Создание рабочей и крестьянской красной армии 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Создание рабочей и крестьянской красной армии



(Доклад на V Съезде Советов*210 в заседании 10 июля 1918 г.)

Наши противники, а тем более наши враги, - хотя можно сказать, что ходом революции наши противники превращаются в наших врагов, - обвиняли нас в том, что мы только постепенно, только с запозданием пришли к необходимости создать армию и притом построенную на твердых, планомерных, научных началах.

 

Программа нашей партии, как программа всякой рабочей социалистической партии, говорит отнюдь не о разрушении и упразднении армии в настоящую эпоху борьбы, а лишь о построении ее на новых демократических началах, на началах милиционных, на принципе всеобщего вооружения.

 

Я скажу в дальнейшем о том, какое видоизменение получает этот принцип всеобщего вооружения в революционных условиях эпохи гражданской войны. Сейчас же, прежде чем перейти к этому вопросу, надо спросить себя: почему исчезла старая армия, которая была армией регулярной и, в меру материальных и идейных сил и средств старого режима, построенной на научных началах?

 

Главная причина гибели царской армии заключается не в антимилитаризме революции, не в том, что революция отрицает военную оборону, как таковую, а исключительно в классовой структуре самой старой армии, в том, что она, состоя, конечно, в своей массе из крестьян и рабочих, имела правящий аппарат, который был построен, организован и воспитан так, чтобы эта армия автоматически служила господствовавшему тогда классу, увенчивавшемуся монархической верхушкой.

 

Этого, разумеется, мы никогда не забываем. И оттого нам кажется несостоятельным, ребяческим утверждение некоторых военных специалистов, будто бы армию погубила политика, и будто бы армия может существовать, как здоровый и боеспособный организм, только тогда, когда она поставлена вне политики.

 

Недавно, например, один из виднейших старых генералов, Брусилов, поведал буржуазной печати по поводу воспоминаний Керенского, вышедших отдельной брошюрой, что распадение старой армии явилось процессом, вызванным революцией, как таковой, и что воссоздание боевых сил возможно лишь при изолировании армии от политики. Под именем "политики" в этом утверждении фигурируют, разумеется, интересы рабочих и крестьянских масс, потому что никогда в истории не было армии, - ее и сейчас нигде нет, - которая стояла бы "вне политики".

 

"Война, - говорит знаменитый немецкий теоретик войны Клаузевиц, - есть продолжение политики, но только другими средствами", т.-е. армия данной страны подчинена политике данной страны.

 

Из этого явствует, что армия царизма была не чем иным, как вооруженной силой, приспособленной для обслуживания интересов царизма и проводившей именно его политику. Для вящего доказательства я не буду напоминать о внешнем ее состоянии и присяге на верность царю, о так называемом национальном гимне, который был гимном царизма, о табельных днях, парадах, обо всем том, что создавало вокруг армии атмосферу сгущенной царистской политики. Я укажу лишь на командный состав, превращенный в аппарат для подчинения крестьянских и рабочих масс требованиям господствовавших верхов страны.

 

И если старая армия распалась, то это произошло не от тех или других зловредных лозунгов, а от того, что произошла самая революция, т.-е. возмущение рабочих и крестьянских масс против командовавших раньше имущих классов. Старая армия лишь разделила судьбу всей старой России. Если восстание крестьян против помещиков, рабочих против капиталистов, всего народа против старого царства бюрократизма и против самого царя означало распад старой России, то распад армии этим самым был предопределен. Он был заложен во внутренней механике революции, в динамике ее классовых сил.

 

И когда нам теперь бросают обвинение в том, что Октябрьская революция нанесла армии неисцелимую рану и разложила ее, то, товарищи, я, который этот период пережил в Петрограде, очень хорошо помню, помнят это и многие из вас, как в течение сентября и октября, до момента Октябрьской революции, к нам, в Петроградский Совет, приходили делегаты от полков, дивизий, корпусов и целых армий и говорили: "назревает в окопах нечто грозное. Армия не станет больше оставаться в окопах, если не будет сделано решительных шагов в сторону мира".

 

В тот период в окопах распространялись самодельные солдатские прокламации, и в них писалось, что мы, т.-е. солдаты, остаемся до первого снега, а затем побросаем окопы и уйдем прочь.

 

И если эта истощенная и внутренно пораженная армия - пораженная, прежде всего, еще при царизме, страшными внешними ударами со стороны германской армии, затем подлостью и бесчестностью царского режима и, наконец, обманом соглашателей и буржуазии после февральской эпохи, бросившей армию в наступление 18 июня, - если эта трижды пораженная армия в течение ноября, декабря, января, при страшном отливе из окопов, все-таки продолжала еще держаться на местах, то она была удержана только идейным натиском Октябрьской революции.

 

Но сохранить эту армию, как таковую, не могла уже никакая сила, ибо эта армия была внутренно разрушена: она должна была атомизироваться, распылиться, каждый солдат - рабочий и крестьянин - должен был демобилизоваться, войти обратно в свои трудовые соты, хозяйственные ячейки, чтобы оттуда, возродившись, мог он снова вступить в новую армию, построенную сообразно с интересами и задачами новых классов, ставших у власти - рабочих и крестьян, не эксплуатирующих чужого труда.

 

"Ведь вы пытались построить армию на принципе добровольчества", - ставили нам новое возражение.

 

Я не знаю ни одного человека в нашей среде, который когда бы то ни было полагал, что принцип добровольчества является здоровым принципом в организации подлинно-народной демократической армии. Принцип добровольчества был принят Англией - державой хищнической, для которой главная военная задача заключалась в организации флота, а флот не требует большого человеческого материала. Принцип добровольчества применялся и Соединенными Штатами, которые до последнего времени не вели, вне Америки, империалистическо-захватной политики, потому что сама американская территория представляла широкий простор для буржуазии Нового Света.

 

За исключением Америки и Англии, решительно во всех буржуазно-демократических странах принцип всеобщей воинской повинности являлся неизменным, будучи и здесь навязан общими условиями, режимом политической жизни и т. п.

 

И партия рабочих и крестьян, и Советская власть, опирающаяся на эти классы, ни в коем случае не могли ставить вопрос об обороне страны в зависимость от прилива добровольцев. Они пришли к временному применению добровольческого принципа только потому, что переживали самый острый, переломный момент революции, когда старая армия распалась и распылилась, и, вместе с нею, распался и распылился старый аппарат военного управления как в центре, так и на местах.

 

Для того чтобы набирать новую армию по законам, диктуемым интересами трудящихся классов, нужно было, во-первых, чтобы старая армия окончательно разбрелась по трудовым и классовым ячейкам и превратилась бы в сырой материал, из которого затем можно было бы строить новую социалистическую армию, а, во-вторых, чтобы был предварительно создан аппарат военного управления в центре и на местах, который смог бы взять на учет весь наличный человеческий материал и планомерно привлекать его к несению важнейшей из всех гражданских повинностей - к несению повинности по охране советского рабочего и крестьянского режима и отечества.

 

Вот почему, товарищи, в тот момент, когда мы еще не успели создать органов для учета, призыва и обучения новых кадров, но, вместе с тем, когда нельзя было ждать, ибо враги наши, внутренние и внешние, не дремали, нам осталось лишь обратиться к народу и сказать: "вы, рабочие, вы, крестьяне, которые видите трудное положение Советской власти, нашей власти, откликнитесь, и те из вас - из рядов старой армии, с заводов и из деревень, которые хотят спасать социалистическое отечество, немедленно вставайте под знамя Красной Армии на началах добровольческих".

 

Это не было принципом, который мы отстаивали и проводили.

 

Это была необходимая компромиссная мера для данного момента, ибо не оставалось никакого другого выхода. Но если вы возьмете все наши принципиальные заявления со времени Октябрьской революции, все наши программные речи, то вы тогда сможете установить, что мы оценивали принцип добровольчества именно как временную меру, как паллиатив, как меру, стоящую в принципиальном противоречии с задачами построения настоящей рабочей и крестьянской армии.

 

Вот почему мы задались задачей, прежде всего, создать орган военного управления на местах, орган учета, призыва, формирования и обучения. Местные военные комиссариаты уже не являются отделами местных советов, а находятся в иерархическом подчинении один другому, вплоть до Народного Комиссариата по военным делам.

 

8 апреля мы провели декрет о создании волостных, уездных, губернских и окружных комиссариатов.

 

Окружные комиссариаты подчиняются Народному Комиссариату по военным делам.

 

Это, товарищи, важнейшая военно-административная реформа, без добросовестного и точного проведения ее на местах мы никакой серьезной мобилизации не проведем, даже тогда, когда условия для нее улучшатся, а они улучшатся в тот момент, когда мы соберем новый урожай.

 

На создании армии отражается общее состояние страны, ее экономическое положение, наличность продовольственных запасов, транспорта и т. д. Все те трудности, о которых здесь докладывали отдельные Народные Комиссары и отдельные делегаты с мест, разруха и прочие явления - все это отражается на деятельности военного ведомства и затрудняет работу по созданию армии. Я говорю это не для того, чтобы в ком-нибудь укреплять скептицизм. Наоборот, я проникнут той же верой, которая, несомненно, живет в каждом из вас, верой в то, что мы со всеми трудностями и опасностями справимся, все преодолеем и создадим благоприятную обстановку для укрепления Советской Республики.

 

Сейчас, прежде всего и раньше всего, нам необходимо создать аппарат военного управления в уездах, волостях, губерниях и округах. Я уже не говорю про волостные комиссариаты. Они созданы лишь в незначительном меньшинстве волостей. Но и уездные комиссариаты не везде и не вполне организованы, не имеют всех отделов и не всегда располагают тем штатом, который нами утвержден, т.-е. не имеют специалистов. Даже губернские комиссариаты в некоторых местах хромают на одну, а то и на обе ноги и не имеют достаточного количества компетентных работников, авторитетных и крепких комиссаров. А без всего этого, товарищи, мы, разумеется, никакой армии создать не сумеем.

 

Нужно, далее, чтобы каждый комиссариат хорошо помнил свою иерархическую зависимость от комиссариата, стоящего выше над ним: волостной от уездного, уездный от губернского, губернский от окружного, окружный от центра - от Москвы. Это простая механика, но ее нужно усвоить, а, между тем, это не всегда делается. Советский централизм вообще находится еще в зачаточном состоянии, а без него мы ничего не создадим ни в продовольственной, ни в других областях, ни тем более в военной области.

 

Армия, по своему существу, есть строго-централизованный аппарат, тесно связанный нитями со своим центром. Нет централизма - нет армии.

 

По этому поводу вы слышали здесь утверждение, будто нам вовсе и не нужна армия, построенная на научных началах, а нужны партизанские дружины*211. Но это все равно, как если бы нам сказали: "Рабоче-крестьянскому правительству не нужны железные дороги - будем пользоваться гужевым транспортом; бросим паровые плуги, где они имеются, и вернемся к сохе-Андреевне; перейдем вообще на режим XVII - XVI столетий", - потому что возвращение к партизанским отрядам есть скачок на целые столетия назад.

 

Да, действительно, когда мы работали в подполье, мы создавали партизанские отряды, но и в них мы стремились внедрить максимум централизации и единства действий. Однако, мы завоевали власть не для того, чтобы продолжать кустарническим способом ковылять к своей цели. Взяв в свои руки весь централизованный государственный аппарат, мы хотим построить его на новых началах, превратить его в аппарат вчера еще угнетенных и униженных масс. Дело идет о величайшем историческом опыте, который мы должны произвести, об опыте постройки рабоче-крестьянского государства и хозяйства и создания рабоче-крестьянской централизованной армии.

 

Для этого мы, первым делом, должны ввести строжайший советский централизм. К сожалению, на местах мы сплошь и рядом встречаем противодействие и, боюсь, встречаем его даже со стороны некоторых из тех товарищей, которые присутствуют здесь. Психологически такое противодействие понятно: оно создалось еще от господства старого бюрократического централизма, который душил всякую свободную инициативу, всякую личность. И теперь, когда мы сбросили этот старый бюрократический аппарат, нам кажется, что каждый из нас может действовать вполне самостоятельно, все сумеет и сам все будет делать. На центр мы привыкли смотреть, как на помеху и угрозу. К центру мы, товарищи, обращаемся тогда, когда нужны деньги или броневики, а у всех волостей сейчас великая симпатия к броневикам, и нет такой волости, которая не требовала бы, по крайней мере, дюжины броневиков.

 

Но центр может вам давать лишь то, что нужно, и тогда, когда это нужно, и притом, если вы умеете брать и держать все это в руках. Нужно положить предел такому порядку, когда из уездов посылают делегатов в Москву чуть ли не за каждой портянкой, думая, что так будет скорее. А это создает величайшую разруху и затруднения. Надо, например, чтобы в военном ведомстве губернские совдепы учили своих комиссаров наблюдать за уездными совдепами, чтобы все сметы и ведомости направлялись через округа. Только таким способом мы наладим военный аппарат, который поможет создать нам армию.

 

Разумеется, этот военный аппарат - есть только административный скелет. Для того, чтобы создать армию, необходимо при помощи этого аппарата привлечь живой, творческий, человеческий элемент, элемент сознательный, ибо в этом и заключается отличие нашей армии от старой. И царская армия была, главным образом, крестьянской, но крестьяне были бессознательны, темны; не рассуждая, они шли туда, куда их вели. Дисциплина не проходила через индивидуальное сознание каждого отдельного солдата.

 

Теперь в стране часто жалуются, и мы жалуемся, что дисциплины нет. Старая дисциплина нам не нужна - та дисциплина, при которой каждый темный крестьянин и рабочий был пригнан к своему полку, к своей роте, к своему взводу и шел, не спрашивая, зачем его ведут, зачем заставляют проливать кровь. В темном крестьянине и угнетенном рабочем революция пробудила человеческую личность, и это главное величайшее завоевание революции.

 

Революция дала крестьянам землю, революция дала рабочему и крестьянину власть; это огромные завоевания, но нет более важного завоевания революции, как пробуждение в каждом угнетенном, униженном человеке человеческой личности.

 

Этот процесс пробуждения личности принимает, на первых порах, хаотическую форму. Если вчера еще крестьянин не считал себя человеком и, по первому приказу начальства, готов был слепо идти проливать свою кровь, то теперь он не хочет слепо подчиняться. Он спрашивает: куда меня зовут, зачем меня зовут? и заявляет: не пойду, не хочу подчиняться! Он так говорит потому, что в нем впервые пробудилось сознание своего человеческого достоинства, своей личности, и это сознание, слишком яркое, неперебродившее еще, выливаясь в поступки, принимает анархические формы.

 

Нам нужно достигнуть такого соотношения, когда каждый крестьянин, каждый рабочий не только сознавал бы себя человеческой личностью, которая имеет право на уважение, но и чувствовал бы себя частью трудового класса республиканской России и был бы способен безоговорочно принести свою жизнь в жертву этой Советской Республиканской России.

 

Если раньше трудящийся человек не ценил себя, то теперь он, наоборот, не ценит целого. Нужно помнить о целом, нужно помнить об интересах всего класса трудящихся, о нашем трудовом рабочем социалистическом отечестве.

 

Вот тот психологический цемент, при помощи которого мы можем создать новую армию, настоящую советскую сознательную армию, связанную дисциплиной, прошедшей через головы, а не просто дисциплиной палки. Вот такую дисциплину мы проводим и другой дисциплины мы не хотим знать.

 

Но для этого, повторяю, необходимо иметь централизованный аппарат.

 

Я указал в самом начале, что принцип демократии - это принцип общей мобилизации, а так как мы этого не вводим, то на нас сыплется много нападок со стороны буржуазных газет и буржуазной политики. От нас требуют, чтобы мы ввели всеобщую воинскую повинность.

 

Всеобщая воинская повинность - это необходимый режим для эпохи мирного демократического строя. Но мы живем в условиях открытой гражданской войны класса против класса. Это основной факт, из которого мы исходим. Хорош этот факт или плох, мы не будем говорить. Гражданская война есть не принцип, а факт, подготовленный веками исторического развития, веками угнетения трудящихся, которые восстали против этого угнетения. Не считаться с этим фактом мы не можем.

 

Гражданская война беспощадно рассекает национальную оболочку. Имущие классы в любой момент готовы протянуть руку любому насильнику-иностранцу, чтобы раздавить рабочих и крестьян своей страны. Это тоже факт, который нашел себе подтверждение в событиях на Украине, на Дону, на Мурмане и на побережье Волги. Везде буржуазные классы относятся к власти рабочих и крестьян с гораздо большей ненавистью, чем к власти германских или англо-французских империалистов или чехо-словаков - ставленников французской биржи.

 

Раз гражданская война у нас есть, то, естественно, что мы не заинтересованы в том, чтобы вооружать наших классовых врагов, являющихся в то же время союзниками всех наших внешних врагов. Мы не хотим вооружать буржуазию, которая готова поставить полученное оружие на службу иностранному империализму.

 

Мы отвергли Учредительное Собрание, потому что эта демократическая оболочка является лишь пустопорожней формой там, где класс стоит против класса, и вопрос о власти решается оружием. И всеобщая воинская повинность в данный момент, в данных условиях является такой же пустопорожней оболочкой.

 

Всеобщая повинность на деле вылилась бы для буржуазии в повинность побежать к Краснову, на Урал, к чехо-словакам, соединиться со всеми врагами и броситься на нас, а повинность для нас выражается в том, чтобы сломить буржуазию и наших внешних и внутренних врагов.

 

Этим определяется тот принцип, на котором мы строим нашу армию. Мы включаем в нашу армию рабочих и крестьян, наша армия - отражение всей системы Советов, отражение Всероссийского Съезда Советов. Понятно, что буржуазные агенты - с.-р. и меньшевики - жестоко нападают на наш метод создания армии. Конечно, наша армия им ненавистна, так как она является орудием советского строя. Повторяя приведенные уже мною слова немецкого теоретика, что война и армия являются отражением общей политики, мы можем сказать, что при советской рабоче-крестьянской политике необходимо иметь Советскую Красную Рабоче-Крестьянскую Армию.

 

Но среди крестьян и рабочих ведется агитация, что вот, дескать, Советская власть возлагает на вас воинскую повинность, а буржуазию и помещиков от этого освобождает. На этот аргумент вы, товарищи, должны отвечать так: "В эпоху, в которую мы живем, винтовка не бремя, а привилегия, монополия господствующего класса".

 

За недостатком времени и за неимением еще вполне законченного военного аппарата, мы до сих пор не успели привлечь буржуазию к несению тягот, от которых буржуазные классы, конечно, не должны быть избавлены. В Совете Народных Комиссаров разрабатывается и в ближайшие дни, надеюсь, будет проведен ряд декретов, которые привлекают буржуазию к несению соответствующей тяготы. Из буржуазии будут сформированы тыловые ополчения, рабочие и служебные команды*212.

 

Нам говорят, что это жестоко. На это мы отвечаем: если буржуазная молодежь докажет на деле, что она предана крестьянскому и рабочему классу и готова вместе с нами жить, из одного братского котла есть, готова отражать наших внешних и внутренних врагов, то для такой молодежи мы, разумеется, широко и свободно откроем ворота Красной Армии. Но те, из кого революция не вытряхнула еще мысли о восстановлении помещичьей и буржуазной власти, - те нуждаются в широкой выправке. Мы скажем: "Деды, прадеды и отцы наши служили вашим прадедам и отцам, подчищали грязь и навоз, а мы вас заставим подчищать грязь".

 

До тех пор пока вы не признаете, что Советская Россия есть страна трудового равенства, трудовых обязанностей, гражданских и военных, до тех пор мы будем подвергать вас жестокой выучке.

 

Но опять-таки для практического разрешения этого вопроса необходимо создание военных комиссариатов на местах, повсеместный учет и контроль как рабочего класса для привлечения в армию, так и буржуазии - для привлечения в тыловые команды.

 

Вопрос о всеобщем обучении военному делу разрешается нами, как я уже сказал, на основе общего принципа советского режима. Мы приступаем (и уже приступили) к обучению военному делу всех рабочих и всех крестьян, не эксплуатирующих чужого труда. Но эти колоссальные кадры, которые должны пройти через школу обучения, еще не армия, а лишь тяжелые резервы, которые могут быть призваны в критическую минуту. Между тем, нам необходимо сейчас иметь основное ядро армии, которое было бы боеспособным в каждую минуту. Этот боеспособный кадр мы составляли до сих пор путем добровольчества, но от этого принципа мы должны были отказаться и практически пришли к методу принудительной военной мобилизации.

 

Мы сделали пока один практический законченный опыт. Здесь, в Москве, мы произвели мобилизацию двух возрастов - 1896 - 1897 гг. Как всегда, во всех буржуазных закоулках и подворотнях шушукались, что наш опыт ни к чему не приведет, что ни один рабочий не явится. Вы знаете, товарищи, что мы не прибегли ни к одной мере насилия, ибо в этом не было никакой надобности: рабочие все явились, как один человек, и мы взяли из числа явившихся то количество тысяч, которое было нам нужно, и из них мы создадим прекраснейшие боевые полки.

 

Совнарком предписал Петроградской коммуне произвести такую же мобилизацию двух возрастов - 1896 - 1897 гг. Кроме того, нами дополнительно производится мобилизация трех возрастов рабочих, принадлежащих к артиллерийским и инженерным войскам.

 

Кто знает петроградский пролетариат, тот не усомнится, что мобилизация пройдет там безупречно. По общему декрету, без указания сроков, объявлена мобилизация в 50 уездах Поволжья, Урала, Сибири, Дона и Кубани, но там еще не вполне налажены военно-административные предпосылки для фактического проведения мобилизации.

 

Все эти наши частичные опыты являются только подготовительными шагами к объявлению закона о том, что каждый гражданин Советской Республики от 18 до 40 лет в любой момент по призыву центральной Советской власти должен становиться под знамена для защиты этой власти.

 

Мы будем просить Съезд дать нам право, в интересах Советской Республики, мобилизовать по 2, по 3 и более возрастов, в зависимости от тех условий, которые будут налицо. Дав нам это право, вы, товарищи делегаты Съезда, разъехавшись на места, будете объяснять перед каждым собранием рабочих и крестьян, что для того чтобы обороняться от врагов, чтобы не быть под гнетом империалистов, нам нужна военная сила.

 

И здесь, пользуясь случаем, мы говорим тем товарищам из левых с.-р., которые не ушли от нас*213 и, надеюсь, не уйдут, останутся верными Советской власти, которые, по их словам, с особенной остротой ощущают гнет германского империализма на Украине (правда, они не так ощущали давление другого империализма), которые заявляют: "Мы не хотим быть рабами", мы говорим им: "Мы тоже не хотим быть рабами, мы все хотим быть свободными гражданами Советской России; поэтому, товарищи, не нервничайте, не занимайтесь истерикой, а стройте на местах роты, батальоны, полки рабоче-крестьянской армии".

 

Если, товарищи, война и армия являются продолжением политики, то и политика, с своей стороны, является отражением силы армии.

 

Труднейшим вопросом создания Красной Армии является вопрос о командном составе. Кризис старой армии вызвал раскол между трудовыми массами и господствующим классом, а это привело к разрыву между солдатскими массами и офицерством. Это было неизбежно.

 

И рабочий класс и крестьянская масса не имеют еще навыка в управлении, не имеют достаточных знаний, необходимых во всех областях хозяйственного, государственного и военного управления. Это несомненный факт, на который мы не можем закрывать глаза. У нас чрезвычайно мало инженеров, врачей, генералов и офицеров, которые представляли бы собой плоть от плоти и кровь от крови рабочего класса и крестьян. Все буржуазные специалисты воспитывались в таких учебных заведениях, в такой атмосфере, что у них создалось убеждение, будто трудящиеся массы не могут взять в свои руки аппарат государственной власти, что править могут только образованные буржуазные классы. В момент перехода власти к нам они, в большинстве, оказались в стане наших врагов, и лишь некоторые осторожно остались нейтральными и ждали в сторонке, кто победит, чтобы предложить победителю свои услуги.

 

Но отсюда, товарищи, нельзя делать того вывода, который делают наивные и поверхностные люди, что мы должны отказаться от услуг старого командного состава и обходиться собственными средствами. Иначе мы придем к партизанщине, к военному кустарничеству.

 

Власть рабочего класса и крестьян начинается не там, где мы дубиной гражданской войны прогнали буржуазию и помещиков от аппарата государственной власти: власть начинается там, где мы этот аппарат взяли в свои руки и заставили служить задачам нашего собственного класса.

 

Царские пушки, царские пулеметы, броневики, инженеров, генералов, специалистов всех рангов и кадров - мы все берем на учет, заявляя: "До сих пор все это было в руках имущих классов и служило им, а теперь должно служить рабочему классу!"

 

В этот момент нам говорят: "А если изменят?". Разумеется, бывает измена. Разве железнодорожные тузы, всякие правленцы не занимаются саботажем, призывом к стачкам? Разве не было позорнейших случаев, когда они задерживали передвижения наших красноармейцев? Сколько угодно! Какой же отсюда проистекает вывод? Конечно, не тот, что нам нужно отказаться от железных дорог, а тот, что нужно ловить саботажников и беспощадно душить, а честных инженеров, честных железнодорожных деятелей поддерживать. Совершенно то же самое относится к командному составу.

 

Среди вас, на местах, говорят: "Приглашают старых генералов". А многие прибавляют: "Восстанавливают старый режим". Но когда начинается серьезное дело, нам телеграфируют: "Пришлите опытных специалистов - военных руководителей!" И среди военных руководителей, военных специалистов есть, я утверждаю, целая категория лиц, которая сейчас служит добросовестно советскому режиму, потому что они видят, что этот режим - твердый, крепкий, умеет себе подчинять. Не брать их на службу было бы жалким ребячеством. Наоборот, все военные специалисты, которые добросовестно исполняют наши предписания, должны встречать самую энергичную поддержку на местах. Местные советы и советские люди должны разрушать предрассудки и недоверие к ним масс, должны внушать последним: "Ты, рабочий и крестьянин, ты держишь в руках правительственную власть, ты часть этой правительственной власти; значит, офицеры и генералы - они тебе теперь служат".

 

- А если, говорят, не доглядим?

 

- Товарищи! Если мы за этим не доглядим, а в руках у нас вся власть, - то грош нам цена!

 

Что к нам могут, наряду с честными военными специалистами, проникнуть с десяток или два таких, которые захотят свои посты использовать для контрреволюционного заговора, - это возможно. Был такой случай - он имел место в Балтийском флоте, и вы знаете, как он закончился*214.

 

Нам нужна не кустарническая, построенная на каком-то самодельном принципе армия, а армия настоящая, централизованная, построенная на началах военной науки и техники. Для этого она должна иметь достаточные кадры военных специалистов.

 

Сейчас нет еще новых военных специалистов из среды рабочего класса. Поэтому мы привлекаем старых.

 

Среди кадровых офицеров, сознание и опыт которых формировались только за время войны и революции, есть много таких, для которых опыт событий не прошел бесследно. Они поняли, какой глубокий, органический процесс вызывает революция, они поняли, что народ и армия выйдут другими из революции, что нужно другим путем и методом строить армию. Среди этого молодого офицерства есть немало таких, которые нас понимают и идут вместе с нами.

 

Вместе с тем, мы сделали все возможное, чтобы создать наше новое офицерство из среды тех рабочих и крестьян, которые прошли через школу войны, и у которых есть боевое, военное призвание. Мы их пропускаем через инструкторские курсы. Число этих курсов мы будем увеличивать с каждым месяцем и покроем ими всю страну.

 

В Москве, как я уже докладывал, в подавлении мятежа принимали участие наши завтрашние советские офицеры, воспитанники инструкторских курсов. Они являются самыми преданными, самыми твердыми солдатами Советской власти. Поставленные во главе небольших войсковых единиц, взводов и рот, они будут оплотом советского режима, таким оплотом, о который сломятся чьи бы то ни было происки в рядах Красной Армии.

 

Вместе с тем, мы открыли двери Академии Генерального Штаба, ныне называющейся Военной Академией, для лиц, лишенных ценза. Раньше в академию могли поступать только военные специалисты с определенным образовательным цензом. Мы сказали: каждый солдат, который имеет известный командный опыт, у которого подвижной мозг, известное воображение, способность комбинировать военные задания, может быть допущен в Военную Академию. Через месяц-два-три мы определим, по силам ли ему эта работа. Если нет, он переводится на подготовительные курсы, а потом снова перейдет в Военную Академию. Мы послали туда около 150 новых воспитанников, которые являются преданными солдатами Советской власти, и первый выпуск этих офицеров Генерального Штаба даст нам наша академия в течение ближайших 10 - 12 месяцев.

 

Создавая новый командный состав из среды тех классов, которые теперь призваны к власти, мы пока будем использовывать старый командный состав во всех его здоровых частях, давая представителям этого старого командного состава возможность широкой работы.

 

Говоря о трудностях, с которыми мы встречаемся при создании новой армии, я должен указать, что самая большая из них - это ужасное местничество, местный патриотизм. Происходит перехват, захват, укрывательство военного имущества, учреждений, всего, чего угодно, органами местной Советской власти.

 

Каждый уезд, чуть ли не каждая волость считает, что Советская власть будет лучше ограждена, если в пределах данной волости будет сосредоточено как можно большее количество авио-имущества, радио-имущества, винтовок, броневиков, и все стремятся это имущество укрывать; и не только в провинции, даже в центрах, даже в петроградских районах до сих пор наблюдается это ребячество.

 

Само собой разумеется, что, с точки зрения общегосударственной, нам необходимо иметь все наше военное имущество на учете. Оно осело в процессе демобилизации старой армии, без всякого плана, в разных местах и там рассасывалось, разбиралось, расхищалось, распродавалось. Оно должно быть извлечено, взято на учет, передано по инстанциям, сосредоточено в складах, чтобы быть в распоряжении всей страны.

 

Неужели непонятно, что какой-нибудь Царевококшайский уезд или любая волость гораздо лучше будут ограждены от внешних врагов и контрреволюции, если центральная Советская власть будет иметь на учете и в своих руках все снаряжение и вооружение, вместо того чтобы военные запасы находились в волости, не умеющей с ними ни справиться, ни распорядиться? Мы посылаем телеграммы, жалобы в губернские советы на эти непорядки, но в 9 случаях из 10 не встречаем на местах достаточно активной поддержки с вашей стороны, товарищи.

 

Необходимо этому положить конец; необходимо строжайшим образом бороться против того, чтобы местные советы перехватывали, присваивали и утаивали военное имущество.

 

Есть целый ряд и других затруднений более общего характера. О них говорит большое количество донесений, полученных только за сегодняшний день. Я приводить их всех не стану, возьму лишь на выбор, для примера, некоторые из них.

 

Вот телеграмма из Усманьского уезда, Тамбовской губ.: "Организация Красной Армии идет с большим трудом. В ряды армии записалось очень мало. Упорную агитацию против Советской власти ведут кулаки; в некоторых волостях они разогнали советы. Вообще усиленно ведется контрреволюционная агитация".

 

Те самые кулаки, которые разрушают продовольственную организацию и укрывают хлеб, ведут борьбу и против Красной Армии. Это означает, что Красная Армия есть не что иное, как отражение всего советского режима, и она наталкивается на те же трудности, на тех же самых врагов.

 

Вот сообщение из Вятки: "Дело по организации Красной Армии находится в удовлетворительном состоянии. Беднейшее крестьянство относится к созданию новой Красной Армии хорошо. На общем собрании вынесена резолюция с приветствием рабоче-крестьянской Красной Армии. Среди красноармейцев настроение превосходное, но зато относительно железнодорожников этого сказать нельзя. Среди них ведется контрреволюционная агитация. Военный Комиссариат только теперь стал учреждаться".

 

Там, где железнодорожники представляют собой старые черносотенные кадры, где они идут на поводу у своих правленцев, там они восстают против Советской власти и против советской рабоче-крестьянской армии.

 

Из Калеевской волости Волоколамского уезда Московской губ. я получил сообщение о том, что там крестьяне одной деревни заявили, что все, состоящие на службе в рядах Красной Армии, должны немедленно оставить свою службу и к 30 июня вернуться в свои деревни. Не исполнившие этого постановления будут лишены крестьянского состояния (так говорится в постановлении) и не будут приняты в деревню. Это доносит один из комиссаров и говорит, что это произвело очень тяжелое впечатление на Красную Армию. Я, товарищи, пользуюсь этой высокой трибуной Всероссийского Съезда Советов, чтобы кулакам и черносотенцам Калеевской волости Волоколамского уезда дать первое предостережение. Лишать красноармейца крестьянского состояния они не имеют права. Они сами будут лишены всякого состояния, если посмеют восстать против создания рабоче-крестьянской армии.

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2019-04-27; просмотров: 134; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.235.199.19 (0.133 с.)