Итоги конкурса «душа хранит – 2011»

ДУША ХРАНИТ

 

Вода недвижнее стекла. И в глубине её светло. И только щука, как стрела, Пронзает водное стекло.   О, вид смиренный и родной! Берёзы, избы по буграм И, отражённый глубиной, Как сон столетий, божий храм.

О, Русь – великий звездочёт! Как звёзд не свергнуть с высоты, Так век неслышно протечёт, Не тронув этой красоты,   Как будто древний этот вид Раз навсегда запечатлён В душе, которая хранит Всю красоту былых времён….

Любовь Чиркова

г. Саратов

 

ИТОГИ КОНКУРСА «ДУША ХРАНИТ – 2011»

 

Саратовский Рубцовский центр был создан в июле 2009 года с целью популяризации творчества известного русского поэта Николая Михайловича Рубцова и проведения ежегодных литературных конкурсов для выявления и информационного продвижения творчески одарённых современных поэтов и прозаиков, проживающих на территории Саратовской области, содействия их творческому росту и известности, а также привлечения читательской общественности к поэзии.

Третий литературный конкурс, проводимый Саратовским Рубцовским центром, проходил с 1 ноября по 31 декабря 2011 г. На конкурс принимались работы авторов, пишущих на русском языке, как начинающих, так и публикующихся, независимо от гражданства, возраста, членства в Союзах писателей, как ранее опубликованных, так не публиковавшихся произведений. Конкурс проводился в один этап по следующим номинациям:

– проза (роман, повесть, рассказ, новелла);

– поэзия (стихи, поэма);

– драматургия (пьеса, комедия, трагедия);

– музыкальные произведения (музыка на стихи Н. Рубцова);

– публицистика;

– литературоведение,

– живопись.

На конкурс было прислано 72 работы. Членами жюри (Л.Л. Чиркова – председатель Саратовского Рубцовского центра, В.В. Масян – секретарь Правления Союза писателей России, заслуженный работник культуры Российской Федерации, члены Союза писателей России – Н.С. Байбуза, И.М. Малохаткин, Л.М. Каримова, О.Е. Барабанова) было отмечено 15 лауреатов и 6 участников конкурса.

Лауреатами конкурса стали в разных номинациях:

Публицистика:

Лауреаты:

Валентина Суханова (г. Ртищево).

 

Литературоведение:

Лауреаты:

Ирина Перова (г. Саратов);

Людмила Боева (г. Саратов);

Валерий Савин (г. Петровск).

 

Драматургия:

Дипломант:

Дмитрий Серов (г. Саратов).

 

Проза:

Лауреаты:

Елена Умнова (с. Елань, Ртищевского района);

Валентина Суханова (г. Ртищево).

Дипломант:

Юрий Дудаков (г. Саратов).

 

Поэзия:

Лауреаты:

Юрий Гринёв (с. Оркино, Петровского района);

Александр Дивеев (г. Ртищево).

Дипломанты:

Валерий Савин (г. Петровск);

Людмила Бисерова (г. Саратов).

 

Музыка:

Лауреаты:

Алексей Гаврилов (г. Саратов);

Алексей Кириллов (г. Саратов);

Евгений Полухин (г. Саратов);

Александр Мажирин (г. Саратов);

Евгений Четвериков (г. Петровск);

Михаил Суслов (г. Энгельс);

Виталий Шейко (г. Саратов);

Геннадий Мракин (г. Энгельс).

Дипломанты:

Алексей Байков (г. Саратов).

Владимир Масян

г. Саратов

 

О РУБЦОВЕ

 

Творчество поэта Николая Рубцова – явление в русской литературе последней трети 20-го века. Однако поэт не был по достоинству оценён при своей короткой жизни. Певец «тихой родины», он оставался в тени стихотворцев эстрадного бума. Всенародное признание Рубцова пришло после его трагической гибели в начале 1970-х. Ныне слава поэта перешагнула в третье тысячелетие, поставив его в один ряд с Тютчевым, Фетом, Есениным.

Поэзия Рубцова – одно из самых привлекательных и неоднозначных явлений русской литературы: в ней искренность соединилась с природным талантом, а поэтическая чуткость – с культурными традициями. Рубцов вернул русской лирике мировое звучание. Такова главная причина творческого бессмертия поэта. Лирическая стихия Рубцова – это особая стихия, которая хотя и персонифицируется порою в поэте, даже и в этот момент, одновременно живёт по другим, недоступным для живого человека законам, ибо наделена несвойственными человеку способностями.

По его стихам точнее, чем по документам и автобиографиям, можно проследить его жизненный путь, но дело не только в этом. Конечно, многие настоящие поэты угадывали свою судьбу, легко заглядывали в будущее, но в Рубцове провидческие способности были развиты с такой необыкновенной силой, что когда читаешь написанные им незадолго до смерти стихи: «Я умру в крещенские морозы...» – охватывает жутковатое чувство нереальности. Невозможно видеть вперёд так ясно, как видел Рубцов! Хотя – сам Рубцов говорил: «Мы сваливать не вправе вину свою на жизнь. Кто едет, тот и правит, поехал – так держись!» – отчего же невозможно? Очень даже возможно, если учесть, что Рубцов и жил так, будто писал самое главное стихотворение, и, совершенно точно зная финал, ясно представляя, что ждёт впереди, даже и не пытался что-либо изменить... Потому что не прожить свою жизнь, не пройти назначенный ему Путь до конца он не мог, да и не хотел.

(Николай Коняев по телефону специально для литераторов Саратовского Рубцовского центра).

Александра Баженова

г. Саратов

 

«О ЖИЗНИ ГРУСТНЫЕ СТИХИ»

Любовь Чиркова

г. Саратов

 

Валентина Суханова

г. Ртищево

 

«РУССКИЙ ОГОНЁК»

 

Три письма мастеров слова.

Письмо Виктора Астафьева, в отличие от письма Николая Рубцова, которое не сразу стало литературной ценностью, – нигде не опубликовано. Письмам Владимира Пыркова ещё предстоит стать достоянием русской литературы, а городу Саратову – местом паломничества, как сейчас – Вологда и Овсянка.

Возможно, такая судьба ждёт и город Ртищево, где в пятидесятые годы жил Виктор Астафьев, при условии, что его письмо ртищевской школьнице Кате Палкановой – единственный источник, где писатель говорит об этом, – станет достоянием литературной общественности России.

В каждое вложена душа.

За каждым стоит сверхранимый и боящийся поранить другого – человек.

Каждое письмо – это ненаписанные собственные произведения.

Такие космически разные адресанты, но такие схожие своим неистребимым «русским огоньком».

 

Письмо Виктора Астафьева

 

Дорогая Катя!

 

Вместе с «Роман-газетой» и договором на издание моей повести в ней пришло Ваше милое и доброе письмо. Уж как оно попало – одному Богу известно.

Я уже не отвечаю на многие письма, нет времени и сил. Сознаюсь, плохо со зрением, а и всегда было не очень хорошо, на Днестре при ранении я потерял зрение правого глаза, но левого хватило надолго, а ныне всё разладилось, да и что жаловаться-то.

Моя жена, закалённая юмористка, говорит, что в нашем возрасте не болеть – неприлично. Да, конечно, Катенька, выложив на бумагу материал, писатель освобождается от какой-то части тяжести, которую таскает в себе, но с годами это плохо удаётся. Жизнь в России слишком перегружает человека вообще, а писателя, если он истинный писатель, тем паче, и, когда мне говорят дежурное: «Живите 100 лет»» – я говорю в ответ: «Избави меня, Господи, от этого. Я слишком устал и всё чаще хочу «забыться и заснуть». Да и кругом становится так пусто, что это угнетает душу и жизнь отдаляется сама по себе, становится негативной, часто раздражает, будто в Африке живёшь, и ни языка, ни нравов белокожих и чернокожих братьев не понимаешь.

Я (неразб.) пишу, макая ручку в пузырёк, не знаю, что за штука компьютер, не умею включать диктофон и совсем уж (неразб.), хотя меня всё время пытаются вовлечь в это бесовство.

Жизнь убыстряет шаг, люди сами не знают, куда и зачем торопятся, и коли предначертан человечеству (неразб.) конец, значит, к концу и торопятся люди.

Прежде всего русские, замороченные зависят от (…) происходящего, Бога (…) веру во всё потерявшие.

Вот и бросил я писать (…), охота лишь написать повесть для детей, ибо во многом я дитём и остался, и хотел бы с ними разговаривать и играть.

Кланяюсь тебе, Катенька, желаю тебе всего только хорошего в жизни.

В Вашем городе я бывал в 50-х годах и даже жил недолго, но впечатлений никаких не осталось. Прости.

Поклон Вашим близким. За почерк не извиняюсь, как-нибудь разбирайтесь.

6 мая 2000 года. Красноярск. В. Астафьев

 

Письмо Николая Рубцова

 

Неизвестному

 

Уважаемый Иван Игнатьевич! Добрый день!

Тема Вашего стихотворения – полёт в космос – была уже использована во множестве стихотворений разных авторов, т.е. эта тема, как говорится, общая и старая.

Смысл стихотворения – прославление героев-космо-навтов – также был выражен во множестве стихотворений такого же рода.

Слова, которые Вы употребляете в стихотворении для прославления этих героев, также были уже употреблены всё в том же множестве стихов на эту тему.

Вашего оригинального настроения в стихотворении – нет.

Вашего оригинального мировоззрения в стихотворении тоже нет.

Вот по всему по этому Ваше стихотворение не произвело на меня впечатления. А жаль. Жаль потому, что человеку, любящему стихи, любому такому человеку всегда бывает радостно, когда он находит в стихах поэзию, т.е. свежую тему, свежий смысл, свежее настроение, мировоззрение, мысли, свежие оригинальные слова. И всегда приходится огорчаться, когда всего этого нет в стихах.

Уважаемый Иван Игнатьевич! Я искренно написал здесь о главных недостатках Вашего стихотворения, ничуть не желая убедить Вас в верности моего мнения о нём, о Вашем стихотворении. Вполне, вполне возможно, что я ошибаюсь, когда думаю о нём так, и вполне возможно, что это Ваше стихотворение другим читателям понравится. И я от всей души желаю Вам этого.

Ещё немного.

Когда я говорю Вам, что тема Вашего стихотворения старая и общая, это ещё не значит, что я вообще против старых тем. Тема любви, смерти, радости, страдания – тоже темы старые и очень старые, но я абсолютно за них более всего за них!

Потому я полностью за них, что эти темы не просто старые (вернее, ранние), а это темы вечные, неумирающие. Все темы души – это вечные темы, а они никогда не стареют, они вечно свежи и общеинтересны.

В Вашем же стихотворении, как я уже говорил, нет оригинального настроения, т.е. нет темы души. Вы, очевидно, думаете, что достаточно взять какую-нибудь тему современного прогресса, особенно популярную, и уже получится поэтическое стихотворение. Но это не так. Хорошо, когда поэт способен откликаться на повседневные значительные события

 

жизни общества. Но надо сначала своими стихами убедить людей в том, что Вы поэт. Чтобы к Вашим словам относились с вниманием и интересом, а потом уже откликаться на эти значительные события.

Так что главное для Вас, я думаю, попробовать сначала свои силы в умении выражать свои душевные переживания, настроения, размышления, пусть скромные, но подлинные. Поэзия идёт от сердца, от души, только от них, а не от ума (умных людей много, а вот поэтов очень мало!) Душа, сердце – вот что должно выбирать темы для стихов, а не голова.

Коротко о подробностях стихотворения. Вот Ваши эпитеты: «Небо голубое», «сильная грудь», «могучие крылья», «улыбка светлая и весёлая», «знамёна алые», «седая голова», «золотая звезда», «почтительное молчание», «великий подвиг». Неужели Вы не заметили, что всё это очень, очень общие, распространённые, примелькавшиеся эпитеты, потерявшие свою выразительность.

А разве это не поверхностные средства, которые сразу же любому в таких случаях приходят в голову: «Космический корабль несётся быстрее птицы. Москва приветствует, были все потрясены» и т.д.

Кое-где у Вас совершенно отсутствуют рифмы, т.е. созвучия на конце строк. Например:

В сиянье неба голубого,

В блеске солнечных лучей

Корабль «Восход» быстрее птицы

Плавно нёсся над землёй.

«Голубого – птицы», «лучи – земли» – разве это рифмы? Можно, конечно, писать стихи и без рифмы, но почему же тогда в других местах стихотворения они у Вас есть?

Где есть, где нет, и каждый раз бездумно – это не годится.

Вы пишете «быстрее птицы плавно нёсся…» Эту плавность при полёте быстрее птицы невозможно представить. Да неужели ракета летит только быстрее птицы. Вот так коротко о Вашем стихотворении, Иван Игнатьевич. Не могу судить вообще о Ваших стихах, т.к. Вы послали мне только одно.

А Вы ни разу не бывали в редакции местной газеты? Там есть люди, которые могли бы с Вами поговорить о стихах или с которыми Вы могли бы поговорить.

Ещё раз повторяю, что не берусь судить о Ваших стихах вообще и что, возможно, я ошибаюсь в своём мнении о Вашем стихотворении.

От всей души желаю Вам всего самого доброго!

С искренним уважением Николай Рубцов.

Такие недостатки, которые есть, на мой взгляд, в Вашем стихотворении, сейчас довольно широко распространены в стихах и у множества других авторов. Причём частенько такие стихи всё же печатают, и если Вы встречаете такого рода стихи в печати, то не думайте, пожалуйста, что так и надо писать. Всем нам надо учиться писать так, как писали настоящие, самые настоящие поэты – Пушкин, Тютчев, Блок, Есенин, Лермонтов. Законы поэзии одни для всех.

Н. Рубцов. 12 января 1964 г.

Фрагмент письма Владимира Пыркова от 26 апреля 1985 г.

 

Здравствуйте, Валентина Михайловна!

 

Вы не расстраивайтесь из-за того, что «стихи не пишутся». У поэтов эти полосы – молчания и оживления – в порядке вещей. Блок это выразил по-своему. Он считал, что в художнике должна звучать музыка, и нужно постоянно прислушиваться к себе: звучит ли? Что ж, тем и таинственно творчество, тем оно мучительно, а талант самого творца так раним и так зависит от любой мелочи.

Вы спрашиваете, что я пишу. Года два пишу, зная, что то или иное надо написать для дела, ради обещания, но ради музыки в себе – это редко. И вот сейчас в смятении, надо восстанавливаться. Знаете, это похоже на первый весенний цветок. Уже под снегом, под старой листвой начинается его жизнь, хранится глубоко и тепло, отстаивается чистота красок и нежность аромата, и вдруг – прикасается нежными лепестками к снегу, храбрый, отчаянный, красивый!

И слово, видно, тоже вызревает, (неразб.) солнца, своего весеннего дня. Правда, можно и убаюкать себя такими рассуждениями и безбоязненно ждать-пождать счастливого наития. Но мы, конечно, не наивны и понимаем, что коль жизнь отражается в стихах, надо уметь и жизнь свою строить, про-

гнозировать так, чтобы она была интересной, нескучной. Однако (неразб.)

Словом, стихи есть смысл писать, когда невозможно не писать, когда это праздник (и мука!), когда готов к творчеству, когда ты чем-то – жаворонок, зависший над тёплым дыханием проталинки. И как же бывает радостно, когда что-нибудь удастся! Человеком себя чувствуешь.

Впрочем, Ваша работа – тоже творчество и к ней применимы законы поэзии.

У меня есть стихи, написанные в разное время и нигде не напечатанные. Я Вам их посылаю, как-то обидно, что их никто не читал. Вот…

Дом юности твоей,

Его весёлый лик…

Всё отрешённей, всё темней.

Глаза твои от книг,

И всё скупей день ото дня,

Всё сдержанней слова.

…Приходят письма от меня,

а в письмах – синева.

Но сколько неба за окном,

Всех васильков синей.

И опечалился твой дом,

Дом юности твоей.

Верна загадочной мечте,

Ты в небо воспаришь,

Но жаль, что в этой высоте

Меня не различишь.

И только письма. Долго им,

Вернее голубей,

Кружить над именем твоим

И над судьбой твоей.

 

«ПШЕНИЦУ НЕ ОБИДИТ РОЖЬ»

Ирина Петрова

Людмила Боева

Г. Саратов

И А.И. СОЛОЖЕНИЦЫНА

«РАДЕТЕЛИ ЗЕМЛИ РУССКОЙ»

 

Самое важное для художника –

отразить духовную сущность эпохи.

И.Д. Шадр

 

Раньше я слушал слова людей и верил в их дела.

Теперь же я слушаю слова людей и смотрю на их дела.

Конфуций

 

Жил с людьми – вот и поседел от горя.

А.П. Платонов

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ВЕДУЩИЙ

ПОЭТ

ПИСАТЕЛЬ

ПЕРВЫЙ КРИТИК

ВТОРОЙ КРИТИК

 

ВЕДУЩИЙ:

По словамВ. Шаламова, «писатель становится судьёй времени». Творчество Николая Михайловича Рубцова и Александра Исаевича Солженицына, бесспорно, является не только символом времени, но и достоверной летописью истории души человеческой.

 

ПЕРВЫЙ КРИТИК:

Осмысление и понимание А.И. Солженицына – одна из самых актуальных задач, стоящих и перед каждым думающим человеком, которому небезразлична национальная судьба, и перед обществом, ищущим национальную идею и самоидентификацию.

ВТОРОЙ КРИТИК:

«Россия больна», но не сама собой, а родами чего-то нового: и слова, и дела. Больна нанесёнными и наносимыми ей обидами и увечьями… Её в который раз вычёркивают. И не могут – в силу её самодостаточности и охранной биологической силы и её одухотворенного слова, которые сберегли и дали в оберег такие поэты, как Николай Рубцов.

ПОЭТ:

Говорят, что жить я не могу,

Что не прячусь я от непогоды,

Говорят, что я не берегу

Драгоценной молодости годы!

Да, они правы, что я спешу!

Но спешу не ради личной славы,

Не простят хвалебный этот шум

Горных сёл обычаи и нравы!

Ты свети в дали своей, свети,

Счастье! Ты зови меня, как сына!

Достигают счастья лишь в пути,

А не возле тёплого камина.

Да, спешу я к людям деревень

И к живущим в городе рабочим.

Я спешу сказать им: «Добрый день!»,

Я спешу сказать им: «Доброй ночи!»

Я спешу и к сумеркам глухим,

И к рожденью солнечных рассветов.

Я спешу сложить свои стихи

И прочесть стихи других поэтов…

ВЕДУЩИЙ:

Произведения Н.М. Рубцова и А.И. Солженицына, радетелей Земли Русской, отражали духовную сущность эпохи, все её сомнения, искания, страдания.

ПИСАТЕЛЬ:

ХХ век содрогается, развращается от политики, освободившей себя от всякой нравственности. Что требуется от любого порядочного человека, от того освобождены государства и государственные мужи. Пришёл крайний час искать более высокие формы государственности, основанные не только на эгоизме, но и на сочувствии.

ПОЭТ:

Выпал снег – и всё забылось,

Чем душа была полна!

Сердце проще вдруг забилось,

Словно выпил я вина.

 

Вдоль по улице по узкой

Чистый мчится ветерок,

Красотою древнерусской

Обновился городок.

 

Снег летит на храм Софии,

На детей, а их не счесть.

Снег летит по всей России,

Словно радостная весть.

 

Снег летит – гляди и слушай!

Так вот, просто и хитро,

Жизнь порой врачует душу…

Ну и ладно! И добро.

ВЕДУЩИЙ:

Г. Манн отмечал, что «власть бесполезна и непрочна, если всё подчинено только ей, а не идее, которую она олицетворяет». Пути развития страны, неприятие и осуждение любого насилия, защита прав человека – темы, доминирующие в произведениях и выступлениях А.И. Солженицына.

ПИСАТЕЛЬ:

Наступил 1991 год. Это был редкий в истории момент, когда народу посылался счастливый жребий. В этот момент достаточно было одного спокойного указа о роспуске Верховного Совета – и не только не пролилось бы ни капли крови, но не раздалось бы не стона или звука, так были все перепуганы. До такой степени перепуганы, – тихо, тихо бы разошлись. И коммунистическую партию можно было бы тогда же безвозвратно распустить, и номенклатуру, – но реально это не было сделано…

В 91-м году мы ещё раз потянули несчастный жребий. Мы получили мучительный, тяжёлый и, может быть, долготою во много десятилетий выход из коммунизма – на свою голову.

ПЕРВЫЙ КРИТИК:

Я не найду термина для гражданственности поэзии Рубцова, но определю её многословно, как чувство общности с миром, с древними нравственными началами, с существующей испокон веков основой, которую должна ощущать любая человеческая общность. В этом узле тесно увязаны добро и справедливость, человечность и милосердие.

 

ПОЭТ:

Светлый покой

Опустился с небес

И посетил мою душу!

Светлый покой,

Простираясь окрест,

Воды объемлет и сушу…

О, этот светлый

Покой-чародей!

Очарованием смелым

Сделай меж белых

Своих лебедей

Чёрного лебедя – белым!

ВТОРОЙ КРИТИК:

Первое, от чего в своё время радостно захватывало дух: МЫ — НА ПОСЛЕДНЕМ ДОКАТЕ.

Вроде бы, что ж тут хорошего? Да ведь это не мы, это наши враги, наша власть оказалась на этом самом докате, а уж мы-то сумеем обустроиться, только бы нам их свалить! И то, что Солженицын не разделял этой эйфории разгулявшегося детсада, говорит о его гораздо большей политической искушённости: мир полон конфликтов, которых мы пока ещё не видим. И первейшие из них – национальные. «Ничто нас не убедит, что наш голод, нищета, ранние смерти, вырождение детей – что какая-то из этих бед первей нашей национальной гордости!»

Уже один этот приоритет национальных проблем позволял наиболее благородным нашим интеллигентам отмахиваться от них, приклеивая Солженицыну ярлык националиста… Только утёкшие годы и утёкшая кровь помогли мне понять, что главные наши враги – действительно не власть и не бедность (по отношению к пяти процентам обитателей земли), а старость и смерть, бесследное исчезновение.

ВЕДУЩИЙ:

Н.М. Рубцов и А.И. Солженицын в каждом своём выступлении, произведении старались донести до слушателя и читателя правду слова, правду дела, правду мысли.

 

ПИСАТЕЛЬ:

…Для чего-то ведь посланы нам страдания? Без этого вопроса обойтись нельзя. Да, в каждом событии нашей личной жизни, семейной жизни, национальной жизни, государственной жизни – существует высший смысл. И надо пытаться его разгадать. В личной жизни – человеку вдумчивому это бывает доступно осмыслить. В жизни государственной – это охватить трудней.

В нашем сегодняшнем положении не размахивать воинственно кулаками. Признать: да, мы потерпели, как страна, историческое поражение. Запросто потеряли миллионы соотечественников, сами впали в ужасное состояние 92-93-го годов. Какая это реформа, если результат её – презрение к труду и отвращение к нему, если труд стал позорным, а жульничество стало доблестным? «Аргументы и факты» сообщают, что у нас бедных и нищих – 63-65 процентов населения.

ПОЭТ:

О чём писать?

На то не наша воля!

Тобой одним

Не будет мир воспет!

Ты тему моря взял

И тему поля,

А тему гор

Другой возьмёт поэт!

Но если нет

Ни радости, ни горя,

Тогда не мни,

Что звонко запоёшь,

Любая тема –

Поля или моря,

И тема гор –

Всё это будет ложь!

ПЕРВЫЙ КРИТИК:

Солженицын, вероятно, отстал от нашей жизни, но как гений чувствует, нюхом чувствует главную нашу беду, то, что мы уже развалились. Поверьте, всё уже развалилось. Сейчас самое время собирать, восстанавливать, заново строить и обустраивать.

 

ВЕДУЩИЙ:

Конфуций учил: «Кто повторит старое и узнает новое, тот может быть руководителем для других». Такими наставниками могут быть лишь истинный писатель, истинный поэт, которые сумеют постичь истоки великих потрясений, осознать, что является предпосылками исторических событий и охватить все стороны человеческого существования.

 

ВТОРОЙ КРИТИК:

Страдающая душа – зеркало времени. Вот почему лирическая душа Рубцова – зеркало его внутренних глаз: зеркала «видят» отражениями. Это не безжизненное стекло, а всевидящая боль.

Кажется, что сама Россия болела в нём, протекая сквозь его сердце, словно ему, Рубцову, было дано какое-то страшное предзнание («предзнаменованье») своего раннего ухода и незавершённости пути.

 

ПОЭТ:

Мы сваливать

   не вправе

Вину свою на жизнь.

Кто едет,

   тот и правит,

Поехал, так держись!

Я повода оставил.

Смотрю другим вослед.

Сам ехал бы

   и правил,

Да мне дороги нет…

 

ПЕРВЫЙ КРИТИК:

«Как нам обустроить Россию» – солженицынское видение русского будущего. Как и везде у этого писателя, наиболее

 

значимая смысловая мощь здесь находится в области ядра нашей цивилизации, с позиций которой Солженицын выступает именно как русский православный мыслитель. При всём своём идеализме Солженицын здесь совершенно реалистичен: нет ничего более реалистического, чем глубинные – генотипические отношения народа к Богу, к власти, к труду и богатству, к войне и любви…

ПИСАТЕЛЬ:

Весь разрушительный ход событий в России за последние десять лет произошёл от того, что власти, бездарно заимствуя посторонние образцы, полностью пренебрегли как самодеятельностью народа, так и его менталитетом и всеми многовековыми духовными и общественными традициями России. Только освобождение этих путей может вывести страну из нынешнего предгибельного состояния.

 

ВЕДУЩИЙ:

А. Моруа писал, что всегда «стремился к тому, чтобы соединить правду и искусство. Это не поэзия или правда, а поэзия и правда». Правда, простота и естественность – эти три великих принципа неустанно провозглашали Н.М. Рубцов и А.И. Солженицын, постоянно акцентируя внимание на противопоставлении таких понятий, как правда и ложь. Главное, как для писателя, так и для поэта: «Жить не по лжи!»

 

ПИСАТЕЛЬ:

Я скажу вам так: сейчас все заняты, в общем, экономикой. И все считают, что если какой-нибудь гений – но пока этих гениев нет – придумает гениальные реформы, если какой-нибудь Международный валютный фонд составит гениальный нам план – а он его не составит, потому что он не пони-

мает, как переходить, как нашу систему преобразовывать… Пока совесть в нас не проснётся – ничего не будет, и никакая экономика нас не спасёт, и государства нам не устроить. Совесть.

 

ПОЭТ:

До конца,

До тихого креста

Пусть душа

Останется чиста!

Перед этой

Жёлтой, захолустной

Стороной берёзовой

Моей,

Перед жнивой

Пасмурной и грустной

В дни осенних

Горестных дождей,

Перед этим

Строгим сельсоветом

Перед этим

Стадом у моста,

Перед всем

Старинным белым светом

Я клянусь:

Душа моя чиста.

 

Пусть она

Останется чиста

До конца,

До смертного креста!

 

ПИСАТЕЛЬ:

Я знаю, что возвращаюсь в Россию истерзанную, ошеломлённую, обескураженную, неузнаваемо переменившуюся, в метаниях ищущую саму себя, свою собственную истинную сущность. Я надеюсь повсюду встречать и выслушивать местных людей, чтобы проверить или исправить свои суждения. Я жду достоверно понять ваше нынешнее состояние, войти в ваши заботы и тревоги – и, может быть, помочь искать пути, какими нам вернее выбираться из нашей семидесятипятилетней трясины.

С сердечной болью призываю то время, когда наш многострадальный народ изведал бы наконец хоть немного света.

 

ПОЭТ:

Вода недвижнее стекла.

И в глубине её светло.

И только щука, как стрела,

Пронзает водное стекло.

 

О вид смиренный и родной!

Берёзы, избы по буграм

И, отражённый глубиной,

Как сон столетий, Божий храм.

 

О Русь – великий звездочёт!

Как звёзд не свергнуть с высоты,

Так век неслышно протечёт,

Не тронув этой красоты,

 

Как будто древний этот вид

Раз навсегда запечатлён

В душе, которая хранит

Всю красоту былых времён…

 

ВТОРОЙ КРИТИК:

Национальная идея стала в настоящее время самым мощным катализатором общественной энергии людей. Во всяком случае, она оказалась более значимой и реальной, чем религиозные и социальные идеи. Солженицын за то, чтобы разрушить коммунистический железобетон, но он очень обеспокоен, как бы всем не погибнуть под его развалинами. В соединении национальной идеи и идеи государства состоит, как я понимаю, одна из существенных линий программы Солженицына, её социологическая и историческая глубина.

 

ПИСАТЕЛЬ:

И сегодня спрашивают о патриотизме – правильно, о патриотизме надо спрашивать. Патриотизм, как я бы выразил, – это цельное и настойчивое чувство любви к своей родине и к своей нации, со служением ей не угодливым, не поддержкою несправедливых её притязаний, но откровенным в оценке её пороков и грехов. Вот это – патриотизм. И патриотизма нечего стыдиться. И патриотизма истинного у нас мало сейчас, он задавлен и осмеян. Ищут какую-нибудь кличку, что-нибудь позорное, чтоб никто слово «патриот» не смел вымолвить. А я вот говорю: я – патриот, и всю жизнь был, и патриотом умру.

 

ПЕРВЫЙ КРИТИК:

Россия, Русь! Храни себя, храни!

Смотри, опять в леса твои и долы

Со всех сторон нагрянули они,

Иных времён татары и монголы.

Так написать мог только истинный поэт, живший болью своей эпохи, патриот земли родной в самом высоком смысле этого слова, потому что мысль «храни» перерастает здесь рамки личного и даже – отчего. Сохраняя любовь и память к своему изначальному, к родимой деревеньке, городу, речке детства, мы тем самым сохраняем любовь к Отчизне и даже больше – ко всему живому на земле.

 

ПОЭТ:

Привет, Россия – родина моя!

Как под твоей мне радостно листвою!

И пенья нет, но ясно слышу я

Незримых певчих пенье хоровое…

 

Как будто ветер гнал меня по ней,

По всей земле – по сёлам и столицам!

Я сильный был, но ветер был сильней,

И я нигде не мог остановиться.

 

Привет, Россия – родина моя!

Сильнее бурь, сильнее всякой воли

Любовь к твоим овинам у жнивья,

Любовь к тебе, изба в лазурном поле.

 

За все хоромы я не отдаю

Свой низкий дом с крапивой под оконцем…

Как миротворно в горницу мою

По вечерам закатывалось солнце!

 

Как весь простор, небесный и земной,

Дышал в оконце счастьем и покоем,

И достославной веял стариной,

И ликовал под ливнями и зноем!..

ВТОРОЙ КРИТИК:

Нет ничего более нелепого, чем пытаться использовать имя Солженицына и его работу в сегодняшней политической борьбе. Александр Исаевич не был политиком, и в публицистике оставался писателем, художником, видя главное зло в нравственном состоянии общества…

Солженицынскую работу важно перечитать для того, чтобы вспомнить и вновь услышать голос человека, который ни-

когда не искал ни в чём личной выгоды и хорошо знал русскую беду.

ПИСАТЕЛЬ:

Я получаю писем несчётное число. Письма и письма. Но из чего состоят эти письма? Это поразительно: большая часть бесчисленных писем, которые приходят ко мне, – это просьбы о заступничестве в инстанциях. Бедняки не имеют никакого пути приступиться ни к какой инстанции – с ними никто не разговаривает. И они в отчаяньи собирают пачки своих дел и посылают… кому же? Писателю. «Разберись, писатель!»

 

ВЕДУЩИЙ:

В своих произведениях и Н.М. Рубцов, и А.И. Солженицын неоднократно обращались к образу писателя-творца, писателя-созидателя, писателя-радетеля и его задаче в современном мире.

 

ПОЭТ:

О чём шумят

Друзья мои, поэты,

В неугомонном доме допоздна?

Я слышу спор.

И вижу силуэты

На смутном фоне позднего окна.

Уже их мысли

Силой налились!

С чего ж начнут?

Какое слово скажут?

Они кричат,

Они руками машут,

Они как будто только родились!

 

Я сам за всё,

Что крепче и полезней!

Но тем богат,

Что с «Левым маршем» в лад

Негромкие есенинские песни

Так громко в сердце

Бьются и звучат!

 

И, славя взлёт

Космической ракеты,

Готовясь в ней лететь за небеса,

Пусть не шумят,

А пусть поют поэты

Во все свои земные голоса!

ПЕРВЫЙ КРИТИК:

Теперь наша история уже вовек не исчезнет, потому что пропущена через человеческое сердце и оплачена живым, не отвлеченным человеческим страданием. Нам просто ещё некогда было читать. История ещё неслась и несётся. Раньше ей это удавалось. Теперь, после опыта Солженицына, уже не удастся.

ПИСАТЕЛЬ:

Спрашивают: «Откуда вы черпали жизненные силы, какая вера вела вас по жизни?» – Я верил в то, что я служу России. И: что я делаю – поможет русской истории. И это давало мне постоянный заряд. Ещё и – любовь к литературе. Это давало мне пружину, постоянную пружину, которая меня двигала. Мне не нужно было никогда, я не помню случая за все годы моей жизни, за все 76 лет, чтобы я себя принуждал к работе, которую делаю. Мне принуждения не надо, и я не нуждаюсь в отдыхе. Просто всегда работаю, постоянно. Я думаю, что в этом и сила.

 

ВТОРОЙ КРИТИК:

/Рубцов/, как и жизнь, литературу брал сердцем, душой, находил то, что ему нужно было в данный конкретный момент. Находил каким-то прирожденным избирательным чувством.

 

ПОЭТ:

В глаза бревенчатым лачугам

Глядит алеющая мгла,

Над колокольчиковым лугом

Собор звонит в колокола!

 

Звон заокольный и окольный,

У окон, около колонн, -

Я слышу звон и колокольный,

И колокольчиковый звон.

 

И колокольцем каждым в душу

До новых радостей и сил

Твои луга звонят не глуше

Колоколов твоей Руси…

ПЕРВЫЙ КРИТИК:

В новых «Крохотках» повторились некоторые образы из мира природы…, образ церкви и вообще мотив веры, размышления об отношении к Родине. Тема Родины не могла не возникнуть после вынужденного разрыва с ней и столь выстраданного возвращения.

 

ПИСАТЕЛЬ:

Сколько же труда кладет земледелец: сохранить зерна до срока, посеять угодно, дохолить до плодов растения добрые. Но с дикой резвостью взбрасываются сорняки – не только без ухода-досмотра, а против всякого ухода, в насмешку. То-то и пословица: лихое зелье – нескоро в землю уйдёт.

Отчего ж у добрых растений всегда сил меньше?

Видя невылазность человеческой истории, что в дальнем-дальнем давне, что в наисегодняшнем сегодня, – понуро склоняешь голову: да, знать – таков закон всемирный. И нам из него не выбиться – никогда, никакими благими издумками, никакими земными прожектами.

До конца человечества.

И отпущено каждому живущему только: свой труд – и своя душа.

 

ВЕДУЩИЙ:

«Есть времена, которые испытывают людские души», – писал Т. Пейн. Тысячам израненных душ несли Н.М. Рубцов и А.И. Солженицын слова веры, надежды и правды.

ПОЭТ:

За всё добро расплатимся добром,

За всю любовь расплатимся любовью…

Спасибо, скромный русский огонек,

За то, что ты в предчувствии тревожном

Горишь для тех, кто в поле бездорожном

От всех друзей отчаянно далёк,

За то, что, с доброй верою дружа,

Среди тревог великих и разбоя,

Горишь, горишь, как добрая душа,

Горишь во мгле – и нет тебе покоя…

ВТОРОЙ КРИТИК:

За горячностью, за которой мы говорим о Солженицыне, чувствуется скрытая растерянность. Мы всё никак не найдём ему определённого ясного места. Будто и «западники», и «славянофилы», давно не зовущиеся так, норовят прописать его по своему «ведомству» и никак не умеют – не помещается. Вот и ходим вокруг, смущаемся, торжественно возглашаем: «пророк». А чего пророк – гибели? Воскресения?

Я вот тоже было сказал «свидетель», разумея свидетеля на Страшном суде при Втором пришествии Господнем. И тут, конечно, первый и лучший из Господних свидетеле