День пятый, пятница: переоценка ценностей?..

- Даша, Настя! Они здесь!..

Зону видимости заполнила непослушная грива ярко-рыжих волос - Джаззи так рьяно бросилась обнимать нас с Олегом, что по дороге ухитрилась наступить на лапу одной из собак, вольготно развалившейся на моих сапогах. Собака обиженно взвыла, и разразилась звонким лаем. На звук откуда-то из глубины дома - очевидно, из кухни, тут же примчалась вторая. В небольшой прихожей в секунду образовалась настоящая "куча мала": Джаззи, оттолкнув нас с Олегом, кинулась утешать оскорбленного шершавоноса, его сотоварищ, тявкая почти на ультразвуке, радостно нарезал круги рядом, путаясь у всех под ногами, где-то звучно громыхал телевизор, я в полусомнамбулическом состоянии пыталась устоять на задеревеневших от усталости ногах, судорожно цепляясь за подоконник, и следила за мелькающими лапами-хвостами, мама Олега сначала нахмурилась, пытаясь перекричать общий гам, но потом поняла бесполезность своих попыток, и теперь только смеялась, глядя на царивший вокруг бедлам.

Олег властно гаркнул на сразу присмиревших собак, рывком отлепил меня от стенки и укоризненно прошипел Джаззи:

- Ты как слон в посудной лавке, честное слово!..

Джаззи возмущенно фыркнула, вытряхивая меня из пальто и увлекая за собой в полутемный коридор.

- Джаз, прекрати тащить меня...куда мы?..

- Тебя очень ждет один человек, - она остановилась перед деревянной дверью, распахнула ее и втолкнула меня внутрь.

Я по инерции влетела в хорошо освещенную комнату, и заморгала, пытаясь привыкнуть к смене яркости. Открыла глаза, и...

- Надя?!..

С дивана, обложенная подушками и укрытая пушистым синим в звездочках пледом на меня смотрела, радостно улыбаясь, Надюша Бессонова собственной персоной. Рядом сонно сопел успевший прибежать раньше меня шершавонос. Надя значительно похорошела с последней нашей встречи: с лица окончательно исчезло загнанное выражение, на щеках играл персиковый румянец, в глазах блестели знакомые искорки, волосы падали на плечи блестящей светлой волной. Она протянула мне руки. Я упала на колени перед диваном, порывисто обняла ее, и... расплакалась.

- Ну что ты, не надо, - в ее голосе чувствовалась легкая растерянность, но прижимала она меня на удивление крепко. Я просто ничего не могла с собой поделать - все эмоции этих бешеных дней, эмоции, что так долго кипели внутри, не пускаемые наружу лишь неимоверным усилием воли, теперь струились по щекам солеными ручьями. Боль в перетруженных мышцах, неуверенность в себе, обида на Андрея, страх перед предстоящим соревнованием, - меня трясло, точно в лихорадке. В горле прочно стоял влажный плотный ком, я захлебывалась плачем и жалостью к себе. Надя осторожно приподняла мою голову, и бережно стерла пальцами бегущие по щекам капли. Руки у нее были холодные и пахли почему-то ментоловой жвачкой. Я судорожно втянула ртом воздух, пытаясь успокоиться. В мокрую от слез щеку ткнулся уже знакомый шершавый нос, и послышалось тихое поскуливание. Я прижала к себе мохнатую голову, не открывая глаз - собака совсем по-человечьи вздохнула и деловито лизнула меня, засопев в ухо. Я невольно улыбнулась. Истерика стихла - на смену пришло долгожданное облегчение и невероятная усталость. Даже апатия. Хотелось остаться здесь навсегда, вот так запрокинув голову без утомительных мыслей и сомнений на синий в звездочках плед, прижаться к теплому собачьему боку, и слушать тихий успокаивающий голос, бормочущий какой-то лепет утешения.

- Прости меня, - сдавленно прошептала Надя.

Я нехотя вынырнула из волн приятной истомы, и открыла на нее глаза. Ее лицо выглядело необычайно серьезным - может, из этого ракурса, когда я смотрела на нее снизу вверх, все еще сидя на полу.

- Я не хотела...я не думала о последствиях, - продолжала она напряженным высоким тоном. Тонкие пальцы нервно заломили за ухо выбившуюся пепельную прядь. - Это...это просто безумие. Не хочу излишне драматизировать, но...

Она вздохнула и отвела взгляд от моего заплаканного лица. Долго молчала, теребя тонкими пальцами край пледа. Мы с шершавоносом затаили дыхание.

- Это провал, - все тем же неестественным тонким голосом сказала она. - Ты измучена до предела. Можешь даже не возражать, - она кинула на меня быстрый взгляд искоса, и чуть дернула пальцами, словно пытаясь остановить мою ответную реплику. Но я молчала, и просто смотрела на нее, запрокинув голову. Надя тяжело выдохнула, машинально почесывая шершавоносу за ухом. Тот довольно жмурился, подставляя голову под ее руку.

- Только вот что... - голос предательски задрожал. Она запнулась, и быстро отвела от меня подозрительно блеснувшие влагой глаза. Но Надя не зря была чемпионкой столько раз. Бальные танцы - отличная школа жизни. И змеиный клубок той танцевальной тусовки, в которой ей приходилось крутиться постоянно в силу своего чемпионства, приучил ее мастерски скрывать свои настоящие чувства. Перемена произошла молниеносно. Она упрямо вперила в меня свой пронзительно-синий взгляд, тонкие пальчики крепко сжали мои потеплевшие ладони, и она сказала тихо:

- Я только хочу чтобы ты вот что запомнила... Олег давно не был так счастлив... - даже со мной. Нет, молчи, - она увидела, что я уже открыла рот в немом протесте, - и слушай внимательно. Он мне ближе, чем брат. Чем кто угодно, - это сложно объяснить, просто поверь. Его интересы и его жизнь я ставлю даже выше собственных... и благодаря тебе и этим тренировкам с тобой - я не знаю, чем и как ты его настолько завлекла - из-за тебя он снова чувствует в танце такую энергию, которой давно не ощущал со мной.

Я только хлопала на нее глазами, не в силах даже думать связно. Господи, да о чем она говорит...этого не может быть, просто не может...

Надя усмехнулась краем губ, но продолжала так же твердо.

-...я никогда не хотела танцевать так, как ты - а он хотел. Вот в чем дело.

Мир кувыркался с ног на голову в хаотичном ритме. Нет, я точно схожу с ума...

- Но...как... почему тогда?..

Надя отпустила мою руку.

- Потому что хотела сделать его счастливым ценой собственного счастья, - просто сказала она. - Потому что думала, что смогу убедить себя в том, что люблю танец так же, как он. Что не могу жить без этого так же, как он. Что в моих мыслях, желаниях будет только танец, танец, танец!..

Она задохнулась, и закрыла лицо руками. Я боялась даже дышать.

Надя устало опустила ладони на плед.

-...если бы не этот...случай, - она запнулась и сделала неопределенных взмах, указывая на свои загипсованные ноги под пледом, - я бы так и продолжала убеждать себя в том, что невероятно счастлива. Но правда в том, что счастливой я как раз и не была, - она робко взглянула на меня, словно желая найти подтверждение тому, что я понимаю ее, и не виню. Я ободряюще улыбнулась ей и кивнула. Да, я хорошо понимаю, что это - пытаться осчастливить другого человека, наступая на себя. Я долго и мучительно переживала то же самое - с Андреем. И....Господи, как же это изматывает!..

Надя тряхнула волосами и вдруг рассмеялась. Хлопнула меня по плечу - я удивленно встрепенулась на эту внезапную смену настроения.

- Разбейте их всех! - весело велела она. - Разве вы оба этого не заслужили?!.. И он, и ты - вы так долго искали друг друга - таких сумасшедших, одержимых танцем не из-за места или титула, - а просто одержимых ритмом, как дыханием, - вот и ловите момент!

Я смотрела на нее, понимая, что - в который раз за эту сумасбродную недонеделю! - весь мой привычный мир летит в тартарары. Но... я ее поняла.

- Кстати, я решила издавать свой журнал, - тихо сказала Надя, - я давно об этом думала, да только времени все не было - тренировки, сборы, соревнования... а сейчас я уже столько всего напридумывала! Я ведь филологический заканчивала, - немного застенчиво пояснила она.

Я приподнялась на коленях и снова обняла ее. Чувствовала, как наши сердца колотятся в унисон. Странно - но теперь я ощущала уверенное спокойствие в том, что все происходит правильно.

Дверь распахнулась - мы смущенно отпрянули друг от друга.

Из коридора в комнату заглядывали - невозмутимо спокойная, как всегда, Даша, Настя с большой желтой миской в руках, и Джаззи с коробкой кукурузных хлопьев. Снизу, помахивая хвостом и свесив на сторону длинный розовый язык, тявкал на вожделенную коробку второй шершавонос. Следом за посетителями в комнату вплыл запах чего-то одуряюще-рождественско-вкусного.

- Эй, а чего вы все тут столпились? - раздался недоумевающий олегин голос с ноткой легкого раздражения. - Мама всех на кухню зовет... Надя! Давай я тебя перенесу...

Надя быстро сжала мне пальцы и усмехнулась - "не забывай, что я сказала!"

Все потихоньку потащились в сторону умопомрачительных запахов, оживленно переговариваясь. Послышался хруст хлопьев и требовательный собачий лай. Следом - джаззиным голосом - раздалось возмущенное "вымогательница!"Олег осторожно унес Надю, что-то ей вполголоса наговаривая.

Я прислонилась к кровати, все еще сидя на полу, и закрыла глаза.

- Ты идешь? - Олег выглянул из-за косяка двери и выжидательно махнул в сторону кухни. - Все ждут.

Я тяжело поднялась, опираясь о его протянутую руку, - уже такую знакомо надежную...

- О чем вы говорили? - неожиданно спросил он.

В моей голове вихрем пронеслось все сказанное Надей, и мои слезы, и вообще - все-все...

Я лучезарно улыбнулась партнеру.

- Да так, - сказала, направляясь к двери, - ни о чем существенном. Мы с Надей...поняли друг друга.

День шестой, суббота: Варфоломеевская ночь...нет, - день!

"На паркет для исполнения латиноамериканской программы приглашаются участники категории "Любители". Первый заход: пары номер..."

Такое ощущение, что шагаю по тонкому льду. Судорожно цепляюсь за локоть Олега, но он уже отпустил мои руки и становится в позицию для открывающего ча-ча-ча.

"Я не могу, ты что, не слышишь?.."

Сотни взглядов со всех сторон, какие же они холодные и колючие, - точно крохотные льдинки. И тишина - такая непривычная для соревнования тишина. Кажется, вот-вот барабанные перепонки защелкают... И эти глаза, везде одни только жадные взгляды, которыми люди нагло-безразлично шарят по стоящим на паркете фигурам.

"ОЛЕГ, НЕ НАДО!"

Те, кому вытаскивали из зуба нерв без наркоза, - "по-живому" - меня поймут. Я стояла напротив Олега, который почему-то упорно не хотел смотреть в мою сторону, и дрожала, как в жестоком приступе лихорадки, ощущая себя именно таким вот сплошным оголенным нервом. Каждая клеточка абсолютно не контролируемого мною тела протестующе вопила. Я не могу, не могу... пожалуйста, нет!..

"И первый танец..."

"Нет, пожалуйста, НЕТ!..Олег, не надо!.."

Я в панике оглянулась - лучше убежать, пока не поздно!

Динамики оглушили знакомым ритмом. Я попыталась собраться - другого выхода все равно нет, и...

...и с ужасом поняла, что я НЕ ПОМНЮ ВАРИАЦИИ!..

Господи!..

Я упала на колени и закрыла лицо дрожащими ладонями.

Олег с перекошенным от удивленной ярости лицом подбегал ко мне.

Как сомнамбула, отвела руки - весь зрительный зал и судьи, стоящие по периметру танцплощадки, просто захлебывались издевательским смехом. В ужасе оглядываюсь - другие пары тоже остановились, глядя на меня сверху вниз, и смеялись, смеялись, как одержимые...кто-то тыкал в меня пальцем и беззвучно - до меня не долетали слова - разевал рот, точно выброшенная на берег рыба. Их передернутые гримасой безудержного веселья лица мелькали, словно в калейдоскопе - гротескно разукрашенные, с чересчур блестящими от избытка яркой помады губами, все такие одинаковые под этим "профессиональным" макияжем... меня затошнило до судорог.

Олег что-то кричал, но я вновь закрыла лицо руками, пытаясь подавить подступающую к горлу тошноту.

Он стал больно трясти меня за плечи. Я вдруг начала отбиваться с невесть откуда взявшимися силами. "Не трогай меня!.."

- Да прекрати дергаться!.. ну же, давай, давай!..

Я отбивалась все яростней...и вдруг проснулась. Прямо перед моими глазами показалось встревоженное олегово лицо. Я видела, как его зрачки нервно сужаются до острых точек, обнажая пепельно-стальную радужку. Я подскочила на кровати, как ужаленная.

- Ш-ш, тихо, тихо, это был просто плохой сон. Все позади, - он придержал меня, и я обессиленно откинулась обратно на подушку. Сердце колотилось где-то на уровне горла. Я нервно сглотнула, и дрожащей рукой провела по лбу, всему в холодной испарине. О боже, это был просто сон... Но какой реальный!

Олег продолжал смотреть на меня с опаской, немигающим взглядом, очевидно опасаясь повторения припадка. Я сделала над собой гигантское усилие и выдавила фирменную неубедительную гримаску. Он нахмурился - неубедительная, я же сказала.

- Все в порядке? - он убрал с моей щеки спутанную прядь. На удивление нежно, надо сказать. Но сейчас у меня даже не было сил над этим сознательно пораздумничать.

Я снова сглотнула, чувствуя, как сердце опускается в зону того места, где ему положено быть. Да уж, вот так отдохнула перед турниром, ей-богу. Расслабилась, одним словом. Полюбуйтесь, мне даже кошмары - и те, снятся абсолютно обесбашенные. Нет, все-таки гребля - определенно мысль, не лишенная здравого рационального зерна...

Олег, очевидно устыдившись своего...ммм...человеческого, я бы сказала, жеста, рывком поднялся с кровати, и сухо произнес:

- Если тебе лучше, собирайся и приходи на кухню. Мы уезжаем через двадцать минут.

 

...Когда я вошла в залитую свежим декабрьским солнцем кухню (всю такую обалденно-современно-уютную начиная от бронехолодильника-шкафиков с хромированными ручками-в тон легким занавескам тряпочек, прихваточек и полотенечек и заканчивая стильными собачьими мисками в форме гамбургера и цыплячьей ножки), Олег возился с кофемашиной.

- Привет!

Он нервно обернулся на звук, приложил палец к губам и выразительно закатил глаза к потолку. Я виновато осеклась, и смущенно улыбнулась. Он плотно закрыл дверь, и только тогда улыбнулся в ответ.

- Не хочу будить всех остальных... кофе?

- Да, было бы здорово.

Через пару минут я грела ледяные пальцы о чашку с обжигающе-ароматным американо.

- Сахару положить?

Я покачала головой. Долила молока - себе и ему. Пили молча - Олег косился на меня, но ни слова не говорил. Мне тоже не хотелось ничего объяснять, слишком сильно еще было потрясение от этого сумасшедшего сна. Я мельком глянула на партнера - замечательный он, все-таки. И кофе варит отличный... Мелочь, конечно, но..приятно. Хотя дело не в этом. Мне просто... Да ладно, чего уж там. Мне спокойно рядом с этим человеком. И надежно. Не знаю, отчего вдруг такая мысль закралась в голову - может, адреналиновый всплеск так повлиял?..

Я отпила еще немного, чувствуя, как с каждым глотком нервный спазм потихоньку отпускает парализованный мозг. Стало чуточку легче. И тут же рассердилась на себя - клуша несчастная! Хватит потакать собственным слабостям, надо собраться с силами. Завтра турнир. Воспринимай это как неизбежность.

А что, если этот сон окажется пророческим, а? - язвительно царапнул вкрадчивый внутренний голос.

Меня словно ледяным душем окатило.

- Слушай, ты уверена, что все нормально? - тихо, но с заметной стальной ноткой "свет-в-лицо-говорить-только-правду" пошел Олег в атаку. - Ты опять прямо...позеленела!

"Соберись и прекрати распускать сопли, в конце концов!"

Собралась - ну, в общем... нацепила непробиваемую маску на лицо, и от греха подальше спрятала руки на колени, чтобы не было видно, как пальцы дрожат.

- Что тебе снилось? - неожиданно спросил Олег.

Я опустила глаза в чашку и сделала вид, что очень занята поглощением кофе. Признаться, что струсила до нервных колик и истеричных снов по предмету моей завтрашне-турнирной фобии? Ох, нет. Нетушки, лучше молчать, как партизан на допросе. Знаю я его - сначала распереживается, потом разозлится, ну а затем уже начнет нашу неизменную новотанцорскую забаву: распекание меня на все корки с последующим четвертованием-колесованием. Я в выигрышной позиции со всех паралеллей, да? Вот именно. Хотя это все ерунда, если быть уж совсем откровенной. Больше всех остальных меня волновал пункт "распереживается". Становлюсь мягкотелой?.. Не знаю...

- Ты что, не расслышала?

Я вскинула голову и вызывающе уставилась на него. Но вся буря эмоций, уже готовых выплеснуться наружу, в миг испарилась, стоило мне только увидеть его встревоженный взгляд. И тут же мне стало стыдно за себя и свою глупую готовность огрызаться без повода.

- Не волнуйся, пожалуйста, - тихо, но твердо попросила я, отводя взгляд, - ерундовина всякая привиделась. Даже говорить не о чем...

Ох, как же я ненавижу врать!..

Но иногда полезно, ничего не поделаешь.

 

-//-//-

 

- Что сегодня будем отрабатывать, джайв? - спросила я по дороге в зал, пока Олег выполнял свои ритуальные истребительские маневры на трассе. Все-таки быстро человек ко всему привыкает - я уже даже научилась дышать, пока он ведет, и перестала судорожно зажмуриваться и шарить ногой в поисках тормоза, когда мы останавливаемся (нет, скорей, резко пикируем) на светофорах.

Олег крутанул в левую крайнюю так, что у меня засосало под ложечкой.

- Нет, а смысл перед турниром пытаться что-то отработать? - логично заметил он. - Сегодня несколько финальных прогонов, и все, - оставлю тебя в покое. ("Точнее, в тотальной панике", - ухмыльнулась я про себя). Кстати, в любом случае девочки просили отдать им тебя во второй половине дня - костюмы там подогнать, все такое... В общем, Даша сама тебе объяснит.

- Ясно, - кивнула я, наблюдая, как за окном с неба сыплются крупные белые хлопья. - Мы так быстро уехали, даже не попрощались, - я вдруг вспомнила об этом, - перед твоей мамой как-то неудобно... и Надя, и девочки...

- Да ну, перестань, - отрезал Олег на удивление раздраженно, так что мои брови сами поползли вверх, когда я покосилась на него, - знаю я их... завтраки-расспросы, слезные проводы, какие-то бутерброды на дорожку... Глупости! Нет времени на ерунду.

Я пожала плечами. Дело его, в конце концов. Это его семья, и отношения внутри этой семьи меня точно не касаются. Я ведь всего лишь партнерша, ничего более. Да еще и временная, так что "сотрудничество" наше и парой назвать язык с трудом поворачивается. Но мне вдруг стало грустно.

 

В зале было душно и битком забито представителями разных слоев танцевальной тусовки, которые съехались на турнир, так что я поначалу даже слегка оторопела, открыв дверь. Совсем забыла, что сегодня здесь будет аншлаг! Олег слегка подтолкнул меня в спину, чтоб не зевала, и я, встряхнувшись, двинулась к лестнице, ведущей в раздевалку, паралелльно исподтишка разглядывая присутствующих. Каков цветник, а! Непонятно, турнир завтра, или уже сегодня - здесь. В глазах зарябило от разноцветных тренировочных платьев, причем такого вида, что и некоторые "конкурсные" шмотки так не выглядят - новейшие блэкпульские фасоны, дорогой шелк и стрейч-атлас, ультрамодные в этом танцевальном сезоне широченные лакированные пояса-корсеты высоко на талии... Каждый клочок паркета был занят танцующей парой - я успела мельком увидеть нескольких "стандартистов" - с одной из пар я была неплохо знакома, отличные ребята, и профессионалы к тому же - они сейчас кружили пивоты в танго, рискуя сбить растягивающихся румбовской позировкой латинистов, которые стояли в совсем опасной близости. Почти за каждой парой тенями кружили тренеры, что-то тихо исправляя и подсказывая. Я хмыкнула, обходя изогнувшихся в вальсовом "оверсвее" Любителей. Завтра девять из десяти этих педагогов, которые специально приехали сюда, чтобы давать уроки парам топ-класса (а в этом зале других нет), будут стоять на танцплощадке с судейскими бейджами на смокингах и вечерних платьях. Мда-а, вот и подумайте после этого об объективности и непредвзятом оценивании. Как, интересно, судье умудриться быть кристалльно честным перед собой и другими парами, если он оценивает двух людей, которые занимаются с ним больше половины дней в году, ездят к нему на все семинары, лекции и тренинги и с гордостью считают себя его учениками? Просудить их – значит, расписаться, прежде всего, в собственной несостоятельности: какой же ты, уважаемый, тренер мирового класса, если за столько времени не смог «вытащить» пару на соответствующий твоему преподаванию уровень? Это еще не беря во внимание такие «мелочи», как потраченное на эти самые уроки с этим самым тренером немалое количество времени, четко зафиксированное во всемирно известном финикийском эквиваленте. Да и чисто по-человечески – рука не поднимется вычеркнуть хорошо знакомых, старательных, трудолюбивых и вообще всех таких замечательных ребят только за то, что у них сегодня...допустим, неудачный для танцевания день, или поссорились, или у партнерши вдруг поднялась температура, а танцевать надо... Ну не просуживать их из-за таких мелочей, в конце концов! Ведь этот самый тренер прекрасно знает реальные возможности и талант своих постоянных учеников; знает, как они могли бы (!) станцевать, если бы "не". Столько готовились, и все зря, что ли? Не расстраивать же ребят...

Хотите сказать, что строгая судейская длань не дрогнет? Хм-м...

Вот-вот.

Но это же нечестно, возмутитесь вы.

Зато очень по-жизненному, отвечу я.

День шестой, суббота: *а может, все-таки, надышишься?..*

- А потом она сказала, что красный не хочет - в этом сезоне все в Голландии были в красном, фу....

- Ну да, конечно, он же тоже туда приедет, вот она и рвется...

- Хотя ты знаешь, мне кажется, Полякову не надо было торопиться с выбором тренера - Ильинов не так хорош, как...

- Да ну-у...

- Ой, а это "рей-роузы"?.. Прикольные камушки...

Не успела открыть дверь в раздевалку, как меня окатило пенящейся волной сплетен вперемешку с тонкими запахами от дорогих духов, погрубей - дезодоранта, совсем резкого - лака для волос и даже сладковато-химического - средства для чистки обуви. В носу моментально засвербело, а в пересохшем горле прочно застыло ощущение, что я съела за завтраком баночку геля для укладки. Я нервно откашлялась, и двинулась к свободному стулу, с трудом прокладывая себе дорогу - в битком набитой маленькой комнатушке, отведенной для партнерш, не то что яблоку, шпильке трудно было бы упасть. Споткнувшись пару раз о чьи-то сапоги, спортивную сумку и тренировочные туфли, я наконец шлепнулась на свободное место и смогла перевести дыхание. Потихоньку огляделась: большинство танцовщиц разной степени раздетости и растрепанности - знакомые, если не близко, то хотя бы визуально. Я слегка улыбнулась приятельнице-стандартистке в углу - она махнула рукой в ответ, направляясь к выходу. Тут я заметила, что оживленный разговор как будто стал тише, и почувствовала на себе заинтересованные взгляды. Ах, ну да, конечно - многие из этих звездных девочек сейчас про себя задаются вполне логичным вопросом: что она здесь делает?..

К слову для непосвященных: в этом зале за день до ежегодного чемпионата, который ждет меня завтра, тренируются только пары высшего эшелона - потенциальные финалисты и полуфиналисты. Максимум. Это негласная традиция, такая себе "генеральная репетиция" перед соревнованием для лучших из лучших. Здесь царит в этот день особенная атмосфера. Тренировочные костюмы меняются на каждый новый финальный "прогон", то есть минимум три-четыре раза. Пары разбиваются на определенное количество заходов. Для каждого танца отведено четко фиксированное количество музыкального времени, за этим следит специально приглашенный человек...

Круто, да?

Ну о-о-чень профессионально.

И пафосно до отключки мозга.

И выпендрежный гламур со всех сторон.

Но это я отвлеклась.

Под взглядами-прожекторами поскорей опустила голову и начала дергать молнию сумки, судорожно кляня себя за то, что не взяла новое сиреневое платье вместо старой формы. Когда Олег привез меня вчера к себе домой, Даша, охая и причитая над измятым шелком, обозвала меня безответственной личностью и сказала, что приведет платье в порядок, а затем отдаст. А потом – потом мы так рано утром уехали, что я совсем забыла о тренировочных шмотках. Хорошо, хоть в сумке постоянно таскаю с собой старую футболку, гетры и слаксы, а то пришлось бы потеть, в чем пришла с улицы. Нет, все-таки закон подлости – реально существующий аспект жизни! Именно тогда, когда так необходимо хотя бы для поддержания олегового чемпионского статуса выглядеть на уровне с этими распальцованными фифами, я собираюсь напялить на себя наборчик а-ля «рабочий и колхозница». Ф-р-рррр, как же я зла на себя…

Ой, что это?

В сумке мелькает кусок чего-то лимонно-желтого. На ощупь – ткань, мягчайший тонкий гипюр-кружево. Пришпилена записка, открываю:

«Твои старые тряпки торжественно сожжем после турнира. Знала, что Олег утащит тебя с петухами, поэтому и решила с вечера положить все, что надо, в сумку. Мы тебя очень любим.

ПС: «Сережки и пояс надеть ОБЯЗАТЕЛЬНО! Будь королевой!»

ППС: «И не смей дергать платье, оно «не слишком обтягивающее», а как раз на тебя».

Я не знала, смеяться мне или сердиться. Господи, вот уж не предполагала, что Ты пошлешь мне таких подруг…

Можете мне не верить, но пара строчек, написанных Алиными змейками-буквочками, вселила в меня такую уверенность, которую я вряд ли почувствовала бы без их молчаливой поддержки в тот день, в том окружении, - когда со всех сторон сыпались эти любопытно-враждебные взгляды, когда воздух был насквозь пропитан этим проклятым чемпионским «выиграть во что бы то ни стало»… Раньше бы я не решилась даже примерить это платье – такое яркое, вызывающее, модное – в общем, все характеристики, обращающие на себя внимание с первого взгляда. «О Боже, я не смогу, да вы что, да как же все на меня будут смотреть» и дальнейшее кудахтанье по этому поводу.

Но сейчас – сейчас мне было действительно плевать на мнение всех, кто уже настроил его против меня только потому, что я – еще одна конкурентка. Застегнула высоко на талии лаковый пояс-корсет и молнию-«невидимку» на струящейся юбке-«лохмутиками», встряхнула ярко-лимонными рукавами-кимоно, всунула в уши сделанные из бахромы с блестяшками «АВ» висячие сережки, высоко задрала нос и под гробовое молчание, сопровождаемое конкретно отвисшими челюстями представительниц «золотой танцевальной молодежи», вымаршировала из раздевалки в коридор. И…

- Уй!..

И уткнулась головой прямо в подбородок Олега, который как раз хотел стучаться в дверь. Он слегка отступил в полутемном коридоре, держась за челюсть.

- Прости, прости, - я и мысленно проклинала свою неуклюжесть, и в то же время тряслась от нервного смеха. – Я нечаянно!

- Когда захочешь убить меня в следующий раз, придумай что-то милосерднее, - промычал он невнятно, все еще держась за челюсть. Подал мне другую руку. – Готова?

Я вложила свою – влажную и холодную, как лед, в его – теплую и надежную. Перед закрытой дверью из коридора в зал, откуда доносились звуки медленного вальса, он вдруг притормозил.

- Эй, - слегка встряхнул меня, - очнись!

- Прости, что? – я действительно растерялась.

- Чего ты так волнуешься?

- А как ты думаешь? – огрызнулась я, покоробленная тем, что она так быстро распознал мое состояние на грани перманентной истерики. – Там эти титулованные пары, и куча тренеров, и вообще, вся эта атмосфера, кошмар…

- На турнире будет еще хуже, - жестко припечатал Олег.

Я глубоко вздохнула, успокаивая бешеный перестук сердца. Как же мне хочется иногда убить этого человека!

- Я знаю, - парировала я чуть резче, чем хотела, - справлюсь, не переживай. Постараюсь тебя не опозорить.

Он промолчал, все еще стоя перед дверью. В тусклом свете ламп-галогенок, мерцавших под потолком, точно светлячки, страдающие злокачественной анемией, его лицо казалось абсолютно бесстрастным. И… чужим.

- Ты меня в любом случае не опозоришь, - наконец сказал он подчеркнуто спокойно, и открыл дверь. Музыка оглушительно ударила по барабанным перепонкам, я почувствовала, что почти задыхаюсь. Партнер обернулся, чуть прищурился на меня и мой яркий наряд, и помог спуститься по ступенькам в зал.

- Не дергайся, - проговорил он мне в самое ухо, перекрикивая музыку, - ты выглядишь на миллион долларов.

Если бы звезды посыпались с неба шоколадными конфетами, я бы и то удивилась меньше.

Олег проглотил смешок, глядя на мое скептическое выражение лица, и повел меня на паркет.

День седьмой: *судный. утро...*

-…Ну сколько можно…

БАМ!

На меня плюхается подушка, я подскакиваю на кровати, очумело тряся гудящей головой и с трудом осознавая, где нахожусь. Сонно щурюсь на неясные силуэты у кровати – линзы я, конечно, снимаю на ночь, но без них я - как слепой котенок.

- Подъем! – звучный голос Даши рикошетом отлетает от моих невосприимчивых – как обычно утром! – нервных окончаний. Со стоном рушусь обратно на подушку и зарываюсь в одеяло с головой, мыча что-то нечленораздельное. Фрр-р-р, такой сон испортили… мой любимый и ненаглядный ангел-хранитель, убери этих аномально бодрых и довольных жизнью и отсутствием крепатуры личностей подальше от моей спальни, а? Ну что тебе стоит!.. Заранее спасибо, твоя, уповающая на вселенскую милость и справедливость, подопечная. Аминь.

- Нет, вы только посмотрите на нее! – голос, заглушенный одеялом, явно негодует. Тепло рывком сдергивается. Я издаю протестующий возглас, вслепую шаря рукой по кровати в поисках одеяла – такого уютного, мягкого, мурр-р....

- Ну же, вставай, ВСТАВАЙ! – холодная рука начинает щекотать мне пятки. Я брыкаюсь, смеясь в полусне, но упрямо не открываю глаз. – Просыпайся, спящая красавица! Вставай, давай-давай, давай…

- Да оставь ты ее в покое, - раздается спокойно-насмешливое контральто и затем – громкий хлопок, явно жвачкой. Аля, кто ж еще. – Проспит турнир – Олежа ее потом из-под земли достанет.

О Бо-оже!

Слетаю с постели, как голодная фурия. Усталые мышцы привычно звенят от напряжения, но это все мелочи, ерунда… Господи, сегодня же чемпионат! А я опоздаю!..

Мечусь по квартире, умываясь и лихорадочно пытаясь натянуть одновременно колготки, лифчик и свитер. С зубной щеткой во рту влетаю в комнату за полотенцем – девочки взрываются дружным хохотом, видя мою – м-м-м…очаровательно взъерошенную личность. Бросаю на них быстрый испепеляющий взгляд, стараясь сохранить достоинство – это непросто, учитывая заспанные глаза, зубную пасту на носу и щеках, и всколоченные неопределенными пучками волосы. В ванную заглядывает невозмутимая Настя в фирменных очочках а-ля «кот Базилио» и кремовой водолазке без рукавов.

- Можешь не лететь, - успокаивает она меня, - вы все равно во втором отделении. Ф-р-р, убила бы кого-то…

***

- Мы точно во втором отделении? – спрашиваю Дашу, которая в сотый раз проглядывает распечатку с расписанием. Она задумчиво кивает, накручивая на палец светлую прядь, выдернутую из консервативного узла на затылке, откуда угрожающе торчат две перекрещенные деревянные «японские» шпильки с узорной резьбой. – Да, во втором – первый тур, отборочный, - добавляет она, водя пальцем по расписанию, - ох, где же это..а, вот. Да, точно – во втором один раунд, и затем – в третьем отделении - это совсем вечером, - у вас полуфинал и финал.

- Всего три круга, получается, - комментирую я, надевая линзы. Ух ты, каждый раз убеждаюсь в том, как это здорово – видеть. М-да, расфилософствовалась. Это от нервов, наверное. А-а-а!!! У меня турнир меньше, чем через пять часов!!.... Заберите меня. Куда-нибудь.

Лихорадочно мечусь по комнате, хватаясь, как сомнамбула, за ненужные вещи и чувствуя, что каша в голове потихоньку превращается в настоящую размазню.

Тр-р-р!

Подскакиваю на месте от звука мобильного. Хватаю телефон – о Боже… догадайтесь.

- О-о, кисюня, привеееет! – пока мама привычно чмокает в трубку, а девочки вопросительно вперивают в меня четыре пары разноцветных, умело подкрашенных взглядов, я выразительно закатываю глаза и выхожу в ванную – единственное более или менее уединенное место в моей «однокомнатке». Мама щебечет в трубку что-то невразумительно-воспитательное (что тоже привычно!), а я задумчиво изучаю в зеркале собственное отражение: невыспавшейся, с огромными синяками под глазами, бледной и замучено-отрешенной. Мда-а, картинка. Надеюсь, Даша взяла свой косметический убер-арсенал, иначе мне на турнире дадут только один приз – «Зрительских сочувствий».

- …ты же не слишком переутомляешься, правда, детка?

Криво ухмыляюсь, садясь на бортик ванной и машинально теребя флакон с жидким мылом. «Переутомляешься», видали! Нет, мамочка, конечно, нет! Что ты-что ты. Как тебе вообще могла прийти в голову мысль подобного рода. Как будто профессиональные танцовщицы, готовящиеся к международному чемпионату за неделю, в принципе - могут переутомиться.

- Мам, я как бы немножко за…

- Нет, кисюня, послушай сюда. Я вот тут в «Семейном уюте» прочитала, что усталость и недосыпание плохо влияют на кожу, представляешь?!.

Золотые слова. Бог ты мой, какие откровения. Плохо влияют на кожу. Вау.

-..надо что-то с этим срочно делать! – трагическим тоном вещала мама. – И я подумала, что мы с тобой…

Я застонала в голос.

- …должны отвести тебя к косметологу! – торжествующе-злорадно закончила мама гениальную мысль.

БАМ!

Бутылочка с жидким мылом – яблочным, если верить названию – выскальзывает из моих ослабевших (очевидно, от усталости и недосыпания, как же иначе!) пальцев, и с грохотом рушится на плитку. Поскорей подхватываю ее, ставлю в безопасное место – подальше от себя.

- …так как насчет сегодня, детка? Скажем, в два! Я за тобой заеду.

Внутреннее достоинство, внутреннее достоинство…

- А то на тебя страшно смотреть уже! – припечатывает мама и, чуть запыхавшись, добавляет масла в огонь:

- Кстати, кисюня, что там с твоим партнером – Андрюша, кажется, его зовут? Он звонил нам домой – тебя искал. Вы что, поссорились? Сколько раз говорила тебе, детка – надо быть умнее. У тебя такой резкий характер, с людьми сложно будет… он мне рассказал, как ты с ним поступила. Ну разве можно так, а?..

Я почувствовала, что меня начало колотить в жесткой истерике. В голове запульсировало резкими толчками. Боже, ну за что, почему именно сегодня…

Из горла рвался смех вперемешку с всхлипами. В проеме показывается встревоженное Настино лицо. Слышу ее крик: «Джаззи, Даша, сюда - быстро!..»

Чьи-то теплые руки выуживают трубку из моих скрюченных пальцев, Дашин голос шепчет: «Предоставь это мне», и затем журчит что-то вежливое – уже маме по телефону.

- Скажи ей, что у меня, черт возьми, турнир! – кричу, как ненормальная, взахлеб, отбрасывая плед, который Джаззи заботливо пытается накинуть мне на плечи. Господи, для меня это так важно, почему мама никогда не могла этого понять?!..сегодня один из самых главных дней в моей жизни, и я хочу – действительно хочу, чтобы она была там!.. чтобы волновалась за меня. Чтобы…чтобы я была для нее самой лучшей, и она мной гордилась. Хотя бы пару мгновений…

Джаззи наконец-то удается справиться с моими, изломанными истерикой, попытками оттолкнуть ее руки, и она крепко закутывает меня в плед, лишая возможности двигать вообще чем-нибудь. Для верности еще и обнимает меня, стоя за спиной, и прижимает к себе, приговаривая:

- Все хорошо, успокойся, все будет нормально, ну же…