Евстафий, ты профессиональный военный?

Евстафий, ты профессиональный военный?

— За спиной Высшее военно-политическое училище имени Андропова, специализация «военный советник». Ну, должен был быть. Организация партизанских движений, собственно говоря. При советской власти меня еще учили, тогда нужны были такие организаторы.

А по специальности удалось поработать?

— Вот в ЛНР и поработал. Я в российской армии никогда не служил. СССР развалился, извините.

А чем ты тогда, после окончания учебы и падения Союза занимался?

— Чем только не занимался… (Смеется.) Деньги зарабатывал.

Если не секрет, в ЧВК или где?

— Оно, конечно, не секрет, но у нас за это сажают. По факту некоторый опыт у меня был, конечно. Но не в России.

В разговор вступает Мария (далее в разговоре для удобства ее пометим как «М», а Евстафия, соответственно, «Е»): Он тот человек, который знает, как стрелять из «Джавелина».

Е: Да. Я один из немногих, кто умеет стрелять в том числе и из «Джавелина» (FGM-148 — американский переносной противотанковый ракетный комплекс, предназначенный для поражения бронетехники и низколетящих малоскоростных объектов. — Прим. «Ридуса»).

Бессмысленно спрашивать, как ты научился, да?

Е: Я много читал. (Смеется.)

М: Еще он знает языки, например в рамках допроса пленных… (Смеется.) А про ситуацию в российской армии, допустим, он знает больше с моих слов.

Фактически знание тактики ведения боя, использование различных видов вооружения и организация подразделений были им получены не только в высшем учебном заведении. Приехать и буквально с самого начала развернуть работу артиллерийского подразделения — для этого требуется все-таки некоторый практический опыт.

Мария, а можешь о себе пару слов сказать?

М: Капитан запаса медицинской службы Ботвиньева Мария Анатольевна, ветеран второй чеченской кампании. В настоящее время соучредитель благотворительного фонда No Pasaran. Помощь населению Донбасса, детям-инвалидам в частности.

Е: А я, кстати, в настоящее время гендиректор строительной компании.

Откуда позывной Инженер?

Е: Это от сержанта-инженера, он в войсках спецназначения НАТО равнозначен нашему капитану — заместитель командира спецподразделения.

Пару слов о вашей воинской службе на территории Донбасса можно?

Е: Когда война началась, мы, группа спецов-добровольцев, организовались еще в России, связались друг с другом. 23 мая я приехал в Донецк, 28 мая мы здесь, под Донецком, успешно отработали по 25-й аэромобильной бригаде под Амвросиевкой. Нас было четверо специалистов, и восемь ополченцев мы взяли с собой, то есть довели группу до двенадцати. Еще я готовил бойцов Русской православной армии, в частности саперное дело.

Потом здесь начались разборки местных, дележка власти, перестало быть интересно, и мы переместились в Луганск. Мы базировались на территории «Зари» (батальон, возглавляемый экс-главой ЛНР Игорем Плотницким. — Прим. «Ридуса»), но не были в составе подразделения, работали отдельной группой. Подчинялись мы не Плотницкому. Скажем так: и мы, и Вагнер, и Плотницкий подчинялись одному и тому же человеку. Человек этот не имел отношения к местным структурам.

 

Если высокий процент потерь и миллионные компенсации за погибших — в чем выгода для ЧВК? Бизнес в чем?

Е: Частенько «страховые суммы» не выплачиваются. Люди пропадают без вести, уходят в самоволку и не возвращаются, хоронят их на месте… Во-вторых, нужно понимать, что платят деньги не бойцам, платят деньги руководителю организации, а он уже выплачивает их бойцам. И как в анекдоте: сало подержал, а на пальчиках осталось.

Евстафий, ты профессиональный военный?

— За спиной Высшее военно-политическое училище имени Андропова, специализация «военный советник». Ну, должен был быть. Организация партизанских движений, собственно говоря. При советской власти меня еще учили, тогда нужны были такие организаторы.