Обонежская деревня в XV веке. 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Обонежская деревня в XV веке.



Подавляющее число населения Тихвинского края в XV веке проживало в мелких населенных пунктах – деревнях. Освоение края славянским населением завершилось. Угро-финское население, чересполосно с русскими располагавшееся в долинах рек Тихвинки, Паши и в нижнем течении Капши, обрусело, хотя ещё долгое время сохраняло свои особенности. Об этом свидетельствует выделение современными этнографами населения верховий Тихвинки в локальную группу под именем озерян[8]. Дальнейшая ассимиляция русскими местного населения шла более замедленными темпами.

Вепсы, проживающие в верховьях рек Паши, Капши, Лиди и далее на северо-востоке Тихвинского края, сохранили свою этническую обособленность. Они приняли христианство, носили русские имена, их хозяйственная жизнь немногим отличалась от хозяйственного уклада русских, но это была особая отличная от русских средневековая народность. Возможно, это косвенно подтверждает гипотезу о том, что русским населением на территории основной части Тихвинского края ассимилировано другое угро-финское население близкое, но отличное от предков современных вепсов.

При полном господстве на территории края новгородского боярского и монастырского землевладения местное население находилось под властью боярских и монастырских волостителей. Вряд ли кто-либо из крестьян, проживающих в Койгушском погосте, лично общался или имел дело с богатейшим новгородским боярином Богданом Есиповым, во владельческую волость которого входила вся территория Койгушского погоста. Зато двор, назначенного боярином управленца-волостителя, для жителей погоста был рядом и назывался он в обиходе Большим Двором.

Некоторые бояре имели в своих вотчинах деревенские усадьбы в Больших дворах. В писцовой книге Обонежской пятины 1496 г. указано о нахождении в Пелушах в Большом дворе двора владельца вотчины Кузьмы Фефилатова и в другом Большом Дворе двора бояр Перфурьевых. От прочих крестьянских дворов в момент переписи они отличались большим количеством запасаемого сена; 50 – 60 и более копен вместо 10-20 в крестьянских дворах. По-видимому и ранее в этих боярских дворах содержалось не мало скота.

     Населенных пунктов имеющих название Большой (Великий) Двор в крае сохранилось достаточно много, и, как правило, располагались они достаточно близко от центра погоста в кустах деревень.

После уничтожения боярского землевладения в новгородских землях к концу XV века Большие Дворы до раздачи их в поместья были во владении великого князя и относились к разряду сёл. В писцовой книге 1496 года погост Никольский Готслав волок начинается с описания волости великого князя взятой у Ивана Дмитриевича Рощина-Варварина: Сельцо Большой Двор, а в нём Ивашко Стребуков, а в задворье: двор Елизарко Гридин, двор Офремко Осташов, двор Овсевко[9]. Данное село в составе четырех дворов было типичным для новгородских земель, но сел в Обонежской пятине было немного. Свыше 90% сельского населения пятины в XV веке проживало в деревнях насчитывающих 1-3 двора. На двор с одной семьей в среднем приходилось 5 человек, на двор с двумя семьями – 5-6 человек, на двор с тремя семьями – 10-11 человек.

Монастырское и церковное землевладение в Тихвинском крае, несмотря на конфискацию части земель Софийского Дома великим князем Иваном III, продолжало развиваться и в следующем XVI веке. Управление монастырскими землями на местах производилось монастырскими ключниками. В писцовой книге 1563/64 г. при описании волости Ковалевского монастыря в погосте Михайловском в Озерах упомянут центр монастырских владений в волости: Деревня Большой Двор монастырьской приезжой: во дворе монастырский ключник Зешко Минин, пашни в поле ржи три коробьи, сена косят сто копен, две обжи. Да в монастырскую пашню впущена в поле деревня, что была на Веретии у монастырского двора[10]….

Величина государственных налогов, уплачиваемых крестьянами в новгородских землях в XV веке, определялась количеством обеж, приходящихся на хозяйство. Новгородская обжа соответствовала определённой земельной мере – «один человек на одной лошади орёт (пашет)». В четырех известных по писцовой книге Обонежской пятины 1496 года число обеж на одного человека составляло от 0,35 до 0,76, а на одну обжу приходилось в среднем 2 коробьи (12-14 пудов) посева. Исходя из количества обеж, также уплачивались натуральные оброки. В Обонежской пятине расчёт крестьянских повинностей составлял 33% всех доходов и произведенной продукции их хозяйств[11].

До присоединения новгородских земель к Москве крестьянские хозяйства края были втянуты в товарно-денежные отношения. Денежные оброки часто не зависели от количества обеж, а устанавливались в соответствии с экономической самостоятельностью крестьянского хозяйства. С присоединением новгородских земель к Москве товарно-денежные отношения в крае были свернуты.

В XV веке сельское хозяйство края успешно развивалось, несмотря на неурожайность, эпидемии, падёж скота в отдельные годы. Крестьяне также приспособились к ухудшающимся климатическим условиям, известным как «малый ледниковый период», начавшийся на рубеже XIII-XIV вв. после теплого климатического периода VIII-XIII вв. Сильные морозы, поздние весны и ранние холодные осени особенно часты были в конце XIV века. Именно тогда, с рубежа XIV-XV веков дошла до наших дней берестяная грамота № 361, в которой жители деревни Побратиловец находившейся на реке Шижне притоке реки Паши, жаловались своему господину о том, что всходы зерновых померзли и просили дать семян.

К XV веку в крае в основном утвердилась трехпольная система землепользования, при которой одно поле засевалось озимой культурой, другое – яровыми, а третье находилось под паром. Составители писцовых книг, производя учёт пашенных земель, указывали наличие одного поля, подразумевая, что площадь каждого из двух других полей равна первому и лишь иногда делали дополнительную запись … «а в дву по тому ж». Кроме основных пахотных земель крестьянство использовало также часть земель по переложной и подсечной системе на отдаленных участках, расположенных, как правило, в лесу, обрабатывая данные поля, заполки и пожни «наездом». Эти участки использовались для посевов ячменя, овса или льна[12].

Основной зерновой культурой была рожь. Под неё выделялось половина всей пашни. Рожь была единственной озимой культурой края. Сеяли также пшеницу, овес, лен. Было распространено огородничество. Выращивали лук, чеснок, капусту, репу. Разводили скот и птицу. Продуктивность крупного рогатого скота была низкой. Однако данный скот давал достаточно много навоза, необходимого удобрения полей и огородов. Писцы учитывали не количество имеющегося скота, а наличие заготовляемого сена. На одно хозяйство приходилось от 5 до 20 копен, что было достаточным для содержания 1-3 коров с приплодом.

Во многих хозяйствах имелись хмельники – для производства сырья для одного из самых употребляемых в крае напитков - пива. Реки и озёра Тихвинского края изобиловали рыбой, причём как "чёрной" (щука, окунь, плотва, язь, судак, снеток т.д.), так и "красной" (лосось, форель). Естественно, рыба в больших количествах вылавливалась местными жителями. Ловили и раков, которых тоже тогда было немало. Так, при описании небогатого крупными водоемами Никольского погоста Волок Готславль в писцовой книге 1496 года зафиксированы общие с крестьянами соседнего Озеревского погоста Бежецкой пятины озера Лошино, Пчелино, Сухое, Узмеймо, «…а в них рыба мелкая, щука, плотица, а ловят хрестьяне на собя»[13]. В другом соседнем Никольском Суглицком погосте, целиком принадлежащем боярину Олферию Ивановичу Офонасову, крестьяне вынуждены были платить оброк 10 гривен за рыбную ловлю в двенадцати наиболее крупных озерах погоста.

Местные жители не знали сахара, поэтому ценен был мёд и воск. В связи с этим очень распространено было бортничество - промысел мёда. Специально пчёл не разводили, мёд брали у диких дупловых пчёл. Очень распространена была охота. Тихвинские леса были богаты многими видами животных и птиц, особо ценились пушные звери. Пушнина поступала в Новгород, который был крупнейшим экспортёром мехов в Европу. Поставлялись шкурки белки, куницы, бобра, горностая и другой мех.

Кроме земледельческих работ крестьянству приходилось заниматься различными промыслами для обеспечения своих хозяйств всеми необходимыми орудиями труда и предметами домашнего обихода, одежды и обуви. При этом существовал соседский обмен различными изделиями в своём погосте, а иногда и за его пределами. Выделяется гончарное и кузнечное ремесло. В писцовой книге 1496 года в погостах Никольском Готславле Волоке и Михайловском в Озерах отмечено по одному кузнецу. Сельские кузнецы совмещали занятие кузнечным промыслом с ведением сельского хозяйства. Их хозяйства облагались налогами по доходности от занятий промыслом, а не от количества запашки, которая была меньше чем у соседей.

Миграция сельского населения в Тихвинском крае в XV веке в отличие от предыдущих веков была минимальной. Освоение новых земель и переселение крестьян шло не в отдалённые местности, а совершалось здесь же поблизости от деревни, в которой родился и вырос переселенец на починок. Чаще выделившаяся семья ставила свой двор в деревне; если в XV веке в крае преобладали однодворные деревни, то в XVI веке уже преобладают двух-трехдворные. Эта тенденция хорошо прослеживается при сравнении населенных пунктов Михайловского Озерского погоста, описанных в писцовых книгах 1496 и 1563 гг.

Мир для обонежского крестьянина был невелик. Ему хорошо были известны деревни своего и соседних погостов, а далее шли неведомые земли, в которых он не был в течение своей жизни. Сеть проселочных дорог ещё только начинала складываться между погостами, а от деревни к деревне шли тропы, путики, зимники. Из больших дорог наиболее важным был сухопутный путь из Новгорода в Прионежье, проходивший по территориям погостов Тихвинского края, но использовался он больше в зимнее время. Большая дорога от Тихвина на Устюжну и далее на Вологду или Москву появляется в XVI веке и связана с учреждением «скорой ямской гоньбы» от границы со Швецией и с ладожских пределов в Москву. Дорога на неё через Тихвинский посад составляла 550 верст и была короче, чем от Ладоги до Москвы через Новгород (760 верст). Вскоре она стала также важной торговой дорогой, чему также способствовало перенесение ярмарки из Холопьего города (устье Мологи) на Тихвинский посад (1534 г.).[14]

В качестве внутренних транспортных путей широко использовались реки. Об использовании волоков в транзитной торговле с Балтики на Волгу на путях от реки Тихвинки к реке Соминке и от реки Воложбы к Чагоде в писцовой книге 1496 года не упоминается, хотя подобный волок в Вытегорском погосте на пути из Онежского озера в Белозерье описан в той же писцовой книге и обложен налогами. О существовании волока в Спасском погосте на Шижне на реке Паше в обход порогов свидетельствует ввозная грамота Обернибесовым на поместья в Обонежской пятине.[15]

Крестьянина и членов его семьи в начале XV века всё ещё хоронили поблизости от деревни в последних жальниках. Двоеверие крестьянства как русского, так и вепского проявлялось в различных внехристианских обрядах, против которых боролось духовенство. Лишь к концу XV века подавляющее большинство умирающих стали хоронить на кладбищах у церквей, проводя отпевания и похороны по церковному канону. В 1548 г. новгородский архиепископ Феодосий в обращении ко всему духовенству Новгородской земли отмечал, что местное население новгородских окраин «мертвых деи своих они кладут в лесех по курганом и по коломищом, с теми же арбуи, а к церквам деи на погосты тех своих умерших они не возят…»[16] Данные явления встречались не только на переферии Тихвинского края, но и в его центральных погостах.

Все обонежские деревни были окружены лесом. У крестьян было двойственное отношение к нему. Используемые земли постоянно зарастали кустарником и лесом, «в прут», «в кол» и «в жердь», и приходилось тратить много сил на расчистку «лешей пашни» и сенокосов. С другой стороны в Обонежской пятине крестьянское хозяйство просто не могло существовать на одни доходы от пашенного земледелия и дополнялось доходами от леса, реки или озера. Большинство крестьянских домашних промыслов было основано на использовании леса. Деревянными были жилища и подсобные строения, дерево шло на топливо и на изготовление большей части орудий труда и предметов домашнего обихода.

Лес был кормильцем. Для крестьянок, занимающихся сбором лесного урожая, он был одновременно и страшным, и добрым, и родным. Разбредясь по ягоднику, женщины начинали аукать, а иногда в силу особого эмоционального состояния аукание переходило в «плач голосом», что позволяло избывать, таким образом, душевные невзгоды. Подобное явление имеет тысячелетнюю историю, распространено на юге Тихвинского края и носит название боровичского протяжного аукания или лесных мелодий-кличей.[17]Данная традиция восходит к временам Шведской Руси (См. очерк 6).

Душевное равновесие жителей Тихвинского края в конце XV века было надломлено не только «гиблыми зяблыми годами» грозящими голодом, болезнями и «мором», но и ожиданием приближающегося «конца света» в 7000 году от сотворения мира (другого летоисчисления на Руси не знали). И хотя «конец света» не состоялся, вскоре после 7000 (1492) года последовали новые существенные перемены в жизни крестьян Тихвинского края. Великий князь Иван III начал раздавать конфискованные боярские земли, населённые крестьянами, в поместья. На смену уже подзабытому новгородскому боярскому гнёту пришёл новый гнёт московских служилых людей, существенно изменивший положение в обонежской деревне.

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2019-11-02; просмотров: 264; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.236.247.213 (0.013 с.)