Да мало ли что скажет суеслов

В наскальной живописи или в интернете.

С сожжённой совестью срамцы сготовят плов,

Для миллиарда, ради Магомеда.

Но ни в Коране, ни в известной Торе

Нет и намёка совесть попирать.

Но слухам и молве бренчит и вторит

Монах полублатной, расхристанный пират.

Им души вытряхнуть и капюшон набросить,

Три камилавки нахлобучить жадно;

А с верой истинной с надломленною тростью

Расправятся и ко Христу ни шагу,

Имея власть, всё можно оправдать,

Грабёж, обман под именем Иисуса,

Устроить в пыточной исповедальне ад,

Где справедливость близко не подпустят.

Так можно совесть вовсе заморить,

С душою не считаться, только с пузом,

Такие в прошлом жили главари,

От них и лопнули бесовские Союзы.

Бог дал светильник – всечестное Слово,

Воздвиг и переводчиков в достатке;

Лишь нечестивец может против молвить,

Не взять гигиенической лопатки.

Перетрясай, что слышишь и что зришь,

Не подпускай к гортани без проверки.

В сосуд неплотный заползает мышь,

И даже змеи в «Житиях» нередко.

Хранись, душа, в молчанье рот прикрой

Зубами и губами, и ладонью.

Злом обуянный, скройся словно крот,

Не слушай, что развратный мир долдонит.

Не искушайся встрять в чужие споры,

Творя молитву, мудрости добейся.

Полынной жёлчью невоздержных кормят,

Ораторствует мир подобных бестий. 17.08.07. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Да не будет.doc

 

« Да не будет!» – редкие словечки,

Заклинанье клином расторгает,

Места мало Лотовым овечкам.

Авраам развёл козлов рогатых.

Да не будет в век иных богов,

Кроме Сущего во веки Иеговы.
Будь за истину и умереть готов,

Мысленных богов отвергнуться готовы.

Да не будет беззаконных рядом,

Мстительность и злобу их сожги,

Не страшит пусть выстрелом и ядом,

Выправи им совесть и мозги.

Чтоб ни расхищений, ни пропажи,

Не было нигде и у христиан,

И у нас не именовалось даже,

Выброшены были прочь за стан.

У Иуды даже не будет сына,

Семена испепели до праха;

Тело – Церковь, чистая доныне.

Корень свят и ветви не зачахнут.

Да не будет блудницам утех,

С золотым кольцом в носу те чушки.
Пусть благоразумие одержит верх,

Вонью закордонной не задушит.

Да не будет при отдаче горсть

Сжатой до хрустения суставов,

Доброхотно нищему отбрось,

И пришельцам поля край оставить.

Да не будет распростёртой длань,

Только бы урвать себе побольше.

Между бедным и богатым грань

Перепрыгнет дохленькая блошка.

«Да не будет!» – кратко из того,

Выдохнул я на одном дыханье.

Кроме Бога нет иных богов,

Вместо Чаши затхлые лохани. 16.08.07. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Да разве знал я будущности срок.doc

 

Да разве знал я будущности срок,

Что доживу отпущенное в среднем.

И тут же вспомнится Апостол и пророк,

Простой рыбак, неведомый и бедный.

Среди толпы гонимых и презренных

Был Иоанн на Патмос привезён,

И там выходит на второе зренье,

Он из Апостолов один лишь не казнён.

Скалистый остров в Библию заплыл,

Безвестный в знаменитости возвышен,

Среди реликвий мира превыспренне он мил,

На нём Апокалипсис старец пишет.

В какое время суток или года,

На свежем воздухе или в глухой пещере?

И нам написанное станет слаще мёда,

И горше горького нам будущность отмерит.

Две тысячи, пронзённые ветрами,

На карте мира тайны раскрывают,

Вот-вот антихрист воцарится в храме,

И эпидемия и язва моровая.

На тайнозрителя наперсник сдаст экзамен,

Строку последнюю он в Библию вписал,

Теперь и мы, хотя бы в общем знаем,

Что значат «Протоколы» и кагал.

А там, тогда средь Ангелов трубящих

И язв, потом хлынувших к живущим,

Он пишет тайно и скорее прячет,

И нами свиток тамошний получен.

Века непризнанная книга пролежала,

В канон новозаветный её не принимали,

Писавшего нам поневоле жалко,

Грядущее цедилось через марлю.

На «Откровении» закрытых толкований

Не сосчитать, как в поле сорняков,

Вкушаем горесть вместе с Иоанном, –

Интересует это больше стариков. 30.01.08. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Да разве можно.doc

 

«Да разве можно?!» - внуку говорим,

Наставнически хлопая по бёдрам.

И знаем, приговор от нас неоспорим,

И в исполненье привести его торопим.

«Да разве можно», – сотни раз на дню

Налево и направо рассылаем;

А не подобны ль мы гнилому пню,

От коего и в топке не получишь пламя?

Себе же мы позволили не раз,

Считая грань не очень-то запретной;

Палила жадность, донимала страсть, –

Быть может, притчей стали у соседей!

«Да разве можно!» искренно вопим,

Когда насилуют у нас отроковицу,

А сами будто стадо из скотин,

Чужой хребёт под нами не прописан?

Конечно, Ленин подло, вероломно

Похитил землю, совесть и свободу;

Потом и Гитлер договор проломит,

Допрёт к Москве свои армады сходу.

Да разве можно столько сдать врагу,

Бездарно и безбожно выхваляясь…

Но извинения себе я берегу,

Держа на спусковом согнутый палец.

Но зная Слово, сшедшее с небес,

В лучах его посмотрим непредвзято.

«Да разве можно!» – в ордер тычет тесть…

Вину поделим с ненавистным зятем.

Судить себя по Божией шкале,

Пощады не давая за проступки.

Осудим блудницу, а сами-то пошлей, –

Во свете Библии рассмотрим наши сутки.

«Да разве можно» - повторяет эхо,

Нам семафорят заповеди красным.

Позволишь лишнее… и бесам на потеху,

«Помилуй меня, Боже!» – ожидаем встряски. 16.06.06. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Да, если бы.doc

 

Да, если бы умели различать

Поддельное от ценного в натуре…

Вот олух рослый, словно каланча,

А это куль невежества с избытком дури.

Бывает малый золотник, да дорог,

И жмутся до него и жаждут обогрева.

Таланты блещут, их там целый короб,

В бездействии и крошки не сопреет.

Уменье истинное вычленить мгновенно

Мы добываем опытом и знаньем.

Поддельная так разнится от золотой монеты,

Простую тряпку ложь как превращает в знамя?

Вскрывают жулики конверты по ночам,

И ищут доллары – зелёные купюры.

Но шнырь, читая, думать бы начал,

Письмо Евангельское высветило шкуру.

И даже грех, (а что черней греха),

Потуск и посветлел, преображаясь;

Пёс заскулил и перестал брехать,

Трудягами очнулись попрошайки.

Уменье горькое так и признать бы горьким,

И не подслащивать гнильё – греха отбросы.

Не подставлять позорному подпорки, –

Когда-то строго и об этом спросят.

Всё через сито неземного страха

Учиться пропускать, притом молниеносно.

На поле выделенном каждый будет пахарь,

Пчела не залетит к воровкам-осам.

Сначала Ева, а потом Адам

При выборе несчастьем поперхнулись.

Доверились дракону, а потом скотам,

Дичали с виноградом, и сводило скулы.

Сокровища земные приравняем к сору,

Страданье со Христом за выигрыш почтём.

Нам в той учёбе Библия – опора,

Ненужное отрежется Евангельским мечом. 02.09.06. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Да, можепт, никогда.doc

 

Да, может, никогда я не вернусь сюда,

В последний раз осматривая стены.

Так однодневный странник уходит без следа,

Скользнувши пролетевшей птичьей тенью.

Как бы с другой, нездешней стороны.

Уж вне тела, духом бестелесным,

Могу же над собой легонько подтрунить,

Мурлыкая мотив любимой песни.

Уже без жалости, а просто, как сторонний

Навек прощаясь с лежбищем тюленьим,

Мой дух с любовью струны сердца тронул,

Вот здесь с ковром роднил свои колени.

Моя постель конечно и мой рабочий стол,

Напичканный компьютером привычным.

И принтер с телефоном – от вас навек ушёл,

Другой в цифирь пусть рано утром тычет.

Я представляю нового жильца,

Как он осмотрится земно и деловито.

Быть может, даже сменится с лица,

Всё осмотрев от дыма до калитки.

Моё тепло и нити от ласковых друзей

Без скромности обрежет по-чеченски,

Дабы не мельтешились под его рукой, –

Об этом сожалею, выражаясь честно.

Зашторенность мою без наименьшей щели

Оценит ли, размашисто шагая.

На уничтоженье книги, словно хлам нацелит,

И голос мой затрётся в шуме-гаме?

А я был чтец из гильдии чтецов,

Претендовал быть не последним с ними.

И список телефонов под пломбу, на засов,

Иконы и катушки с безжалостностью снимет.

На стенке адреса, простецкие часы,

И полки книг, и вороха из писем.

Меня от многого ненужного они спасли,

В программе новой вещи все тотчас зависли. 30.03.09. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Да, непристойно мира ожидать.doc