Утерянная коралловая бусина. Негаданно-нежданно красный взгляд к себе он приковал. Часть пятая.

Се Лянь утешительно произнёс:

— Не бойся, всё хорошо, я просто хочу осмотреть твои раны.

Мальчик прижал ладошки к лицу ещё плотнее, принц мог увидеть лишь огромный чёрный глаз, в котором плескался страх. Этот страх не походил на боязнь, что принц его ударит. Мальчишка, более вероятно, боялся что-то ему показать.

Глядя на маленькое личико и огромный глаз, Се Лянь подумал, что уже где-то видел это дитя, и чуть сощурился. Ци Жун решил, что лицо принца исказилось злостью, и выпалил:

— Мой царственный брат, этот мелкий задохлик вчера испортил твоё великое торжество, я помог тебе отвести душу. Не волнуйся, я знаю меру, смерть ему не грозит.

И ведь действительно! Принц держал на руках того самого ребёнка, который вчера на Празднике Фонарей во время торжественного шествия в честь жертвоприношения Небесам свалился с городской стены!

Не удивительно, что мальчик показался Се Ляню знакомым. На нём даже одежда была та же самая, что и вчера, только теперь стала ещё грязнее после побоев и того, как Ци Жун проволок его в мешке по земле, поэтому совершенно не представлялось возможным разглядеть её прежний вид, не говоря уже о самом мальчике. Се Лянь, не в силах сдержать гнев, заорал на Ци Жуна:

— Кто сказал тебе, что мне нужно отвести душу??? Причём здесь дитя? Это ведь не его вина!

Ци Жун тут же нашёлся с ответом:

— Разумеется, это его вина. Если бы не он, разве советник стал бы тебя ругать?

Они наделали такого шума, что зевак вокруг собиралось всё больше, прохожие начали шептаться. Как раз вовремя подоспел Му Цин. Увидев его, Ци Жун указал на юношу кнутом и с упрямым выражением, к которому добавилась ещё и злость, бросил:

— И ещё этот твой слуга. При одном взгляде на него становится ясно, что он не из тех, кто знает своё место. Если ты сейчас не научишь его должной покорности, рано или поздно он взбунтуется и пройдётся по твоей голове. Я хотел помочь тебе проучить нахала, а ты вместо благодарности защитил его, а на меня пожаловался. Дядюшка и тётушка отругали меня, да ещё приказали забрать у меня золотую повозку. Брат, это мой подарок на день рождения! Я больше двух лет мечтал о ней!

Му Цин окинул Ци Жуна абсолютно безэмоциональным взглядом. Се Лянь же так сильно разозлился, что даже рассмеялся:

— Мне не нужны от тебя такие поступки «во благо». Скажи, ты правда желал помочь мне отвести душу? Или хотел отвести душу сам?

— …

Ци Жун воскликнул:

— Брат, зачем ты так говоришь? Я ведь на твоей стороне. Что я сделал не так?

Се Лянь, понимая, что объяснить ничего не получится, сказал:

— Ци Жун, послушай внимательно, с сегодняшнего дня и впредь тебе запрещается трогать этого ребёнка даже пальцем, ты меня слышал?!

В этот момент Се Лянь ощутил, как на шее что-то сжалось. Всё ещё гневаясь, он удивлённо замер и опустил взгляд, увидев, что ребёнок зарылся лицом у него на груди, ручками крепко обхватив принца за шею. Се Лянь почувствовал, что малыша бьёт дрожью, и решил, что у него что-то болит, поэтому взволнованно спросил:

— Что такое?

Ребёнок с ног до головы был покрыт землёй, песком и кровью, и теперь вся эта грязь осталась на белых одеяниях Се Ляня. Но принц не придал этому ни малейшего значения, лишь осторожно похлопал мальчика по спине, успокаивая его, и уверенно произнёс:

— Всё в порядке. Я прямо сейчас отведу тебя к лекарю.

Мальчонка не ответил, только прижался ещё сильнее. Крепко, не желая отпускать, будто держался за спасительную соломинку, от которой зависела его жизнь. Ци Жун, видя, что Се Лянь совершенно не испытывает к нему признательности, да ещё направил всё внимание на какого-то незнакомого мальчишку, запачкавшего одеяния принца тёмно-грязными кровавыми следами, разгневался так, что его душа воспылала от досады. Юноша взмахнул кнутом и нацелил удар ровно в голову ребёнка. Но Фэн Синь, который как раз стоял поблизости, в тот же миг взлетел в воздух и отбил руку Ци Жуна ударом ноги.

Раздался неприятный хруст, затем громкий крик Ци Жуна. Кнут упал на землю, а рука юноши согнулась под неестественным углом, безвольно повиснув. Сам Ци Жун, всё ещё не в силах поверить в случившееся, лишь спустя какое-то время медленно поднял голову и зло уставился на Фэн Синя, выплюнув слово за словом:

— Как… ты… посмел сломать мне руку!

Фраза сквозила пронизывающим до костей холодом. Фэн Синь же лишь после осознал, что натворил, его лицо мгновенно переменилось. И ещё сильнее, чем его собственное, исказилось лицо Му Цина.

Как бы Ци Жун ни был ненавистен им ранее, это дело одно. Но если кто-то, будучи телохранителем, вдруг совершал ужасную оплошность — ломал руку представителю царственного рода — это уже совершенно другое!

Даже с ребёнком на руках и толпой зевак за спиной, в непростом для уклонения положении, Се Лянь всё равно смог бы с лёгкостью увернуться от удара, если бы понадобилось. Но Ци Жун напал слишком агрессивно и столь внезапно, что Фэн Синь не успел даже подумать, как тут же вмешался. Теперь ситуация становилась ещё более запутанной, принц не мог это предотвратить, да и не собирался тратить время. Одежда на груди Се Ляня совсем запачкалась кровью, но он не стал снимать её: малейшее промедление могло стоить ребёнку жизни. Поэтому принц на месте принял решение, сделал глубокий вдох и громко объявил:

— Уважаемые собравшиеся, если сегодня кого-то из вас коснулось данное происшествие, и вы понесли какие-либо убытки, прошу вас пока записать масштабы потерь, позднее я непременно возмещу всё разом. Ни в коем случае не откажусь от ответственности!

Затем принц повернулся к Фэн Синю и Му Цину.

— Первым делом нужно спасти ребёнка. Уведите Ци Жуна, не позволяйте ему снова творить бесчинства на улицах! — договорив, принц с мальчиком на руках развернулся и помчался в сторону императорского дворца. Фэн Синь повиновался приказу, его лицо приняло обычное выражение, юноша одной рукой подхватил негодующего Ци Жуна за шиворот и побежал следом за принцем. Караульные на воротах императорского дворца, увидев Его Высочество наследного принца, который ушёл всего час назад, а теперь ураганом влетел обратно, подивились, но, разумеется, препятствовать не посмели. Поэтому Се Лянь сразу побежал к придворным лекарям. Приказав Фэн Синю и Му Цину, которые держали Ци Жуна, оставаться снаружи, он сам вошёл во внутренние покои.

Его Высочество наследный принц крайне редко возвращался во дворец и ещё реже отдавал кому-то приказы, поэтому лекари, разумеется, немедленно сбежались на зов. Се Лянь посадил мальчика на стул и сказал:

— Простите, что затрудняю вас. Мальчишку только что избили несколько взрослых, потом затолкали в холщовый мешок и проволокли по земле. Будьте любезны, помогите мне осмотреть, не поранил ли он голову. Это вопрос первостепенной важности.

Лекарям раньше никогда не приходилось видеть, чтобы кто-то из членов правящего дома или аристократии врывался к ним с каким-то дикарём-замарашкой и просил его вылечить. Однако они всегда беспрекословно исполняли указы, поэтому тут же согласно закивали. Один из них обратился к мальчику:

— Малыш, для начала опусти руки.

Но мальчик, который вёл себя крайне послушно, пока Се Лянь нёс его на руках, вдруг начал упрямиться — ни в какую не соглашался опускать руки, закрывая правую половину лица. Каким бы терпением ни обладали лекари, если больной не даёт себя лечить, они ничего не могли поделать. Все посмотрели на Се Ляня.

— Ваше Высочество, он…

Се Лянь мягко поднял ладонь.

— Возможно, он просто боится незнакомых. Всё в порядке, предоставьте это мне.

Мальчик сидел на стуле, и чтобы поравняться с ним взглядом, принцу пришлось чуть наклониться. Он склонил голову набок и спросил:

— Как тебя зовут?

Ребёнок устремил на него неотрывный взгляд огромного глаза. В чёрном зрачке отразилась белоснежная фигура принца. Такой взгляд менее всего ожидаешь увидеть от маленького ребёнка. И если подбирать описание, как нельзя лучше подойдёт сказанная Фэн Синем фраза — «будто одержимый, словно в него вселился демон».

Помолчав, мальчик опустил голову и ответил:

—Хун ¹ …

Его голос звучал тихо, притом низко и немного неразборчиво, будто он не хотел отвечать и в то же время немного стеснялся. Се Лянь смутно расслышал слово «Хун», после чего спросил:

— Сколько тебе лет?

Малыш ответил:

— Десять.

Се Лянь задал вопрос просто так, чтобы рассеять настороженность мальчишки, но услышав, как тот робко ответил «Десять», удивлённо замер и подумал: «Я был уверен, что ему только семь, самое большее — восемь, а оказалось, уже десять? Малыш в самом деле ужасно исхудал».

Помолчав, Се Лянь мягко улыбнулся:

— Сейчас лекари осмотрят твои раны. Не бойся, опусти руки, ладно?

Мальчик, услышав, нерешительно замотал головой. Се Лянь спросил:

— Почему ты не соглашаешься?

Ребёнок долго молчал, прежде чем ответить:

— Уродец.

Ответив лишь одним словом, он окончательно отказался опускать руки и показывать лицо, как бы его ни уговаривали. Се Лянь поклялся, что не станет называть его уродцем, обещал не смотреть, даже отвернуться… Ничего не помогало. В столь юном возрасте мальчик оказался на редкость упрямым. Делать нечего, лекарям оставалось только задать ребёнку несколько вопросов, потом попросить назвать несколько чисел, которые они показали на пальцах, чтобы убедиться, что у мальчика не кружится и не болит голова, что он прекрасно всё видит, а затем приступить к осмотру и лечению ран на теле.

В процессе осмотра лекари явно выражали недоумение, то и дело цокая языком от удивления. Се Лянь, который всё время стоял рядом, услышав, спросил:

— Уважаемые, что с ним?

Один из лекарей, не выдержав, поинтересовался:

— Ваше Высочество, этого ребёнка в самом деле избили и протащили в мешке по земле?

Се Лянь даже растерялся на мгновение, прежде чем переспросить:

— Считаете, я мог солгать?

— В таком случае, весьма… поразительно. Нам ещё не приходилось встречать таких стойких как он. У него сломаны пять рёбер и нога, по всему телу множество ушибов и ран, и, тем не менее, он всё ещё может сохранять ясное сознание, сидеть, стоять и отвечать на вопросы. Такое не всегда под силу даже взрослому, что уж говорить о десятилетнем ребёнке?

Се Лянь, услышав о столь тяжёлых ранах, ощутил, как гнев на Ци Жуна разгорелся в душе с новой силой. Потом взглянул на мальчишку, который сидел на стуле, будто бы вовсе не чувствуя боли, и лишь украдкой неизменно поглядывал на принца своим огромным чёрным глазом. Заметив, что Се Лянь поймал его взгляд, он тут же отвернулся.

 

Примечания:

¹ Хун — красный.

ГЛАВА 65