На строительство Санкт-Петербурга.

Основание Санкт-Петербурга произошло 16 мая 1703 года, когда была заложена Петропавловская крепость. В те дни на Неве стояла русская флотилия из небольших судов. Рядом с яхтами «Св. дух» и «Курьер», прибывшими вместе с Петром из Архангельска и захваченными у шведов в устье Невы 7 мая 1703 года шнявой «Астрид» и ботом «Гедан», стояли малые фрегаты «Фан Сас 1-й» и «Фан Сас 2-й», построенные на Сясьской судоверфи.

Появление последних здесь произошло благодаря указанию Петра, сделанному полутора годами ранее, когда он направил письмо Ивану Татищеву следующего содержания: «Ты, Иван, нынче же, без мешкоты поезжай к Ладоге, на речку Сясь, пройди от верховья до устья. Сыщи, где поудобней место для верфи корабельной. Тут же с воеводой имайте людишек, плотников и кузнецов по уездам, лес вали, руби верфь. По весне заложишь полдюжины кораблей. Указ о том получите днями…»[6].

Указ о строительстве Сясьской судоверфи последовал 22 января 1702 года. В дополнение к первым построенным фрегатам, весной 1703 года на Сяси стали строить ещё 6 шмаков, 1 флейт и 2 буера. Судостроительная железная оснастка для судов в основном была изготовлена в Тихвине. Для окончательной отделки и подгонки железных изделий в Сясьское устье были направлены тихвинские кузнецы. Из соседних погостов, включая погосты Тихвинского края, из монастырских вотчин и дворянских поместий были взяты плотники, возчики, строительные рабочие.

Для строительства кораблей требовались не только сосновые доски и брусья, но и значительное количество дубовых лесоматериалов. Иван Татищев писал царю Петру: «Дуба здесь добротного много не сыщешь, надобно к Волге ближе. Однако знаю, кое-где клинушками прорастает дубрава. На первое время хватит»[7]. На заготовку строевого леса и его сплав были направлены монастырские и помещичьи крестьяне, в том числе из Тихвинского края. В последующие годы дубравы и сосновые боры были взяты на учет и изъяты из ведения помещиков, о чем свидетельствуют записи в переписных книгах, подобно той, что сделана при описании поместья князя Михаила Мышецкого в Никольском Пчевском погосте: «… а сосновые боры, которые есть и те описаны на великого государя в нынешнем 710-м году, а ведает их Артемей Селивачев...».[8]

Место для Сясьской верфи выбрали неудачное, низменное. Стапели с кораблями в весеннее половодье уходили наполовину под воду. С 1705 года на верфи строили лишь буера, шлюпки и другие небольшие суда; более крупные корабли сооружались в Новой Ладоге.

Тяжелые условия труда на верфях вели к преждевременной смерти людей, призванных на строительство. Перепись дворянских поместий и монастырских вотчин 1710 года отмечает многочисленные факты гибели крестьян. Много жертв зафиксировано при переписи монастырских вотчин Тихвинского края, и особенно в имениях приписного к Софийскому дому Спасского Ковалева монастыря в Михайловском Озерском и Егорьевском Шугозерском погостах. Крестьяне умирали на государевой работе на Сясьском устье у корабельного дела, гибли при сплаве бревен, при подвозе заготовленной дубовой древесины в Грузино, для последующего сплава по Волхову к Новой Ладоге.[9]

Для строительства Санкт-Петербурга, Шлиссельбурга, Новой Ладоги в возрастающем количестве требовались работные люди. Резко возросло количество различных грузов, направляемых из глубины страны на новостройки. Значительная часть из них транспортировалась через Тихвинский край. По указанию Петра I в 1701-1702 годах на строительные работы и перевозку грузов было взято с двух дворов по человеку с лошадью, а в 1703 году – с каждого двора по человеку с лошадью. Взятым в работу людям полагалось «государево жалование», но оно выплачивалось нерегулярно. Деньги для выплаты жалования взимались с местного населения в дополнение к прежним налогам и сборам[10]. Не всем мобилизованным работникам удалось вернуться домой. Перепись 1710 года отмечает многих умерших крестьян «…в Новой Ладоге у строевого дела», или «…будучи в подводах под Нарвою», а также «…на государевой работе на Тосне у известного дела», и «… в Санкт Питербурхе на работе в 703 году».[11]

Трудовая мобилизация крестьян продолжалась в последующие годы, хотя и в несколько меньших размерах. Царское жалование отменили. Особенно страдало крестьянство от «подводной повинности», когда по указанию тихвинского коменданта, выполняющего правительственные распоряжения, властям погостов Тихвинского края приходилось собирать мужиков «…с пяти дворов по подводе с телеги и с проводники, и с топоры, и с долоты, и с веревки, и со всякими путевыми припасы с дворцовых, и с архиерейских, монастырских, и с помещичьих и с вотчин крестьян выслать к 25 августа (1706 г.) в Санкт-Петербург к корабельному строению».[12]Выставление подвод с возчиками для перевозки грузов производилось также в Новгород и на дорогу Устюжна-Тихвин-Ладога. Центрами сборов местных крестьян с подводами были Тихвинский посад и Воскресенский Лученской погост, расположенный на «большой дороге». Принудительные работы крестьян на стройках Санкт-Петербурга были отменены лишь в 1720 г., и заменены добровольным наймом крестьян-отходников.

Во время войны со шведами, особенно в её напряженный первый период, армия и флот испытывали недостаток в различного рода железных изделиях. До появления в больших количествах уральского и карельского железа производство оружия, ядер, якорей, скоб, гвоздей и т.п. в стране увеличивалось за счет расширенного производства в старых железоделательных районах, к которым относился и Тихвинский край.

Указом 1704 года Петр I потребовал от крестьян, живших по рекам Паше и Капше, заготовить "на государя" руду, а от тихвинских кузнецов - переработать изготовленные там "крицы и прутья" и сделать из них различные железные изделия. Указ был выполнен под контролем дворянина Петра Баранова, и в марте 1705 года железные изделия общим весом 300 пудов были отправлены в Копорье[13].

Новый указ о заготовке железа в количестве 1300 пудов крестьянами Дмитриевского Капецкого и Егорьевского Паше-Кожельского погостов последовал в сентябре 1705 года. Тихвинские кузнецы изготовили из него якоря, скобы, наковальни, молотки, клещи для сдачи в адмиралтейство.

Указом от 20 апреля 1706 г. Петр I отнял у Тихвинского Большого монастыря и передал в казну его вотчины в Капецком, Явосемском, Дымском и Паше-Кожельском погостах, где издавна шла наиболее интенсивная добыча железной руды и выплавка из неё криц. Особо оговаривалось, что "…в Паше-Кожельском и Дмитриевском Капецком погостах учинить заказ крепкой всем крестьяном, которые в тех погостах кричным железом промышляют, чтоб они то кричное железо всегда готовили и до указу у себя держали для кузни всякого государева, а на сторону того кричного железа они, крестьяне никто ничего не продавали и никому ни за что не отдавали, опасаясь в том себе большой пени, а чьих угодьях тая железная руда сыскана будет крестьяном ту железную руду с тех угодий брать и дуть без пени"[14].

Тихвинские кузнецы оказались наиболее востребованной частью населения Тихвинского края. Их труд был необходим на судостроительных верфях, в крепостном и городском строительстве. Многие кузнецы с семьями были переселены в Санкт-Петербург, Новую Ладогу и другие места. Количество кузнецких дворов в Тихвинском посаде постоянно сокращалось. В 1710 году в Тихвине насчитывался всего лишь 21 кузнецкий двор, и то из них 2 двора были пусты. По указу Петра I тихвинские кузнецы были обязаны «переменяясь меж себя помесячно» служить в Санкт-Петербурге: у «городового дела» - 13 чел., в адмиралтействе – 5 чел.; в Новой Ладоге «у корабельного дела» - 3 чел, на Олонецком верху – 2 чел., в Новгороде «на седельном дворе» - 2 чел. На государственную службу направлялись не только главы семейств – кузнецы, но и их подручные из числа сыновей и проживающих в кузнецких дворах родственников и наймитов. Заниматься подсобным хозяйством, огородами и разведением скота им было некогда, и на содержание кузнецких семей государственная казна производила выплату кузнецам «…на месяц 13 алтын человеку».[15]

В конце Северной войны тихвинские кузнецы стали выполнять заказы частного купеческого судостроения. Об этом свидетельствует журнал отпуска железа в Новой Ладоге, где имеется следующая запись за 25 апреля 1716 года: «Апреля в 25 день выдано тихвинским кузнецом Ивану Михайлову сыну Синезубову для кованья к шкутному строению, которое строитца при Новой Ладоге на островках, на палей железа 3 пуда 20 фунтов». Шкуты (грузовые суда) сооружались на частных верфях многими десятками штук.[16]

Несмотря на владельческую принадлежность монастырям и помещикам основного населения Тихвинского края, часть его жителей была переселена в Санкт-Петербург и Новую Ладогу. Не только большие, но и малые монастыри лишились части своих тяглецов. При описи 1710 года подмонастырской слободки Тихвинского Введенского монастыря отмечено: «Двор пуст беспашенного бобыля Игнатья Балуева, а ныне он живет в Новой Ладоге з женою и з детьми у карабельного строения, записан в вечные плотники.».[17]

Руководителями различного рода работ на строительстве Петербурга и в окрестностях были не только приглашенные Петром I иностранные мастера, но и выходцы из различных российских сословий. Среди них были представители дворянства Тихвинского края. Дворянин Никита Парфеньевич Бестужев из Никольского Пашеозерского погоста был определен в Санкт-Петербург к «…городовому каменному строению». Помещик Михайловского Черенского погоста князь Александр Иванович Мышецкий был в 1719-1726 гг. в Кронштадте комиссаром построения каменных домов. Его родственник из Восересенского Лученского погоста князь Афанасий Савич Мышецкий, получив инженерное образование, с 1724 года на протяжении нескольких лет был смотрителем за работами по строительству Ладожского канала.

Закрепиться на доходных местах в Санкт-Петербурге стремились целыми дворянскими семьями, подобно представителям знатного рода Горихвостовых из Петровского Пчевского погоста. К «судовому строению» был определен Дмитрий Савельевич Горихвостов; его брат Петр был провиантмейстером. Сын последнего Максим, несмотря на молодые годы, служил у «городового дела» под командою обер-комиссара Ульяна Якимовича Сенявина. Дворянину Петру Ивановичу Мартьянову из Никольского Дрегольского погоста, прослужившему несколько лет в гусарском полку, удалось устроиться «…у дел великого государя у приему сена и овса»[18].