Роль в уголовном судопроизводстве постановлений Конституционного суда РФ, разъяснений Верховного суда РФ, нормативных актов, генеральной прокуратуры РФ и следственного комитета РФ

Вопрос о значении и роли судебной практики для регулирования уголовно-процессуальной деятельности относится к "вечно" дискуссионным. Споры о том, является ли судебная практика источником уголовно-процессуального права, - это продолжение споров о видах источников права в теории государства и права. По мнению Н.М. Коркунова, "признать судебную практику самостоятельным источником права - не все ли равно, что признать за судом право судить не по закону или обычаю, а по своему усмотрению, таким образом возвести в общее правило судейский произвол". Он признавал в то же время и творческий характер судебной практики, ликвидирующей неполноту и противоречия законодательства. В теоретико-правовой науке подчеркивается также неоднородность и разноплановость понимания судебной практики. Так, А.Б. Венгеров <3> указывал на то, что и сама судебная практика понимается неоднозначно. В первом случае она воспринимается как "уста закона", т.е. суд не творит право. Во втором случае под судебной практикой подразумевается такая деятельность судебных органов, в результате которой детализируются и конкретизируются законы, вырабатываются правоположения.

Различается понимание судебной практики и в зависимости от принадлежности государства к определенной правовой семье. В континентальной системе права то, что "называют судебной практикой, является совокупностью норм, из которых можно сделать вывод о преемственности судебных решений". Такое определение судебной практики предоставляет судам свободу принимать решения, отличные от решений других судов, рассмотревших подобные вопросы ранее, пусть даже это были вышестоящие суды. В англосаксонской системе права, напротив, суд должен учитывать судебное решение, вынесенное по сходному делу как вышестоящим органом, так и им самим. Обязательность прецедентов британская Палата лордов подтвердила еще в XIX в.

В последнее время в учебной и научной литературе сложился практически штамп, догма, которую можно сформулировать следующим образом: "Формально судебная практика не является источником уголовно-процессуального права, но имеет большое значение". Еще одна тенденция, которая отчетливо прослеживается сегодня, - это благосклонность к судебной практике как к источнику права или, иначе говоря, к англосаксонской доктрине судебного прецедента. Так, авторы некоторых учебников по уголовному процессу прямо признают прецедент источником российского уголовно-процессуального права. Правда, делаются оговорки о том, что это производный источник права по отношению к первоначальному - закону.

Проблема включения или невключения судебной практики (или даже судебного прецедента) в число источников уголовно-процессуального права действительно крайне сложна. Сначала надо решить, что же понимать под судебной практикой в принципе и в уголовном процессе в частности. В самом общем смысле судебная практика - это весь массив судебных решений, принимаемых судами конкретного государства. Исходя из этого, судебная практика по уголовным делам - это часть общей судебной практики. В литературе выделяются и различные ее виды:

1) текущая практика - решения всех судов, кроме высших;

2) прецедентная - решения высших судов по конкретным делам, которым придается общеобязательная сила;

3) руководящая практика - разъяснения Пленума Верховного Суда РФ.

Не следует путать нормативный характер источника права (наличие в нем общеобязательных норм) и источник, из которого мы черпаем сведения о праве (подходы, толкования и т.п.). Решения высших российских судов могут признаваться источниками права только во втором смысле, поскольку никаких общеобязательных норм, определяющих права и обязанности участников уголовного судопроизводства, они не содержат. Другое дело, что к этим решениям надо обращаться, чтобы понять позицию Верховного Суда РФ по тому или иному вопросу и ее эволюцию, без чего картина уголовно-процессуального регулирования останется неполной.

Из всех выделенных видов судебной практики первостепенное значение имеет руководящая практика. Разъяснения Пленума Верховного Суда РФ по вопросам судебной практики содержатся, прежде всего, в постановлениях Пленума Верховного Суда.

Следует также учитывать, что после объединения в 2014 г. Высшего Арбитражного Суда РФ с Верховным Судом РФ вновь образованный Верховный Суд формально более не относится к судам общей юрисдикции.

В системе источников уголовно-процессуального права почти на протяжении двух десятилетий важную роль играют постановления Конституционного Суда РФ.

Достаточно спорным до сих пор остается вопрос о том, являются ли решения Конституционного Суда РФ источником права. В зависимости от решения данного вопроса и будет определяться значение решений Конституционного Суда РФ для уголовного судопроизводства. В научной литературе высказываются три позиции по интересующей нас проблеме:

1) решения Конституционного Суда РФ являются источниками не только права в целом, но и отраслей права, в том числе уголовно- процессуального;

2) решения Конституционного Суда РФ являются источниками права, но не в формальном смысле;

3) решения Конституционного Суда РФ не являются источниками права.

Рискнем предположить, что ни одна из этих позиций не соответствует истине в полной мере, поскольку Конституционный Суд РФ принимает различные по своей правовой природе решения, одни из которых могут и должны признаваться источниками права, а другие лишь будут правоприменительными актами. Так, решения о признании неконституционности или конституционности нормы УПК РФ (постановления Конституционного Суда РФ), содержащие конкретные обязательные дня правоприменителя правила поведения при производстве по уголовным делам (впредь до принятия закона в рамках исполнения решения Конституционного Суда РФ или независимо от такого принятия), всегда являются полноценными источниками права. Что касается решений, таких правил не содержащих, то следует различать две ситуации:

1) Конституционный Суд РФ признал норму конституционной (тогда его решение - правоприменительный акт);

2) Конституционный Суд РФ признал норму неконституционной (тогда его решение, признающее норму утратившей силу, подлежит исполнению, в силу чего также является источником права для лица, ведущего производство по делу).

Необходимость признания решений Конституционного Суда РФ источниками уголовно-процессуального права (пусть и с оговорками) объясняется тем, что, во-первых, Конституционный Суд РФ рассматривает исключительно вопросы права, во-вторых, он осуществляет конституционный контроль. В случае отрицания обязательности решений Конституционного Суда РФ как источников права отрицается и верховенство Конституции РФ.

Наибольшее значение для уголовного судопроизводства имеет такое полномочие Конституционного Суда, как проверка конституционности законов и иных нормативных правовых актов. На практике такая проверка чаще всего производится по жалобам на нарушение прав и свобод граждан или по запросам судов (п. 3 ч. 1 ст. 3 Закона «О Конституционном Суде РФ»). Важно отметить, что посредством этого полномочия Конституционный суд может не просто толковать уже существующие законы, а исправлять их, приводить в соответствие с Конституцией, создавая таким образом новые правомерные нормы, которые встают на место признанных неконституционными. При этом Конституционный суд не пересматривает само дело, а лишь принимает решение по вопросу о конституционности подлежащего применению в нем закона. Его постановления с полным основанием могут считаться самостоятельным источником права, поскольку, по существу, создают судебные прецеденты, т. е. обоснованные в судебных решениях новые правовые нормы, обязательные в дальнейшем для применения всеми судебными и иными органами. Акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу; решения судов и иных органов, основанные на актах, признанных неконституционными, не должны исполняться и пересматриваются на основании решения Конституционного Суда в установленном законом порядке (ч. 3 ст. 79 Закона). Прецедентные нормы создаются Конституционным Судом исходя из положений Конституции РФ, а также, как свидетельствует практика конституционного правосудия, из принципов и норм общего международного права.

Значение данных полномочий Конституционного Суда можно рассматривать в нескольких аспектах. В политико-правовом плане оно состоит в том, что правовая система государства приобретает благодаря им устойчивость, гарантированность от нарушений конституционного порядка. В социально-правовом отношении последствия применения данного юридического механизма особенно примечательны — любой гражданин, даже тот, кто обвинен в совершении преступления, получает реальную возможность, опираясь на рычаг права, непосредственно влиять не только на исход своего конкретного дела, но и на сам закон, добиваясь его оперативного изменения. С технико-юридической точки зрения признание нормативного акта неконституционным обычно влечет его отмену компетентным органом и принятие другого акта, соответствующего решению Конституционного Суда.

Гораздо больше вопросов связано с широко распространенной в последнее время практикой Конституционного Суда РФ другого рода: норма признается конституционной, но она наполняется совершенно иным содержанием, т.е. выявляется новый конституционно-правовой смысл законоположения, хотя никаких адресованных правоприменителю правил поведения решение Конституционного Суда РФ не содержит. Причем, как говорил о таких ситуациях председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин, «законодательные положения сформулированы так невнятно, что Конституционному Суду приходится раз за разом выявлять их конституционно-правовой смысл». Полагаем, что подобные решения Конституционного Суда РФ являются актами толкования уголовно-процессуального закона, но считать их источниками уголовно-процессуального права в строгом смысле нельзя.

Таким образом, КС РФ довольно нередко в своих постановлениях или определениях не признает обжалуемую норму неконституционной, но при этом также приводит систему аргументов, позволяющих выявить конституционно-правовой смысл этой нормы и понять, когда и как она должна применяться. Постепенно накапливается массив решений, кот. существенно дополняет уголовно-процессуальный закон, позволяя уяснить более точно смысл и содержание отдельных уголовно-процессуальных норм.

КС РФ не подменяет собой законодателя, и его решения не равнозначны законодательным актам.

Правовая норма не равнозначна статье в тексте УПК и ее содержание может иметь несколько уровней фиксации. Решения КС РФ, и иных высших судов, помогают найти все уровни правовой нормы, включая в этот процесс и положения Конституции, и нормы международного права, и живую практику уголовного судопроизводства.

Таким образом, КС РФ играет огромную роль в формировании уголовно-процессуального законодательства.

 

Особое место в уголовном судопроизводстве занимают толкования правовых норм, содержащиеся в решениях Верховного Суда РФ. Если с удебное толкование содержится в решении (приговоре, определении, постановлении) по результатам рассмотрения конкретного дела, то всегда является не нормативным, а казуальным, юридически обязательным только в отношении лиц, участвовавших в деле и в пределах решения суда. Другими словами, такое толкование дается лишь в интересах рассматриваемого дела. Приговоры, определения и постановления Верховного Суда формально не обязательны для нижестоящих судов, однако, будучи опубликованными, имея высокий профессиональный уровень, они служат ориентиром для судебной практики, порой приближаясь по своему фактическому значению к судебным прецедентам.

Сложнее вопрос о юридическом статусе разъяснений, которые Верховный суд РФ вправе давать по вопросам судебной практики (ст. 126 Конституции РФ; п. 5 ст. 19 Федерального закона «О судебной системе РФ»). Долгое время считалось, что пленум Верховного Суда дает руководящие указания, обязательные для всех судов, в силу чего содержавшиеся в них разъяснения закона были, по существу, его легальным толкованием (т. е. исходящим от органа, особо уполномоченного законом давать разъяснения по тем или иным правовым вопросам). При этом не принималось во внимание, что дача судам обязательных руководящих разъяснений несовместима с принципом независимости судей и подчинения их не ведомственным разъяснениям, а только закону.

Конституция РФ 1993 г. исправила этот недостаток. В ст. 126 Конституции говорится о даче Верховным Судом разъяснений по вопросам судебной практики, однако уже без указания на их руководящий характер. Поэтому разъяснения правовых норм, содержащиеся в постановлениях ПВС, не могут в настоящее время рассматриваться как легальное толкование в собственном смысле этого слова. Они — официальное судебное толкование, однако особого рода, так как, во-первых, даются не в интересах какого-либо конкретного дела, а в интересах закона, а во-вторых, в силу принципа независимости судей, при осуществлении правосудия формально имеют для судов лишь моральное ориентирующее значение. Вот почему было бы неправомерно требовать от судов, чтобы они ссылались в своих решениях не только на закон, но также и на постановления ПВС.

Вместе с тем практическая роль разъяснений правовых норм, содержащихся в постановлениях ПВС России, распространяется далеко за рамки формально-юридических дефиниций. Так же, как и решения Верховного Суда по конкретным делам, такие разъяснения воспринимаются нижестоящими судами как руководство к действию, ибо именно Верховный Суд РФ является высшей инстанцией страны для судов общей юрисдикции, и, осуществляя свои полномочия по пересмотру уголовных дел в кассационном и надзорном порядке, он, безусловно, способен заставить уважать свою точку зрения по вопросам правового толкования. Поэтому, если не строго юридически, то фактически, толкования закона Верховным Судом продолжают играть роль руководящих разъяснений для всей судебной и следственной практики.

К числу постановлений Пленума Верховного Суда РФ, связанных с изучением и обобщением судебной практики, анализом судебной статистики и дачей руководящих разъяснений судам по вопросам применения законодательства, возникающим при рассмотрении судебных дел, можно отнести, например, следующие: "О некоторых вопросах применения судами уголовно-процессуальных норм, регламентирующих производство в суде присяжных"; "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда".