Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Анжелика не знала, что ещё Можно спросить, потому замолчала.
- Я уже жил рядом с ним. Есть шанс увидеть его снова, но только если успеть убежать... В общем-то фигня, - Генри отхлебнул из фляги, - Этот чувак, - Он показал грязной рукой на свежий курган, - уже велел мне найти тебя и быть с тобой максимально аккуратным... Он выждал паузу. - Ты пьёшь абсент? - Не пробовала, - честно ответила Анджелика. - Принимаешь наркотики? - Нет. - Куришь? - Нет, какой кошмар! - Огромные синие глаза стали больше в два раза. Генри ничего на этот счёт не сказал, он просто рассмеялся так, как люди смеются над шипящими на тапок котятами. - Это ведь ты - Анджела, которая пахла ванилью и плела кружево? Анджелика робко кивнула. - А меня зовут Генри, ну, или Хвост. Знаешь, у нас с тобой одинаковая группа крови. Семул рассказывал мне об этом уже. И ещё мне нужно поговорить с твоим отцом... - Я сирота, - Анджелика немного замялась, - Генрик Кафски, я хотела сказать, что люблю вас... Мальчик не мог это воспринять до конца, потому сделал так, как всегда вёл себя в таких ситуациях - промолчал. Сняв с себя куртку, он повесил её на плечи Анджелы. Под курткой была фланелевая ветровка. Не сказав больше ни слова, малыш - Генрик ушёл с кладбища, в надежде больше никогда не встретить трогательное, замёрзшее существо, которое вот так, запросто может отдать тебе свою жизнь. Реванш Я с ужасом смотрел на пол, где быстро, толчками, разрасталась ярко-красная лужа. Сначала, я даже не связал её со своим рвотным рефлексом и жёстким металлическим привкусом. Когда я понял, что кровь идёт из моего рта, пачкая футболку и джинсы, стекая на пол, я пытался закричать, но получилось лишь какое-то бульканье. Голова начинала кружиться и, постепенно, я вернулся в уже знакомую мне бесконечную темноту. На этот раз я всё же чувствовал, что много рук подняли меня с кровати и положили в какую-то тележку, её то несли на весу, то везли, а потом её слегка потряхивало в машине. "Скорая", понял я и улыбнулся. Я представил себе тихую палату реанимации, где не будет никаких проблем, только белые стены, простенькие занавески и милая медсестричка, которая будет улыбаться, прокалывая тонкую кожу на сгибе вены катетером от системы, как польётся в вены кровеочищающий раствор... Мои мечты оборвал разряд отвратительнейшего электрошока. Я с хрипом вдохнул воздух и открыл глаза. Рядом со мной, на боковых лавочках в машине сидело трое молодых врачей, и милых медсестёр там вовсе не было. Стоило мне открыть глаза, они стали соревноваться друг с другом в своём садизме - делать уколы в шею, запихивать трубки в рот, нос, растягивать глаза, светить в них ярким фонарём.
Несмотря на весь этот кошмар, увидев свою койку в палате, я почувствовал облегчение. В тепле, тусклом свете пропитанном запахами медицинского спирта и стерильных бинтов, я улыбнулся и впал в сонный анабиоз. Я хотел спать вечно, никогда не возвращаться в пугающий мир. За окном играла музыка - по улице шёл бродячий оркестр, что в городе было нонсенсом. Оркестров в Алец-Гратли не было, люди из других городов не приезжали - только барыги и скрывающиеся преступники. Слышен был смех, незнакомый язык, плачущие, смеющиеся голоса, лай собак, иногда резкими выстрелами лопались воздушные шары. Я повернул голову вправо, чтобы осмотреть палату. На койке, к которой я до этого лежал спиной был человек. Он напоминал мумию, такую, каких рисуют в мультах: ноги исхудавшие, длинные, на которых колени кажутся огромными шарами для боулинга, были укрыты тонким одеялом, руки, по большей части целы, но кисти в пропитанных кровью бинтах. В самом плачевном состоянии было лицо и шея, хотя они и были замотаны очень толстым слоем бинта, возможно, даже с извёсткой. Когда человек слегка повернул голову, бинты слегка начали крошиться. В местах, где повязка была особенно тонкая, видно было, что лица фактически нет, кожа содрана, в некоторых местах можно было увидеть оголённую кость, шея была испещрена швами, ключицы были оголены до того, что казалось, будто в койке лежит не человек, а скрипящий иссохший скелет. Я кивнул ему. Он попытался ответить мне, но только невнятно промычал что-то. Конвульсивно дрожащая рука сжалась в кулак, оставляя распрямлённым только средний палец - "фак". Я смотрел с наивным непониманием. Мне не приходило в голову ни одной причины ненавидеть меня этому бедолаге, но через щёлку в повязке, оставленную для глаз горели два светлых огонька негодования, озлобленности и желания убить. Никто до него не смотрел на меня так, но мне понравилось. В глубине души поднимал чешуйчатую голову спящий до того демон злорадства, чувство превосходства. Я с удовольствием представлял себе, как зол перебинтованный человек, как мучается от собственной не реализованной ненависти, как наворачиваются слёзы от непоправимой пока беспомощности, желания встать и выдернуть спасающую моё переохлаждённое, полуобескровленное тело, медленный пульс, жилку.
Я рассмеялся. Добрым смехом я уничтожал соседа по палате, опуская его морально куда-то под землю. Протянуть руку и пощекотать ему живот смелости всё же не хватило. Из почти полностью залепленного рта слышались резкие неразборчивые слова. Судя по импульсивности и краткости, я понял, что это жёсткий Ингалльский мат. "Не местный" - с ужасом прокрутилось у меня в голове, и я пытался сопоставить этот факт с уже вовсю играющей музыкой на улице. Периодически из открытой, сквозящей форточки долетал звук бьющегося стекла - первые этажи больницы, скорее всего, уже остались без окон. Диалект, на котором люди кричали на улице, напоминал язык поселения беженцев из Ингаллы, которое уже несколько лет безвредно существовало в пустыне, в каком-то огромном оазисе, орошаемом подземными водами. Дойти оттуда до Южного кратера было непосильной задачей даже для неплохо оснащённого батальона, что уже говорить о Малом Гратли, или о Алец - Гратли, что уже говорить о каких-то музыкантах - безпредельщиках, кочевниках с тягой как можно быстрее сдохнуть от голода, жары, песчаной бури, внезапного града. Парень на соседней койке так завёлся, что из рваной дыры в гипсе (или чем он был перемотан), брызгала горячая слюна, мычание стало ещё громче и отрывистей. Я увидел, что на его тумбочке стояла небольшая коробка. Передвинув капельницу поближе, я протянул руку к коробке, наблюдая как нелепо дёргается её обладатель. Медленно, с явной издёвкой, я открыл верхнюю картонку и увидел пару превосходных сандвичей с ветчиной и сыром, несколько импортных конфет, пару колёс странного цвета и кактусовый сок. Я слишком любил сандвичи, чтобы вернуть всё в целости и сохранности, потому конфисковал оба. Надкусывая первый бутерброд, я вдруг осознал, что не ел уже несколько дней. Оглядев своё тело, я понял, что живот мой ввалился, а рёбра торчали ужасающими кольями, запястья непропорционально тонкие для довольно длинных пальцев. В отражении в стекле я увидел своё лицо - бледное как у мертвеца, осунувшееся, подчёркивая скулы и тонкую переносицу. Глаза стали большие и печальные, как у замёрзшей и промокшей Рэтли, они отражали скуку и недоверие. - Мэттью Рангски? - услышал я с порога и от неожиданности вздрогнул. в палату вошёл молодой врач, вероятнее всего - студент или нянька. На губах врача застыла штампованная улыбка, никак не вяжущаяся с чёрными демоническими кудрями и пронзительным, смелым зелёным взглядом, который, скорее всего, он пытался скрыть массивными очками. Выглядел он чуть старше меня, и был настолько же побитый жизнью. Иногда мне казалось, что я вижу реальные синяки на его теле, но это было не так. Всё это были стрессы: шишка на виске - ненависть к отцу, жутчайшая ссадина под левой ключицей - смерть матери, небольшая царапина на локте - агрессивная бабка в автобусе. Во взгляде, сверлящем то полы, то стены, в движениях раненого, умирающего животного, в манере постоянно теребить край белого, чуть мятого халата и поправлять очки, во всём этом читалась неприспособленность к жизни. Этакий вымирающий вид, невыносимая жестокость убивает таких просто фактом своего существования. - Рангски это я, - представился я, попытавшись тоже сделать полуулыбку, но у меня так и не получилось, - госпитализирован с неустановленной болезнью. - Очень приятно, - врач протянул мне свою холодную костлявую ладонь, - меня зовут Лем. Полное имя Лемьен Штальман, но его редко кто использует.
|
||||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-04-07; просмотров: 185; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 34.200.248.66 (0.009 с.) |