От вечности расклад, а не от печки,

Отсчёта точка есть рожденье свыше.

Христос Иисус от бед легко излечит,

Блажен, кто глас Его во тьме расслышит.

А Он сегодня Тот же, что вчера,

Он Дух Святой послушным посылает.

Победы наши – прах, и глохнут все «ура».

Пророк Исаия нас сравнивал с ослами.

О чём бы кто и где ни говорил,

Тот час к тому вопросов частокол,

По этой теме Бог нам что-нибудь открыл?

Хозяин неба накрывает стол.

Какую роль, пособие и пользу

Нам выдаст то, что с горем пополам;

Путь человеческий опасен, лжив и скользок,

И с неизвестностью по теневым углам.

Но где с позиции от вечности берут,

Всё временное в мусор заметая,

Тщета от лучшего там высветится вдруг,

Там перед «но» в главенстве запятая.

Но если то и это только здесь,

Никак для вечности и ни с какого края,

То для чего тогда нам пить и есть,

Когда мы промахнёмся мимо рая?

Зачем я жил, болел, корпел, старался

Себя улучшить, трезвым был, крепился,

За торжество мгновенного так дрался,

Возвыситься стремясь, упал так низко.

А вечность тёмная, казавшаяся мифом,

За полог неизвестности скользнувши,

Где плыть пытался, налетел на рифы

И сам себя не вытянул за уши.

У вечности, как будто есть начало,

Рисуют нам восьмёрку на боку.

К Христу Иисусу в вечность бы причалить,

Дух вечности вмонтировать бы в каждую строку. ИгЛа (Игнатий Лапкин) 17.07.10

 

 

От виноградной кисти кусочек кожуры.doc

 

От виноградной кисти кусочек кожуры,

Засохшей и негодной даже нищим.

Нет даже облачка, чтоб от жары накрыть,

Глазами рыскаем по небу, до горизонта ищем.

От мора, голода земля в смертельной коме,

И некому разбросанные трупы схоронить;

Новорождённое дитя печально стонет.

Дождаться бы, когда с дождём гром прогремит.

Что д о рого тогда и что тогда в цене,

Что из вчерашнего вниманья удостоим?!

Во сне и наяву маячит только снедь,

Безжалостно у ближнего приобретают с боем.

В час тяготы горчайшей заведёшь глаза:

Всё не твоё, не захватить с собою.

Нет влаги, даже губы облизать,

О капле спросишь ближнего с мольбою.

А пели некогда, безумием хвалясь,

Что всё вокруг моё, моё, моё.

Из праха взятый снова возвратится в грязь,

А прах, как знаем, вовсе не поёт.

Переоценку ценного устроить не мешает,

Что есть моё, а что есть вовсе не моё.

И рыщут по домам грабительские шайки,

Никто дурацких песен ныне не поёт.

Все беды мира, казни, катастрофы –

Примочки к язвам, ранам, отступленьям;

Задолго до начала их обозначен профиль,

Когда же вспыхнут рядом – мы ослепнем.

И понимаем трезво с опозданьем жутким.
Что наше творчество, круженье, суета

Есть неудачные попытки диких уток,

Под выстрелами как-то желудок опростать.

Комочек почерневший с южной пылью

Когда-то же дарил на свадьбах радость;

Но так же как и я оторван был насильно.

Кто во Христе о том совсем иная запись. 03.07.09. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

,

 

От временного вечное не просто отделить.doc

 

От временного вечное не просто отделить,

Ломая устоявшиеся давние привычки.

Мешает некий вирус, насмешка или клип,

Они в потёмках живы, не спят и всюду рыщут.

Глобальное мышление не пользуется спросом,

Привыкли мелочиться на зряшных пустячках.

К серьёзному раздумью не вытащишь и тросом,

Сплошная глупость светится в профессорских очках.

Временное всё, что с собой что не захватишь,

А вечное за гробом сопровождает смертных.

Жилище – наше тело, шалаш и келья с хатой,

Не разберёмся –проигрыш никак нельзя измерить.

Но есть секрет сокрытый в каждом деле, вещи,

Есть капсюль для разгадки; и временное зная.

На вечность повернуть, украсить явно вечным,

Из тряпки под ногами соделать флаг и знамя.

Садись и слушай, суетность с надмением зажав,

Узри во всём Создателя, Зиждителя вселенной.

Меж временным и вечным трудов твоих межа,

Без света из Писания от темноты мы слепнем.

Бог окружил нас милостью весьма преизобильно,

Для жизни с наслаждением навозом обложил.

Рождай же мысль святую уже без мук родильных,

Обрезание делай, где не нужны ножи.

Едва чего коснёшься, и тут же развернись:

Животные, растения нас х о лили в Эдеме.

Потом склонились к смерти и удалилась жизнь,

Затем и смерть животных, – в шкуры нас одели.

Тоскующие слёзы у блудных сыновей,

И самое худое: голодный год, война

Напомнят об Отце, – отчаяться не смей.

Отец ждёт раскаяния, готов простить, обнять.

И вечное, бессмертное, кричаще так восстанет,

И захлебнётся временное, так скоро преходяще,

Ещё одно мгновение, смежаем веки-ставни,

Архангельской трубой Бог в вечность вызвал спящих. 06.07.09. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

От дома к дому.doc