![]()
Заглавная страница
Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву ![]() Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Из «Сборника еврейских песен», 1940
У пришедших было отличное настроение. Нарядно одетые женщины держали в руках изящные ридикюли. Они ещё не знали, какую бомбу подложила им Берта. В руках мужчин топорщились большие полотняные сумки. Все четверо расцеловались с хозяином и вошли в дом. – Подожди! – сказала Павлу Марковичу Ида Григорьевна, заметив помаду на его лице. – Дай-ка я вытру, а то Берта заревнует. – Она достала из обшитого цветным бисером ридикюля носовой платок и заботливо потёрла родственнику щёку. – А где Берта? – резонно поинтересовалась Сара Соломоновна. – Наряжается… – ответил Павел Маркович и выразительно посмотрел на часы c кукушкой, показывавшие только начало четвёртого. Сара Соломоновна отвела взгляд. А Ида Григорьевна, пряча платок в сумочку, бросила взгляд на стол в гостиной, сервированный лишь столовыми приборами, сказала: – Ужасно хочется пить… – «Нарзан»? «Ессентуки»? Или простую с газом? – предложил хозяин дома. – Мы люди простые, – уверенно сказала Ида Григорьевна. – Давай «Нарзан». – А тебе, Сара? – спросил Павел Маркович. – А чем я лучше Иды? – вопросом на вопрос ответила Сара Соломоновна. Пить она не хотела, но и не хотелось упустить шанс выпить за компанию. Сара Соломоновна была человеком компанейским. – А за газ платить не придётся?.. – пошутил Лазарь Наумович. Павел Маркович принёс из холодильника бутылку с ледяной водой, открыл её и налил дамам в фужеры. – Не торопись, Аидка, пей по глотку, простудишься… – сказал своей жене Лазарь. «Оперным» именем он называл её потому, что на идиш «аид» означало «еврей». Михаил же Менделевич называл свою «половину» Сарабандой. И не потому, что Сара Соломоновна, будучи пианисткой, часто играла этот испанский танец, а потому что обожала джаз. Она с удовольствием слушала пластинки с оркестром Эдди Рознера и мечтала сама сыграть в каком-нибудь джазовом коллективе, который музыканты называют джаз-банд. Отсюда и Сара-банда! В углу комнаты стоял кожаный диван, с зеркалами на спинке и валиками с двух сторон. Гости присели, гостиная наполнилась запахами женских и мужских духов. Сара Соломоновна любила «Красную Москву» – бывший «Букет Императрицы», который придумал французский парфюмер Брокар. Иде Григорьевне, напротив, нравился недавно появившийся и недорогой «Ландыш серебристый», хоть он и считался ширпотребом. Но она была уверена, что «Ландыш…» снимает мигрень. От мужчин одинаково пахло «Шипром», которым, как считалось, любил душиться товарищ Сталин – на другие одеколоны у него, якобы, была аллергия. – Ну, и где наша виновница торжества?! – преувеличенно громко поинтересовался Михаил Менделевич. – Наверное, спит… – преувеличенно шёпотом пошутил Лазарь Наумович, помня о прошлогоднем визите. – Зато я уже оделся! – раздался в дверях голос Лёвки. Две старые тётки бросились его целовать. – Привет, фэйгэлэ! – воскликнула тётя Ида. – Какой он тебе фэйгэлэ! – нарочито возмутилась тётя Сара, и с восторгом сказала: – Это же настоящий парень, а гройссер йингл! Миша, достань подарок. – А ты достань наш! – приказала Лазарю Наумовичу тётя Ида. Мужья вытащили из полотняных сумок подарки Лёвке – альбом для рисования, акварельные краски, две кисточки, коробку пластилина и калейдоскоп. – Спасибо… Ещё раз спасибо… – вежливо поблагодарил гостей Лёвка, чем вызвал у всех новый прилив восторга и умиления. Лёвка любил подражать взрослым – во-первых, чтобы чувствовать себя старше, во-вторых, знал, что за это его непременно похвалят. – Постой! – сказала ему тётя Ида. – Дай я вытру тебе лоб! – Лёвка не успел вырваться, как она уже больно тёрла ему лицо уголком обслюнявленного носового платка. Лёвка скривился – он терпеть этого не мог. Но тётя Ида держала его «мёртвой хваткой», и только тогда, когда стёрла всю помаду, отпустила на волю. Лёвка тут же убежал в детскую, унося не только подарки, но и свою свободу. Потерев «для профилактики» свой лоб уголком шторы, он разложил подарки на подоконнике и начал рассматривать узоры в калейдоскопе. Это ему быстро наскучило, и Лёвка стал привычно мечтать о том, что когда вырастет, то будет служить на границе и защищать Родину от японцев. И даже увидел, как всё это будет.
…Вот он сидит на коне, на берегу реки Халхин-Гол, а вокруг него, словно лилипуты, испуганные япошки. В одной руке у Лёвки ружьё, в другой богатырский меч. – Мы – красные кавалеристы, И про нас Былинники речистые Ведут рассказ!.. – громко запел Лёвка. – О том, как в ночи ясные, О том, как в дни ненастные Мы гордо, Мы смело в бой идём!..
Эх, жаль, что это никто не увидит! А почему, собственно, никто? Все увидят! Лёвка сбегал на кухню и набрал полный стакан воды. Затем вернулся в комнату, раскрыл альбом, достал из коробки акварельные краски и кисти и, пристроившись на подоконнике, стал превращать свою мечту в быль.
…В это время в гостиной Ида Григорьевна восхищённо заметила: «Вам не кажется, что Лёвочка ещё больше подрос?». – И – на здоровье! – ответила Сара Соломоновна, и поинтересовалась у Павла Марковича. – Ещё не надумали научить его на пианино? – Не хочет, – огорчённо ответил Пэпка. – Лёвка хочет учиться играть только на рояле, – пошутил Лазарь Наумович. – Жаль! – сказала Сара Соломоновна. – У ребёнка определённо есть чувство ритма и музыкальный слух. Как у Лёни. У Ханы почему-то нет, а у Лёни есть! – Недаром Лёня переводчик, – вставила Ида Григорьевна. – У хороших переводчиков – со слухом всё в порядке. – Надеюсь, он сегодня приедет? – спросил Михаил Менделевич Павла Марковича. Тот кинул взгляд к настенным часам: – Должен уже быть… – Внезапно в коридоре скрипнули чьи-то шаги. – О! Кажется, он! Павел Маркович рывком открыл дверь – но вместо зятя впустил в комнату Еву в небесно-голубом платье. Её появление было встречено восторженными голосами мужчин и восхищёнными криками женщин: – Смотрите, кто к нам пришёл! – тоном драматического актёра провинциального театра воскликнул Михаил Менделевич. –Кто это?! Готэню! Вы не знаете, кто это?! – войдя в образ трагического героя, спросил Лазарь Наумович. – Ах, Евонька, детонька! Как тебе идёт это платье! – приторным тоном инженю запричитала Сара Соломоновна. – Порви его на здоровье! – бойким тоном субретки разрешила Ида Григорьевна. Словом, платье произвело настоящий фурор. После похвалы платью очередь дошла и до самой Евы. Все её расцеловали и поздравили. Потом из полотняных сумок мужчины достали два небольших букетика, Михаил Менделевич подарил васильки, Лазарь Наумович преподнёс полевые ромашки. Вслед за ними появились и сами подарки. Ева только и успевала благодарить своих щедрых родственников. И её можно было понять – получать подарки безумно приятно! Впрочем, как и дарить. Левантовичи подарили Еве волшебную повесть-сказку Сельмы Лагерлёф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» – книга с цветными иллюстрациями только-только появилась в продаже. От четы Утевских Ева получила большую куклу размером с младенца. Её голова и руки были из фарфора, а огромные стеклянные глаза голубого цветаумели двигаться вверх-вниз и направо-налево. У куклы были густые чёрные ресницы, она умела опускать веки. Во рту куклы находился резиновый крошечный язычок малинового цвета. Ещё кукла очаровательно улыбалась и если её наклоняли сначала назад, а потом вперед, то жалобно звала по-немецки: «Му-у-тер!». Одета она была в кружевной чепчик и розовые кофту с юбкой. – Ну, как мы с тобой угадали фасон, а?! – с удовлетворением сказала Ида Григорьевна мужу. – Точно к её платью! – Просто мадонна с младенцем! – кивнул Лазарь Наумович. Поблагодарив родственников, Ева осторожно взяла куклу на руки. – Му-у-тер!.. – замычала та. На её плач тут же прореагировала кошка Айка, сидевшая до сих пор где-то в укромном месте. Она тут же появилась в комнате и вопросительно посмотрела на фарфоровый подарок. – А как её зовут? – спросила Ева тётю Иду. Та не ожидала этого вопроса и растерянно глянула на мужа. Лазарь Наумович сразу принял мудрое решение: – Теперь она твоя дочь, так что назови её сама. – Что ты такое говоришь! – одёрнула его Ида Григорьевна и фальшиво добавила: – Какая дочь?! Пусть она будет её младшей сестрёнкой! – Тогда я назову её Машей, – сказала Ева и поцеловала куклу в щёку. Сара Соломоновна осталась немного обиженной, что подарок Иды и Лазаря затмил их подарок с Михаилом Менделевичем. Тот сразу заметил настроение жены: – А чтобы твоя кукла, когда вырастет, была такой же умной, как и ты, – сказал он Еве, – обязательно читай ей на ночь нашу книжку. Его пожелание сразу же примирили тётю Сару с тётей Идой. Тем более что в этот момент в гостиной появилась бабушка Берта. Её приход в новом панбархатном платье произвёл эффект вспыхнувшего фейерверка. – Ты ещё не одет?! – изумилась она, увидев Пэпку всё в тех же домашних брюках, сетчатой майке и шлёпанцах. – Иди одевайся, я тебе всё приготовила. Павел Маркович ушел облачиться в праздничный костюм, а Берта с удовольствием выслушала от женщин восторженные слова, а от мужчин − тонкие комплименты по поводу двух вырезов – на груди и спине. Из бездонных хозяйственных сумок они извлекли ещё два букета – розовых и тёмно-бордовых роз. – Спасибо, мои дорогие! – бабушка Берта была искренно тронута их подарком. Она обожала розы, даже душилась исключительно драгоценными каплями розового масла, купленного когда-то Павлом Марковичем в Торгсине. – А посмотри, что у меня! – похвасталась Ева, показывая свои подарки. Берта Ильинична тут же разразилась ответной восторженной тирадой. Женщины расцеловались. – Постой! Дай я тебе вытру, – сказала ей Ида Григорьевна, в который раз вытаскивая из ридикюля носовой платок. – Опять испачкала? – хмыкнула Берта Ильинична. – У тебя это каждый раз! Придётся подарить к Новому году дорогую помаду. – Почему к Новому? – не понял Лазарь Наумович. – Пусть сначала использует эту, – практично разъяснила Берта. – Как раз у меня очень дорогая помада! – не согласилась с ней Ида Григорьевна. – Оно и видно! – Уже нет! – ответила Ида Утевская, пряча платок в сумочку. Она имела лёгкий характер, и никогда ни на кого не обижалась, этим Ида была похожа на своего мужа. – Кстати, – сказал Михаил Менделевич, доставая третий букет из сумки, как опытный фокусник. – Это для Ханы. Нужно поставить его в воду, а то завянет. – Наш тоже вытащи! – напомнила Ида Григорьевна Лазарю Наумовичу. Когда все подарки были вручены, Берта Ильинична глянула на часы и взяла инициативу в свои руки. – Ну, раз вы пришли раньше, – напомнила она гостям, – то помогите накрыть столы. – А есть чем? – пошутил Лазарь Наумович. – Слава Богу! – в голосе Берты Ильиничны моментально прозвучала нотка обиды. В отличие от его жены Иды, она вспыхивала, как спичка. Однако всё-таки вспомнила, что родилась недалеко от Одессы и пошутила: – Мы же не бедные, Лорик. Мы нищие!.. Михаил Менделевич громко рассмеялся её шутке – сегодня Берта была в ударе! И все стали легко и весело утяжелять столы блюдами и закуской. Я не стану подробно описывать праздничное меню, лишь вкратце его перечислю. Итак… Несколько летних салатов. Винегрет. Паштет печёночный. Паштет селёдочный. Нарезка из нескольких сортов сыра и колбасы, ветчины и буженины. Холодец из птицы. Рыбное ассорти – икра, чёрная и красная, кусочки сёмги и балыка. Фаршированная щука. Тушёный чернослив с картошкой и говядиной. Фаршированные куриные шейки. Перец фаршированный овощами и куриной грудкой. Жаркое из баранины. Жаркое из курицы для детей. Соленья и разносолы. И, наконец, селёдочка с отварной картошкой, с уксусом и подсолнечным маслом. А ещё несколько видов пирожков – с мясом, капустой и рублеными яйцами. Ну, и конечно, куриный бульон с клёцками и «эйсик-флэйш». На десерт было выпечено по два торта на каждый стол – «Наполеон», шоколадно-бисквитный. А ещё миндальное печенье и флудн – орехи в меду и вафлях. И, конечно же, покупные сладости – разноцветный мармелад, шоколадные конфеты «Авиация» и «Садко», шоколадки «Цепеллин», а также печенье «Сталинская Конституция».
…Надо вам сказать, что это печенье редко покупали, но не потому, что оно было невкусное – как раз, наоборот, оно таяло во рту – но ходили слухи, что если попросить «взвесить триста граммов «Сталинской Конституции», вас сразу же посадят. Вот такие два стола поджидали гостей. И «новый гость» не заставил себя долго ждать. Ева первая увидела его и бросилась ему навстречу: – Ура-а-а! Папочка приехал! Леонид Матвеевич подхватил дочь на руки и крепко поцеловал. От его волос пахло паровозным дымом. Был папа высоким, худощавым и выглядел очень молодым, поэтому носил небольшие усы для солидности. И уже по необходимости очки с толстыми линзами – у него была близорукость. – Мама дома? – с надеждой в голосе спросил он Еву. – Ещё в больнице… – огорчённо ответила она. – Жаль! – огорчился папа. – У неё сегодня три операции. – Знаю… Так что с подарком придётся потерпеть до вечера. – Потерплю, – успокоила его Ева, спрыгивая на пол. – А чтобы ты терпела без мучений, держи сувенир из Москвы! – и достал откуда-то из-за спины коробку с её любимым зефиром в шоколаде. Ева завизжала от восторга и тут же бросилась угощать Лёвку. Поздоровавшись родственниками, папа сказал, что должен привести себя в порядок, побриться-умыться с дороги, и отправился в ванную. Выглядел он немного усталым и озабоченным. – Привет, Лёня! – столкнулся с ним Пэпка в коридоре, выходя из своей комнаты уже празднично одетым. – Как съездил?.. – Всё нормально, Пал Маркович, как всегда, – улыбнулся зять. – Вам очень идёт этот костюм! – И Леонид Матвеевич заперся в ванной. Пэпка чуть постоял у двери, услышал шум включённой воды, вздохнул и немного расстроенный вернулся в гостиную.
…После того, как Куся прокуковала четыре раза подряд, время полетело, распластав крылья. Так всегда бывает. Когда чего-то ждёшь, время напоминает большую сонную муху, которая с трудом переползает по циферблату на своих лапках – часовых стрелках, цифру за цифрой. Но как только что-то начинает происходить, оно, словно дикий пёс, срывается с цепи, и вы теряете его из виду. А когда через полчаса о нём вспоминаете, оказывается, что прошло уже больше трёх часов. И где оно пропадало всё это время?.. После приезда папы остальные гости, словно сговорившись, пришли все вместе – троюродные сёстры и братья, ребята со двора и одноклассники Евы. Дедушкин дом наполнился весёлым смехом и громкими разговорами. Ева не успевала получать подарки! А они были замечательные! Книги Гайдара, Катаева, Маршака, Житкова; сборник русских сказок, кукольный мебельный набор, настольные игры – от «Советского лото» до «Литературных викторин». А ещё чашка с блюдцем, детский фартук для кухни, набор открыток «Артек», мягкие игрушки – коричневый медвежонок и белая собачка. Какой-то чистюля подарил коробочный набор «Мойдодыр», в котором лежали – зубной порошок, зубная щётка, кусок цветочного мыла и одеколон. В «Альбоме юной портнихи» находились картонные фигурки мальчика и девочки, которые нужно было одеть в разную бумажную одежду – от пилотки и сапог до платья и туфель. В ответ Ева преподнесла каждому гостю по самодельному сувениру. Все были довольны. Начали программу Дня рождения с традиционного «Каравая». Гости взялись за руки и повели хоровод вокруг именинницы: – Как на Евины именины Испекли мы каравай – Вот такой вышины, Вот такой нижины, Вот такой ширины, Вот такой ужины! Каравай, каравай, Кого любишь, выбирай! – Я люблю, конечно, всех, – отвечала Ева, – Ну, а Лёвку – больше всех!.. Он становился на её место, после него кто-то другой, и хоровод продолжался до тех пор, пока всем не надоест. Затем гости сели за столы. Чтобы не оставлять детей хоть на минуту одних, на веранде по очереди дежурила чья-нибудь мама. Никто из детей не боялся этих знакомых тёть, но всё же, когда рядом с тобой находится взрослый человек, чувствуешь себя немного скованно, словно внезапно попадаешь из школьных каникул обратно на урок или даже в детский сад. Эти «воспитательницы и учителя на час» непререкаемым тоном требуют вести себя чинно, не кричать, не размахивать руками, громко не смеяться, словно ты пришёл не на День рождения, а на похороны соседской кошки. Да еще есть при них нужно аккуратно, ничего не роняя с вилок на стол, а уж тем более, на пол, и, конечно же, не испачкать костюм или платье! Даже Ева, хозяйка стола, была немного не в своей тарелке, особенно, если «на посту» стояла тётя Лиля-Большая. Та говорила только приказным тоном: «Не вертитесь!», «Тише!», «Ешьте!», «Жуйте!», «Я сказала, тише!», «Марик, не горбись, сядь прямо!», «Почему руками? Где вилка?!» «Тише, я сказала!», «Когда я ем, я – что?.. Я – глух и нем!»… «Даже Лёвка присмирел, – огорчилась Ева. – Его совсем не слышно. Ведёт себя, словно, воды в рот набрал… Это на него не похоже…» Она посмотрела по сторонам, чтобы увидеть за столом брата, но на веранде его не оказалось. – Вы не видели Кудряшку? – спросила она девочек, сидевших напротив. – Ещё нет, – ответила Надя Пинкензон. – А где он? – спросила Элла Боград. – Может, во дворе? – Один, да? – фыркнула Ева, зная, что Лёвка любит играть в компании – А может, спит? – предположила Тата. – Его и в полночь в постель не загонишь. Наверно, в нашей комнате. Пойду, посмотрю. А то будет ныть, что самое вкусное без него съели… Только Ева собралась встать из-за стола, как на веранде появился довольный Лёвка с невысохшей акварелью в руках. – Привет, Лёв! – крикнул ему Шурик Холодов, сын дворничихи тёти Зины. – Ты где прятался? – Я не прятался, – важно ответил Лёвка, – я работал. Рисовал Евке подарок. – Этот, что ли?.. – заглянул ему через плечо Вова Боград, внук Михаила Менделевича. – А что здесь?.. Каракули какие-то! – Сам ты каракуля! – возразил Лёвка. И в этот момент на веранде появилась бабушка Берта – наступила её очередь сменить тётю Лилю-Большую, которая, отдежурив своё, вернулась в гостиную. Увидев внука, бабушка громко запричитала: – Вэй из мир! («Горе мне!») Какой ужас! Что ты с собой сделал, газлэн? Что ты натворил, мэрдэр? Праздничный костюм «разбойника» и «убийцы» Лёвки, светлый в полоску, с такой любовью сшитый бабушкой, был испачкан всеми цветами красок, отчего любимый внук напоминал собой ходячую палитру. – Дарю! – поспешно сказал Лёвка, кладя рисунок на стол, возле Евы. Все дети на веранде замолчали и даже перестали жевать. На возгласы бабушки Берты прибежала тётя Сара с тётей Идой. – Что здесь происходит?! – закричали они ещё громче. – А разве не видно?! – не унималась бабушка. – Посмотрите, что он с собой сделал! Обе посмотрели и ахнули «Аз ох ун вэй!..», что означало на идиш: «увы и ах!». На их крики уже бежали дедушка Павел с папой. – Что случилось?! – А вы сами не видите! – вопила Берта. – Этот ребёнок сведёт меня в могилу! – Не кричи на него, Бэтя! – пробовал утихомирить её дедушка Павел. – Это не ребёнок, готэню, это чёрт знает что! – ругалась бабушка. – Помэлэх, Берта! – успокаивала её тётя Ида, что означало: «осторожно, не нервничай». – Я сейчас же постираю костюм. У вас есть простое мыло? – Это же тончайшая шерсть! – с мукой в голосе возразила Берта. – Всё, фэртиг! Его можно выбросить к свиням собачьим! В отличие от верующих евреев, она почему-то очень любила этих домашних животных и посылала к ним в гости кого угодно, хотя сама не знала адрес. – Иди, переоденься, – сказала Лёвке Ева. – Не пойду! – он уже чуть не плакал, апеллируя ко всем на веранде. – Разве вы не видите, что я нарисовал? – Всё видим! – строго сказала тётя Сара. – Ты испортил дорогую вещь и расстроил бабушку! Ты нехороший мальчик! А я ещё хотела научить тебя играть на фортепиано «Амурские волны». – Не хочу «Амурские волны»! Я плавать не умею! – завопил на весь дом Лёвка. – Неужели вы не видете, что я спас всех вас от японцев?!.. И со слезами на глазах убежал в детскую.
…Запершись на крючок, Лёвка с ненавистью стал вылезать из праздничных брюк. В дверь постучала Ева: – Лёвка, это я, открой! – Не открою! – ответил он, бросая праздничный пиджак в кресло, вслед за брюками. – Потом придёшь? – Не знаю!.. – Лёвка сбросил праздничные туфли и забрался под одеяло. – Ладно. Сиди там один, если хочешь, – сказала Ева и ушла. Лёвка закрыл глаза – сейчас ему ничего не хотелось. И никого видеть тоже. Никого! Кроме товарища Сталина… «Вот кто самый добрый и справедливый, – подумал он. – И на меня никогда бы не накричал». И вдруг Лёвка увидел, что подоконнике, положив ногу на ногу, сидит сам Иосиф Виссарионович – такой, как на фото в «Огоньке» – в мягких сапогах и френче. Лёвка ахнул от неожиданности и в изумлении сел в постели. Встать он не решился, так как был в одних трусах. – Добрый вечер… товарищ Сталин… – сказал он дрожащим голосом. Но не потому, что испугался, а от волнения. – Рад тебя видеть, товарищ Лёвка! – ответил вождь мягким хрипловатым голосом с небольшим акцентом, выпуская дым из трубки и щуря глаза в доброй улыбке. – Сегодня ты совершил ещё один подвиг в своей жизни – не дал японцам ступить на нашу землю. За это я награждаю тебя вторым «Орденом за Подвиг»! Носи его с честью! Товарищ Сталин беззвучно спрыгнул с подоконника и по-кошачьи подошёл к Лёвке, чтобы пожать ему руку. Рука у товарища Сталина была мягкой, как студень. Он достал из кармана френча большого размера орден, на котором было написано: «За подвиг» и, заметив лежащий на стуле пиджак от Лёвкиного костюма, прикрепил награду к лацкану. – Спасибо, товарищ Сталин! – выдохнув от волнения Лёвка. – Служу Советскому Союзу! – А за костюм не переживай! – добавил вождь. – Главное, честь свою не замарать! У нас на Кавказе есть «Витязь в тигровой шкуре». А тебя, товарищ Лёвка, я назначаю «Рыцарем в львиной шкуре»! Ведь имя твоё Лев! Он ещё раз пожал руку новоявленному Рыцарю, и вдруг Лёвка увидел на голове у Иосифа Виссарионовича кипу, такую же, какую надевали Михаил Менделевич и Лазарь Наумович перед молитвой. Лёвка страшно удивился: – Товарищ Сталин, вы… еврей?!.. Под усами вождя появилась хитрая усмешка: – Нет, товарищ Лёвка, я не еврей. – Тогда почему вы носите кипу?.. Иосиф Виссарионович не торопясь запалил потухшую трубку и ответил: – Товарищ Сталин носит не только кипу. В дом узбека он приходит в тюбетейке и халате. В гости к горцу − в папахе и в бурке. К украинцу – в соломенной шляпе и вышиванке. А к вам, евреям, в кипе! Потому что для товарища Сталина все народы – его народ, а он для народа – вождь и отец!.. Сталин выпустил дым из-под усов, затем, как ни в чём не бывало взобрался на подоконник и мягко спрыгнул с него на землю. У Лёвки сильно колотилось сердце. Он подбежал к окну и выглянул наружу – никого! И тут же услышал стук в дверь. – Лёвка, открой! – раздался голос Евы. – Мама принесла мороженое! Твоё любимое, в цветных шариках! После этих слов Лёвкины ноги сами подвели его к двери, а руки предательски отбросили крючок. – Ты, что, курил? – принюхалась Ева, входя в комнату. – Нет, – ответил Лёвка. – А ну, дыхни! Лёвка дыхнул. – Странно! – Ева повертела головой по сторонам. – Ничего странного, – сказал Лёвка с затаённой радостью. – Здесь только что был товарищ Сталин!.. Ева не удивилась. – Опять врёшь? – спросила она с укором. Лёвка хотел возмутиться: «Это я вру?! Я не вру! Я говорю правду!». Ему так хотелось ей рассказать о встрече с вождём, но вместо этого он понял, что «его правде» в этом доме никто не поверит. И Лёвка понуро опустил кучерявую голову. – Ладно! – великодушно пообещала сестра. – Я никому не скажу, что ты курил…
…Мама выглядела усталой и расстроенной, хотя старалась это не показать. – Хана, ты не заболела? – спросила бабушка Берта. – Какая-то бледная… Как прошли операции? – Всё хорошо, мама. Не волнуйся, иди к детям. Я переоденусь и приду. – Что с тобой, Хана? – тихо спросил папа. – Неприятности? Это было время, когда неприятности ждали все – когда угодно, где угодно, откуда угодно и с кем угодно. В то время, о котором идёт речь, жить без неприятностей было не то, что непривычно, а как-то даже неудобно перед остальными. Что значит, у меня нет цурес?! У всех есть – горе, беда, несчастье, а у меня их нет? Быть такого не может! Даже неприлично как-то… В городе жила Тревога, а по улицам, дворам и подъездам ходил Страх. Все ждали чего-то плохого. И ничто не спасало людей от этих предчувствий – ни замки', ни цепочки, ни крючки, ни засовы, ни слова успокоения, ни песни любви, ни колыбельные. Беде, как и смерти, не нужны ни окна, ни двери. И беда входила внезапно, сквозь стены, когда её никто не ждал. – Кажется, я убила одного человека… – призналась Хана мужу. – Как убила?.. – оторопел он. – Своими руками. Во время операции. Человек умер прямо на операционном столе. Это не первая смерть в моей практике. Но этот, кажется, чей-то племянник. – Вот, чёрт! – вырвалось у Леонида Матвеевича. – Не чертыхайся. – Всё так серьезно? – Нашему Главному уже оттуда звонили– ответила Хана. – Спрашивали обо мне… – И что он сказал? – Что я опытный хирург… – Так оно и есть! – воскликнул Леонид Матвеевич, чтобы поддержать жену. – Тише! В данном случае мой опыт сыграл со мной злую шутку. Если я опытный врач, то как могла допустить такое!.. – Ты не виновата! Это могло случиться с каждым! – Могло, – согласилась Хана. – Только не со мной. У нас дети, Лёня... Хотя я сделала всё, что смогла. У него был рак последней стадии. С веранды доносился патефонный голос Петра Лещенко: – Скажите, почему, Нас с вами разлучили? Зачем навек ушли Вы от меня?..
Под это взрослое танго танцевали дети, а руководила ими Сара Соломоновна. …Ведь знаю я, Что вы меня любили. Но вы ушли. Скажите, почему?..
– Отнеси мороженое детям, – попросила Анна. – Оно в леднике. А я переоденусь, и мы привезём подарок для Евы. Ключ от сарая у тебя? – Да, – ответил Леонид Матвеевич. – Девочка ждёт с утра. – Ты ей сказал?! – испугалась Хана. – Что ты! Это же сюрприз, – успокоил он её. – Ты купила тот самый, который мы видели на витрине? – Тот самый… – В библейских глазах жены стояла печаль. – Прошу тебя, успокойся. Если, не дай, Бог, что-то, – я приложу все силы… И Хана поняла, где и у кого Лёня попросит эти силы. Она крепко поцеловала его в бритую щёку и прошла в их комнату.
…После танцев наступила пора десерта. Каждому гостю досталось по три цветных весёлых шарика мороженного – белый, тёмно-коричневый и ярко-оранжевый, словно шарики от пинг-понга. – Не спешите! – говорила детям тётя Лиля-Большая, вновь дежурившая на веранде. – Держите во рту, пока не растает – так вкуснее! Марик, кому я говорю? К тебе это тоже относится! Не бери полную ложку, бери на кончик! У тебя же гланды!.. – У меня тоже гланды! – объявил всем Шурка Холодов. – Значит, и ты не торопись, – посоветовала ему тётя Лиля-Большая. – А мне в прошлом году вырезали аппендицит, – сказала Тата. – И совсем не было больно. – Молодец! – похвалила её мама Марика. – А мне вытащили занозу! – крикнул кто-то. – А мне выдавили «ячмень»! – А мне! – А мне! – А мне!.. – Всё! Хватит! – крикнула всем тётя Лиля-Большая. – Вы не в больнице! И не на рынке! Доедайте мороженое и начнем викторину. Не прошло и минуты, как мороженое с блюдец исчезло. Все стали отгадывать загадки и отвечать на вопросы тёти Лили-Большой. Программа Дня рождения была проверена годами. Менялись только темы. На этот раз проводили викторину по сказкам Пушкина. Играть в неё было интересно, потому все знали его стихи. Были вопросы о князе Гвидоне и царе Салтане, о том, какое второе желание загадал Старик Золотой Рыбке, как звали царицу в сказке о Золотом Петушке, и какие персонажи жили у Лукоморья. Потом угадывали литературные загадки по «Золотому ключику» Алексея Толстого. – Ходит с плёткой в семь хвостов, Кукол бил и бить готов… –
начинала читать тётя Лиля-Большая. –
Страшный вид, грозный бас. Это жуткий…
– Карабас! – кричал кто-то первый и сразу же получал шоколадный батончик. А она уже читала новую загадку:
– Он с рассвета на работе. Целый день сидит в болоте. В камышах, в болотной травке Ищет жирные пиявки. А потом продаст товар Друг Карабаса… – Дуремар! – отвечал кто-то и получал сладкий приз. – Он в нарисованный очаг Свой сунул длинный нос, И тут же кукольным друзьям Подарок свой принёс. Так кто же он – друг Арлекина, Друг Артемона и Мальвины? Наш несравненный…
Ну, конечно же, Буратино, отвечал кто-то третий, и тоже не оставался без шоколадки. Когда последняя загадка был разгадана, тётя Лиля-Большая разделила детей на две команды, чтобы начать патриотически-музыкальный конкурс. Побеждала та команда, которая вспомнит больше песен о Гражданской войне. – А если я их не знаю? – спросил Олег Гончарко, одноклассник Евы. – Значит, не пой, – легкомысленно сказала ему Лёля Турчина. – Я их тоже не знаю. – И тут же предложила: – А давайте споём о любви! – Сопли подотри! – посоветовала ей тётя Лиля-Большая. – Ишь, взрослая какая! Любовь им подавай! Её взрослым не хватает!.. Всё! Ша! Ша, я сказала! Все приготовились! – Она выдержала небольшую паузу и взмахнула рукой: – Первая команда начинает!
Первая команда тут же вспомнила:
– По долинам и по взгорьям Шла дивизия вперёд…
Другая команда подхватила:
– Мы – красные кавалеристы, И про нас Былинники речистые Ведут рассказ!..
Первая команда не сдавалась:
– Каховка, Каховка, Родная винтовка, Горячая пуля, лети!..
Вторая команда тоже:
На земле, в небесах и на море Наш напев и могуч, и суров: Если завтра война, Если завтра в поход, Будь сегодня к походу готов!
Лишь только первая команда собралась запеть новую песню, как во дворе раздались мелодичные звонки. Один, второй, третий… Все подбежали к окнам веранды, и Ева увидела в палисаднике сияющие лица папы и мамы. Родители держали с двух сторон за руль двухколёсный велосипед. Он тоже весь сиял, как и подобает новенькому подарку, его металлические части так и сверкали на солнце. – С Днём рождения! – сказали вместе родители дочке. Ева громко взвизгнула и выскочила на крыльцо: – Это же тот самый, о котором я давно мечтала! Лишь только она села в седло и взялась за руль, ноги сами понесли её за калитку. Ева хорошо умела кататься, и велосипед, чувствуя это, помчал её по двору! И каждый из гостей, глядя на счастливую Еву, мечтал прокатиться так же, как и она. Наконец, замкнув большой круг, Ева вернулась. – А можно и мне на нём? – спросил Шурик Холодов. – Можно, – великодушно разрешила она. Шурик перебросил ногу через раму и поехал, с удовольствием крутя педалями. – А давайте-ка, ребята, все сделайте по одному кругу, – предложил папа Лёня. – Я не умею… – расстроено сказала Тата. – Я тебя научу, – пообещала ей Ева. – Только не сейчас. Вот вернусь в конце августа из Лесного посёлка и обязательно научу. Наконец, после того, как все прокатились на велосипеде и вернулись на веранду, неугомонная тётя Лиля-Большая громко объявила: – А сейчас – ша! Шура, если я сказала «ша!» – значит «ша»!.. Сейчас Марик прочтёт стихотворение, посвящённое товарищу Сталину! – Не буду я читать, – ответил Марик. – Как не будешь?! – удивилась его мама. – Товарищу Сталину?! – Я начало забыл… – тихо ответил Марик. – Зато я помню! – сказала она и прочла первые строки:
– О, страна большая, Честь тебе и слава!..
И тут же обратилась к Тате, которая сидела рядом: – Детонька, дай на минутку табурет. Как только Марик прочтёт, ты сядешь опять. Тата неохотно встала. А тётя Лиля-Большая поставила его в центр веранды. – Я не хочу на табурете! – веснушки Марика из рыжих превратились в красные. – Могу поставить стул, – предложила его мама на выбор. – Я уже не маленький!.. – Представь, что ты стоишь на Мавзолее, – сказала тётя Лиля-Большая. – Давай, становись! Некрасиво! Дети ждут! А вы что молчите? Аплодируйте! Все на веранде громко захлопали в ладоши. Марик знал, что спорить со своей мамой бесполезно. Он влез на табурет. Наступила пауза. – Ну, начинай! – сказала тётя Лиля-Большая. – Я и дальше не помню… – чуть не плача, прошептал Марик. – Дома ты всё помнил, – недовольно ответила она. – Повторяй за мной, газлэн! – И громко прочла:
– О, страна родная, Честь тебе и слава! Мир твоим гордится Сыном величавым!..
Марик повторил. После этих слов на веранде зависла новая пауза. – Ну? – сказала Лиля-Большая. – Ты же сказал, что не помнишь только начало! – Я уже забыл и середину, – ответил сын, пытаясь слезть с табурета. – Стоять! – приказала она. – Такие стихи не забывают! – И стала декламировать дальше:
– В целом свете Сталин – Великан могучий. В целом свете Сталин – Всех добрей и лучше!
Лиля-Большая сделала паузу и выразительно посмотрела на Марика. Тот молчал. – Болван! – сказала ему его мама и сама продолжила:
– Выше горных кряжей, Нив цветущих краше. Ярче солнца светит Сталин – солнце наше!
– Идиот!.. Вспомнил, наконец? На этот раз Марик, кажется, вспомнил:
– И народов сердце Полнится отрадой. От его улыбки, От родного взгляда!
– Очень хорошо! – похвалила его тётя Лиля-Большая. – Ша! Кто там разговаривает? – она строго обратилась к детям. – Кому неинтересно слушать стихи о товарище Сталине?!.. А Марик уже читал дальше сам:
– Бедных, угнетённых В бой ведёт суровый – Сталинская воля, Сталинское слово! –
– Молодец! – кивала головой в ритме Лиля-Большая.
– Как отец стоит он, День и ночь на страже, Край наш охраняет От налётов вражьих!
Для него народы – Что родные дети… –
– Оттого и любят Все его на свете! –
− не дав сыну опомниться, прочла финальные строки его мама. Финальные строки мать с сыном прочли уже вместе:
– Мир гордится нашей Родиной могучей. У неё есть Сталин – Вождь и друг наш лучший!
Мама-Лиля зааплодировала. – Хлопайте, хлопайте! – обратилась она к детям. – Почему никто не хлопает? Марик старался, учил! Гости захлопали вразнобой. – Почему так тихо? Это же «Песня о Сталине»!.. Внезапно со двора раздался знакомый голос:
– Гоп, гоп! Выше, выше! Ест коза солому с крыши.
Все бросились к раскрытым окнам веранды. В палисадник, среди цветочных клумб, уже приземлился на козе Тасе знаменитый городской летун. Дети высыпали на крыльцо: – Привет, Яник! – Привет, дети! – воскликнул Янкель весело. – Ты в гости? – А разве не видно? – А подарки привёз? |
Последнее изменение этой страницы: 2016-04-08; просмотров: 195; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.222.251.91 (0.011 с.) |