Псалмы Давида – самая читаемая книга

Во всей вселенной – три тысячи уже годов.

А он вопил и задыхался тогда в истошном крике,

Просил погибели и ада для своих врагов.

Я сам читаю многое давно уже на память,

И сжился с этим так, как сам т о написал.

Псалмы в событиях, нам от которых спятить,

Они для мусульман – живительный бальзам.

При чтении псалмов поправку сотворить

Во всех местах, где о врагах глаголет,

О бесах понимай, где дьявол в злобу влип,

И мест таких в Псалтири насчитаешь сколько?

Мне нравится, и знаю, поистине люблю

Читать без всяких умственных поправок.

Где надобно любить – обед из сотни блюд,

На смерть врагов плакат сготовить «БРАВО!»

Через Псалтирь и чтение сроднился я с Давидом,

Нередко забывая новозаветный дух,

Несносны для меня горчайшие обиды,

Желанье покарать в молчанье режет слух.

Но, вздрогнув, отступлюсь, ударив в грудь укором,

И с теплотой евангельской врагов бы умастить.

На сердце отлегло – не обо мне ли спорят

Мои враги – лукавые, что не сумел простить?

Псалтирь с противоречьем святым словам Иисуса,

О милости прощения некажущимся злыдням.

И снова о себе молюсь с великой грустью,

Слова в уме сготовлю прегоршие полыни.

Псалтирь читаю вечером, читаю по утрам,

И за два дня прочитывал по камерам вонючим.

Враги - я с ними рядом, а «келья» эта – храм.

О, Боже милосердный, к сердцам их дай мне ключик.

Как друг Давида Авенир, я всех перепластал бы, –

За справедливость Божию, не за себя воюю.

Но через реки слёз опять увидел храмы,

И за врагов молюсь, за их судьбину злую.

ИгЛа (Игнатий Лапкин), 11.09.2010 г.

 

 

Псалом сто тридцать шесть.doc

 

Псалом сто тридцать шесть,

Великопостное средьхрамовое пенье.

О пленных иудеях, как им исполнить месть;

Не осквернить свое богослуженье.

Не многого просили там халдеи:

Всего лишь песнь Сионскую пропеть.

Для услаждения врагов чтоб мы пропели? -

Беззвучным арфам долго там висеть.

Тем более в той песне о столице,

Им память обновил бы этот хор.

Они ж поклялись собственной десницей:

Не петь на зло врагам, и им в укор.

Уже раздавленные, полностью разбиты,

Пророчествуют гибель тем, кто их пленил.

И их союзнику Едому - это красной нитью:

Младенцев их о камень размозжить.

Сегодняшние батюшки, епископ,

Сам патриарх, церковный платный хор,

Поют о плене, но совсем без риска,

Им сладок плен и «сергианский торт.

Поют священники и… «Да воскреснет Бог».

По филармониям, и тешатся в театрах;

И страшно вымолвить, да кто подумать мог,

Моленье это станет только стартом.

Подпишут декларацию в плену,

Что радость злых врагов и наша радость;

Власяницу натянут, пелену

Ни истину Господню, славя пакость.

Провозгласят: «за веру нет гонений!»

Курится ладан, сочные рулады,

И даже мёртвый людоед – великий «гений»;

Прославят Ирода, Понтийского Пилата.

Своих младенцев будут разбивать

О догмы Никодимовской доктрины.

И руки не отсохнут, к арфам прикипят,

«Царь Вавилонский церкви – друг старинный». 19.9.03 ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Псалтирь читают или же поют.doc

 

Псалтирь читают или же поют

Три тысячи погожих лет и хмурых.

Вздох нищеты и тех, кто влип в уют,

И на войне спасти желая шкуру.

Псалтирь Давида, древнего царя,

Царям в подмогу учит жить и править,

Её не любят деспоты не зря.

Их царство не в Божественной оправе.

Псалом запоминающийся сотый –

Программа и регламент для царей.

Царь словно пасечник, а подданные – в сотах,

Спешит бесчестных истребить скорей.

Псалмы пятидесятый, девяностый

Звучат по храмам, в утренних молитвах.

В них главная конструкция и остов,

Ста пятидесяти псалмов – взывают слитно.

Историю побед и поражений

Проходим с непокорными, как мы.

Герасим Павский перевёл нам прежде

Для будущих потомков все псалмы.

Что видел псалмопевец, пережил,

Во всём, везде узрел он Иегову;

Любил он Бога, а не гаражи,

И счастье в Боге видел – не в подкове.

Сегодня хмарь, а к вечеру и дождь,

Пока что без прогляда в грозных тучах.

Любой из нас блоха, червяк и вошь –

С Давидом было не намного лучше.

Мистически мы вместе с пастушком

Сразим гиганта бед, как Голиафа,

За пляшущим и мы пройдём пешком,

Неуязвимые для миллиона мафий.

Псалтирь ласкаю взглядом постранично,

И слышу зов Христа и всех псалмов;

И не Давид писал её, а каждый лично,

Хотя бы был последний охламон. 02.06.08. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Псалтирь.doc

 

Псалтирь

 

Читаю Псалтирь. Орошаю слезами,

Плачевные песни царя.

Не книжные строки, а будто бы сами,

Родные со мной говорят.

 

Не верится даже, что тридцать столетий,

Прекрасная книга живёт.

В ней старец любой и юнец малолетний

Себе утешенье найдёт.

 

Пытают далеким допросом Давида,

Сплетая терновый венец.

Допрошена Номва и кровью залита,

И вместо молитвы – свинец.

 

Молитву читаю – за каждой строкою,

Я камеру вижу свою.

Один на допросах, и нет мне покоя,

Как хочешь с врагами воюй.

 

Враги нам не люди, а злобные бесы,

Отчаяньем вечным полны,

А люди от них пропиталися спесью

И гордостию сатаны.

 

Прощальное слово от Ионафана:

Беги же за быстрой стрелой.

Во встречах с людьми ожидают обманы,

И сына удар роковой.

 

О, чудная книга святых песнопений,

В ней строки страданий людских,

И жизни моей отразились мгновенья,

Что болью сжимают виски.

 

Читает и плачет над книгой монашка,

И сам миродержец земной.

С ней призрак могилы не так уже страшен,

А горе бежит стороной.

 

Я после молитвы кладу под подушку

Чудесную книгу Псалтирь.

И верю, что сон мой никто не нарушит,

Она мне всегда поводырь.

 

Сладкие грёзы – вчерашние беды,

Ласкают глаза и язык.

Стократно была она мною пропета,

И всё же я к ней не привык.

 

Она мне одна за решеткой тюремной

Светильником ясным была.

А душу Давидской слезой и смиреньем

Для Иисуса спасла.

 

Написаны песни величием неба,

Не скроешь кинжальных острот.

Водою живою, живительным хлебом

Прошла с протопопом в острог.

 

Читают ее нараспев или просто,

Но только не надо спешить.

Преграду поставь тарабарщине злостной,

Не троньте её, торгаши.

 

Уж если берёшься, читай не за деньги,

Вам нужно за счастье считать.

Вымойте руки, почище оденьтесь, -

Не как сребролюбец и тать.

 

Органной мелодией стонут страницы,

И прыгают клавиши строк.

Духовный напев раздвигает темницу,

Тюремный сжимается срок.

 

Враги по-шакальи за стенами воют,

Злобой угроз скрежеща.

Подняться с постели для этого стоит,

И к Богу взывать по ночам.

 

Взахались снова воспоминанья,

Пролом им тоскою открыт.

И снова блаженны читать начинаю (Пс. 118)

И плачу с Давидом навзрыд.