Доктор Штальман отрицательно мотнул головой.

- У тебя ещё есть шанс выжить...

Лем посмотрел на меня пронизывающе. Лицо его было будто из камня. Он молча прощался со мной. Медленными движениями он поднялся на ноги.

- Пройдёмте. - сказал Лем мужчине. Фараону.

Худая фигура Штальмана поплыла вверх по лестнице. За ним следом пошёл Сморф. Я сидел в тени и боялся пошевелиться. Я давился собственной беспомощностью. Лем шёл на смерть чтобы я успел убежать. Он решил это за меня...

Я решил решить иначе.

Когда два силуэта скрылись за поворотом, были на пролёт выше меня я двинулся следом. Бесшумно передвигаясь от тени к тени, от угла к углу, больше всего я боялся задеть стену арматурой мотающейся за спиной. Лем вёл Сморфа в палату, где я лежал, где ещё остался пар горячего безумного дыхания, где ещё не начало источать гнилостный аромат тело Рика, где сигаретный дым повис неподвижными лентами.

Я притаился у прикрытой двери.

- Ну и где он? - Фараон спрашивал всё ещё без эмоций.

- Вот он.

Лем указал на мумию Рика.

- Можете проверить. Размотать там его. Он крепко спит.

Лем оказался хитрее меня и это удивляло. Он увидел меня, когда я шёл за ними по лестнице и построил план, в котором я должен был участвовать не смотря на моё мнение.

- Ложись на пол, руки за голову, - приказал мужчина Лемьену и тот, скрывая за волосами чертиную улыбку лёг чуть сзади "захватчика".

Я будто чувствовал мысли Штальмана.Я понял, что надо просто бесшумно проползти, пока Сморф рассматривает изуродованного Рика. - Что с ним случилось? - Сморф даже не оглядывался. Перебинтованный человек интересовал его больше.

- Волки...

Лем спорол первое, что пришло в голову.

- Ясно... - Фараон будто не слушал, просто задавал дежурные вопросы.

Я скользил тенью под кушетками. Лемьен бесшумно поднялся на ноги. Сморф, чтобы снять прогипсованные бинты с лица отложил револьвер в сторону, на соседнюю кушетку. "Держи!" - беззвучно сказал я Лему и протянул арматуру. Силуэт доктора возник позади Сморфа. Штальман занёс над головой мужчины трубу и вдруг замер с ней. Он снова побледнел. Ступор длился несколько секунд. Фараон оглянулся.

Выхватив арматуру из рук молодого врача, Сморф замахнулся. "Всё пропало" - единственная фраза, которая пришла мне в голову и я перестал видеть смысл в том, чтобы отсиживаться здесь, под кушеткой и ждать своей очереди на тот свет. Ещё я не хотел видеть, как убивают Лема. Я толкнул кушетку руками, из-за чего она рухнула на Сморфа ненадолго лишив его хорошей координации.

- Лем! Огнестрелка! - заорал я не своим голосом.

Лемьен просто прислонился к стене и закрыл глаза. Веки у него синели, ноги подкашивались. Фараон в считанные секунды избавился от упавшей на него мебели и дотянулся до оружия. Мне казалось, что вокруг всё как в киселе - вязко, глухо, замедленно. Чёрный комок стали летит к человеку у стены. К человеку в помятом и грязном халате. Сам доктор завалился назад, будто пытаясь увернуться от пули. Когда она вошла в живот Лемьен широко открыл глаза. Будто это было не больно, но удивило его. Он прислонил руку к животу, к растекающейся красной луже, поднял окровавленную ладонь и улыбнулся.

Я кинулся на Сморфа голыми руками. Зубами я вцепился в его шею, держал его руки. Фараон беспорядочно палил из оружия в бетонный пол. Иногда он просто пытался оторвать меня. Лем так и стоял у стены с безмятежной улыбкой на лице. Мне казалось, что он просто уже мёртв, но грудная клетка раздувалась, он делал очень глубокие вдохи, скорее всего организм уже чувствовал кровопотерю.

Сморф высвободил одну руку и отпихнул меня на пол. Я почувствовал удар в живот. В глазах потемнело.

- Вот только попробуй сдохнуть, сволочь, - процедил сквозь зубы мужчина.

Мои руки были заломлены. В другой руке Сморф держал шприц. Он задрал мой рукав и прикоснулся иглой к моей коже. Почему-то она была настолько холодная, что я дёрнулся, мешая ввести мне препарат.

Вдруг мужчина вздрогнул и навалился на меня всем своим телом. Я почувствовал, что на меня льётся тёплая жидкость. Когда она стала капать на пол, я понял, что это кровь.

- Мэттью, малыш...

Я выбрался из-под тяжёлой туши и увидел маму. Шея Сморфа была проколота огромным крюком. Он был мёртв. Пробоина в голове кровоточила фонтаном. Мама улыбалась. Она впервые с момента смерти отца искренне обняла меня и поцеловала в лоб.

- Всё закончилось, солнце...

Я просто уткнулся ей в плечо и заплакал. Слёзы сами предательски вытекали из глаз.

- Маа... - я не мог говорить более разборчиво, - там, около стены. Это Лем. Он ранен.

- Ты сам в порядке?

Я энергично закивал.

- Там машина у ворот. Пойдём вытаскивать этого твоего Лема...

- Мам, у нас же нет машины.

Мама устало улыбнулась.

- Я её угнала.

Волосы падали ей на лицо и я в очередной раз подумал, насколько же она красивая и сильная.

Ошибка

Измазанные кровью, усталые, безобразные мы ехали на угнанной машине, пытаясь придумать, кто может спасти Лема. Он сам лежал на заднем сидении, прижимая к ране скомканный халат. На всякий случай мы забрали из больницы препараты и инструменты. Чтобы меньше нервничать, я игрался с зажимами, цепляя их на пальцы. Сам того не заметив, я задремал.

Мне снова снился сон. Будто все мы при смерти, будто все лежим на мокрой глине и не можем подняться. Единственное, что мы могли - смотреть в бесконечно синее небо. Потом я чувствовал, как трескается почва, как комья земли рассыпаются холодным вулканом. Позже я увидел жуткие челюсти огромного паука, которые вдруг просто поцеловали меня в лоб и я понял, что жив. Всё перестало болеть. Все остальные тоже встали с глины и улыбались... И папа улыбался... И Лем... И Генри, приобнимая Анджелу.

Я проснулся от визга тормозов. Машину качнуло, меня откинуло лбом на радиопанель. Задние колёса занесло - на асфальте темнели два следа от шин. Мама остановила машину и вцепилась в руль.

- Нэлли, что случилось? - спросонья мне очень не понравился мой голос - тихий, немного хриплый...

Мама просто показала пальцем. Я всмотрелся. Совсем рядом с бампером лежала Рэтли. Убедившись, что мы остановили машину, собака запрыгнула на капот и стала истерично лаять. Вязкие слюни летели на лобовое стекло. Я решил выйти, но мама заблокировала двери.

- Мам, она что-то хочет сказать. Что-то случилось... - я пытался уговорить её, но она боялась.

- Мэтт, мне кажется она с ума сошла. Озверела....

Я резко разблокировал машину и всё-таки выскользнул. Рэтли подбежала ко мне и поставила грязные лапы на плечи. Я обнял собаку и она облизала мне лицо.

- Я тоже по тебе скучал, - с улыбкой сказал я Рэтли и потрепал её по холке.

Она очень серьёзно на меня посмотрела и стала наворачивать круги. Иногда она лаяла на меня. Я заглянул в окно машины.

- Мам, Лем? Нам надо найти больницу.

- Найдём. Рэтли знает, что делает, она умная собака...

Осада стоянки джентри была идеальной. Враг не заметил ни одного шороха до самого заката. Вокруг цветного копошения плотно сомкнулось серое, почти неподвижное кольцо, удерживая каждого джентри как мелкую нечисть в круге соли. Многие нетерпеливо прижимались к земле, напрягали лапы, были готовы к прыжку.

- Мне сейчас придётся уйти, - сказала Рэм, - ты пойдёшь туда с кем-то другим.

Она явно беспокоилась за Анджелику, совсем юную, чтобы просто умереть в бою за то, что было слишком давно для того чтобы рассказывать об этом. Кидать ребёнка защищать традиции, о которых она ещё не скоро услышит. Рэм любовалась на Анджелу. Её волосы - серебряные нити, стали чуть темнее, глаза блестели волей и стойкостью.

- Вообще-то жди здесь, - человеческим лицом с неестественно вытянутой челюстью и носом Рэм поцеловала девочку, - лечить будешь, кого принесём. Хотя бы воды давать...

Рэм явно не договорила до конца. Она просто мелькнула серой лентой в осоке и скрылась из вида. Анджела пыталась взять след, но его у Рэм не было. Небо над стоянкой затягивалось тонкими струйками дыма, будто вся осада разом закурила трубки или кальяны. Дымчатые столбы сплетались в подобие витиеватой клетки. Рэм стояла рядом со своим братом. Он обнял её и поцеловал, кстати, совсем не как брат. Тогда сестра тоже встала в стойку нападения. Он махнул рукой и все сорвались со своих мест и кинулись под купол, исчезая в дыму, пахнущем горящим вереском.

Я бежал рядом с Рэтли. Мама с Лемом ехали за нами на машине. Из-за кровопотери Лем постоянно засыпал, но Нэлли будила его. Он ни разу не показал, что ему больно, он спокойно улыбался, но по непроизвольно проявляющейся ложбинки между бровей было понятно, что он просто держится за любую нитку, связывающую его с реальностью. Иногда он в бреду начинал петь песни, которые пели почти что всем детям в нашей местности:

Огоньками белый снег

Нас поманит до моста...

Будем белыми мышами

В лапах снежного кота...

Нас развесят по кусочкам

Как гирлянды под окном...

Но как звери-одиночки

Мы к себе вернёмся в дом...

Тёплый дом...

Странный дом....

Я тоже помнил эту песню, потому, когда тоже садился в машину я гладил растрёпанные чёрные кудри и подпевал ему:

В доме ждёт нас пустота,

Деревянная кровать...

В зеркалах закрытых фетром

Можно сладко задремать...

В зеркалах закрытых фетром

Можно бабочку поймать,

Засмеяться и летать...

В высь летать...

В свет летать...

Лема стало лихорадить. Ледяная испарина появилась на лбу, он дрожал, когда он пытался напевать мотив, у него стучали зубы. Держа меня за руку и смотря куда-то в сторону, отрешённо, будто просто пьян или задумчив. Напевал он как бы про себя, но с каждой строчкой всё сильнее зажимал мою руку, будто боялся куда-то упасть, а губы в полуулыбке всё равно шевелились, силы покидали его и потому он пел совсем тихо:

И над домом пролететь

Нам ни кто не запретит...

Мы как выпавшие перья,

Что упали на гранит...

На граните имена,

Цифры - дочери луны...

Ждёт нас в доме тишина

И забывчивые сны...

Просто сны...

Мы просто сны...

Через некоторое время Рэтли залаяла. Дороги, как таковой уже не было, мы ехали по ложбине, где не было ни деревьев ни валежника. Мама оглядывалась вокруг. Машина шла очень тяжело, колёса вязли в грязи. Выйдя из машины я снова увидел Рэтли. Она посмотрела на меня как-то странно и рванула в лес какой-то своей собачей тропой. Я растеряно глядел по сторонам, но не мог определить, в каком направлении убежала собака.