Героем повести был вовсе не герой,

Хотя и главная фигура, то есть образ,

Ему подмостки или склеп построй,

Смотря что сотворил, какую подлость.

Из фильмов виденных, поэм, новелл

Плеяда избранных и сонм пустопорожних.

Один в трудах, недосыпал, корпел,

Ему мешали, пытались строить рожи.

Один герой, так назовём его,

Как врач вселенский с дармовым лекарством,

Хотя по времени он страшно далеко,

Но в то же время близко, в Божьем Царстве.

Он не боялся звать всех подражать,

И не кому-то – собственной персоне,

И в муках души заново рождать,

Тут дураку понятно: он был не сонный.

Когда сегодняшним героям вглубь заглянем,

Их биографии не сходятся с их жизнью:

Там грех лавиной, засыпает дрянью,

Для опорожнения не пожалеешь клизму.

Учителя по школам, институтам

Действительно с хорошими знакомят.

Так почему же чуть не каждый спутан

Грехом, и виноград опять не без оскомин?

Поэты разные, художники, вояки,

Писатели всех рангов и артисты…

Как познакомишься, – да лучше б он не вякал,

Тем более фашисты, коммунисты…

Кому и в чём приспичит подражать,

В конце концов концовка – Страшный Суд.

И в вечности последствия нам жать:

Что делали, сказали – дела там изнесут.

Я говорю здесь о Христе, о Павле,

О проповедующих истину в Иисусе.

Не отречётся тот, хотя б его распяли, –

Бог сохранит таких, погибнуть не допустит.

ИгЛа (Игнатий Лапкин), 01.09.2010 г.

 

 

Герои прошлого с утра сидят в прихожей.doc

 

Герои прошлого с утра сидят в прихожей,

В сандалиях, ботфордах, босиком.

Чужие, разные… есть на меня похожий –

Семь тысяч вёрст и лет – достигли прямиком.

Они пока что книжные герои,

Известные не мне же одному.

Их нанимать надолго в перестройку.

Быть мирным с ними? Объявить войну?

Кто посоветует? Кого избрать надолго

В друзья, в начальники и просто в кореша?

Без паспорта определят наколки, –

У этих коммунистов – ни шиша.

«Со всей земли без разных звезд и свастик!

Пройдите на примерку у креста!» –

С неверными не обретают счастья…

И наша дружба – с чистого листа.

Ищу глазами дух Иеремии,

По ревности – святого Златоуста.,

Друзей, которые нигде б не посрамили,

Родные мне по мысли и по чувствам.

«Прошу за стол, составим протокол

О первом разговоре по согласью.

Я к этой встрече с четверть века шел –

Быть в послушании, всегда под вашей властью.

Не надо убеждать, что вы не здесь…

В своих трудах со мной вы постоянно.

Духовники! Мне вас не перечесть,

Вы жили как и я не без изъяна.

Но ваш огонь и обличенья сила,

Авторитет мученья за Христа, -

В пустыне жизни сорок лет учился,

А ныне час свидания настал.

Уже не понаслышке, не по букве

Вас обниму – роднее всех родных.

От радости к груди прижавши руки,

Вам улыбаюсь с этой стороны». 28.6.02 ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Гигантский Чикатило.doc

 

Гигантский Чикатило – зверский Сталин,

Верней грузин, усатый Джугашвили,

Подпёр к канонизации, подельники не спали,

Меж Невским и Донским его портрет влепили.

А собственно чем хуже он таких соседей?

Не хуже воевал, и так же горы трупов.

С акафистов начнут и с праздничных обеден.

Не надо обвинять за табачок и трубку.

Царь Николай курил, в Ипатьевском подвале

Последнюю затяжку сделать не успел.

Но славословием Синод все кладбища завалит.

Отравлен горец, царь же под расстрел.

Ведь в семинарии учился сей Иосиф,

Ему передник с книгой нарисуют;

В ГУЛаг сто миллионов изверг бросил,

Пахан усатый каждого раскусит.

Так, доигрались батьки и владыки,

Радетели большого государства!

При каждом в Тройке столько же убитых,

Дошли до полного безумия, – вот гадство.

Где ад и рай, где Бог и падший демон?

Всё перепуталось в «святом» Синедрионе.

При жизни брачную одежду кто оденет,

Лишь тех Судья и на Суде не тронет.

Генералиссимус «святой и благоверный»

Не просто в Тройке – в чрезвычайной Тройке.

На людоеда нимб святой уже примерен,

И бурка чёрная палачество прикроет.

С мечами воины – совсем не христиане,

Мечи огромные, со шпорами ботфорты.

Под буквой «ять» губители восстали,

Защитники? Они мертвее мёртвых!

И Матерь Божию, Архангелов столь грозных

Легко, бессовестно и нагло подрисуют.

Здесь с Митей Саша, посреди Иосиф…

Смертельно так кощунствовать – не всуе! 23.01.09. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Гимн молоку хотелось написать.doc

 

Гимн молоку хотелось написать…

В голодный год, как раз послевоенный,

Дояркою тогда трудилась мать,

В колхозном рабстве вовсе за бесценок.

Писали трудодни... Спасли они

От высылки, от лагерей ГУЛага.

И это всё нас ради, в оны дни

Не знали денег, месячной зарплаты.

Корова наша, стоя на учёте,

Обязана была Союз кормить.

Мать вспоминала, будучи девчонкой,

Считались все с коровой – короли.

Кормилицу колхозную доила,

И крадучись давала молока.

Хотя и медленно, но возвращалась сила,

И щеки зарумянились слегка...

Бог обещал молочную реку,

В земле обетованной, и из мёда.

Сказанья древности о молоке рекут:

Коров не любят только идиоты.

Она - кормилица, а вымя – хим.завод;

Река молочная, плывёт и сыр, и масло.

Пьёт молоко, рогатых кто пасёт,

Коль не заразное - сырое не опасно.

Обрат, творог – в хозяйстве всё в прок,

Печь русская с горшками, чудом пенок.

Сосок от вымени на выделанный рог –

Насытится смеющийся ребёнок.

Мне из телячьей кожи сапожонки

Сшил деревенский дедушка умелец.

Отец их ценность дёгтем приумножил -

В них чуть ли и не спал я целый месяц.

«Ну что за стих о молоке, корове», –

Мне пробурчит барчук-молокосос;

Он и не слышал: бедному здоровье

Даёт мычащий друг-молоковоз. 8.9.03 ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Гимн надрывается.doc