Меня обвиняют судьи, и человечий закон.

Бог только ближе будет, слыша душевный стон.

Ночью Он ласково будит, бальзамом врачует раны.

Тебя преследуют люди, терзает допросом охрана.

Но Я подниму на плечи пораненную овцу…

В душе зажигаю свечи, борозды слёз по лицу.

Камень, оковы, тяжесть смывается этим ручьём.

И благостынею ляжет сладостный крест на плечо.

Бог для меня Святыня, Податель Святого Духа.

Особенно чувствую ныне бедой обострённым слухом.

Крестным знаменьем часто себя ограждаю, спаси же.

Меня помяни во Царствии, любящий мой Искупитель.

Видя мои моленья и отвращенье к скверне,

Просят другие знаменья, будто тогда поверят.

«Вот ты рукою крестишь двери, еду и нас.

Здесь такое не встретишь, видим мы в первый раз.

Скажи нам, что это значит? Это тюрьма, не Церковь.

Веди себя здесь иначе, своею меркой не меряй.

Здесь позабудь о Боге, в железе молитва увязнет.

Скажи… ну об этом… немного. Но так, чтобы было ясно.

Бог, говоришь, а где Он? В карцере, в этой тюрьме?

Эх, ты, невежа, темень. Учился, а бродишь во тьме».

И я им сказал как мог о вере моей и чувствах.

Видится где мой Бог; рукой почему крещусь я.

Бог - это утра свет, и пробужденье дня.

Это на всё ответ, даже среди огня.

Бог – это вздох души, к небу поднятие рук.

В Нём невозможность лжи, в Нём озаренье вдруг.

Шелест травы и листвы, щебет и зверя крик.

Всё это гимн хвалы, всё о Творце говорит.

Гневное слово пророка, и океана шторм,

Предупрежденье Рока, казни грядущей гром.

Ропот толпы, народов кто предузнать бы смог

За тысячелетия, годы, знает один лишь Бог.

Благость Его руки, творческий жизни жест.

Каждый микроб и кит – печать совершенства есть.

Вздох, состраданья стон, горький упрёк себе…

Это опять же – Он, Спаситель от тяжких бед.

Опасный, глубокий шрам, чёрная, страшная весть

Это Он призывает в храм, с призывом взглянуть на Крест.

Это от Бога глас, это Творца призыв,

Образ святой для нас, благоуханье слезы…

…

Слушают, молча уходят. И только один сказал:

Что же будет с народом… дальше так жить нельзя. Март 1986, тюрьма.

 

 

Меня спросили.doc

 

Меня спросили, что бы я хотел

У Господа повыспросить, в чём не согласен?

Бог у меня в гостях, на табурет присел,

И у меня вопросов нет, всё стало ясно.

И всё, о чём мечталось и ждалось,

Не чаялось, чтоб сбылось, воплотилось;

Но посетил, как мытаря Христос,

И все вопросы испепелила милость.

Всё разрешилось как бы само собой...

Отпущенное время истекало,

Душа свободно пела, не была рабой –

Всё рабство из души ушло по капле.

Не высказать, что сделалось внутри,

Не в теле, нет, не в сердце, много глубже,

Когда Иисус со мной заговорил.

Слова Его вошли сначала в уши.

И в жилах… нет, не те слова пишу,

А много глубже, и прочней стократ,

Как будто бы уже свершился Суд,

И мой Господь со мной – Он лучший Брат.

И разделения не было между нами, –

Настолько близко-близко, как одно,

Вошёл привычными Библейскими словами,

Которые люблю, уча давным-давно.

Меня спросили: было то во сне,

Не наяву же, лишь в воображенье?

Но стало именно тогда ясней.

Христос – Тот Свет и перед Ним всё меркнет.

Мне кажется, мы так и не расстались,

Он рядом наклонившийся со мною,

Своим дыханьем Библию листает,

Прохладу создаёт при искушенье знойном.

Господь, нам хорошо и на прогулке,

Не покидай и в тягостном труде;

Напоминанье милости – в колечке круглом,

И в полукруге радуги: «Молись и не робей!». 20.12.06. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Меня судила суперкамарилья.doc

 

Меня судила суперкамарилья

За то, что власти предъявлял свой счёт,

Лишили слова, бороду обрили, –

Воспоминанием и до сих пор печёт.

Случилось это двадцать лет назад...

Священство лжесвидетельством давилось.

Что испытал, пером не описать,

Насаживали недруги на вилы.

Тогда, о да, хотелось быть другим,

Намного мягче, чище и отважней.

И благовестие услышали враги,

А это был почти что встречный каждый.

Не их, а именно меня Господь избрал,

Из тысячи негодных для страданья.

Лишённый там элементарных прав,

По праву первенца Христос меня направил.

Пожри, душа, неимоверный смысл,

Дыханье времени, истории усвой.

Все помыслы униженные ввысь,

Не наступил бы на молитве сбой.

Понятна мне изгнанников судьба,

Закрученные мысли о побеге,

Жаленье всех, особенно себя, –

Какой ж я в страданиях не бедный.

К свинцовым облакам на разнарядке,

И к близким сопкам взглядом продирался.

Не видеть зла, бушующего рядом,

Ко лбу единомысленные прислоняю пальцы.

Попримерли судящие ягнёнка,

От волчьих стай и порошинки сдуло,

Начитывал я Библию снарядами на плёнки,

Теперь на диски через компьютер-дуло.

Душа с Писанием в железе не ржавеет,

Бог Иегова во Христа облёк;

Плен Вавилонский с пользой Иудее,

Во славу вечную облыжный стал поклёп. 04.01.08. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Меня судили по судам мирским.doc

 

Меня судили по судам мирским,

Судили по епархиям, пропарили, что надо.

Читатель, это сам к себе прикинь,

Легко ли жить, когда тебе не рады.

Иисус Своим нигде не обещал

Достаток и любовь властей церковных;

Нас будут бить, злословить натощак,

А после лбы крестить, не дрогнув бровью.

Меня судили все, кому не лень:

Католики, сектанты, мусульмане;

Так издырявили хитон, что не надень,

Когда ни грошика в разорванном кармане.

Доныне судит коммунистов кодла,

Распроклятая в павших от репрессий.

Изыскивают, врут нахально, подло,

Как у Иуды пузо их не треснет.

Но хуже всех церковные суды,

Епископские с жирным пересудом,

У этих извергов бессовестных где стыд, –

Еретиком, сектантом оболгут сугубо.

Теперь вся сила, мощь у них в гнилых мощах.

В чудачестве с опасным крестным ходом;

Заморен ими люд слепой, зачах,

И всё изысканнее морят с каждым годом.

Вот обо всех об этих обольщеньях

Я высказался в книгах столько раз.

Пытаются за то мне досадить хоть чем-то,

Что я раскрыл подделки эти без прикрас.

В епархиальной прессе, а также в интернете

Кому не лень, плюют туда, где жизнь.

Я так сужу по этим всем приметам,

Что Иисус Грядущий где-то близ.

Судите взвешенное на иных весах –

«…открытым оком» книги злобе не подсудны.

Мне семьдесят почти, давно я не пацан,

За Библией полвека в праздники и в будни. 29.05.08. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Менялась власть в который раз.doc

 

Менялась власть в который раз,

И ничего нет пакостней безвластья.

Без страха Божия хоть как её укрась,

Но знаться с нею всё равно опасно.

Рубили головы вчерашним палачам,

Царей меняли чаще, чем перчатки.

Случалось эдакое горе по ночам,

Козлы по львиному сугубо прорычали.

Шатался трон вчерашних недотрог,

Нет раскаянию отдушины минуты;

Козёл бодает овна, сломлен рог,

Глядишь, и этот сгинул через сутки.

Но власть дана воскресшему Христу

Вся на земле и на желанном небе.

С Ним и от пня побеги отрастут,

Хотя бы пень был вовсе непотребен.

Бог скрытого в пустыне обретает,

Кустом горящим взял на любопытстве,

Не посмотрел, что Моисей картавый,

И кротостью пока не отличился.

Бог видит сердце и его желанья,

Иосифа возвёл в премьер-министры.

И Даниила сохранил меж львами,

В ките Ионе приготовил пристань.

С небес на Соломона снидет мудрость,

И имя впишется в церковные анналы.

И не отнекивайся интересом шкурным,

Себя считай среди последних малым.

Что из того, что к нам придёт Давид,

И коронуется в кремлёвском древнем храме.

Начнёт своё же жидовьё давить,

Свои же киллеры сметут его охрану.

И патриоты лютые безбожно возопят:

«Подай нам русского, а не с еврейским носом!»

И всё вернётся на круги своя...

За эту вакханалию с нас и потомки спросят. 25.01.0.8. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Меняют взгляды многие легко.doc