Глава восьмая. Тараканьи бега

 

Полковник Мирзоев читал два донесения, присланных из Душанбе.

Первое пришло еще трое суток назад. Оно не слишком насторожило старого полковника — скорее, порадовало, потому что его племяннику выпал случай попасть на заметку. Контакты заштатного майора с неким англичанином не были чем-то из ряда вон выходящим. Однако звучало громко: завербован английской разведкой.

Одному срок, другому депортация, а мальчику — очередное звание, премия.

К сожалению, дела у душанбинского «предателя», судя по всему, шли не блестяще — вряд ли он вообще был нужен МИ-6. Поэтому полковник Мирзоев принял рутинные меры: зарегистрировал донесение, завел персональное дело, послал запрос и по личности Дудчика, и по личности Нейла Янга. Следовало подождать хоть каких-нибудь результатов.

Племяннику он послал требование немедленно прислать расшифровку разговора двух фигурантов дела и копию кассеты с записью.

Но вот через три дня пришло второе донесение. Полковник взглянул на дату отправления и вскипел от бешенства. Он громовым голосом потребовал ответственного из технического отдела:

— Почему важнейшее донесение запоздало на трое суток? Вы что, на почте ямщиком служите? — отчитывал он девицу в погонах.

Недолгое разбирательство позволило выяснить, что Мирзо Кудимов напрасно так радовался новым средствам связи. Душанбинский сервер, ведающий рассылкой почты, был не самым дорогим и надежным: перегрузившись заказами в условиях возросших нагрузок, связанных с проникновением людей в Интернет, он просто «завис».

Программа рассылки сбоила, и местные умельцы больше суток чинили и отлаживали свое «железо». Затем еще сутки в сети царил затор из-за скопившихся опаздывающих заказов. Словом, случился обычный казус, свойственный маломощным серверам, работающим на плохих телефонных линиях с низкой скоростью передачи информации.

Все это очень подробно и нудно объяснил начальник технического отдела, вставший горой за подчиненную. Затем он предложил подать официальный запрос из отдела в отдел, чтобы получить официальное объяснение запоздания документа.

Все это только отнимало время и уже совершенно не интересовало полковника Мирзоева. Мальчик явно наткнулся на что-то важное, и надо было предупредить его, чтобы быстро сматывал удочки. Это было ясно, как дважды два. Засветились сверхсекретные штабные документы, а в таких делах любая из сторон будет производить масштабные зачистки. И Кудимов попадет под удар одним из первых.

Полковник тянул и тянул время, не докладывая по команде о донесении. А на часах было уже одиннадцать.

— Ну что? — раздраженно спросил он по селектору у секретарши.

— Домашний не отвечает, на рабочем говорят, что его нет.

Надо идти к начальству на доклад, иначе он уже начинал рисковать сам. Полковник курировал регион Узбекистана и Таджикистана во вновь созданной службе по борьбе с наркобизнесом. Об утечке совершенно секретных документов, касающихся военного ведомства, ему было положено немедленно доложить непосредственному начальству и позабыть об этом. Он же пытался дозвониться к родственнику и вывести его из-под удара. Мальчику следовало немедленно уйти и залечь на дно где-нибудь у родственников в горах, куда не дотянется ничья рука — ни ФСБ, ни ГРУ, ни даже местных хозяев жизни в Душанбе.

— Руслан Толипбергенович, вас к генералу, — послышалось в селекторе.

Черт побери, придется идти.

— Продолжайте звонить, — приказал он секретарше, выходя из своего кабинета. — Я у Петра Григорьевича на докладе.

Секретарь пожала ему вслед плечами: «панасоник» уже два часа трудился на автодозвоне.

— Важные новости, — хмуро доложил Мирзоев.

— Подожди минутку, Руслан Толипбергенович. — Генерал демонстрировал озабоченность и сочувствие. — Мне очень жаль.

Перед полковником легла сводка из посольства в Душанбе, которую генерал решил показать ему лично. Бросились в глаза строчки: «...в ночь на... августа расстреляны на конспиративной квартире два лидера т.н. „демократической оппозиции“: Кодир Савдо, второй заместитель начальника МВД, и Довлат Худайбердыев, замминистра социального обеспечения, а также молодой оперативный сотрудник МВД М.Кудимов»...

Стало понятно, почему безрезультатны звонки секретарши: звонить следовало уже на тот свет.

— Я полагаю, что убийство моего племянника связано вот с этими документами. Он успел передать свое последнее донесение три дня назад. Донесение запоздало по вине таджикских связистов, что могут подтвердить в техническом отделе.

На стол генерала легла бумага с короткой запиской Мирзо Кудимова и пачкой документов Главного штаба РВСН. Генерал начал быстро меняться в лице, на котором появилось выражение хищности и озабоченности. Полковник понимал чувства своего начальника: после такого стратегического прокола у военных полетят головы и звезды с погон. Зато ФСБ сможет показать себя с лучшей стороны. Генерал потянулся к селектору и сказал:

— Дайте мне оперативный отдел, и пригласите Зотова и Веремейко. — Тут он вспомнил, что еще не отпустил полковника. — Идите домой, Руслан Толипбергенович, у вас ведь горе. Только не отлучайтесь далеко, будьте на связи. Вы можете понадобиться, сами понимаете...

Мирзоев вышел.

Генералу потребовалось меньше часа, чтобы установить связь между Дудчиком А.П. из 206-й дивизии в Таджикистане и Дудчиком В.П. из Ракетных войск стратегического назначения. Дело намечалось масштабное, перспективное, с внеочередными званиями...

Генерал отдал приказание срочно наладить прослушивание и наружное наблюдение за этим предателем-энтузиастом из РВСН. Машина ФСБ начала набирать обороты.

 

* * *

 

Во время перелета, когда ребята устроились подремать на тюках с овечьей шерстью, которые, к счастью, в последний момент закинули в чрево «Руслана» летчики, Амир обратился к Пастухову с разговором.

— Скажи, Пастух, а ты имеешь какое-то отношение к «Набату»?

Тот небрежно ответил:

— Это фирма моих ребят — Боцмана и Мухи. Их официальная «крыша».

— Они действительно сдали каких-то спицынских людей в полицию?

— Правильно сделали. Какие-то дорожные бандиты под ноги сунулись. Пусть знают свое место.

— Вы сотрудничаете с властями? Пастухов приподнял голову:

— А, вот ты о чем. «Набат» — официальная «крыша», частное агентство обязано хоть иногда демонстрировать свою лояльность перед законом... И так далее. Ты ведь тоже свои сведения у Гузара получил через МВД или еще какое ведомство. Это не значит, что ты с ними сотрудничаешь.

— Я так и понял, что эта мелочь ничего не значит, — миролюбиво поддержал Али Амир. — Они действительно забросали «Набат» гранатами?

— Это было еще до того, как мы их угостили своими. Эта группа больше не опасна, она не существует. Лучше скажи: вас все еще интересует закупка оружия?

Али Амир оживился:

— Это наша главная цель. Торговля «дурью» — только средство для победы в священной войне. — В голосе Али Амира вдруг появились не свойственные ему фанатические нотки.

— И средство ослабить противника, его молодежь?

Али Амир засмеялся:

— Да ведь ты этим сам и занимаешься. Кроме того, наш враг не Россия, а Америка.

Ты это знаешь. У тебя есть возможность купить оружие?

— Но не С-300 и не ядерные боеголовки, — насмешливо сказал Пастух.

— Мы подробно поговорим об этом после завершения первой части операции. Кстати...

— Улыбаясь, он повторил недавние слова самого Пастухова:

— Послушай, Пастух, я хотел бы подстраховаться в Москве. На этом этапе снова изменилось соотношение сил. И я не хочу оказаться в беспомощном положении.

— И что ты предлагаешь? Амир снова ответил с улыбкой:

— На время высадки в Москве и продажи нашего товара я бы хотел, чтобы ты находился среди моих людей. Это прибавит мне уверенности в том, что мы оба играем по правилам. Дудчик тоже должен быть рядом.

Что ж, возразить было нечего.

— Оружие сдавать тебе не потребуется, пусть пистолеты будут у тебя. Но хочу, чтобы мой товар, ты и Дудчик находились в моей машине. Мне будет спокойней, если я буду знать, что в случае нечестной игры я смогу застрелить тебя. Это справедливое требование?

Пастуху пришлось согласиться:

— Хорошо, Амир. Это требование будет выполнено.

— Твои люди будут следовать за нами, но пусть не заглядывают в джип и не садятся в него. Пастухов помолчал, возразил недовольно:

— Но в этом случае мои ребята оказываются с пустыми руками.

— Они что — тебе не доверяют?

— У них должна быть личная страховка на любой случай. Например, на случай моей внезапной смерти. Ты сам говорил о разумной предосторожности, которая всегда конструктивна.

Али Амир рассмеялся:

— Мы хорошо научились цитировать друг друга. Я согласен, пусть одна сумка с товаром будет у них. Это двести тысяч.

— Хорошо. Наш план действий остается в силе?

План был подробно обсужден еще в доме Гузара.

— Да. Мы едем к твоему главному покупателю, и он сразу забирает из моей части столько, сколько сможет. Ты сразу же получаешь из этой суммы свой процент. Потом ты отвозишь меня и Возеха на квартиру, которая будет моим штабом и складом. Один из нас — я или Возех — постоянно находится в ней, второй занимается реализацией товара вместе с тобой. Ты выделяешь людей для наружной защиты в этом месте.

Дудчик находится там же. Я ничего не упустил?

— Ничего не упустил, все правильно, — подтвердил Пастух.

— Я хочу убедиться своими глазами, как быстро и надежно ты сможешь реализовывать товар. Мне нужен гарантированный сбыт, тем более что денег на полную предоплату у тебя пока нет. Еще мы договаривались, что ты покажешь мне лабораторию и фасовочный цех.

— Мы обо всем договорились. Все будет предъявлено. Однако ты помнишь, что в химическую лабораторию ты едешь один и с завязанными глазами.

— У нас обоих хорошая память, — удовлетворенно ответил Амир.

Пастух закинул главную удочку, на которую надеялся очень мало:

— Я должен вызвать к аэродрому свою машину. Иначе на чем уедут мои ребята?

Амир с подозрением взглянул на него:

— Извини, но разумная предосторожность говорит мне, что никто не должен знать место и время твоего прибытия. По крайней мере, на первый раз.

В другой раз будешь договариваться об этом с Возехом. Я не собираюсь больше возить мешки. Машину найдем у военных.

Пастух с неохотой согласился с этим доводом.

«Крупный оптовый покупатель», к которому он первым делом повезет Амира, будет конечно же сам полковник Голубков. Он не предупрежден о дне прибытия, ничего не знает о штурме дома Гузара, но этот вариант действий — с фальшивым оптовиком, фальшивой лабораторией и складом — был подробно оговорен ими во время разработки операции. С того момента, как Голубков «купит» партию наркотиков, операцию можно считать практически законченной, хотя бы потому, что все управление его перейдет в руки Константина Дмитриевича. Пусть он сам с генералом Нифонтовым решает, брать ли немедленно этого террориста и наркодельца, продолжать ли игру с целью поймать байконурских летчиков с поличным, пытаться ли вычислить торговцев оружием и что делать с Дудчиком. Во всяком случае, как только в дело вступит Голубков, он — Пастухов — превратится в простого артиста, действующего по указке опытного в планировании операций режиссера.

А пока — абсолютная бдительность.

 

* * *

 

Они приземлились ранним августовским вечером на военном аэродроме под Климовском, — наконец-то Амир раскрыл Пастухову эту тайну. Когда мощный тягач отбуксировал транспортный самолет в ангар, на борту, как и ожидалось, появился офицер, представившийся:

— Майор Стрельчинский, к вашим услугам.

— Как будем выгружаться, майор?

— По возможности быстро, — озабоченно, но вежливо ответил тот. — Чем быстрее мы с вами расстанемся, тем лучше.

— Нам необходима еще одна машина, майор. Нас слишком много.

Майор Стрельчинский справедливо заметил, что каждый сам заказывает себе экипаж, если не хочет идти пешком. Но о том, чтобы груз оставался в корабле, пока не приедет автомобиль из Москвы, не может быть и речи.

— Неужели в части не найдется ни одного водителя, который хотел бы заработать легкие деньги, отвезя четырех человек в Москву? — настаивали Пастухов и Амир.

Стрельчинский усмехнулся.

— Моя задача — доставить вас от самолета за пределы части. Но не более того. Не знаю, — слукавил он, — что у вас за груз, но кататься с ним по дороге в Москву ни я, ни кто другой у нас не согласится...

Ситуация складывалась тупиковая.

— Да что, собственно, за проблема-то? — вдруг встрепенулся майор. — У нас тут, как раз за выездом с аэродрома, находится автобусная станция, так там постоянно таксисты толкутся. А уж они-то за деньги любой груз повезут.

А он, майор Стрельчинский, сам готов на своей «ауди» подкинуть их к стоянке такси. За символическую плату в сотню долларов. Такой риск он себе, пожалуй, позволить может.

Приходилось соглашаться.

Майор подогнал автомобиль, в который уселась вся группа Пастухова. Следом из самолета съехал «чероки», в котором на переднем сиденье разместился майор Дудчик, а позади — Пастух и Амир.

Машины двинулись через территорию аэродрома к выезду, сохраняя дистанцию в сотню метров. Проходная без помех отворила шлагбаум. Все шло как по писаному. Метров через триста, проехать которые стоило у майора Стрельчинского сто «баксов», находилась автобусная станция. Возле остановки действительно стояла очередь свободных такси. Пастухов хорошо видел, как возле первого из них, немедленно согласившегося отправиться в Москву, укладывали в багажник вещи его ребята.

До станции оставалось всего ничего, когда возле такси вдруг началась свалка.

Между машинами заметались, падая, фигуры: кто-то напал на группу Пастухова.

Перегнувшись через сидящего впереди Дудчика, чтобы разглядеть происходящее, Пастухов крикнул Возеху:

— Жми туда!

Навстречу промелькнула, возвращаясь в часть, «ауди», из которой им помахал на прощание майор Стрельчинский: он, видимо, и не подозревал, что происходит на стоянке за его спиной.

От остановки, где разгоралась драка, врассыпную разъезжались такси.

Внезапно слева сзади пошел на обгон их джипа какой-то темный «шевроле», из окна его высунулось тупое рыло автомата. По левому боку джипа хлестнули пули. Возех, мгновенно реагируя, затормозил, юзом уходя из-под выстрелов на обочину.

Нападавшие среагировали мгновенно — так же быстро остановились посреди шоссе немного впереди, продолжая вести огонь из окна. Из второй дверцы выскочил человек с пистолетом и, непрерывно стреляя на бегу, направился к джипу. Кто-то начал стрельбу из автомата, скрываясь за машиной.

Седоки джипа, укрываясь от пуль, подались вниз. Возех и Амир, сидевшие слева, непосредственно под выстрелами, откинулись пониже назад, выхватили оружие и ответили им сквозь боковые стекла. Один из нападавших свалился на асфальт.

Пастухову, тоже выхватившему пистолет, было неудобно стрелять через голову Возеха. Он открыл за спиной дверцу и мигом вывалился из машины, намереваясь занять позицию за капотом или вести огонь из-за колес. Пригнувшись к земле, он метнулся вперед, изготавливаясь к стрельбе, и в этот момент в спину ему тяжело ударил выстрел, вслед за ним — другой.

Он понял: это стрелял Амир, моментально отвлекшийся от нападения.

Пока Пастухов падал, теряя оружие, Амир уже захлопнул дверцу машины, и «чероки», пронзительно взвизгнув шинами, рванул вперед.

Как в тумане Пастух видел, что нападавшие, словно по команде, тоже быстренько заняли свои места в машине, и «шевроле», развернувшись, ушел в обратную сторону.

На опустевшей станции возле одинокого такси с открытым багажником стояли четыре бойца группы Пастухова, попирая ногами поверженных врагов.

 

* * *

 

Пастухов приподнялся на руках и встряхнул головой, что отдалось резкой болью в правом боку и спине. Два выстрела из крупнокалиберного пистолета в упор, вообще-то, вполне могли пробить бронежилет насквозь и убить его самого. Однако относительно легкий синтетический «броник», купленный за шестьсот долларов, оправдал репутацию фирмы еще раз, потому что владелец был жив. Вот только ребра его, скорее всего, сломаны.

Джип и нападавшие исчезли. Пастухов поднялся, нашел пистолет и, хромая, направился к станции. Там было уже совершенно тихо. Навстречу бежали ребята.

— Что с тобой? — крикнул на бегу Муха.

— Жив. Что произошло?

— Напали во время посадки, без применения оружия.

— Пошли посмотрим. Почему не пробуете догнать джип? — сообразил он.

— Попробовали, — мрачно ответил Муха. — Эта тачка вообще не на ходу. А остальные рванули когти, как только началась заваруха.

Пастухов начал понимать, что вся эта петрушка была блестяще срежиссирована.

Осталось ответить на вопросы: «Как?», «Кем?» и «Зачем?».

Док пытался привести в чувство хотя бы одного из поверженных на землю. Это было не просто — били-то сами, на совесть.

— Артист, унеси сумку с товаром в сторону, спрячь. А то приедет милиция, а мы сидим тут, как... наркобароны задрипанные.

Пастух достал телефон и покрутил его в руке: самое время звонить Голубкову.

— Ну что, Док, дышит кто-нибудь?

— Да, один сейчас заговорит. Действительно, один из мужчин застонал и пришел в себя. Док дал ему несколько пощечин:

— Ну давай, давай, очухивайся. Кто такой?

— На фига же так бить? — простонал пострадавший, который, видимо, не ожидал попасть в руки профессиональных рукопашников.

Пастух достал пистолет и засунул его в рот парню, раздирая губы:

— Так тебе ничего говорить не мешает? Тот замычал.

— Говори как только можешь: быстро и четко. У тебя есть шанс еще пожить. Кто вас нанял, когда и зачем?

— Какие-то чурки нерусские... заплатили по пятьдесят «баксов» на рыло, — раскололся парень. — Привезли сюда, сказали ждать. Потом показали клиентов.

— Вы что, бандюки?

— Не, спортсмены...

Муха вовсю голосовал на шоссе, держа для убедительности вместо вытянутого большого пальца долларовую купюру.

Пастух отошел от парня, которого продолжил допрашивать Док. Основное было ясно, — можно было звонить в управление. Сергей набрал номер дежурного, назвал ему код и тут же был соединен с полковником Голубковым:

— Рад тебя слышать, Сергей. Все живы?

— Да. Мы возле аэродрома в Климовске, на автостанции. Только что на нас было совершено нападение. Торговец Али Амир с товаром скрылся: движется по Варшавскому шоссе в сторону Москвы на джипе «чероки». — Пастух назвал номер. — За рулем боевик Возех, оба очень опасны. В машине заложник — майор Дудчик, в форме. По левому борту выбиты стекла, на дверцах и крышке багажника — следы обстрела.

Пастухов услышал, как полковник Голубков отдает необходимые распоряжения, чтобы к перехвату джипа была немедленно подключена дорожная милиция.

— Они вас что — разоблачили?

— Не знаю, не уверен. Но как бы то ни было, ими проведена спланированная акция.

Милиция еще не явилась. У нас на руках партия товара на двести тысяч, мы срочно уходим. — Он кинул взгляд на номера машины, которую наконец притормозил Муха. — Микроавтобус «тойота» желтого цвета, номер...

— Хорошо, встречаю вас по шоссе, будь на связи. — Голубков дал отбой.

Как только машина тронулась, Пастух спросил у ребят, рассевшихся на сумках среди какого-то мелкого ларечного товара:

— Какие у кого соображения?

Отозвался Док:

— Умелая операция. Как думаете, автор — сам Амир?

— Судя по результату, он. Больше некому.

— Но — как они успели подготовить и реализовать такой сложный план?

Пастухов анализировал происшедшее. Получалось, что они проиграли почти в чистую.

А результат... Они захватили у мафии партию наркотиков на двести тысяч долларов, которая управлению напрочь не нужна, с трудом ее сохранили, рискуют погореть при первом же милицейском досмотре и, главное, потеряли из виду фигурантов расследования...

Совершенно непонятно было, откуда взялись силы, которые Амир задействовал в Москве. Ведь достоверно известно, что тут у них были проблемы даже с такой относительно простой задачей, как реализация товара. И вот налицо умело проведенная акция по уходу. А не могло ли случиться такого, что в дело вмешалась какая-то третья, конкурирующая сила?

Пастух восстановил в памяти подробности схватки, вспомнил, как немедленно убрался с дороги «шевроле», стоило джипу с Амиром благополучно убраться.

Следовательно, единственная цель этого нападения в том состояла, чтобы Амир смог уйти из-под опеки группы Пастухова.

Прозвучал зуммер телефона.

— Слушаю. Голубков сообщил:

— Джип с названными приметами задержан в районе Подольска. В нем какой-то мелкий уголовник, русский. Они сменили машину.

Это только подтвердило выстраивающуюся версию. Все это звенья одного плана: майор Стрельчинский, доставивший группу к месту происшествия; неисправная машина, в которую усаживали ребят; нападение без применения оружия; демонстративный обстрел из поджидавшего «шевроле». Естественное продолжение этих действий — замена чересчур заметного даже в Москве джипа «чероки» на другую машину, когда они отъехали чуть дальше по шоссе.

Но вот какую цель во всем этом преследовал Амир? Какую? Конечно, первым делом напрашивается подозрение, что главной задачей он видел «сбросить с хвоста» команду Пастухова и оказаться в Москве без пригляда. Вместе с Дудчиком? Если Дудчик ему не нужен, тело его должно валяться примерно там же, где они сменили машину. Пастухов доложил об этом соображении Голубкову.

Ну а если майор Дудчик Амиру нужен, и все дело в этом?

Что же такое, неизвестное Пастухову, замешано тут на самом деле?

 

* * *

 

Нейл Янг, получив инструкции от своего шефа, еще раз упомянувшего неких непрофессиональных «идиотов», срочно собрал группу и отправился в Москву исправлять допущенную ошибку. Самолет делал посадку в Ташкенте, и здесь, в аэропорту, они встретили своего шефа — руководителя русского отдела МИ-6 полковника Уильяма Диксона, который летел с ними до Москвы. И прямо тут получили документы, инструкции, деньги и хорошую накачку, — это, собственно, касалось главным образом Нейла.

Нейл снова поглядел на сидевшего неподалеку Джона Зелински, который в эту минуту подавал полковнику Уильяму Диксону свой собственный рапорт и, судя по его напыщенному лицу, вместо «идиота» слышал поощрительную похвалу. «Давай, давай, сынок, — с усмешкой расшифровал эту похвалу Янг, — подставляй лоб, хватай на лету пулю зубами. Это твой шанс». Нейл с возмущением вспомнил фразу шефа о том, что некий аналитик в Лондоне «за два часа» выяснил родственные связи и источник информации. Но ведь это прежде всего означало, что его рапорт и документы Алексея Дудчика две недели провалялись на чьем-то столе без дела, прежде чем попали в руки специалиста.

Неподалеку врач заботливо ухаживал за Мирзо Кудимовым, у которого под шейным платком и большой кавказской кепкой угадывались тампоны и пластырь на ране.

Удивительно, но Мирзо мог передвигаться почти самостоятельно и без возражений принял предложение отправиться в Москву. Полковник пожал Зелински руку и пересел к Кудимову, поманив к себе Нейла Янга пальцем.

— Как вы себя чувствуете, молодой человек? — заботливо и серьезно спросил полковник. Кудимов улыбнулся:

— Я чувствую себя спасенным. Нейл подумал, что главное спасение Кудимова как раз в том и состояло, что полковник Диксон изъявил желание побеседовать с ним лично за время перелета до Москвы. В противном случае его как лишнего и опасного свидетеля похоронили бы в укромном месте уже сегодня ночью. Возможно, Диксон видит и какие-то перспективы использования этого аборигена в дальнейшем. К примеру, как свидетеля ликвидации демократической оппозиции в Таджикистане, то есть для шантажа того же Гузара. В этом случае он действительно спасся.

— Вам следует благодарить мистера Янга, — полковник похлопал Нейла по плечу, — и молодого человека Зелински, который пошел на большой риск, чтобы вытащить вас.

— Спасибо, — сказал Кудимов. — У меня действительно не было шансов.

И Нейл Янг внутренне с ним согласился.

— Врач говорит, что пуля прошла вдоль основания черепа. Рана имела вид смертельной, поэтому ваши убийцы и не делали контрольный выстрел. Скажите, пожалуйста, — начал полковник, — а каким образом ваша контрразведка вообще вышла на этого Алексея Дудчика?

Мирзо Кудимов говорил отрывисто, с паузами, но достаточно ясно и четко, возможно, ему ввели какой-то стимулятор:

— На контакте с господином Янгом. В кафе...

— Я так и предполагал, — напомнил Нейл Янг, но Диксон взглядом закрыл ему рот.

— Это не контрразведка. У нас сейчас все перепутано. Я просто старший лейтенант МВД. Но я работал на Кодира Савдо. Убитого.

— Так это вы раскрыли «инициативника», — догадался полковник.

— Я.

Полковник с некоторой усмешкой посмотрел на Нейла Янга:

— Надеюсь, что Нейл не станет разрабатывать планы мести. Мы профессионалы, и вам выпала большая удача. Но вас плохо отблагодарили.

— Худайбердыев предал.

— Мы бы хотели уяснить, с кем нам придется иметь дело. У кого в руках Дудчик?

— Я не знаю, но на встречу пришел Возех. Он заставил Худайбердыева стрелять в меня. — У Кудимова перехватило дыхание.

— Возех — это боевик, полевой командир у Гузара, из его родового клана, — поторопился пояснить Нейл Янг. — Есть данные, что он проходил обучение в Афганистане или Пакистане.

— И еще наркотики, — добавил Кудимов.

— Он занят переправкой наркотиков, вы хотите сказать? — живо подхватил полковник. — Из Афганистана в Таджикистан?

— И дальше, в Россию.

Это было, пожалуй, наиболее важным сообщением в разговоре, потому что часом позже, когда полковник Диксон беседовал с Нейлом Янгом с глазу на глаз, на этот факт было обращено особое внимание.

— У нас есть шанс успеть, сэр, — вздохнул с облегчением Янг. — А как быть с Кудимовым?

— С одним из людей отправьте его на конспиративную квартиру. На обычном такси.

Туда же вернетесь после операции. Связь через Интернет. Кого вы отправите с Кудимовым?

Нейл Янг посмотрел в ту сторону, где Зелински подсел к своему подопечному и о чем-то с ним разговаривал. Вот Зелински нагнулся, достал из-под сиденья «утку» и стал настойчиво предлагать ее раненому, тот делал отрицательные жесты и наконец настоял на своем: Зелински, подставив плечо, повел его в туалет.

— Я полагаю, сопровождать Кудимова будет Зелински, у них наметился контакт.

 

* * *

 

В восемнадцать часов Виталий Дудчик закончил работу и отметился, выходя, у дежурного. Его ожидал семейный ужин, игра с девочками на компьютере, телевизор и сон. У Дудчика была неприхотливая «пятерка» и трехкомнатная квартира в Тушине, скромный дачный участок в Краскове, жена учительница... и ненависть, ради которой он рисковал потерять все.

Полковник в аккуратной форме, отглаженной женой, с черным кейсом и в чистых туфлях поднимался пешком на свой четвертый этаж, в то время как три ведущие разведки и международная террористическая организация вступили в фазу «тараканьих бегов», торопясь захватить его заветную ZIP-дискету и разрушить уютный московский мирок.

Он открыл дверь своим ключом и первое, что увидел, был черный зрачок ствола пистолета. Ствол уперся ему в лоб, и кто-то втащил его за рукав в прихожую. Ноги сразу ослабли в коленях, а язык отказался повиноваться, хотя Дудчику казалось, что он должен хоть что-нибудь сразу сказать, чтобы овладеть ситуацией.

В спальне, которую было видно через открытую дверь из коридора, он увидел жену и обеих девочек — дочь и племянницу, они сидели на сдвинутых кроватях, поджав ноги и глядя на него огромными покрасневшими от слез глазами. Ему специально дали их рассмотреть, чтобы он понял всю свою беззащитность. Девочки, увидев Виталия Петровича, попробовали снова зареветь во всю силу, но кто-то прикрикнул на них гортанным голосом, заставив замолчать.

Виталия Петровича втолкнули в гостиную, где на диване его ждал, опустив плечи, младший брат. За спиной с пистолетом в руке оказался мужчина среднего возраста с восточным типом лица. Мужчина сел на ручку кресла и сделал приглашающий жест рукой:

— Садитесь, Виталий Петрович. Извините, что приглашаю вас в вашем собственном доме. — Он говорил по-русски отчетливо и правильно, но с акцентом, медленно и с какой-то неуловимой восточной интонацией — вкрадчивой и угрожающей одновременно.

— Кто вы? — сумел выдавить из себя Дудчик, усаживаясь в кресло, на которое ему указали.

— Меня зовут Али Амир Захир, того человека, что присматривает за вашей семьей, — Возех, — представился мужчина. — Не стоит так пугаться. Мы прилетели вместе с вашим уважаемым братом, чтобы обсудить ваше предложение и принять его.

Мужчина поманил Алексея ладонью, и тот, почему-то из-за пазухи, начал доставать и выкладывать на стол пачку за пачкой огромную сумму денег. Было сразу видно, что это доллары, крупные купюры в банковских упаковках.

— Алексей Петрович потребовал аванс в двести тысяч долларов, чтобы доказать серьезность наших намерений. Мы сочли эту сумму приемлемой и выплатили ее, не торгуясь. Вот ваша часть. Алексей нам сказал, что ваша часть — две трети. Все верно?

— Да, — сказал Виталий Петрович, машинально беря в руки одну из пачек.

Странно, деньги под дулом пистолета в захваченной неизвестно кем квартире почему-то не радовали. Виталий Петрович пролистнул пачку по корешку. Не «кукла».

Сплошь стодолларовые купюры нового образца. Деньги вообще, скорее всего, настоящие. Настоящие сто с лишним тысяч долларов — заветная мечта каждого россиянина — лежали у него на столе. К Дудчику-старшему начало возвращаться соображение, и Али Амир отметил про себя этот факт.

— Что ж вы так ворвались в квартиру? — спросил Дудчик. — Разве нельзя было предупредить и встретиться без шума? Вы мне семью напугали!

— У вас будет время и средства, чтобы их утешить. К сожалению, ваш брат обратился до нас к англичанам, а потому есть опасность, что они предпримут какие-нибудь решительные действия со своей стороны. Вот почему мы не смогли вас предупредить, вот почему мы спешно прибыли из Душанбе, готовые ко всему.

— Кто вы? Кого вы представляете? Ничто в этих людях не вызывало доверия.

— Вы слышали такое имя — Бен Ладен?

— Это знаменитый террорист?

— Исламский патриот, — поправил Али Амир. — Мы предпочитаем называть его так в отличие от американцев. Как бы то ни было, можете не сомневаться в его платежеспособности.

Виталию Петровичу совершенно не нравился вид брата. Непохоже было, чтобы он прибыл сюда по своей воле.

— Итак, сколько вы рассчитываете получить за все свои сведения? — спросил Амир.

«Они все время сбивают меня с толку финансовыми вопросами, — подумал Дудчик. — В то время как происходит обыкновенный захват заложников...»

— Два миллиона, — довольно рассеянно сказал он.

Неожиданно для Виталия Али Амир рассмеялся:

— Сразу видно дилетантов. Ваш брат запросил у МИ-6 три миллиона, но предупредить вас не сумел. Разница весьма существенная, не правда ли? Но мы дали принципиальное согласие, и вряд ли господин Бен Ладен станет отступать от своего слова ради какого-то миллиона долларов.

— Что с моим братом? Алексей, почему ты молчишь? Я могу поговорить с ним наедине?

— С вашим братом? Ваш брат переутомился по дороге, перебрал наркотиков, напуган той кашей, которую вы заварили. Ему не по себе от опасности его положения, да и вам тоже пора переходить на нелегальное положение, Виталий Петрович. Я не знаю, сколько у нас осталось времени. Мы рискуем. Предложения, подобные вашему, обычно вызывают бурную реакцию у заинтересованных спецслужб, особенно когда разворачивается конкурентная борьба. Поэтому не смотрите осуждающе на наши предосторожности и довольно суровые действия. Мы не имеем права рисковать.

Алексей нам сказал, что вы хотите переправиться за границу. Это правда?

— Да...

— Вполне разумно. Вы ведь не намереваетесь сразу забирать с собой семью?

— Я один... с братом, — поправился Дудчик.

— В таком случае давайте торопиться. Вам следует взять дискету и немедленно уходить. Оставьте семье на жизнь, но не обольщайтесь: ФСБ наверняка отнимет у них эти деньги. Где вы храните дискету?

«С этого бы и начинали, умники», — подумал Дудчик и сказал, откинувшись на спинку кресла:

— Я должен предупредить вас об одном немаловажном факте. Я прекрасно понимаю, что нахожусь в ваших руках и могу под пыткой выложить все, что вы захотите узнать. Но я хорошо подготовился к этой операции. Это заняло у меня полтора года. Одна из моих военных профессий — криптограф. Это значит, что все сведения на дискете содержатся в кодированном виде и защищены еще несколькими способами.

Как профессионал скажу вам: если вы попытаетесь самостоятельно получить информацию с дискеты, это займет многие годы, и нет никаких гарантий, что это вам вообще удастся. Вы, вероятно, знаете, что существуют шифрованные материалы времен Второй мировой войны, секрет которых до сих пор не удалось разгадать.

Али важно покивал, демонстрируя полное понимание, хотя новости с кодированием порождали новую проблему — необходимость обязательно тащить с собой через границу этого болвана, вместо того чтобы просто всадить ему пулю в затылок.

— Мы и не собирались рассматривать вас отдельно от дискеты. Более того, мы рассчитываем, что вы проконсультируете нас по многим специальным вопросам. Итак, где же дискета?

Дудчик, словно не слыша, укоренился поглубже в кресло:

— И второе, я не собираюсь никуда двигаться с места, пока не будут переведены на мое имя все деньги. Мне нужны гарантии.

Для Али эти заявления не явились большой неожиданностью: вполне естественно было ожидать, что человек, решивший получить два миллиона, предпримет кое-какие меры для собственной безопасности.

— Виталий Петрович, вы прекрасно понимаете, что люди, которых вы только что назвали международными террористами, не затруднятся перед применением самых жестких мер принуждения. Мы можем вывести вас отсюда силой, можем расстрелять для наглядности вашу племянницу, жену или дочь, применить психотропные средства.

Нет смысла скрывать, что весь этот арсенал мер воздействия — в наших руках.

Поэтому лучше нам оставаться в доверительных отношениях. Личное состояние господина Бен Ладена достаточно велико, чтобы он мог себе позволить платить по счетам, вполне достаточно и ваших мер предосторожности. Деньги на ваших глазах вам переведет сам господин Бен Ладен или его доверенное лицо. Но если мы немедленно не уберемся из этого дома, а затем — чем скорее, тем лучше — из этой страны, я не дам за наши жизни даже вашего девальвированного рубля. Итак, дискета у вас дома?

— Нет.

Дудчик побледнел, когда Али небрежно, походя сказал о возможности убийства ребенка, но продолжал все так же упорно сидеть, вцепившись в ручки кресла.

Виталий Петрович поднял глаза на Алексея, спрашивая его взглядом, что делать.

Брат по-прежнему хранил равнодушное молчание.

— Я хочу поговорить с братом наедине. Это коротко, — попросил он.

— Хорошо, — ответил ему Али Амир. — Раз вы так настаиваете...

Али Амир вышел из комнаты и, прикрыв за собой стеклянную дверь, направился в спальню к заложницам, кивком головы послав Возеха в коридор — присматривать за братьями.

— Алексей, что с тобой случилось? Они тебя что, действительно накачали наркотиками?

Алексей достал из кармана коробочку с гашишем и протянул ее брату.

— Хочешь? Помогает.

— Нет, не надо, — с гримасой отвращения отмахнулся Виталий, убеждаясь, что Амир сказал правду.

— Тогда предложи детям и жене, — вялым голосом посоветовал Алексей. — Им будет легче пережить страх. Или смерть.

— Почему ты говоришь о смерти?