Ценностные ориентации ученого и научное познание, стиль научного мышления.

Ценностные ориентации ученого опираются на ценности научного познания как особого вида деятельности (когнитивные ценности) и на ценности, которым руководствуется ученый как личность (экзистенциональные и социальные ценности).

Традиционно главная когнитивная ценность науки - истина (объективное, доказанное знание). И до недавнего времени ученые были убеждены, что этика науки состоит в соблюдении таких норм научной деятельности как чистота проведения эксперимента, научная добросовестность в теоретических исследованиях, отрицательное отношение к плагиату, высокий профессионализм, бескорыстный поиск и отстаивание истины.

Смысл соблюдения этих норм в том, что в стремлении к истине ученый не должен считаться ни со своими симпатиями и антипатиями, ни с какими бы то ни было иными привходящими обстоятельствами. Широко известно, например, изречение Аристотеля: «Платон мне друг, но истина дороже». Многие подвижники в науке не отрекались от своих убеждений перед лицом тяжелейших испытаний и даже смерти - Дж. Бруно и др.). Как отмечает в этой связи норвежский философ Г. Скирбекк, будучи деятельностью, направленной на поиск истины, наука регулируется нормами: «ищи истину», «избегай бессмыслицы», «выражайся ясно», «старайся проверять свои гипотезы как можно более основательно». Примерно так выглядят формулировки этих внутренних норм науки.

Нормы научной этики редко формулируются в виде специфических перечней и кодексов. Однако известны попытки выявления, описания и анализа этих норм. Наиболее популярна в этом отношении концепция английского социолога науки Р. Мертона, представленная в работе «Нормативная структура науки» (1942 г.). В ней Р. Мертон дает описание этоса науки, который понимается им как комплекс ценностей и норм, воспроизводящихся от поколения к поколению ученых и являющихся обязательными для человека науки. С точки зрения Р. Мертона, нормы науки строятся вокруг четырех основополагающих ценностей: •

универсализм - убежденность в том, что изученные наукой природные явления протекают повсюду одинаково и истинность научных утверждений должна оцениваться независимо от возраста, пола, расы, авторитета, званий тех, кто их формулирует. Наука, стало быть, внутренне демократична257; •

 общность - научное знание должно свободно становиться общим достоянием; •

бескорыстность - стимулом деятельности ученого является поиск истины свободной от соображений личной выгоды (славы, денежного вознаграждения и т.п.)258; •

организованный скептицизм - уважение к предшественникам и критическое отношение к их результатам.

Эти социальные нормы составляют основу профессиональной деятельности ученых и их поведения (т.н. «этос науки»). Их ученый усваивает в ходе своей профессиональной подготовки. И коль скоро познание регулируется нормами, пусть даже нормами познавательными и методологическими, следование им или пренебрежение ими выступает и как акт морального выбора, предполагающий ответственность ученого перед своими коллегами и перед научным сообществом, т.е. его профессиональную ответственность.

Предпринятый Р. Мертоном анализ ценностей и норм науки неоднократно подвергался критике, не всегда, впрочем, обоснованной.

Отмечалась, в частности, абстрактность предложенных Р. Мертоном ценностей, и то, что в своей реальной деятельности ученые нередко нарушают их, не подвергаясь при этом осуждению со стороны коллег. Во многом под воздействием этой критики Р. Мертон вновь обратился к проблеме этоса науки в 1965 г. в работе «Амбивалентность ученого».

В ней он отметил наличие противоположно направленных нормативных требований, т.е. норм и «контрнорм», на которые ориентируются ученые в своей деятельности. Противоречивость этих требований приводит к тому, что ученый нередко оказывается в состоянии амбивалентности, неопределенности по отношению к ним.

К примеру, ему надлежит как можно быстрее делать свои результаты доступными для коллег; он должен быть восприимчивым по отношению к новым идеям; от него требуется знать все относящиеся к области его интересов работы предшественников и современников. Вместе с тем он должен тщательно проверить эти результаты перед их публикацией; не должен слепо подчиняться интеллектуальной моде; его эрудиция не должна подавлять самостоятельность мышления ученого. Таким образом, ученый может и должен проявлять определенную гибкость, поскольку нормативно-ценностная структура науки не является жесткой. И тем не менее наличие норм и ценностей (пусть не именно этих, но в чем-то сходных с ними по смыслу и по способу действия) очень важно для самоорганизации научного сообщества.

Разумеется, в тех случаях, когда нарушение этих норм очевидно, результат попросту не будет заслуживать серьезного отношения. Нередко, однако, проверка требует как минимум повторения исследования, что немыслимо применительно к каждому результату. С этой точки зрения становится ясной контролирующая функция таких элементов научной работы, как описание методики эксперимента или теоретико-методологическое обоснование исследования. Подготовленному специалисту этих сведений обычно бывает достаточно для того, чтобы судить о том, насколько серьезна работа. С другой стороны, и сам исследователь, адресуясь к коллегам, вправе претендовать на их беспристрастное и объективное мнение по поводу сообщаемого им результата.

В классической науке, эпицентром которой, как уже было сказано, был абстрактный идеал самоценной истины, научная истина и этические ценности (экзистенциальные и социальные ценности) были разделены непроходимой гранью. Концепция «этической нейтральности» науки стала едва ли не догмой позитивистски ориентированной философии науки, в которой разграничивается контекст открытия и обоснования, и контекст познания и применения. С позиций здравого смысла науки ясно, что законы природы, выраженные математическими уравнениями, сами формализмы языка науки совершенно независимы от страстей, которые бушевали по поводу их поиска и обоснования, от субъективных вкусов и аффектаций теоретиков. Знание, опредмеченное в знаково-семиотических структурах, пребывает «по ту сторону добра и зла», ибо отображает объективное состояние, независимое ни от человека, ни от человечества. Все как будто так. Но ведь наука это не только фиксация добытого знания, но и процесс живой продуктивной деятельности человека. Не учитывать социальное и антропологически-личностное измерение познания современная наука не может.

Иначе человеческая личность неизбежно предстанет как орудийно-инструментальный исполнитель безличной воли некоего абсолютного субъекта, природа которого совершенно неясна и иррациональна.

В формировании типа личности ученого, его поведенческих и ментальных навыков участвуют ценностные ориентации той или иной эпохи. Ученый разделяет основополагающие ценности взрастившей его культуры - гуманизм, уважение к личности, служение обществу, демократическое право каждого человека на свободу выбора, право на жизнь и т. д.259.

Так, например, возникновение механистического естествознания в XVII в. характеризуется разрывом с ценностями традиционно-патриархальными. Рождение механистической исследовательской программы неразрывно связано с этикой, рожденной жесткой и чуждой всякой сентиментальности эпохой ранних буржуазных революций.

Она характеризуется равнодушием к проблемам добра и зла в их традиционном понимании и ориентацией на индивидуальный поиск личного призвания, личного смысла бытия, знаков личной избранности в рамках профессиональной деятельности. И этот «фаустовский» дух равнодушия традиционной морали к миру «ценностей Гретхен» пронизывает программу механицизма. Новые ценностные ориентации находят «свое наиболее полное воплощение как раз в естественнонаучной направленности мышления (но не в собственно гуманитарном знании, которое долго оставалось реликтом средневековой концепции человека)»260.

Особенностью современного, формирующегося стиля научного мышления можно считать признание принципиальной неустранимости ценностной основы познания. Так, в биологии обретает теоретический статус морального экологического императива принцип коэволюции мира человека и мира природы. Человеческое измерение в современной физике и космологии отражено в активной разработке и освоении антропного принципа, концепции глобальной эволюции и т. п.

Не только когнитивные потребности, но и другие человеческие потребности и мотивы также играют свою роль в развитии науки261. А. Эйнштейн очень образно сказал о моральных побуждениях и «духовных силах», ведущих людей к научной деятельности: «Храм науки - строение многосложное. Различны пребывающие в нем люди и приведшие их туда духовные силы. Некоторые занимаются наукой с гордым чувством своего интеллектуального превосходства; для них наука является тем подходящим спортом, который должен им дать полноту жизни и удовлетворение честолюбия. Можно найти в храме и других: они приносят сюда в жертву продукты своего мозга только в утилитарных целях. Если бы посланный богом ангел пришел и изгнал из храма всех людей, принадлежащих к этим двум категориям, то храм бы катастрофически опустел, но в нем все- таки остались бы еще люди, как прошлого, так и нашего времени».

Он отмечал, что в науке важны не только плоды творчества ученого, интеллектуальные его достижения, но и его моральные качества - нравственная сила, человеческое величие, чистота помыслов, требовательность к себе, объективность, неподкупность суждений, преданность делу, сила характера, упорство в выполнении работы при самых невероятных трудностях и т.п.