Глава 466: Крещение Е Гухана

 

«Разве это не верно?», – Цзюнь Мосе широко открыл глаза и уставился на него. – «Не думай, что я не узнаю, набиваешь ли ты карманы, сопляк! Это всего лишь небольшой урок! В одном бутыльке лежало сто таблеток, и каждая стоила около миллиона в среднем! Ты забрал пятьдесят таблеток. Мы обычно рассматриваем двойную цену при таких обстоятельствах. Это значит, что тебе нужно выложить сто миллионов прямо сейчас!»

 

С громким БАБАХ! Тан Юань упал навзничь. Его рот вспенился, а тело конвульсивно подёргивалось.

 

Тем не менее, Цзюнь Мосе проигнорировал это и как ни в чём не бывало продолжил: «Я сейчас сосчитаю до трёх. И я удвою сумму, если ты не встанешь к этому времени. Для меня не имеет значения, даже если у тебя реально кружится голова, раз уж ты решил обмануть меня!»

 

Но Цзюнь Мосе даже не начал считать, когда Тан Юань проворно вскочил на ноги: «Тебе не нужно беспокоиться о подсчётах. Я признаю это, хорошо? Ты очень жестокий, третий молодой господин. Ты только открыл рот и сразу же заговорил о сотне миллионов... у меня всего триста миллионов!», – Тан Юань сильно скрежетал зубами, говоря с ненавистью. Затем он вдруг почувствовал, что сболтнул лишнее…

 

«А? Триста миллионов?! Блядь, да ты настоящий бизнесмен, Тан Юань! Ты хорошо заполнил свою казну! Я твой отец и бог! А ты спокойно спёр триста миллионов у меня! Хорошо, теперь мы будем говорить так… У тебя сейчас два варианта. Первый – ты отдаёшь мне все триста миллионов, которые ты присвоил у меня. Второй – ты сопровождаешь меня к семье Дугу вечером», – свирепо заговорил Цзюнь Мосе, желая поэксплуатировать.

 

Необходимо отметить, что Тан Юань владел двадцатипроцентной долей в Аристократическом Зале. И Аристократический Зал сделал прибыль на сумму девятьсот миллионов до настоящего времени. Это означало, что его доля составляла около ста восьмидесяти миллионов. Тем не менее, Цзюнь Мосе не ожидал, что этот толстяк выкачает триста миллионов чисто для себя.

 

[Не было бы другого человека во всем Тянсяне, у которого была бы такая высокая «зарплата»...] Цзюнь Мосе чувствовал бы себя очень беспокойно в глубине души, если бы он не поэксплуатировал эту жирную свинью каким-либо образом…

 

«Разве это не лёгкий выбор? Мы двое – братья! Поэтому, я, очевидно, буду следовать с тобой, куда бы ты ни пошёл! На самом деле, я последую за тобой в логово тигра, не задумываясь! Итак, что такого важного в доме семьи Дугу? Чёрт! Ах! Семья Дугу?»

 

Тан Юань принялся стучать себя по груди и чуть ли не клясться. Он вдруг понял, что говорит о семье Дугу, только когда закончил говорить. Потом он задрожал. Затем он поднял голову и с выражением мировой скорби на лице сообщил: «Третий молодой господин, твой брат не может выполнить своё обещание. Ничего не могу с этим поделать. Я только что вспомнил, что сегодня вечером у меня запланировано кое-что важное. И я должен разобраться с этим вопросом…»

 

«Разве? Ну, я уверен, что ты примешь правильное решение. И я уверен, что ты решишь сопровождать меня», – усмехнулся Цзюнь Мосе.

 

«Я действительно занят! И я серьёзно не могу отложить это дело!», – Тан Юань улыбнулся, глядя на молодого господина. Он думал, что он всё ещё сможет выкрутиться…

 

«Хорошо, я не буду заставлять тебя, раз уж ты занят. Тогда отдавай мне триста миллионов, которые ты спи… спионерил у меня и расходимся по делам!», – Цзюнь Мосе поднял три пальца.

 

«О... я вспомнил… Моё дело очень тривиально, старший брат. Хе-хе, оно не так важно... в любом случае, сопровождать тебя в дом Дугу – мой долг. Как я могу даже сказать, что я не пойду? Чёрт! Всё равно недостаточно? Чёрт побери... я даже готов продать себя этой ужасающей семье ради тебя. Этого должно быть достаточно, верно?», – лицо Тан Юаня было трагическим, героическим и торжественным одновременно.

 

«Ну, это почти нормально. На самом деле, я почти поверил, что ты был занят после того, как сказал это с таким взволнованным лицом...», – Цзюнь Мосе хлопнул в ладоши и засмеялся. – «О, и эти сто миллионов...», – брови Тан Юаня взлетели вверх. В конце концов, был шанс, что даже его долг в сто миллионов серебряных таэлей может быть аннулирован, если он будет сопровождать молодого господина в семью Дугу...

 

[Как хорошо это было бы…]

[Это стоило бы даже того, как надо мной будут издеваться в доме Дугу…]

 

Поэтому он посмотрел на Цзюня Мосе с волнением. Тем не менее, он только слышал, как молодой господин сказал: «Я думаю, что я переживу, если ты вернёшь штраф завтра в таком случае. Во всяком случае, я думаю, что даже семья Дугу не сможет съесть всё количество жира, которое на тебе есть...»

 

Тан Юань с громким БАБАХОМ снова рухнул на землю. БАБАХ был такой силы, что его отголоски потрясли даже Южный Небесный Город…

 

Цзюнь Мосе заметил, что осталось ещё много времени. Поэтому он заставил Тан Юаня ждать его и поговорить с Е Гуханом. Затем, он тихо ускользнул…

 

Это было потому, что беседа с Е Гуханом была трудным заданием сама по себе. Это было потому, что этот человек всегда говорил сам с собой и никогда не обращал внимания ни на кого другого. Он со страстью говорил о теме, которая его интересовала. Более того, он сердился, если его слушатели не слушали его слов. Сила Суань этого человека была искалечена. Даже Тан Юань сможет победить его… ну, если сильно разозлится. Но у кого-нибудь хватит безжалостности, чтобы избить калеку? Тем не менее, нужно было бы слушать его, если у тебя не было сердца, чтобы избить его…

 

Поэтому Цзюнь Мосе заставил Тан Юаня делать это в тот день. Жирный Тан был очень возбуждён в начале. В конце концов, страстная история Е Гухана распространилась среди каждого юноши столицы.

 

Привязанность Е Гухана... любовь Е Гухана... легенда Е Гухана...

 

Тем не менее, не прошло и пяти минут, а Тан Юань уже начал сожалеть об этом…

 

Е Гухан был явно погружен в свой собственный мир. Он говорил об этом снова и снова. Человек рассказывал историю от начала до конца, но казалось, что он рассказывал её себе. На самом деле, ему было всё равно, слушает ли кто-нибудь. В конце концов, он был ответственен только за рассказ об этом... но он очень расстраивался, если видел, что толстяк собирается уходить. Он выражал своё расстройство тем, что смотрел широко раскрытыми глазами на жиробаса и орал благим матом, кроя жирного самым обычным матом…

 

Тан Юань хотел заплакать, но не мог.

 

[Я потеряю сто миллионов, я пообещал сопровождать третьего молодого господина в дом Дугу. Эти Дугу – это кошмар этого города! Но меня ещё и заставили сидеть и болтать с этим сумасшедшим... Это несправедливо…]

 

Но тут, когда Е Гухан снова хотел матом напомнить толстяку, кого нужно внимательно слушать, но тут звук ветра привлёк его внимание. Он встал и двинулся посмотреть в окно. И он не смог отвести глаз от того, что увидел. Через некоторое время он быстро вышел.

 

Двое детей тренировались снаружи. Один практиковался со своим кинжалом, в то время как другой использовал свой меч. Их движения были молодыми и неопытными, они не успели овладеть ими в полной мере. Даже на первый взгляд можно было сказать, что они начали изучать боевые искусства совсем недавно.

 

Тем не менее, ребёнок, который использовал клинок, привлёк внимание Е Гухана…

 

[Этот ребенок использует технику левой руки!]

[Более того, это та самая однорукая техника клинка! Ведь косые черты идут в направлении правой руки. Таким образом, мечник отрубит себе вторую руку, если она у него будет...]

 

Е Гухан был экспертом-ветераном. Таким образом, он мог, очевидно, сказать это с первого взгляда. [Эта техника была разработана одноруким человеком. Нет другого способа, чтобы кто-то мог придумать такую технику для инвалидов...]

 

Однако, его правая рука была отрублена. Следовательно, он также был тем, кто мог использовать только левую руку. С тех пор, как он потерял правую руку, он поставил на себе жирный крест. Его меч был его спутником всю жизнь. Разумеется, он больше не мог использовать свой стиль меча, так как он потерял правую руку. Более того, он каким-то образом пережил эту трагедию по счастливой случайности. Но его меридианы всё равно оставались уничтоженными, и он больше не мог использовать свою силу Суань Неба. И эти удары постепенно привели Е Гухана в отчаяние…

 

Однако мужчина внезапно обрёл новую надежду. [Другие люди могут создать такую левостороннюю технику клинка... и тоже после перенесённой травмы. Итак, почему я не могу создать технику меча, которая подходит моей левой руке? Разве это не было бы огромным навыком, если бы я мог развивать его на основе этой нетрадиционной техники клинка?]

 

Е Гухан наблюдал, как этот парень упорно тренировался со своим мечом. Он постоянно рубил оппонента снова и снова…

 

Тем не менее, он казался дураком…

 

Пацан тренировался уже довольно давно, но он не мог понять основные моменты. Однако, когда он уже собирался бросить от досады, он услышал, как кто-то заговорил: «Этот шаг должен быть сделан вот так...», – рука внезапно взяла его меч, и мужчина, который был владельцем этой руки, проделал это же движение с легкостью.

 

Малыш просто не мог сказать, кому ещё удалось бы выполнить эту технику с таким блеском.

 

Кроме того, этот человек также использовал левую руку.

 

Лицо Е Гухана сияло пылким блеском. Его глаза постепенно стали красными, когда он посмотрел на меч, который держал в руке. Затем он спокойно прижал клинок к своему лицу и замер так на довольно долгое время. Затем он мягко сказал: «Спасибо. Спасибо, что дал мне знать, что я всё ещё полезен! Со мной ещё не покончено!»

 

Гордость и героизм победы в тысячах сложных сражений внезапно вернулись к нему!

 

***

 

Гуан Куинхан была очень смущена, когда Цзюнь Мосе прибыл, чтобы проведать её.

 

«Как у тебя дела?», – Цзюнь Мосе улыбнулся и сел рядом с ней.

 

«Неплохо», – слегка улыбнулась девушка.

 

«Мы иногда слишком много думаем о страшных вещах, пока они не случатся. Но тогда мы обнаруживаем, что это не обязательно было так ужасно, когда это уже случилось. На самом деле, нет ничего, что могло бы сделать нашу жизнь ужасной. Всё одно и то же, и всё это – ерунда. Всё станет намного легче, если перестать бояться этого», – пустился в философию Цзюнь Мосе. – «И эта ситуация – не исключение, понимаешь?»

 

«Да, я не ожидала этого. Я никогда даже не осмеливалась думать о таком. Я никогда не думала, что всё пройдёт вот так», – мягко кивнула Гуан Куинхан и меланхолично улыбнулась. – «Я думала, что эта проблема отравит мне жизнь. Я думала, что не смогу пройти через это».

 

«Нет. Это дело ещё не полностью улажено», – улыбнулся Цзюнь Мосе. – «Просто потому, что ты ещё не закончила свои проблемы. Третий дядя готовится принять тебя как свою дочь перед всем миром. Ты станешь дочерью семьи Цзюнь, как только это произойдёт. И после этого ты не будешь моей тётей. Любой, кто попытается использовать это дело, чтобы опорочить тебя, станет врагом всей семьи Цзюнь. И тогда им придётся смириться с безжалостной судьбой – быть уничтоженными – поскольку они станут нашими врагами».

 

«Приёмный отец – хороший человек...», – эмоционально вздохнула Гуан Куинхан. Её глаза светились, когда она посмотрела на Цзюня Мосе. – «А вот ты... тот, кто не заслуживает внимания».

 

«С чего ты это взяла?», – Цзюнь Мосе был ошеломлён этим.

 

«Я слышала, что Мей Гао Цзе и Кон Лин Янь были убиты. Ты это сделал?», – Гуан Куинхан обвиняюще взглянула на него. – «Эти два учёных были несколько консервативны, но они всё равно были чистосердечными людьми. Более того – их знания были удивительными, и они служили этому народу всем сердцем на протяжении всей своей жизни. А значит – убивать таких великих людей всё равно чересчур, что бы они не говорили!»

 

«Ха-ха! Ты всё ещё не понимаешь! Хорошие люди иногда могут принести большой вред, когда они делают плохие вещи. И не имеет значения, какими были их убеждения, или какова была их цель! Более того, причинённая катастрофа ещё больше, если человек благородный! На самом деле, они могут даже прямо или косвенно препятствовать прогрессу всего человечества! Ты не поймёшь, что я говорю...», – вздохнул Цзюнь Мосе. Он не мог не подумать о своей давней родине.

 

Китай!