Утерянная коралловая бусина. Негаданно-нежданно красный взгляд к себе он приковал. Часть третья.

Юноши увидели впереди четверых-пятерых человек в белых монашеских одеяниях. Каждый держал в руках по корзине, видимо, они пришли сюда собирать ягоды. Только вот сейчас они окружили вовсе не вишнёвое дерево, а кого-то другого. Невзирая на довольно большое расстояние, Се Лянь и Фэн Синь обладали достаточно острым слухом, чтобы прекрасно расслышать, о чём именно спорили те люди. Один из молодых монахов произнёс:

— То-то мне казалось, что в последнее время ягод в роще заметно уменьшилось. Оказывается, кое-кто целыми днями ошивается здесь и крадёт плоды с деревьев!

Послышался тихий-тихий голос:

— Всем без исключения ученикам монастыря на горе Тайцан разрешено срывать плоды, разве это называется «красть»? К тому же, деревьев в роще несметное множество, в одиночку я бы не смог заметно уменьшить число ягод.

Говорящим явно был Му Цин. Судя по краю его одежд, выглядывающих среди группы соратников, он уже снял чёрные одеяния Демона и переоделся в простое монашеское, которое носил в обычные дни. Юноша, что говорил с ним, недовольно хмыкнул:

— Если бы ты срывал для себя, разумеется, ягод бы не стало меньше. Но ведь ты собираешь не только свою долю, ты тайком уносишь их с горы для кого-то ещё. Отличную кормушку нашёл, просто верх бесстыдства.

Се Лянь всё понял. К Му Цину снова придрались соученики, которым он не понравился.

Му Цин родился в бедной семье, его матери приходилось тяжко трудиться в столице государства, что находилась под горой, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Раньше она занималась шитьём, но потом стала слаба глазами и не смогла больше держать иглу. Оставалось только ждать, когда сын принесёт домой немного денег, заработанных мелким трудом в монастыре. Иногда он собирал плоды, растущие на горе Тайцан, а потом приносил их матери, чтобы она поела свежих ягод. Ничего предосудительного в этом не было, поскольку на самом деле никакие правила не запрещали так поступать. И всё же, звучало не слишком порядочно. В особенности Му Цину нелегко было стерпеть, когда кто-то сообщал об этом во всеуслышание и использовал в качестве насмешки. В голосе юноши послышался холод:

— Чжу-шисюн, нам с тобой не так уж часто приходилось общаться раньше, но ты так и норовишь всячески меня задеть. Это ведь ты вчера не позволил мне войти во Дворец Четырёх и передать наставникам доклад. Позволь узнать, в чём я перед тобой провинился?

Юноша по фамилии Чжу действительно служил младшим монахом при наставниках во Дворце Четырёх. Стоило Му Цину упомянуть о том инциденте, он пришёл в ярость:

— Ты сам не проявил должное старание, передавая сведения, и едва не испортил столь важное событие, а теперь решил меня в этом обвинить? Всё из-за того, что вчера ты говорил какими-то недомолвками, поэтому я решил, что ты замыслил недоброе. Если бы сразу прямо сказал, зачем идёшь во дворец, разве всё вышло бы именно так? Из-за тебя едва не сорвалась прекрасная задумка Его Высочества наследного принца, а меня ещё и советник отругал!

С этими словами монах отбросил корзину в сторону и сделал знак остальным, чтобы те окружили Му Цина. Се Лянь не мог больше на это смотреть.

— Постойте!

Монахи, услышав оклик, удивлённо обернулись и воскликнули:

— Ваше Высочество!

Се Лянь и Фэн Синь подошли ближе. Монах уже успел схватить Му Цина за ворот и прижать к дереву, однако драка так и не началась. Если бы они на самом деле подрались, Му Цин непременно одержал бы верх, даже один против двадцати. Вот только, если юноша хотел укрепить своё положение в монастыре Хуанцзи, драку ни в коем случае нельзя было допустить.

Се Лянь с улыбкой произнёс:

— Уважаемые братья, что это вы делаете?

Монах по фамилии Чжу оказался белоликим юношей довольно приятной наружности. Он всегда преклонялся перед Его Высочеством наследным принцем и теперь, стоило ему услышать голос, содрогнулся и торопливо выпустил ворот Му Цина из рук, замявшись:

— М-мы тут…

Се Лянь с улыбкой продолжил:

— Причина вашего спора мне неведома, однако Му Цин — мой приближённый, и всё, что он делает, он делает обыкновенно по моему наставлению. Я не знал, что, попросив его пойти сорвать немного ягод, кажется, совершил какое-то злодеяние.

Монахи тут же раскланялись и заголосили:

— Нет, нет! Мы просто неправильно поняли, мы ведь не знали, что он действовал по приказу самого Вашего Высочества!

Му Цин тем временем, стоя у дерева, услышал слова принца и сначала замер от неожиданности, затем быстро поправил воротник и молча опустил голову. Монахи же, обливаясь холодным потом, второпях принесли извинения Се Ляню и Му Цину, затем наконец похватали корзины и быстро покинули вишнёвую рощу. Се Лянь увидел, что корзина Му Цина так и осталась лежать на земле, поэтому склонился, поднял и протянул корзину владельцу с вопросом:

— Нужна помощь?

Му Цин не принял корзину, только поднял взгляд и с труднообъяснимым выражением лица уставился на принца. Лишь спустя долгое время он произнёс:

— Ваше Высочество.

— Что?

— Почему ты всегда появляешься именно в такой момент?

—?..

Фэн Синь же возмутился:

— Что ты этим хочешь сказать? Мы появились в нужный момент, чтобы помочь тебе выйти из сложной ситуации, а ты ещё и недоволен?

Му Цин бросил на него взгляд и взял корзину. Тогда Фэн Синь высоко поднял голову и жёстко заявил:

— Слушай внимательно. Только что… будем считать, я был неправ. Я не хотел тебя обвинить, просто ляпнул сгоряча. Нечего придумывать себе то одно, то другое, подозревать всех и вся. Меня не интересуют ничьи дела, кроме Его Высочества наследного принца. И к распространению сплетен я интереса не питаю. Я всё сказал. А ты перестань строить из себя упрямца!

— Пффф! — Се Ляню тон Фэн Синя показался слишком напористым, а дослушав до конца, он и вовсе не сдержался, и прыснул со смеху. Му Цин тоже уставился на Фэн Синя, однако принц помахал обоим рукой:

— Ну всё, довольно. Фэн Синь говорит чистую правду. Давайте забудем об этом недоразумении и сделаем вид, что ничего не произошло.

Помолчав немного, Му Цин мрачным тоном сказал:

— Ту коралловую бусину я потом ещё поищу. Может быть, она потерялась где-то на городской улице.

Се Лянь, подумав, что проявить излишнее безразличие будет некрасиво, ответил:

— Хорошо, я буду тебе очень благодарен за трату твоего времени. Вот только если она действительно пропала в городе, думаю, её кто-то уже подобрал.

Му Цин не стал ничего отвечать, лишь принялся подбирать упавшие на землю грозди вишни и складывать в корзину. Вообще-то он собрал не так много, и уже намеревался покинуть рощу, однако Се Лянь, подняв голову и увидев над собой россыпи свежих манящих красных ягод, снял ещё пару гроздей и положил ему в корзину.

Му Цин на мгновение замер, но Се Лянь произнёс:

— В следующий раз, когда будешь собирать плоды с деревьев для матери, говори, что исполняешь мой приказ, и тогда никто не посмеет тебе возразить. Советник просил меня в ближайшие дни наведаться в императорский дворец, я решил отправиться завтра. Может, ты тоже завтра спустишься с горы со мной? А сегодня пока останешься в монастыре.

Пришлось подождать, прежде чем Му Цин наконец тихо проговорил:

— Премного благодарен Вашему Высочеству.

На следующий день Се Лянь вместе с Фэн Синем и Му Цином спустился с гор.

Едва сойдя вниз по горной тропе к ущелью, которое являлось входом в монашескую обитель, они увидели сверкающую золотом повозку, запряжённую белой лошадью. Юноша в роскошных одеяниях и с драгоценным обручем на шее возлежал на переднем сиденье, высоко задрав сложенные одна на другую ноги и поигрывая кнутом в руках, всем видом источая высокомерие. Увидев, что Се Лянь показался из ущелья, юноша подскочил и на всех парах бросился к принцу, вне себя от радости восклицая:

— Мой царственный брат!

Конечно, этим юношей оказался Ци Жун. Только он мог целыми днями караулить принца у подножия горы Тайцан, независимо от того, спустится Се Лянь с гор или нет. В два шага Ци Жун подбежал к принцу и радостно воскликнул:

— Наконец-то я тебя дождался!

Се Лянь лучезарно улыбнулся и погладил мальчишку по макушке со словами:

— Ци Жун, ты снова подрос? Как ты узнал, что я сегодня возвращаюсь во дворец?

Ци Жун хихикнул:

— Я не знал, просто ждал. Рано или поздно ты бы спустился, и я не верю, что не дождался бы тебя.

Се Лянь беспомощно произнёс:

— Тебе и правда нечем больше себя занять. Ты сидел за книгами? А фехтованием занимался? Если матушка опять попросит меня проверить твои успехи в тренировках, я больше не стану тебя выгораживать.

Ци Жун уклончиво закатил глаза и, подпрыгивая, воскликнул:

— Отложим это на потом! Взгляни лучше на мою новую повозку! Прошу, царственный брат, садись, я отвезу тебя во дворец!

Схватив Се Ляня за руку, он потащил его к повозке. Се Ляню эта затея показалась чрезвычайно опасной, он спросил:

— Ты будешь править повозкой?

Фэн Синь и Му Цин последовали за ним. По правилам свита должна была сидеть как раз на передних сиденьях в повозке, но Ци Жун, стерев улыбку с лица, грозно взмахнул хлыстом.

— Я лишь царственного брата пригласил сесть, а не вас. Чтобы какие-то мерзкие слуги пачкали мою золотую повозку? Катитесь прочь сейчас же!

Се Лянь спокойно одёрнул:

— Ци Жун!

Фэн Синю уже приходилось несколько раз встречать Ци Жуна, поэтому он прекрасно знал, что юноша всегда ведёт себя подобным образом — стоит ему открыть рот, и посыплется брань вроде «мерзавцы» и «пошли к чёрту». В отличие от Фэн Синя, Му Цин ещё ни разу не бывал в императорском дворце, и, разумеется, не имел возможности вступить в близкое общение с князем Сяоцзином. Ци Жун ужасно оскорбился, однако видя, что Се Лянь вот-вот уйдёт без него, согласился стерпеть обиду и позволить «этим мерзким людишкам» забраться в свою драгоценную золотую повозку.

Кто бы мог подумать, что едва они усядутся, как сразу же пожалеют об этом. Ци Жун правил повозкой словно умалишённый, кнут в его руках свистел без остановки, а изо рта вырывались какие-то нечленораздельные восклицания. Белая лошадь, подгоняемая им, в ужасе ринулась вперёд, так что повозка едва не взлетела, готовая сшибить всё на своём пути по широкой улице. Се Лянь на протяжении всей поездки кричал не прерываясь, несколько раз они едва не сбили пешеходов и лавочников, чего не произошло лишь благодаря Фэн Синю и Му Цину, которые в нужный момент мощным рывком удержали лошадь за поводья. В противном случае за всё время их бешеной гонки с жизнью расстались бы как минимум человек двадцать. Лишь когда впереди показался дворец, колёса повозки наконец стали крутиться медленнее, а Се Лянь, Фэн Синь и Му Цин как по команде облегчённо вздохнули. Принц стёр холодный пот со лба. Фэн Синю и Му Цину около дюжины раз попало от Ци Жуна кнутом — на руках юношей вздулись отметины. А сам Ци Жун поднялся, поставил ногу на внушительный круп лошади и с довольным видом произнёс:

— Ну как, мой царственный брат, неплохо я правлю повозкой?

Се Лянь спустился на землю и ответил:

— Я буду просить отца и матушку, чтобы забрали твою повозку.

Ци Жуна его ответ крайне поразил:

— Но почему?!

***

Нравы государства Сяньлэ отражали страсть людей к золоту, драгоценным камням, красивой внешности, музыке и каллиграфии. Поэтому императорский дворец являлся вершиной средоточия всего того, что так любили люди народа Сяньлэ. Пересекая огромную дворцовую площадь и проходя через длинную киноварно-красную галерею, повсюду можно было узреть роскошные изваяния из нефрита и золота. На стенах вокруг красовались превосходные произведения каллиграфического искусства, то и дело по воздуху плыли звуки музыки. Атмосфера поистине подобная обители бессмертных.

Императорский дворец был домом Се Ляня, он рос здесь с самого рождения. Фэн Синь был избран его личным телохранителем в четырнадцатилетнем возрасте, поэтому и он давно привык к обстановке дворца. Лишь Му Цин, который впервые видел подобное этому строение, не мог удержаться от потрясения. Однако, чем больше юноша удивлялся, тем осторожнее ступал, тем сильнее боялся сделать неверный шаг, боялся, что кто-то поймёт его истинные настроения.

Сначала Се Лянь отправился навестить матушку, государыню Минь. Государыня как раз пребывала во дворце Цифэн ¹, сидела за маленьким чайным столиком и пила чай. Ей сразу доложили, что Его Высочество наследный принц вернулся во дворец, поэтому уголки её глаз радостно изогнулись, и даже когда принц ещё не подошёл, государыня вытянула руки ему навстречу:

— Наконец-то ты не пожалел времени, чтобы навестить свою матушку!

Фэн Синь и Му Цин остались снаружи зала, а Се Лянь и Ци Жун вошли внутрь. Принц подошёл к матери, взял её за руку и спросил:

— Но я разве не возвращался всего два месяца назад?

Государыня с укором произнесла:

— Несносное дитя, где твоё доброе сердце? Жун-эр хотя бы понимает, что нужно проводить больше времени рядом со мной, я ведь уже не молода. А ты два месяца не появляешься дома и без капли стыда заявляешь об этом, как о должном.

Се Лянь улыбнулся:

— Матушка, о чём вы говорите? Я вижу перед собой лишь молодую женщину, которой всего пара десятков лет! Вы выглядите мне ровесницей.

Государыня, послушав его, засияла от радости. Даже имея довольно взрослого сына, она оставалась первой красавицей высшего общества благодаря жизни в роскоши и прекрасному уходу за внешностью и здоровьем. И всё же неодобрительно бросила:

— Подхалим.

Се Лянь увидел на маленьком столике нефритовый кубок, содержимое которого источало необычный аромат, и полюбопытствовал:

— Что это?

Принц уже взял кубок в руки, когда государыня предостерегла:

— Не трогай! Это тебе пить нельзя.

 

Примечания:

¹ Досл. — гнездо феникса.

ГЛАВА 63