Медработники. Засоренность состава

Состав медицинских работников, также как и учительство, в значи­тельной степени засорен социально-чуждым элементом, враждебно отно­сящимся ко всем мероприятиям партии и соввласти. Особенно враждеб-

ное отношение можно отметить со стороны врачей, большинство которых неудовлетворительное материальное положение и условия работы медпер­сонала связывает исключительно с «советской системой», противопостав­ляя этому дореволюционное время, когда «врачи находились в значитель­но лучших условиях».

Смоленский у. Кардымовская вол. Заведующий] Преображенским са­наторием Рабинович — быв. меньшевик, сгруппировал вокруг себя в са­натории быв. помещиков и белогвардейцев. Сестра санатория Пискорик — полька, дочь полковника, за контрреволюционную работу содержалась в концлагере, до революции служила в офицерском госпитале. Счетовод са­натория Загнетьева П.В., лишенная избирательных прав, исключена из профсоюза, быв. помещица, жена расстрелянного польского шпиона, со­держалась в тюрьме 2 года.

Бохотская вол. Заведующий] Ново-Михайловским медпунктом Обо-лин К.П. лишен избирательных прав, имеет кулацкое хозяйство, батра­ков и поденных рабочих. До 1928 г. служил в УЗУ, откуда был вычищен.

Бохотская вол. Ветеринарным врачом волости является Раков А.П., выселенный из имения Коровино, помещик.

Катынская больница. Врачом больницы является быв. графиня Кол-лер, уже давно намеченная к снятию с работы, но до сих пор не снятая. Незначительная часть советски настроенных медработников подвергается травле и незаконным увольнениям со стороны антисоветских элементов. Зарегистрированы случаи, когда антисоветские элементы среди медработ­ников стремились избавиться от коммунистов, выживая их из медучреж­дений. Так, например, заведующий] Преображенским санаторием вы­гнал из санатория трех секретарей ячейки, добивавшихся чистки санато­рия от белогвардейцев и помещиков.

Связи с кулачеством, пьянство и взяточничество

Отдельные медработники, связанные с кулаками совместным пьянст­вом и получением подарков и взяток, в результате чего в подаче лечебной помощи предпочтение отдается зажиточным, а беднота получает помощь в последнюю очередь.

Смоленский у. В Катынскую больницу на излечение принимаются большей частью зажиточные. Беднячке Картавенковой было отказано в лечении ребенка. Вслед за ней был принят на излечение ребенок зажи­точного из Башуток. Врач больницы Бурков систематически устраивает у себя попойки, занимается взяточничеством. В больнице Бурков прини­мает мало больных, отсылая к себе на дом, где лечит их за особую плату.

Вельский у. Шиздеровская вол. Акушерка Высоковской больницы Ла-зурина оказывает помощь крестьянам, преимущественно кулакам, за вы­сокую плату.

Смоленский у. Бохотская вол. Фельдшер Ново-Михайловского мед­пункта Киселевский без взятки отказывается принимать больных. Крес­тьянин дер. Кислое Михеенко лечился у Киселевского, давая ему сало и масло, когда же Михеенко перестал давать ему продукты, то Киселев­ский выгнал его из медпункта. Врач Монастырщенского пункта Готгильф брал с крестьян плату 50 коп. в час. Были случаи, когда Готгильф брал по 10 руб. за поездку.

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 7. Д. 523. Л. 10—23. Заверенная копия.

№ 326

Вьвдержки из деревенской корреспонденции,

идущей в Красную Армию

Февраль 1929 г.

Предпринятый по линии ЦК просмотр 100% корреспонденции, иду­щей в Красную Армию (распоряжение тов. Ягода)¹⁵⁵, показал, что кам­пания по усилению хлебозаготовок привлекла серьезное внимание дерев­ни. В большинстве писем, касающихся хлебозаготовок, имеются указа­ния на принудительное изъятие хлеба, «реквизицию» и введение прод­разверстки.

 

	30, 31 января и 1 февраля	2, 3 и 4 февраля
Просмотрено писем
Сделано выписок
В % к числу просмотренных	4,1	4,7

Ежедневно конфискуется от 30 до 40 писем с явно контрреволюцион­ным содержанием, идущих в Красную Армию.

«Москва.

За последнее время что-то кажется нехорошо в смысле вот этой заго­товки хлеба. Что-то как-то страшно становится с их заготовкой. Они гово­рят, что хлебозаготовка обязательно нам нужна. Николай 2-й имел запа­сы на 12 лет. У нас в настоящее время запаса ничего нет. Мы хотим сде­лать лет на 6, но только плохо тем, так по-моему заготовку не делают, сначала вызывают в совет и говорят, сколько ты можешь вывезти хлеба, конечно, тех людей вызывают, зажиточных и надежных, но как говорить, если сказать мало, они тогда говорят, ну хорошо, если у тебя мало хлеба, то мы придем сами посмотрим, а если ты нам соврал, то все заберем и тебя отправим, как ты думаешь, законно это или нет. Если добровольно, то добровольно, но не надо так запугивать граждан. Где же у нас теперь власть рабочих и крестьян. До нас еще не касались, не знаю, срок говорят этого самообложения продлен до февраля. Постановили собрать сначала деньгами по 35 коп. с рубля. Не знаю, сколько положат хлебом. Не пишу точно, т.к. не был на собрании. Вообще жизнь было наладилась, а теперь пугает, как бы с этой заготовкой не пришлось голодать, как в 21 г. Мне кажется городским жителям лучше, чем сельским, до них это наверное не касается. Теперь кредит[ное] т[оварищест]во что-то проделывает, кто из членов брал долгосрочный кредит на 2—3 года, берут сейчас, денег нет, продают скотину, смотря кто сколько брал. Вот как посадили, что даже курам смешно делается. Каждый надеялся что-либо себе сделать на день­ги, а получилось что хуже нечего и быть, ведь тут похоже на темную игру в карты, кто кого обыграет, кто же после этого будет писаться в члены, брать эти деньги, ты посуди сам. Где же лозунг кооперации в смысле по­мощи крестьянству по возможности во всех отношениях.

1 февраля. Грязи Тамбовской губ.».

«Москва.

У нас есть на селе новости — реквизируют хлеб, а у кого есть излиш­ки хлеба, принуждают вывозить, а если у кого много и не везет, то арес­товывают хозяина и вешают казенный замок.

30 января. Сталинград». 839

«Москва.

У нас в настоящее время настроение крестьян какое-то напряженное, именно потому, что за с/х налог некоторых стариков подтягивают по всем правилам за просрочку налога берут хлеб, скотину и проч[ее] барах­ло. При том в настоящее время идет хлебозаготовка. В кооперации неко­торые товары дают только на хлеб. На базаре уже не увидишь частного закупщика хлеба. Как чуть появилось немного мешков, так и гонят их в кооперацию. Дальше начинают делать самообложение, покупка займа по укреплению крестьянского хозяйства. Конечно, хотя на все указанное недовольна несознательная часть населения, но между прочим, немного тяжеловато малоземельному крестьянину. Между прочим все это неваж­но, хотя и трудновато, но надо строить социалистическое хозяйство Рес­публики. В культурном отношении деревня понемногу растет, переходит на многополье. Применяют травосеяние и т.п.

30 января с.г. с. Шетуховка Курской губернии».

«Москва.

Сейчас я только получил твое письмо. Отвечаю и немедленно уезжаю на село, качать налог, страхплатежи, хлебозаготовительную кампанию. Проводить кооперирование и все такое. Мобилизовали какие только были силы на селе. Бешенная горячка особенно с самообложением и хлебоза­готовкой. Из этого сужу, что положение страны скверное. А посмотрел бы ты какой сейчас политический кризис в деревне. Ужаснулся бы. Се­рьезно и без преувеличения говорю, что-то невероятное, контррево­люция] и духовенство подняли голову. Вместо изб-читален — церкви переполнены крестьянами, первые пустые (проповеди, чтение исподтиш­ка), контр-революц[ионное] гадание на сходках собрания, когда начнешь говорить, все общество почти затыкает глотку, драться прямо лезут. Мас­совые протесты против намеченной партией и правительством политики самообложения. Конечно, взгляд мне кажется крестьян неправильный, на попа дают, на школу нет. Влияние контрреволюции] огромное. Она (контрреволюция]) сумела настроить на 90—100% крестьян против пар­тии. Не говорю, что по всем селам такое положение, есть лучше, но не­заметно. Я обслуживаю 18 больших сел и почти в каждом одинаковое положение с маленькой разницей. Политпросветработы почти никакой нет. Беда. Что делать? Все партийные и комсомольские силы брошены на деревню и все-таки мало удается сделать. Сегодня я получил новое назначение в село (12 верст от дома). Нужно ехать надрывать глотку, агитировать за самообложение, которое раз сорвано, сняли того и назна­чили меня — поручили выполнить задачу. Ты не можешь себе предста­вить, как это тяжело будет бороться одному, против нескольких сот че­ловек. Тяжело работать. Снова начал я худеть немного. Сейчас у меня есть бешенное желание (дурацкое) я бы с удовольствием стрелял попов, если бы возможно, сколько они портят дела. И еще плохо — заготовляют хлеб, все куда-то отправляют, крестьяне хотят покупать — нет. По мель­ницам, кооперативам нигде нет.

31 января. Кожанка, Б.Церк[овский] окр.».

«Москва.

С хлебозаготовками у нас дело обстоит весьма скверно. Мы сейчас уже применяем всевозможные методы по хлебозаготовкам вплоть до методов военного коммунизма (имей в виду, что я тебе пишу партсекрет) и ре­зультаты все же плачевные. Проклятое кулачество имеет по 3—4 тыс.

пудов и ни фунта не сдают, чего-то выжидают. Я лично думаю, что они именно выжидают применения к ним больше подобного военному комму­низму и я лично, пожалуй, на это согласился, раз оно не считается с положением страны. Но мы пока что нажимаем на задолженность за ними, а по магазинам воспретили всякую продажу товаров за деньги, даем мануфактуру только за хлеб, т.е. тому, кто сдает хлеб. Нужно все же тебе сказать, что с казачества трудно выполнить директиву партии, но мы люди бывалые и надеемся линию партии выполнить.

31 января, Константиновская, Дон».

«Москва.

У нас в настоящее время в Рассказово у мужиков на базаре хлеб стали отбирать по 84 коп. за пуд, а рожь по 72 коп. Это стали отбирать в ко­операцию и ссыпные пункты, стали брать по твердой цене у мужичка, а то говорят, что он очень дорого торгует по 1 руб. — 1 руб. 05 коп. Мужик теперь хлеб никакой не возит на базар и ссыпные пункты, потому что ему в кооперации деньги не платят, а дают талон за его хлеб по та­лону ему можно брать мануфактуру, но не на все деньги ему нужна ма­нуфактура, а кому и не нужна, ему нужны другие вещи, а в кооперации этого нет, ему может нужна корова или лошадь или еще что-нибудь, а в кооперации того нет. Вот поэтому и ничего не везут. Прошлый базар ра­зогнали и отбирали по экетной цене, а теперь он не везет никакого хлеба, в рабкоопах стали продавать по книжкам муку по 1 руб. 16 коп. белую муку на книжке по 3 фунта, а у кого книжки нет, тому приходится брать у частного торговца по 15 коп. за фунт. По книжке все в очереди и жди в очереди, а мужик теперь обозлился и скажет полтора, а то и два рубля пуд хлеба, что-то стало время хуже, строжее и злее.

1 февраля. Рассказово Тамбов[ской] губ.».

«Москва.

Последнюю треть налога платить 1 февраля, но на нас сделали такой нажим, что должны были платить 15 января, а кто не успел того пере­дали суду. Суд присудил в два раза больше, а если не платить, то сейчас опись имущества, а с торгов весь скот пошел за полцены. Мы думали, что кое как выплатили налог и слава богу, но не тут то было. Приезжает из Кургана член исполкома Алексеев и дает нам задание хлеба из 3 де­ревень 6000 пуд., а когда сказали, что хлеба нет, то он сказал, что мы [для] вас сделаем 21 год пойдем по амбарам и выгребем. Ну что ж нам делать? Согласились и не скажу, что даром, не по ценам ржи принимали и вывезли свое задание, что ж ты думаешь не успели довезти как при­езжает из Варгашинского РИКа Т.М. и объявляет, чтобы сделали само­обложение в 3 000 и облигации 2 500 руб., ты не думай, что когда де­лалось собр[ание], то проводилось по — советски, нет это делалось с об­маном. Не объясняют, что такое самообложение и облигации, вы знаете из газет. В селе Саломатном обманули и на хозяйство пришлось по 500 руб., 300, 200, 100 и самое малое 50 руб. Крепко нам наказано, что они нас не бросают и до тех пор нас мучают, пока не согласишься, вот какая жизнь. Если возможно, то узнай, кум, как там относятся к этому.

1 февраля». Штампа и подписи нет.

«Москва.

Понес, а они уехали, подходит отец в сельсовет, дает эти 2 руб. сек­ретарю, которые они велели принести. Секретарь у нас Варяка, а он их не берет, принести ему все, потом принял эти 2 руб. 20 коп. и говорит

давай все, отец говорит, у меня сейчас нет, пойду достану и принесу, а он знать ничего не хочет давай сейчас, отец говорит где ж я тебе сейчас возьму, а Варяка серьезно исполняет запрягает лошадь и едет насыпать у него ржи, отец говорит лучше не езди я принесу сейчас деньги и пошел домой, не успел взойти в избу, а они идут опять. Нач[альник] милиции, М. Манин и В. Васильечев. Милиционер рассердился на отца, ты почему не принес налог, а отец — я несу сейчас, а они — теперь опоздал, срок истек, теперь нам нужна рожь, а отец говорит — рожь не трогайте я понесу деньги, а они без всякого разговора принесли меру и начали насыпать рожь, а отец им говорит не троньте, а они не обра­щают внимания, отец тут пошел в сельсовет для того, чтобы опередить их и отдать деньги, а потом вернуть их с рожью обратно, они начали насыпать пока с успехом, мать вышла и сказала не троньте рожь, ведь понесли деньги, а нач[альник] милиции на мать — иди туда, а куда это не твое дело, а ей свое жалко, она еще раз повторила, он на нее как крикнет тебе сказал иди, а куда идти, мать вошла в избу, а они насы­пали неизвестно сколько и уехали, обогнали отца и приехали прямо в сельсовет, приходит и отец туда и говорит верните рожь, а деньги нате, а они на него замолчи, ты арестован, пришлось молчать и поехали они ссыпали и взвесили может быть там 20 пуд., а они приходят и говорят, что ржи вышло 13 пуд. 30 фунт., 1 руб. 70 коп. отдали будто бы отцу лишних, когда отдавали отцу эти деньги, и квитанцию отец не хотел брать, а они говорят, если не возьмешь, то ответишь, посадим в тюрь­му, взяли отца на испуг и вручили ему деньги и квитанцию и так нам было обидно, что и сказать нельзя.

30 января. Большая¹*...»

«Москва.

Как у вас обстоит дело с продовольствием, хлеб у нас похоже рекви­зируют, приезжают агенты и просят добровольно, кто привезет хлеб, тот получает мануфактуру, эта картина кажется очень неблагоприятна для крестьян, потому что крестьяне все недовольны, ты знаешь какой у нас урожай, через пять лет получаем средний урожай, а тут ставят вопрос так — хлеба нет и мануфактуры нет.

30 января. Сталинградская] губ.».

«Москва.

У нас сейчас идет сбор недоимок за семенную ссуду, собирают так — все начисто. У кого нет денег, то продают последнюю корову и курицу, даже снимают пиджаки и все продают за недоимки.

Курдюм Саратовской губ.».

«Москва, Овчинниковская набережная, д. № 8. М.В.Хрипченкову.

Тут отбирают хлеб и так отбирают — предпишут сколько привезти пудов, а если не привезешь, то сажают и отбирают пшеницу, но вы на­верное ничего не знаете, я читал в газете, где пишут, что крестьяне будто хлеб везут добровольно, но вот тут-то такая лавочка, так что крестьянам жизнь ни к черту».

«Москва.

У нас в деревне стало плохо. Крестьяне недовольны своим правлением за большие налоги, денег взять негде, а им ни почем. Давай последний хлеб и гони скотину на базар, продавай, а давай.

Ряжск Рязанской губ.». 842

«Москва.

У нас большая нужда. Пропал хлеб и реквизируют. Хлеб весь выта­щили из закрома и вывозят в элеватор.

Мордово Тамбовской губ.». «Москва. Хлеб забирают, оставляя на душу 1*/2 пуда.

Усть-Медведицк Сталингр[адской]губ.».

«Москва.

Во всех станицах Кубани у населения идет опись всего наличия зерна. Оставляют только на посев и прокормление, остальное заставляют выво­зить — применяется полнейшее насилие. Под давлением Легоньки было принято постановление о самообложении 35% с налоговой суммы и был назначен срок выполнения трехдневный. При сельсовете постоянно нахо­дится пост милиции. Настроение у всех тревожное.

Владикавказ, 8-й полк связи». ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 6. Д. 597. Л. 31—34. Машинописная копия.

^J* Далее в тексте пропуск.

№ 327

Сводка информотдела ОГПУ № 17 о ходе хлебозаготовительной

кампании и политнастроении крестьянства в связи

с мероприятиями по усилению хлебозаготовок

Не ранее 10 февраля 1929 г.

Центр

Тульская губ. По состоянию на 10 февраля. Первая пятидневка фев­раля дает снижение хлебозаготовок (909 тонн вместо 1392 тонн за 6-ю пятидневку января). Вторая пятидневка опять дает увеличение (1079 тонн). В Веневском районе хлебозаготовки почти совершенно прекрати­лись. Резко сократился подвоз хлеба в Ефремовском, Плавском, Епифан-ском и других районах. Сокращение подвоза хлеба в значительной степе­ни вызывается: 1) ослаблением нажима по сбору с/х налога и др[угих] платежей (на 1 февраля с/х налога собрано всего лишь 86,1% и страх-платежей — 58,4%, задолженности по семссуде на 7 февраля поступило только 34,3%; 2) частичным выпрямлением заготовительных цен в глу­бинных пунктах, где до последнего времени имело место систематическое превышение заготовительных цен против конвенционных; 3) вывозом хлеба по рыночным ценам в соседние (Калужскую, Рязанскую и Москов­скую) губернии.

Деятельность скупщиков хлеба

Наблюдается оживление частных скупщиков — мешочников, приез­жающих, главным образом, из Калужской губ. В Одоевском районе 2 февраля скупщики сняли с рынка почти весь хлеб, подняв цену: на рожь до 1 руб. 85 коп., ржаную муку — 2 руб. 10 коп., овес — 1 руб. 70 коп. и пшено — 3 руб. 10 коп. Массовый наплыв скупщиков отмечается в Теплинском, Чернском, Крапивенском, Плавском и др[угих] районах. Из Веневского района хлеб значительными партиями вывозится в Рязан­скую губ.

В Арсеньевском районе на базаре милиция пыталась задержать груп­пу скупщиков, везших в Калужскую губ. до 1500 пуд. хлеба, но местные крестьяне под влиянием зажиточных воспрепятствовали этому и скупщи­ки благополучно уехали.

Недочеты в работе кооперативных] заготовителей

Со стороны отдельных сельских кооперативов отмечены случаи пере­продажи заготовляемого зерна частникам по спекулятивным ценам. В Чернском районе Дьяковское ПО из заготовленного хлеба продало част­никам 250 пуд., Голощаповское ПО Крапивенского района — 150 пуд. Аналогичного рода перепродажи производились также Нарышкинским ПО, Дедиловским кред[итным] т[оварищест]вом и Оболенским ПО.

Местами принимают ненормальный характер сделки, заключаемые кооперативными организациями с частными мельниками на поставку хлеба, получаемого за помол. Характерен следующий факт: Арсеньевское кредитное т[оварищест]во, заключив договор с тремя мельниками на по­ставку ими хлеба, получаемого за помол, предоставило им право увели­чить плату за помол с 3 до 4 фунтов, что вызвало сильное недовольство крестьян. Мельник с. Монаенки на вопрос крестьян о причинах повыше­ния платы за помол заявил: «На меня власть нажала, предложив мне везти хлеб в кооперацию по 80 коп. за пуд, но вместе с тем власть раз­решила мне и с вас брать побольше, я здесь не при чем и действую со­гласно договора, я ведь тоже не должен страдать от того, что сдаю свое зерно по лимитным ценам в кооперацию». В связи с этим среди помоль­щиков отмечаются разговоры: «Сама власть заключила договор с частны­ми мельниками и указала им, чтобы с нас брали они больше; говорят о том, чтобы сдавать свой хлеб в кооперацию по 80 коп., да и еще теперь приказано частному мельнику с нас дороже брать, где же справедли­вость?».