Накануне отмены крепостного права.

Определяющим событием для дальнейшего развития России в середине XIX века явилась Крымская война. В ходе её появилась угроза вторжения в Россию войск расширяющейся коалиции враждебных государств. К тому же действующая армия понесла серьёзные потери. Дополнительные рекрутские наборы были мало эффективны, и было решено сформировать ополчение. Высочайший манифест о созыве Государственного Подвижного ополчения был дан императором Николаем I 29 января 1855 года. На губернские и уездные власти была возложена обязанность формирования ополченческих дружин.

Новгородская губерния была отнесена к первой очереди набора ратников в ополчение. В рядовой состав набирались по 23 человека с каждой тысячи ревизских душ из всех сословий, уплачивавших подушную подать. В унтер-офицерский состав ополченческих дружин включали кадровых низших чинов из гарнизонных частей. Офицеров ополчения избирали губернскими и уездными дворянскими собраниями из числа дворян, ранее служивших в армии и флоте. Обеспечение ополченческих формирований всем необходимым возлагалось на губернский комитет ополчения и местные власти. Ратники ополчения получили форменную одежду из серого сукна и образцовый крест с вензелем императора Николая I на головной убор. Им также разрешили носить бороды. Военное министерство предоставило ополчению ружья и патроны.

В феврале 1855 года новгородское дворянство избрало начальником ополчения старорусского помещика, сенатора Зурова Елпидифора Антиоховича, бывшего ранее новгородским военным и гражданским губернатором.[1] Прибыв в марте 1855 года в Новгород, он успешно провел формирование ополченческих формирований. Некоторые ополченческие дружины, численностью немногим более тысячи человек каждая, в Новгородской губернии формировали два уезда. Тихвинские ратники вошли в состав 10-й Устюженской дружины, которой первоначально командовал майор Певцов, некоторое время - майор Смирнов, а затем - возвращенный в дружину майор Певцов[2].На проводах в действующую армию тихвинские ополченцы получили благословение монастырских властей Тихвинского Богородицкого монастыря, которые вручили им Ополченную икону, сопровождавшую ранее тихвинских ополченцев на полях сражений 1812 года.

В конце августа 1855 года новгородские ополченческие дружины №№ 9 - 12 были отправлены в Прибалтику на пополнение Балтийского корпуса, которым командовал генерал от кавалерии В.К. Сиверс. 10-я Устюженская дружина была прикомандирована ко второй резервной пехотной дивизии, расположенной в Лифляндии. Соединенный англо-французский флот, действующий в Балтийском море, ограничился высадкой небольших десантов на побережье, которые с успехом были отбиты русскими войсками. Новгородские ополченческие формирования в боевых действиях участия не принимали.

В марте 1856 года война закончилась, и 5 апреля 1856 года последовал приказ императора Александра II о роспуске ополчения. В память «достохвального служения» он даровал всем ополченцам «от генерала до ратника» по увольнению из ополчения право ношения ополченческого креста как знака почетного отличия.[3]

Новый командующий Балтийским корпусом - генерал-адъютант князь Италийский граф А.А. Суворов-Рымникский (внук генералиссимуса А.В. Суворова) - приказом по корпусу и дружинам Новгородского и Тверского ополчений 27 апреля 1856 года объявил «спасибо за отличную службу и честное поведение» ополченцам[4] и отправил ополченческие дружины по домам. В Новгород они прибыли, следуя пешим маршем, по шоссе через города Остров и Порхов. Тихвинские ополченцы вернулись домой 26 июня 1856 года. Они были торжественно встречены множеством народа во главе с уездным предводителем дворянства штабс-капитаном М.С. Киовым и городничим штабс-капитаном Л.П. Шпаковским. Ратники вернули тихвинскому архимандриту Владимиру (Кобылину) Ополченную икону и передали 260 рублей серебром из ополченческой казны в дар Тихвинскому Богородицкому монастырю.

Ополченцы из крепостных крестьян были возвращены своим помещикам, предпочитающим и далее жить по старине. Крепостное хозяйство, сохранившееся в Российской империи к середине XIX века, не обнаруживало явных признаков скорого своего краха. Крепостное право могло просуществовать ещё неопределённо долгое время, но его безнравственность, похожесть на рабство, делали его невоспринимаемым у передовых людей своего века.

Крымская война выявила отсталость России, в которой она оказалась благодаря тому, что крепостное право диктовало замедленные темпы развития страны. Была и ещё одна важная причина, заставившая императора Александра II пойти по пути “великих реформ” – крестьянские волнения в различных губерниях страны. В Тихвинском уезде крестьянский протест в середине XIX века ограничивался появлением большого числа беглых и бродяг. Местным властям через департамент полиции было указано усилить надзор за местами появления бродяг и лесами.[5]

Летом и осенью 1859 года бродячая шайка Дмитрия Федорова, известная в народе как «Митрюшина шайка», терроризировала население обширной местности на стыке Новгородского, Крестецкого, Боровичского и Тихвинского уездов. Местом укрытия шайка избрала обширные Спасские болота и долго была неуязвимой от местной полиции. На поиски преступников были задействовано значительное число полицейских служителей из нескольких уездов, в числе которых был пристав I стана Тихвинского уезда Д.П. Дейнекин[6].

В конце 50-х годов XIX века были отмечены случаи активного выступления крепостных крестьян против помещичьего произвола в Тихвинском крае. В январе 1858 года крепостные крестьяне помещика В.В.Мартьянова в д. Михеевой Воскресенского Лученского погоста Тихвинского уезда отказались подчиняться владельцу. Поводом для отказа явились слухи о скором освобождении от крепостной неволи, а также жалобы на обременение их барщиной и оброком со стороны владельца. Делегация крестьян в составе 21 человека отправилась в Санкт-Петербург искать защиты от помещичьего произвола и узнать, как обстоят дела с их личным освобождением. В качестве своего защитника они выбрали великого князя Константина Николаевича, явились к нему, но были наказаны и препровождены на место.[7]

В первых числах мая 1859 года крепостные крестьяне помещика С.Ф. Лазарева деревни Фалилеевой Никольского Волокославинского погоста Тихвинского уезда отказались подчиняться своему помещику в ожидании скорой воли и прекратили платить оброк. Помещичьи крестьяне попытались избить управляющего, но были быстро усмирены местным начальством.

Волнения крестьян усиливались, в связи распространением слухов о деятельности различных комитетов, готовящих реформу освобождения крестьян от крепостной зависимости. На выступления крестьян оказывала и негативная деятельность части помещиков, которые, также напуганные слухами об освобождении крестьян от их власти, усиливали эксплуататорский гнёт, увеличивая оброк и барщинные работы.

Гнев крестьян мог быть направлен не только против помещиков и их управляющих. Часть крестьян видела зло для себя в существовании винных лавок. Одна из них была разгромлена 27 сентября 1859 года в д. Долгозерье Тихвинского уезда крепостными крестьянами помещика Васильева. Явившись к лавочке из соседней деревни Концы в количестве 30 человек, крестьяне действовали решительно и вылили имеющиеся в лавке спиртные напитки на землю. В ряде мест крестьяне требовали запретить продажу водки в разгар полевых и уборочных работ. Движение за трезвость - одна из характерных особенностей выступлений крестьян как частновладельческих, так и государственных в 50-70-х годах XIX века.

В конце 50-х гг. XIX века развернулась подготовка к проведению крестьянской реформы. Помимо центральных подготовительных комитетов и комиссий были созданы местные комитеты по подготовке реформы и сбору предложений о её проведении со стороны помещиков. Новгородский губернский комитет по выработке проекта реформы по отмене крепостного права имел среди своих членов ярых крепостников, о чем свидетельствовал член комитета, будущий академик, Н.И. Железнов. Он отметил, что «…защитники крепостного права подозревали во мне скрытные намерения разорить дворянство, и потому всякое мое предложение находило сильную оппозицию»[8].

Либеральную деятельность Н.И. Железнова поддержал С.И. Носович, представитель правительства по контролю над проведением реформы в Демянском и других уездах Новгородской губернии. К числу деятельных членов Новгородского губернского по крестьянским делам присутствия он отнес также управляющего палатой государственных имуществ Н.А. Кояндера. Об оценке помещиками деятельности губернского присутствия С.И. Носович в своих записках отметил, что «…помещики наши видят в этом скромном собрании очень скромных людей чуть ли не конвент или заседание террористов, - так страшна и ужасна кажется для них смелость принимаемых ими решений»[9].

Весьма невысокого мнения об уездных деятелях реформы, главным образом мировых посредников, придерживался не только С.И. Носович, но и Н.А. Качалов, отразивший в своих записках проведение крестьянской реформы 19 февраля 1861 года в Белозерском и Тихвинском уездах.

Некоторые тихвинские помещики в период подготовки реформы предприняли различного рода меры, которые с их точки зрения должны были смягчить её последствия. Одни усиленно переписывали дворовых в крестьян, другие отпускали крепостных на волю, старались продать без земли или сдать в рекруты в счёт будущих наборов. Происходило это повсеместно и вызвало циркуляры Министерства юстиции от 16 ноября 1858 и 19 марта 1859 года и Министерства внутренних дел от 6 декабря 1858 года и 20 марта 1859 года о запрещении подобных действий.[10]

 

Отмена крепостного права.

Манифест об освобождении крестьян из крепостной зависимости, составленный напыщенным слогом митрополитом московским Филаретом, и подписанный императором Александром II в шестую годовщину своего восшествия на престол 19 февраля 1861 года, торжественно зачитывался крестьянам 5 марта того же года при большом стечении народа в церквях. В этот день православная Россия праздновала Пасху. Оглашение манифеста и общего «Положения 19 февраля 1861 года о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» в данный день должно было подчеркнуть торжественность момента, благодарность императору и небесное покровительство начатому предприятию.

С момента публикации законов помещичьи крестьяне перестали быть собственностью помещика и получили гражданские права. Правительство присвоило им звание свободных сельских обывателей, но оно не прижилось в обращении. Всего в Тихвинском уезде крестьян, вышедших из крепостной зависимости, было 42989 душ обоего пола, включая 2935 дворовых, находящихся в услужении у помещиков.[11] Государственные крестьяне, в количестве 21140 человек обоего пола, оставались в прежнем состоянии до 18 января 1866 года, когда был принят закон об их подчинении новой системе управления, общей для всех крестьян, и закон от 24 ноября 1866 года о закреплении за государственными крестьянами земельных наделов.

Дворян (потомственных и личных), проживающих в г. Тихвине и уезде, насчитывалось на момент проведения реформы 1185 человек обоего пола[12]. Некоторые из них не имели крестьян и земли. Одновременно в крае имелось много имений и деревень, которые принадлежали дворянам, проживающим за пределами Тихвинского края.

Земля, которой до реформы пользовались крестьяне, признавалась собственностью помещика. Между крестьянами и помещиками, при участии мирового посредника, согласно Положению оформлялась выкупная сделка на землю.

До совершения сделки и подписания уставной грамоты крестьяне по-прежнему были обязаны работать на барщине и платить оброк. Поэтому лично свободные крестьяне, но несущие повинности в пользу помещика, назывались временнообязанными, а совершившие выкупную сделку именовались крестьянами-собственниками.

Всё это вызывало непонимание и недоразумение среди бывших помещичьих крестьян. Уже в марте 1861 года крестьяне в имениях помещиц Путятиной, Буткевич и Апрелевой, расположенных в Тихвинском уезде, отказались выполнять барщину в связи с ожиданием нового Положения о полном освобождении от барщины и оброка. Среди крестьян упорно ходили слухи, что истинное Положение об их освобождении прячется чиновниками и помещиками, а их заставляют работать на барщине по подложному, составленному помещиками Положению. Сопротивление крестьян пришлось подавлять силой.[13]

Немного позже произошло выступление крестьян в имениях Н.И. Шамшева, И.Д. Арцыбашева, Е.Полонского, Унковского, Владимирова и Поляковой. Свыше 850 временнообязанных крестьян отказались отбывать барщину в разгар полевых работ, помещики понесли большие убытки. Для усмирения крестьян и привлечения их снова к барщине, местные власти ввели в данные имения военную команду.

С 6 июня 1861 года вновь поднялись временнообязанные крестьяне помещицы Н.П. Апрелевой в количестве 230 человек, главным образом из деревень Овино и Заручевья. Они отказались отбывать барщину и оказали сопротивление местным властям. Для подавления их выступления была введена военная команда по указанию Министерства внутренних дел.

На летний период 1861 года пришлось новое крупное волнение временнообязанных крестьян д. Липной Горки и других трёх деревень в имении Путятиной в количестве 360 человек, а также в имениях Менгдена, Беляева и Бурцева.[14] Выступление получило широкую огласку, и было взято на контроль новгородским губернатором генерал-лейтенантом В.И. Филипповичем. Посланный в имения жандармский штаб-офицер Буцковский не смог ничего сделать для наведения порядка. Тогда был введен батальон солдат. Волнения крестьян прекратились. По решению военно-судебной комиссии зачинщики волнения были приговорены к наказанию шпицрутенами.[15]

В разгар уборочных работ (не позднее 26 августа 1861 года) около 600 временно-обязанных крестьян в имениях Светловской, Бачмановой, Дитлова, Ивановой, Долгова, Бутакова и наследников Энгель отказались отбывать обязательную трехдневную барщину. Для их усмирения потребовался ввод военной команды в десятки деревень уезда.

Подобные методы усмирения возымели своё действие. К осени 1861 года крестьянское движение в крае пошло на убыль. На селе началось составление уставных грамот и заключение выкупных сделок.

Контроль за подписанием уставных грамот и введением их в действие осуществлялся Губернским по крестьянским делам присутствием, возглавляемым губернатором, а в уезде – Уездным мировым съездом.

Тихвинский мировой съезд возглавлял уездный предводитель дворянства Александр Михайлович Киов. Членами мирового съезда были: мировой посредник 1-го участка - гвардии капитан Кронид Петрович Агафонов, 2-го участка – коллежский асессор Александр Васильевич Корсаков, 3-го участка – коллежский секретарь Борис Александрович Фок, 4-го участка – штабс-капитан Александр Никифорович Унковский, 5-го участка – коллежский асессор Яков Алексеевич Светловский. Членом мирового съезда, назначенным от правительства, был коллежский асессор Павел Иванович Пыхачев. Он также представлял правительство в Устюженском мировом съезде[16]. Мировые посредники были утверждены губернатором из кандидатур, выбранных на собрании местными дворянами. Все они были авторитетными людьми, но дворянская принадлежность и владение имениями в Тихвинском крае не оставляли сомнений в их классовой солидарности с местными помещиками.

Составление уставных грамот было начато в июле 1861 года с поступлением образцов грамоты в уезды. В первое время их подписание шло очень медленно. Крестьяне часто ждали «новой воли» и отказывались от подписи. В отдельных случаях наблюдалось противодействие составлению грамот со стороны помещиков. 1862 год стал годом массового подписания уставных грамот. В Новгородской губернии на 1 января 1863 года количество крестьян, подписавших уставные грамоты, составило 56, 02 %.[17]

Крестьяне отдельных деревень, считавшие условия выкупа надельной земли кабальными, затягивали подписание грамот на длительные сроки. В связи с этим правительство разрешило вводить в действие уставные грамоты, не принятые и не подписанные крестьянами, лишь бы они не противоречили местному Положению, были подписаны помещиками и утверждены мировым съездом.

Владелец имения Пелуши Тихвинского уезда, в состав которого входила деревня Сташково, Николай Александрович Качалов, зная о настроениях крестьян ожидающих «новой воли», в 1862 году на встречу выборных народных представителей с императором Александром II в Новгороде отправил своего бывшего крепостного, сельского старосту Тимофеева. В своих записках Н.А. Качалов отметил, что его посланец «… по возвращению домой подробно передал все виденное и слышанное, но закончил, что говорил с ними не настоящий царь, а подставленный господами. Под руководством этого Тимофеева, деревня Сташково завела со мной спор о наделах и спорила почти 20 лет»[18].

Часто после первых трений помещики и крестьяне шли на уступки друг другу. Иногда они договаривались устно и забывали вносить свои обязательства письменно во всеобъемлющем виде, что через несколько лет приводило к новым недоразумениям. Но многие крепостники постарались выжать из заключаемых сделок всё для своей пользы, чтобы потом воспользоваться оплошностью крестьян и заставить их арендовать нужные им выгоны, прогоны, питьевые водоёмы, сенокосы за высокую плату или отработки.

Так, владелец имения граф Сумароков, в уставной грамоте, составленной для сельского общества деревни Коробищи Устюженского уезда (ныне Заборьевское сельское поселение Бокситогорского района), постарался закрепить за собой все свободные, бывшие в общественном пользовании, земли, чтобы им не воспользовались крестьяне без его ведома.[19]

Наиболее показательной для Тихвинского края является уставная грамота помещика Алексея Васильевича Кобылина (брата тихвинского архимандрита Владимира) с крестьянами его имения в Большедворской волости Тихвинского уезда.[20] Данная грамота состоит из 4-х разделов. В первом разделе грамоты оговаривается число крестьянских душ получающих земельные наделы. В имении А.В. Кобылина, состоящем из усадеб Большой Двор и Пожарище, деревень Великого Двора, Минецкой, Василевой, Новинки, Рыбежки, Хитиничи и Ульяновщины, таких крестьян было 192 души. Семь крестьян из различных мест имения отказались получать надел в своих деревнях, так как хотели иметь его в другом имении А.В. Кобылина, включающем деревню Пинегу на реке Паше, в Павшинском сельском обществе Залющинской волости Тихвинского уезда. Также отказались от земельных наделов все дворовые, проживающие в усадьбах Большой двор и Пожарище.

Во втором разделе уставной грамоты оговаривались земельные наделы бывших крепостных крестьян. Количество ранее используемой земли крестьянами не было точно известно. Наделение землей производилось согласно «Местному Положению о поземельном устройстве крестьян, водворенных на помещичьих землях, в губерниях: великороссийских, новороссийских и белорусских», в котором для помещичьих крестьян Тихвинского уезда рекомендовался высший надел в 5 десятин и 1200 кв. сажен земли, а в Устюженском уезде – 6 десятин.

Всего по уставной грамоте крестьянам отводилось 1063 десятины 2634 сажени удобной земли и 117 десятин 659 сажен неудобной земли. Количество надельной земли было прописано по каждой деревне. Крестьяне деревни Великий Двор (55 душ) получили надел, включающий 303 десятины удобной земли, состоящий из приусадебной земли, пашни, сенокоса и дровяного леса, и 25 десятин неудобной земли, занятой проселочной дорогою, ручьём, речной заводью, болотом и бичевником, так как деревня располагалась на Тихвинском водном пути.

На одну душу надельной земли в имении А.В. Кобылина приходилось 6,2 десятины, что было несколько выше среднего надела в Новгородской губернии, составляющего 5,6 десятины[21]. Получаемые в надел крестьянами земли были измерены поручиком Крюковым – землемером, состоящем при Тихвинском мировом съезде. Крестьяне постарались ввести в заблуждение землемера, не указали своевременно все земельные площади, остались спорные участки, принадлежность которых должна быть установленной позднее, что также было зафиксировано в уставной грамоте.

В третьем разделе уставной грамоты были указаны намеченные для переноса два крестьянских двора в селении Великий Двор (Званы), располагавшиеся слишком близко от помещичьих строений. Оговаривалось, что водопой для скота, находящийся на надельных землях, предоставляется исключительно в пользование крестьянам, а особым выгоном для скота крестьянский мир не наделяется. Отмечалось также, что во всех деревнях имения базарных площадей для проведения торгов нет.

В четвертом, заключительном разделе уставной грамоты была оговорена плата за надельные земли и усадебную оседлость. Перед составлением уставной грамоты крестьяне, ранее находящиеся на барщине, изъявили желание перейти на оброк с согласия помещика. Душевой размер годового оброка был установлен в 9 рублей. Общая сумма оброка составила 1728 рублей, которую крестьяне были обязаны вносить три раза в год равными долями (к 1 января. 1 мая, 1 сентября). Оброк был платой за пользование надельной землей, которую предстояло в будущем выкупить. Выкуп же крестьянских усадеб в деревнях, где проживали крестьяне, был обязателен с момента утверждения уставной грамоты. Величина оплаты данной повинности составляла в год 470 рублей, а выкупная сумма за всю крестьянскую усадебную оседлость составляла 8000 рублей серебром.

В силу неизвестных причин крестьяне отказались подписывать данную уставную грамоту. За помещика А.В. Кобылина грамоту подписал его доверенное лицо - купеческий сын А.В. Шестаков. Проверил и утвердил грамоту мировой посредник А.В. Корсаков 21 января 1863 года.

Заключение выкупной сделки на землю затянулось на несколько лет. Временнообязанные крестьяне деревень Великого Двора, Минецкой, Василевой, Новинки, Рыбежки, Хитиничей и Ульяновщины заключили выкупную сделку с помещиком А.В. Кобылиным лишь в 1870 году. Выкупная сделка с крестьянами Пинеги и Павшино из другого имения А.В. Кобылина, расположенного на реке Паше, была заключена уже в 1864 году.

Сравнительно быстро заключили выкупную сделку крестьяне деревень Овино, Заручевье и Валя с помещицей Надеждой Павловной Апрелевой, с которой у них летом 1861 года было много недоразумений по поводу исполнения барщины и платежа оброка. В 1864 году бывшие крепостные, затем временнообязанные, данных деревень перешли на положение крестьян-собственников.

Помещики Путятины долго разбирались с крестьянами по заключению выкупных сделок. Так, составление и заключение выкупной сделки крестьян деревни Дорошевой Сугоровской волости с помещицей А.В. Путятиной затянулось до 1886 года, несмотря на то, что в 1881 году был принят закон о ликвидации временнообязанных отношений и о переводе всех временнообязанных крестьян на выкуп с 1 января 1883 года.

Владелец имения Переходы Большегорской волости, генерал-лейтенант Виктор Данилович Кренке, заключил выкупные сделки с крестьянами селений Заболотье, Ершово и Савицы в 1866 году, а его родственники – с крестьянами селений Большая Гора и Болото в 1866-1870 годах. Наследники Н.А. Дестунис растянули составление выкупной сделки с крестьянами деревни Остров Лукинской волости с 1875 по 1885 год.

Помещик Ф.К. Мальш и его сестра Э.К. Мальш, владельцы усадьбы Выглядово Обринской волости (ныне г. Пикалево), в 1874-1876 годах провели выкупные сделки с крестьянами деревень Высокуши, Новинки, Подлипья, Стукачева, Дубровы, Шипкова, Могатино, Водяные и Задорье. Мелкопоместные дворянки Салтановы завершили выкупные сделки с крестьянами деревень Афрушино, Чурилова Гора, Заозерье и Прудищи Анисимовской волости в 1868 году.

Большинство помещиков, учитывая низкую продуктивность земли в Тихвинском уезде, стремилось дать крестьянам большие наделы, надеясь на увеличение выкупных платежей. В среднем по Новгородской губернии отрезки от используемых крестьянами земель составили 3,4 %. Средняя величина душевого надела удобной землей составила для государственных крестьян – 6,9 десятины, включая ¾ десятины лесных угодий и для помещичьих крестьян – 5,6 десятины.[22]

Вместе с тем помещики сохранили за собой большую часть земельных угодий. Согласно материалам обследования 1877-1878 гг. дворянству в Новгородской губернии принадлежало 63,8 % всей частной земельной собственности. Это было несколько меньше, чем в Петербургской (76,2%) и Псковской (66,5%) губерниях.

В целом дворянство было удовлетворено результатами реформы 19 февраля 1861 года. Социальный взрыв, готовящийся в недрах крепостнической системы, был предотвращен с минимальными для них потерями. Дворянство, по-прежнему, поддерживало власть и было опорой монархии. 8 сентября 1862 года, во время торжеств по случаю открытия памятника «Тысячелетие России» в Новгороде, новгородский губернский и уездные предводители, в том числе тихвинский предводитель дворянства А.М. Киов, от лица всех дворян губернии, направили благодарственное письмо императору Александру II, в знак принятия его реформаторских начинаний[23].

Личное освобождение крестьян, введение уставных грамот и заключение выкупных сделок на землю были основными положениями реформы 1861 года. Построенная на тяжёлых компромиссах реформа об отмене крепостного права всё же в большей степени учитывала интересы помещиков, чем крестьян. Её положительное значение заключалось в перспективе широкого внедрения рыночных отношений в сельском хозяйстве и в развитии страны по пути капитализма. Велико было нравственное значение реформы, покончившей с крепостным рабством. Историческое значение реформы заключается также в том, что она положила начало другим “великим реформам” императора Александра II.

 

Административная реформа.

Реформа 19 февраля 1861 года сопровождалась установлением «самоуправления» крестьян, вышедших из крепостной зависимости. По сути, это было формирование низших административных территориальных единиц, функционирующих под управлением уездных и губернских органов власти. За основу их создания был взято устройство государственных крестьян, проведенное по закону 1837 года.

Первичным звеном нового устройства являлось сельское общество, создаваемое из крестьян нескольких ближайших деревень. Создание сельского общества из крестьян на земле одного помещика реализовать не удалось, так как в Тихвинском крае преобладали мелкопоместные имения, и часто крестьяне одной деревни принадлежали ранее разным помещикам.

Сельский сход общества избирал сельского старосту и ряд должностных лиц: сборщиков податей, смотрителей хлебозапасных магазинов, десятских и других. Сельский староста обеспечивал порядок в своей округе, следил за исполнением повинностей, наказывал за маловажные проступки, имел право налагать небольшие штрафы и производить арест до 1 суток.

Несколько сельских обществ образовывали волость, которая территориально объединяла несколько десятков деревень с общим числом жителей 2 - 3 тысячи ревизских душ. На волостном сходе из представителей сельских обществ избиралось волостное правление, возглавляемое волостным старшиной и волостной суд. Волостной старшина имел права и обязанности несколько большие, чем у сельских старост. Он отвечал за порядок во всей волости, и ему подчинялись сельские старосты. Волостной суд разбирал тяжбы между крестьянами на территории волости и судил виновных за проступки, более серьезные, чем те, за которые наказывал сельский староста.

Фактической самостоятельностью крестьянское «самоуправление» не обладало. Все его действия контролировал мировой посредник. Он обладал правом отвода любых кандидатур на крестьянских выборах и утверждал сами выборы. Это давало возможность иметь сельскими старостами и волостными старшинами «благоразумных» и покорных крестьян.

Летом 1861 года началось практическое создание волостей и открытие волостных правлений. Основную трудность при их формировании вызывало недоверие крестьян к новым органам местной власти.[24] Лишь постепенно зажиточные авторитетные крестьяне поняли, что им дан дополнительный шанс утвердить своё положение и расширить влияние в крестьянском мире, и они перестали отказываться от выборных должностей. К концу 1861 года формирование крестьянского «самоуправления» было, в основном, завершено.

Создаваемые на первом этапе формирования новые низшие административные единицы – волости, были сословными, предназначенными для управления крестьянами. Помещики продолжали ещё некоторое время числиться по старым административным погостам. Об этом свидетельствует наследственное дело Тихвинской дворянской опеки княгини П.Т. Мышецкой имения Захожи Воскресенского Лученского погоста, заведенное 28 августа 1868 года и оконченное 13 ноября 1872 года.[25]

В начале 70-х годов XIX века появились проекты создания новых низших территориальных единиц, имеющих всесословный характер. В Новгородской губернии были организованы уездные «Комиссии по распределению волостей на территориальных началах», которые действовали несколько лет, занимаясь формированием территорий волостей.[26] В Тихвинском уезде число волостей было сокращено до 22. Крутицкая волость вошла в состав Большегорской волости, Залющиковская волость – в Новинскую, Спировская волость – в Анисимовскую, Турковская волость – в Большедворскую и т.д. При этом происходило уточнение границ волостей, иногда сопровождавшееся передачей отдельных сельских обществ и деревень из одной волости в другую. В 80-е гг. XIX века состав волостей Тихвинского края приобрел стабильный характер.

 

Состав волостей Тихвинского уезда.

Наименование волости.	Населенный пункт, в котором расположено волостное правление.	На землях, каких административных погостов создана волость.
1. Анисимовская	Анисимово	Никольский Волокославинский Михайловский Березорадуницкий Покровский Черенский
2. Большегорская	Колбеки	Климентовский Колбекский
3. Большедворская	Большой Двор	Антониев Дымский
4. Борисовщинская	Радогоща	Егорьевский Койгушский Никольский Пелушский
5. Васильковская	Кукуй	Никольский Бельский
6. Деревская	Окулово	Михайловский Озерский
7. Жуковская	Жуково	Никольский Дрегельский
8. Заборовская	Большое Заборовье	Егорьевский Неболочский Спасский Оскуйский
9. Звонецкая	Звонец	Климентовский Колбекский Егорьевский Неболочский
10. Костринская	Ново-Андреево	Воскресенский Липенский Петровский Мелегижский
11. Красноборская	Красный Бор	Михайловский Тервиничский
12. Кузьминская	Кузьминское	Спасский Шугозерский
13. Куневичская	Куневичи	Никольский Явосемский Дмитриевский Капецкий
14. Лукинская	Григорово	Никольский Пашеозерский
15. Недашецкая	Гора	Петровский Пчевский
16. Новинская	Новинка	Егорьевский Пашекожельский
17. Обринская	Орехова Лужа	Воскресенский Лученский
18. Пелдушская	Пелдуши	Михайловский Тервиничский Никольский Пашеозерский
19. Саньковская	Саньково	Спасский Шиженский
20. Сугоровская	Звягино	Ильинский Сясьский Воскресенский Сясьский
21. Тарантаевская	Тарантаево (Озерево)	Егорьевский Озеревский
22. Усадьевская	Горушка	Дмитриевский Креминичский

 

На востоке Тихвинского края (ныне территория Бокситогорского района) в Устюженском уезде на месте старых НикольскогоСуглицкого и Иванского Вольского погостов были образованы Соминская волость с центром в с. Сомино и Верховско-Вольская волость с центром в д. Поток.

Численность населения в волостях была различной. В 1885 году в наиболее крупной Деревской волости, расположенной в верховьях реки Тихвинки, где проживали в основном бывшие государственные крестьяне, насчитывалось 5256 человек. Самой малочисленной была Саньковская волость, в ней насчитывалось 1821 человек обоего пола.

Волости состояли из сельских обществ. В Сугоровской волости располагались следующие сельские общества: Вальское, Дмитровское, Новодеревенское, Овинское, Прокшеницкое, Прудское, Сугоровское и Устьшомушское. Последнее объединяло две крупные деревни: Устьшомушку и Горелуху. В Прудское сельское общество входило девять небольших деревень: Васкеничи, Загвоздье, Осташева Горка, Перекола, Подгорье, Подъелье, Пруди, Рачево и Усадище.

Обринская волость насчитывала 12 сельских обществ: Ладыженское, Лученогорское, Могатинское, Михеевское, Новельское, Новинское, Новодеревенское, Обринское, Сегольское, Селивановское, Синецкое и Чертовское. Небольшое Могатинское сельское общество состояло из двух лесных деревень – Могатино и Водяные. В наиболее крупном Лученогорском сельском обществе находилось пять деревень: Лученская Горка, Ивановское, Орехова Лужа, Подлипье, Стукачево.

До реформы крестьянство находилось под властью и полным контролем помещика или его управляющего имением. С момента обнародования реформы 19 февраля 1861 года бывшие крепостные крестьяне получили гражданские права, а помещики лишились прежней власти над крестьянами. Полицейский надзор в уезде осуществляли три становых пристава, в какой-то степени мировые посредники, а затем созданные волостные правления. В 1863 году было создано уездное полицейское управление.

Во главе Тихвинского уездного полицейского управления стоял уездный исправник коллежский советник Михаил Лукьянович Ильинский. Его помощником являлся П.Ф. Бровцын, а секретарем - П.С. Сновалев. Становыми приставами были: 1-го стана - титулярный советник Евстрат Григорьевич Ущеновский, 2-го стана - коллежский секретарь Федор Никитич Литвинов, 3-го стана - губернский секретарь Михаил Федорович Панфилов.[27]

Распределение волостей по станам сложилось в следующем порядке. В юго-западной части Тихвинского уезда располагались волости I стана: Васильковская, Жуковская, Заборовская, Костринская, Недашецкая, Сугоровская, Усадьевская.

Северную часть Тихвинского уезда занимали волости II стана: Красноборская, Кузьминская, Куневичская, Лукинская, Новинская, Пелдушская, Саньковская.

Волости III стана находились на юго-востоке уезда: Анисимовская, Большегорская, Большедворская, Борисовщинская, Деревская, Звонецкая, Обринская, Тарантаевская.

Верховско-Вольская и Соминская волости Устюженского уезда входили в состав III стана данного уезда.[28]

Крестьянское самоуправление, созданное в сельских обществах и волостях, находилось под постоянным надзором вышестоящих властей. Мировой посредник мог подвергать должностных лиц дисциплинарному взысканию и предавать суду. Когда же надобность в мировых посредниках исчезла, были созданы другие органы управления. В 1865 году учреждаются мировые судьи, а в 1874 году – уездные по крестьянским делам присутствия. Они издают инструкции по порядку исполнения крестьянскими должностными лицами своих обязанностей и устанавливают контроль над их деятельностью.

 

Проведение земской реформы.