Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Внешние границы предметной области психологииСтр 1 из 9Следующая ⇒
ПРИРОДА ПСИХИЧЕСКОГО
Характеристика психических явлений. Специфический круг явлений, которые изучает психология, выделяются отчетливо и ясно — это наши восприятия, мысли, чувства, наши стремления, намерения, желания и т. п. — все то, что составляет внутреннее содержание нашей жизни и что в качестве переживания как будто непосредственно нам дано. Действительно, принадлежность индивиду, их испытывающему, субъекту — первая характерная особенность всего психического. Психические явления выступают поэтому как процессы и как свойства конкретных индивидов; на них обычно лежит печать чего-то особенно близкого субъекту, их испытывающему. Не подлежит сомнению, что так, как нам бывает дано нечто в непосредственном переживании, оно никаким иным способом дано нам быть не может. Ни из какого описания, как бы ярко оно ни было, слепой не познает красочности мира, а глухой — музыкальности его звучаний так, как если бы он их непосредственно воспринял; никакой психологический трактат не заменит человеку, самому не испытавшему любви, увлечения борьбы и радости творчества, того, что он испытал бы, если бы сам их пережил. Мне мои переживания даны иначе, как бы в иной перспективе, чем они даны другому. Переживания, мысли, чувства субъекта — это его мысли, его чувства, это его переживания — кусок его собственной жизни, в плоти и крови его. Если принадлежность индивиду, субъекту является первым существенным признаком психического, то отношение его к независимому от психики, от сознания объекту — другая не менее существенная черта психического. Всякое психическое явление дифференцируется от других и определяется как такое-то переживание благодаря тому, что оно является переживанием того-то; внутренняя его природа выявляется через его отношение к внешнему. Психика, сознание отражает объективную реальность, существующую вне и независимо от нее; сознание — это осознанное бытие. Но было бы бессмысленно говорить об отражении, если бы то, что должно отражать действительность, само не существовало в действительности. С двойной соотнесенностью психического, присущего индивиду и отражающего объект, связано сложное, двойственное, противоречивое внутреннее строение психического факта, наличие в нем самом двух аспектов: всякое психическое явление — это, с одной стороны, продукт и зависимый компонент органической жизни индивида и, с другой, отражение окружающего его внешнего мира. Эти два аспекта, в тех или иных формах представленные даже в совсем элементарных психических образованиях, все более отчетливо дифференцируются и принимают специфические формы на более высоких ступенях развития — у человека, по мере того как с развитием общественной практики он становится субъектом в подлинном смысле слова, сознательно выделяющим себя из окружающего и соотносящегося с ним.
Эти два аспекта, всегда представленные в сознании человека в единстве и взаимопроникновении, выступают здесь как переживание и знание. Моментом знания в сознании особенно подчеркивается отношение к внешнему миру, который отражается в психике. Переживание это первично, прежде всего — психический факт как кусок собственной жизни индивида в плоти и крови его, специфическое проявление его индивидуальной жизни. Переживанием в более узком, специфическом смысле слова оно становится по мере того, как индивид становится личностью и его переживание приобретает личностный характер. Переживанием психическое образование является, поскольку оно определяется контекстом жизни индивида. В сознании переживающего индивида этот контекст выступает как связь целей и мотивов. Они определяют смысл пережитого как чего-то со мной происшедшего. В переживании на передний план выступает не само по себе предметное содержание того, что в нем отражается, познается, а его значение в ходе моей жизни — то, что я это знал, что мне уяснилось, что этим разрешились задачи, которые передо мной встали, и преодолены трудности, с которыми я столкнулся. Переживание определяется личностным контекстом, как знание (см. дальше) — предметным; точнее, оно является переживанием, поскольку определяется первым, и знанием, поскольку оно определяется вторым. Переживанием становится для человека то, что оказывается личностно значимым для него. С этим связано положительное содержание термина переживание, которое обычно вкладывается в него, когда говорят, что человек что-то пережил, что то или иное событие стало для него переживанием. Когда мы говорим, что какое-нибудь психическое явление было или стало переживанием человека, это означает, что оно в своей, поэтому неповторимой, индивидуальности вошло как определяющий момент в индивидуальную историю данной личности и сыграло в ней какую-то роль. Переживание не является, таким образом, чем-то чисто субъективным, поскольку оно, во-первых, обычно является переживанием чего-то и поскольку, во-вторых, его специфический личностный аспект означает не выпадение его из объективного плана, а включение его в определенный объективный план, соотнесенный с личностью как реальным субъектом.
Два психических явления могут быть отражением одного и того же внешнего явления или факта. Как отражение одного и того же, они эквивалентны, равнозначны. Они — знание или осознание данного факта. Но одно из них — например, то, в котором данный факт был впервые осознан во всем своем значении, — могло сыграть в силу тех или иных причин определенную роль в индивидуальной жизни данной личности. То особое место, которое оно заняло в истории развития данной личности, выделяет его, придает ему неповторимость, делающую его переживанием в специфическом, подчеркнутом смысле слова. Если событием назвать такое явление, которое заняло определенное место в каком-то историческом ряду и в силу этого приобрело определенную специфичность, как бы неповторимость и значительность, то как переживание в специфическом, подчеркнутом смысле слова можно будет обозначать психическое явление, которое стало событием внутренней жизни личности. Декарт до конца дней своих помнил особое чувство, охватившее его в то утро, когда, лежа в постели, он впервые представил себе основные очертания развитой им впоследствии концепции. Это было значительное переживание в его жизни. Каждый человек, живущий сколько-нибудь значительной внутренней жизнью, оглядываясь на свой жизненный путь, всегда находит воспоминания о таких моментах особенно напряженной внутренней жизни, озаренных особо ярким светом, которые, в своей неповторимой индивидуальности глубоко входя в его жизнь, стали для него переживаниями. Художники, изображая психологию своего героя, недаром склонны бывают особенно осветить его переживания, т. е. особо значительные моменты его внутренней жизни, характеризующие индивидуальный путь его развития, как бы поворотные пункты его. Переживания человека — это субъективная сторона его реальной жизни, субъективный аспект жизненного пути личности. Таким образом, понятие переживания выражает особый специфический аспект сознания; он может быть в ней более или менее выражен, но он всегда наличен в каждом реальном, конкретном психическом явлении; он всегда дан во взаимопроникновении и единстве с другим моментом — знанием, особенно существенным для сознания. Вместе с тем мы выделяем переживание и как особое специфическое образование. Но и в этом последнем случае переживание является переживанием чего-то и, значит, знанием о чем-то. Оно выступает как переживание не потому, что другой аспект — знания — в нем вовсе отсутствует, а потому, что витальный, или личностный, аспект в нем является господствующим. Таким образом, всякое переживание включает в себя как нечто подчиненное и аспект знания. Вместе с тем знание — даже самое абстрактное — может стать глубочайшим личностным переживанием.
В первичной зачаточной форме момент знания в сознании заключается в каждом психическом явлении, поскольку всякий психический процесс является отражением объективной реальности, но знанием в подлинном, специфическом смысле слова — познанием, все более глубоким активным познавательным проникновением в действительность оно становится лишь у человека по мере того, как он в своей общественной практике начинает изменять и, изменяя, все глубже познавать действительность. Знание — существенное качество сознания; недаром в ряде языков понятие знания включается в качестве основного компонента в самый термин сознания (con-science). Однако сознание и знание не только едины, но и различны. Различие это выражается двояко: 1) в сознании отдельного индивида знание обычно представлено в некоторой специфической для него ограниченности, 2) оно в сознании индивида обрамлено и пронизано рядом дополнительных мотивационных компонентов, от которых знание, как оно представлено в системе науки, обычно отвлекается. В сознании отдельного индивида, поскольку он остается в рамках своей индивидуальной ограниченности, знание объективной реальности часто выступает в специфически ограниченных, более или менее субъективных формах, обусловленных зависимостью их не только от объекта, но и от познающего субъекта. Знание, представленное в сознании индивида, является единством объективного и субъективного. Высших ступеней объективности, поднимающей знание до уровня научного познания, оно достигает лишь как общественное познание, как система научных знаний, развивающихся на основе общественной практики. Развитие научного знания — продукт общественно-исторического развития. Лишь в меру того, как индивид включается в ход общественно-исторического развития научного познания, он может, опираясь на него, и сам собственной своей познавательной научной деятельностью продвинуть научное познание на дальнейшую, высшую ступень. Таким образом, индивидуальное познание, как оно совершается в сознании индивида, всегда совершается как движение, отправляющееся от общественного развития познания и снова возвращающееся к нему; оно вытекает из общественного познания и снова вливается в него. Но процесс развития познания мира индивидом, совершаясь внутри общественного развития познания, все же отличается от него; мысли, к которым приходит индивид, даже те, которые, продвигая на высшую ступень общественное познание, переходят в систему или историю самой науки, в индивидуальном сознании и в системе научного знания иногда могут быть даны в разных контекстах и потому отчасти в различном содержании.
Мысли ученого, мыслителя, писателя имеют, с одной стороны, то или иное объективное значение, поскольку они более или менее адекватно, полно и совершенно отражают объективную действительность, а с другой — тот или иной психологический смысл, который они приобретают для их автора в зависимости от условий их возникновения в ходе его индивидуальной истории. В некоторых случаях ограниченность горизонтов личного сознания автора, обусловленная индивидуальным ходом его развития и историческими условиями, в которых оно совершалось, бывает такова, что вся полнота объективного содержания мыслей, которые запечатлены в его книгах, произведениях, трудах, раскрываются лишь в дальнейшем историческом развитии научного познания. Поэтому автора иногда можно понять лучше, чем он сам себя понимал. Для тех, кто затем рассматривает мысли какого-нибудь автора в связи с той общественной ситуацией, в которой они возникли, с тем объективным контекстом исторического развития научного познания, в который они вошли, они в этих новых связях раскрываются и в новом содержании. В системе знания, в историческом контексте общественного познания раскрывается их значение для познания действительности и выделяется их объективное содержание; в индивидуальном сознании, в зависимости от конкретного пути развития данного индивида, его установок, замыслов, намерений, они наполняются иным конкретным содержанием и приобретают иное конкретное значение: те же самые положения, формулы и т. д. имеют в одном и другом случае то же и не то же самое значение, или, сохраняя одно и то же объективное предметное значение, они приобретают у разных субъектов в зависимости от их мотивов и целей различный смысл. Сознание конкретного реального индивида — это единство переживания и знания. В сознании индивида знание не представлено обычно в «чистом», т. е. абстрактном, виде, а лишь как момент, как сторона многообразных действенных, мотивационных, личностных моментов, отражающихся в переживании. Сознание конкретной живой личности — сознание в психологическом, а не в идеологическом смысле слова — всегда как бы погружено в динамическое, не вполне осознанное переживание, которое образует более или менее смутно освещенный, изменчивый, неопределенный в своих контурах фон, из которого сознание выступает, никогда, однако, не отрываясь от него. Каждый акт сознания сопровождается более или менее гулким резонансом, который он вызывает в менее осознанных переживаниях, — так же как часто более смутная, но очень интенсивная жизнь не вполне осознанных переживаний резонирует в сознании.
Всякое переживание дифференцируется от других и определяется как такое-то переживание благодаря тому, что оно является переживанием того-то. Внутренняя природа его выявляется в его отношении к внешнему. Осознание переживания — это всегда выяснение его объективного отношения к причинам, его вызывающим, к объектам, на которые оно направлено, к действиям, которыми оно может быть реализовано. Осознание переживания, таким образом, всегда и неизбежно — не замыкание его во внутреннем мире, а соотнесение его с внешним, предметным миром. Для того чтобы осознать свое влечение, я должен осознать предмет, на который оно направлено. Человек может испытывать неопределенное чувство неприятного беспокойства, истинной природы которого он сам не осознает. Он обнаруживает нервозность; с меньшим, чем обычно, вниманием следит за работой, от времени до времени, ничего специально, как будто не ожидая, поглядывает на часы. Но вот работа окончена. Его зовут обедать; он садится за стол и с несвойственной ему поспешностью начинает есть. Неопределенное чувство, о котором первоначально трудно сказать, что оно собственно собой представляет, впервые определяется из этого объективного контекста как ощущение голода. Утверждение, что я ощущаю голод или жажду, есть выражение моего переживания. Никакое описание или опосредованная характеристика переживания не сравнится с самим переживанием. Но определение этого переживания как переживания голода или жажды включает утверждение о состоянии моего организма и о тех действиях, посредством которых это состояние может быть устранено. Вне отношения к этим фактам, лежащим вне внутренней сферы сознания, переживание не может быть определено; вне отношения к этим фактам невозможно определить, что мы испытываем. Установление «непосредственных данных» моего сознания предполагает данные, устанавливаемые науками о внешнем, предметном мире, и опосредовано ими. Собственное переживание познается и осознается человеком лишь через посредство его отношения к внешнему миру, к объекту. Сознание субъекта несводимо к голой субъективности, извне противостоящей всему объективному. Сознание — единство субъективного и объективного. Отсюда понятным становится истинное взаимоотношение сознательного и бессознательного, разрешающее парадокс бессознательной психики. Навряд ли у человека какое-либо психическое явление может быть вовсе вне сознания. Однако возможно неосознанное, «бессознательное» переживание. Это, конечно, не переживание, которое мы не испытываем или о котором мы не знаем, что мы его испытываем; это переживание, в котором не осознан предмет, его вызывающий. Неосознанным является собственно не самое переживание, а его связь с тем, к чему оно относится, или, точнее, переживание является неосознанным, поскольку не осознано, к чему оно относится; пока не осознано, переживанием чего является то, что я переживаю, я не знаю, что я переживаю. Психическое явление может быть осознано самим субъектом лишь через посредство того, переживанием чего оно является. Бессознательным часто бывает молодое, только что зарождающееся чувство, в особенности у юного, неопытного существа. Неосознанность чувства объясняется тем, что осознать свое чувство значит не просто испытать его как переживание, а и соотнести его с тем предметом или лицом, которое его вызывает и на которое оно направляется. Чувство основывается на выходящих за пределы сознания отношениях личности к миру, которые могут быть осознаны с различной мерой полноты и адекватности. Поэтому можно очень сильно переживать какое-нибудь чувство и не осознавать его — возможно бессознательное или, вернее, неосознанное чувство. Бессознательное или неосознанное чувство — это, само собой разумеется, не чувство, не испытанное или не пережитое (что было бы противоречиво и бессмысленно), а чувство, в котором переживание не соотнесено или неадекватно соотнесено с объективным миром. Аналогично настроение часто создается вне контроля сознания — бессознательно; но это не означает, конечно, что человек не осознает того, что и как он осознает; это означает лишь, что человек часто не осознает именно этой зависимости, и неосознанность его переживания заключается именно в том, что она как раз не попадает в поле его сознания. Точно так же, когда говорят, что человек поступает несознательно или что он несознательный, это означает, что человек не сознает не свой поступок, а последствия, которые его поступок должен повлечь, или, точнее, он не осознает свой поступок, поскольку он не осознает вытекающих из него последствий; он не осознает, что он сделал, пока не осознал, что означает его поступок в той реальной обстановке, в которой он его совершает. Таким образом, и здесь «механизм» или процесс осознания во всех этих случаях в принципе один и тот же: осознание совершается через включение переживания совершаемого субъектом акта или события в объективные предметные связи, его определяющие. Но совер- шенно очевидно, что число этих связей принципиально бесконечно; поэтому не существует неограниченной, исчерпывающей осознанности. Ни одно переживание не выступает вне всяких связей и ни одно не выступает в сознании сразу во всех своих предметных связях, в отношении ко всем сторонам бытия, с которыми оно объективно связано. Поэтому сознание, реальное сознание конкретного индивида никогда не является «чистой», т. е. абстрактной, сознательностью; оно всегда — единство осознанного и неосознанного, сознательного и бессознательного, взаимопереплетенных и взаимосвязанных множеством взаимопереходов. Поскольку, однако, человек как существо мыслящее выделяет существенные связи, ведущим в этом единстве оказывается у человека его сознательность. Мера этой сознательности бывает все же различной. При этом осознанное и неосознанное отличается не тем, что одно лежит целиком в «сфере» сознания, а другое вовсе вне его, и не только количественной мерой степени интенсивности или ясности осознания. Осознанный или неосознанный, сознательный или несознательный характер какого-нибудь акта существенно определяется тем, что именно в нем осознается. Так, я могу совершенно не осознавать автоматизированного способа, которым я осуществил то или иное действие, значит, самого процесса его осуществления, и тем не менее никто не назовет из-за этого такое действие несознательным, если осознана цель этого действия. Но действие назовут несознательным, если не осознано было существенное последствие или результат этого действия, который при данных обстоятельствах закономерно из него вытекает и который можно было предвидеть. Когда мы требуем сознательного усвоения знаний, мы не предполагаем, что знания, усвоенные — пусть несознательно, находятся вне сознания так или иначе освоившего их индивида. Смысл, который мы вкладываем при этом в понятие сознательности, иной: то или иное положение усвоено сознательно, если оно осознано в системе тех связей, которые делают его обоснованным; не сознательно, механически усвоенные знания — это прежде всего знания, закрепленные в сознании вне этих связей; не осознано не само по себе положение, которое мы знаем, а обосновывающие его связи или, точнее: то или иное положение знания не осознано, или усвоено несознательно, если не осознаны объективные связи, которые делают его обоснованным. Его осознание совершается через осознание того предметного контекста, к которому он объективно относится. Для того чтобы осознать, или сознательно усвоить, то или иное положение, надо осознать те связи, которые его обосновывают. Это первое. И второе: когда мы говорим о сознательном усвоении знаний, мы имеем в виду такое усвоение знаний, при котором именно результат усвоения является сознательной целью индивида, в отличие от тех случаев, когда усвоение знаний происходит в результате деятельности, исходящей из посторонних мотивов, как-то: получение какой-либо награды и т. п., так что усвоение знаний, будучи результатом деятельности индивида, не осознается им как ее цель. Поскольку данный личностно-мотивационный план не затрагивает непосредственно предметно-смыслового содержания знаний, можно, пожалуй, сказать, что здесь решающим является то, как нечто осознается, хотя и в данном случае в конечном счете речь идет все же о том, что именно оказывается осознанным. Недаром сознательным в специфическом смысле слова называют человека, способного осознать объективную, общественную значимость своих целей и мотивов и руководствоваться именно ею. Мы наметили, таким образом, «механизм» осознания. Бессознательное влечение переходит в осознанное, когда осознан объект, на который оно направляется. Осознание влечения происходит, таким образом, опосредованно через связь с предметом влечения. Точно так же осознать свое чувство значит не просто испытать связанное с ним волнение, неизвестно чем вызванное и что означающее, а соотнести его надлежащим образом с тем предметом или лицом, на которое оно направляется. Таким образом, наши собственные переживания познаются и осознаются опосредованно через отношение их к объекту. Этим объясняется и то, что данные интроцепции (см. дальше) остаются обычно «подсознательными». Но осознание одного и неосознание другого содержания имеет обычно за собой те или иные мотивы, а не объясняется только неопытностью, незнанием и т. п. негативными основаниями. Неосознание (или неадекватное осознание) именно данного влечения, чувства, поступка и т. п. обусловлено обычно тем, что его осознанию противодействуют динамические тенденции, силы, исходящие из того, что оказывается значимым для индивида, включая нормы идеологии и общественные оценки, которыми руководствуется индивид. Заключенные в переживаниях тенденции, зависящие от того, что оказывается значимым для личности, контролируют таким образом в той или иной мере избирательный процесс их осознания.
Гинецинский В.И. Предмет психологии: Дидактический аспект. - М., 1994. - С. 62-65, 121-122, 158-161. АТРИБУТЫ ПСИХИЧЕСКОГО
Описание психической реальности, осуществленное в предыдущей главе посредством указания на ее атрибутивные признаки, нуждается в дополнении по крайней мере в двух отношениях. Во-первых, требуется дать ответ на вопрос, является ли предложенный набор признаков в каком-либо смысле полным. Во-вторых, желательна и некоторая более развернутая характеристика указанных атрибутов на конкретном историческом материале. Утвердительный ответ на первый вопрос может быть дан с опорой на уже использованный выше метод пентабазиса. При этом желательно дополнить компоненты исходного вербально-графического высказывания признаками гармонического целого:
Энергия, соподчиненность Информация, соразмерность Единство, субстанции Время, повторяемость Пространство, уравновешенность
Тогда совокупность атрибутов психической реальности может быть упорядочена следующим образом:
Интенциональность Субъектность Субстантивированность Рефлексивность Эвидентность
Поясним смысл приведенных категорий: субстантивированность — свойство психических явлений быть представленными в сознании в форме самодостаточных образований; эвидентпость — свойство самодостоверности сознания в целом и отдельных психических феноменов; рефлексивность — способность (свойство, атрибут) психики отображать в себя свои собственные состояния; интенциоцальность — саморасщепляемость и последующая векторизованность психических феноменов в зависимости от соподчиненности разграниченных уровней психической реальности; субъектность — самопорожденность, генерированность осознаваемых явлений, в том числе психическими структурами. Предложенный ответ, возможно, покажется излишне категоричным. Но здесь, конечно, речь идет не о том, что указанные признаки исчерпывают описание психической реальности. Можно лишь предположить, что с точки зрения принятого подхода к ее описанию процессом вычленения совокупности (системы) этих свойств завершился определенный исторический виток в развитии психологической науки, демонстрирующей относительно высокую связность указанных атрибутов. Что касается варианта решения второй задачи, то он будет последовательно изложен в соответствующих параграфах главы.
ИММАНЕНТНАЯ ПСИХИЧЕСКОГО СУБЪЕКТНОСТЬ
Фундаментальной характеристикой человеческого бытия является то, что оно в той или иной степени осмысленно. Воспринимаемые нами поступки других людей, события, в которых участвуют люди, вещи, которые ими произведены, предстают перед нами как свидетельства их внутреннего мира, как его обнаружение. Мы убеждены, что тот смысл, который все это имеет для нас, в значительной степени и в большинстве случаев аналогичен смыслу, который присутствовал в сознании произведших (создавших) их людей. На уровне повседневного опыта мы достаточно уверенно дифференцируем ситуации одобряемого, понятного и неодобряемого, непонятного для нас поведения. Причем сам феномен понимания (наличие потребности понимать) отчетливее осознается нами в ситуациях его нарушения. В этом смысле симптоматично, что авторы, изучающие или описывающие этот феномен, склонны,, чтобы акцентировать значимые, по их мнению, моменты, занимать утрированно отстраненную точку зрения. Так, известные современные американские авторы Д.Видср и Д.Циммерман одну из своих работ начинают с изложения позиции инопланетного социолога, прибывшего на Землю для проведения исследований. С инопланетной точки зрения поведение людей характеризуется следующим: а) контактируя между собой, они постоянно сопровождают это самоописаниями: влюбленные говорят друг другу о своих чувствах; пациент рассказывает врачу о своих ощущениях; мать говорит ребенку о том, что она испытала, узнав о его поступке, и т.д.; б) наличие согласованных самоописаний (подтверждение их сходства) ведет, как правило, к интенсификации общения, к насыщению его самоописаниями; в) предлагаемые самоописания часто оспариваются, взамен их выдвигаются альтернативные; г) самоописания включают описываемые явления и объекты в различные контексты, которые в свою очередь выступают элементами тех же самых контекстов. В целом можно сказать, что люди стремятся к достижению взаимопонимания, которое включает в себя понимание самих себя и других. Что же из себя представляет феномен понимания сам по себе? Чтобы прояснить для себя ответы на эти вопросы, обратимся к некоторым представлениям (темам), развитым в концепциях В.Дильтея (1833 — 1911), Э. Гуссерля (1859 —1938), А. Шюца. Впервые анализ феномена понимания занял центральное место в концепции В.Дильтея. Поставленную перед собой задачу Дильтей рассматривал как продолжение начатой Кантом критики познания, но она должна была, по его мнению, стать критикой исторического разума. С точки зрения Дильтея, у субъекта, имевшегося в виду Кантом, "в жилах течет не настоящая кровь, а разжиженный флюид разума, как голой мыслительной деятельности". Подлинный же субъект, являющийся творцом общественно-исторической реальности, ее составной частью и субъектом ее познания, есть носитель многообразных способностей и стремлений, существо чувствующее, действующее. "Новая критика разума: 1) должна исходить из психологических явлений и побуждений, из которых закономерно возникают искусство, религия и наука; 2) она должна анализировать эти системы как естественные продукты, выкристаллизовавшиеся из многообразия первоначально данного опыта". Если естествоиспытатель исходит из рассмотрения природы как находящейся вне его реальности, воздействующей на него, вызывающей изменения в его духовном мире, то трансцендентальный философ считает внешний мир данным лишь в целостности его сознания. Трансцендентальная философия базируется на внутреннем опыте. "В нашей целостной волящей, чувствующей, представляющей сущности внешняя действительность дана одновременно и так же достоверно, как наша собственная самость, т.е. как жизнь, а не как голое представление". Сознание Я и осознание мира как реальности, независимой от нас, рождаются в живом опыте воли. Схема познания реальности внешнего мира такова: воление произвольное действие опыт сопротивления этому действию. Через опыт ограничения произвольности интенций обнаруживаем наличие противостоящей человеку реальности. Познание внутреннего мира другого человека осуществляется и как умозаключение по аналогии, и как со-чувствие, со-переживание. Таким образом, в действительности обнаруживаются сущности троякого типа, которым соответствуют равнодостоверные переживания трех типов: переживание Я, переживание другого Я, переживание наличия не-Я (внешней и самостоятельной по отношению к Я реальности). Эффект понимания сопровождает обнаружение Я. Феномен понимания является предметом психологии, но это должна быть психология особого рода, как ее впоследствии назвал Шпрангер, "понимающая психология". Общим пороком сформировавшихся к его времени психологических направлений, по мнению Дельтея, является некорректная методология. Психологи пытались изучать психическую реальность, не проводя различий между объектами естествознания и объектами психологии, одними и теми же методами. В результате рождались психологические концепции, с точки зрения которых целостный человек строился из гипотетических элементарных единиц: ощущений, восприятий, представлений. По Дильтею же, "человек, предшествующий истории и обществу, есть фикция генетического объяснения; объектом здравой аналитической науки должен быть индивидуум как часть общества". Материал, из которого построен индивидуум, дан в социальных связях. Сами же эти связи непосредственно и достоверно даны во внутреннем опыте, где душевная жизнь предстает в своей изначальной целостности. В противоположность внешнему восприятию внутреннее заключается в прямом усмотрении, в переживании, как оно дано непосредственно. Предмет психологии — душевная жизнь. Душевная жизнь составляет подпочву познания, поэтому познание может изучаться лишь в связи с происходящими в ней процессами. Истинный путь познания — не путь конституирования, он ведет лишь к вероятностному знанию, а путь описания и анализа. Индивидуум и социальные связи — это грани одной и той же реальности, они взаимно обусловливают друг друга. Общественные связи конституируют индивидуум, а индивидуум, понимаемый как целостность жизни, вместе с другими индивидуумами конституирует общество. "Игру взаимодействий в нем мы сопереживаем силами всей нашей сущности, так как мы сами, изнутри, в живом беспокойстве познаем состояния и силы, из которых строится его система". Самопознание и познание других взаимодополнительны. Более того, самопознание в значительной мере основывается на познании (понимании) других. "Внутренний опыт, в ходе которого я углубляюсь в свои собственные состояния, никогда не дает мне возможности осознать свою индивидуальность. Только сравнение себя самого с другими дает мне знание индивидуального во мне". Человек только тогда получает доступ к себе, когда способен отнестись к себе как к другому. Процесс, в котором душевная жизнь познается через свои чувственно данные проявления, и есть процесс понимания. Доступ к пониманию другого мы получаем благодаря тому, что им переживаемое целиком и полностью выражается. Выражение — это не знак переживания, а его полная объективация (репрезентация). "Выражение может сказать о душевной жизни больше, чем любая интроспекция. Оно поднимается из глубин, недоступных свету сознания... Переживание — это жизнь в ее конкретности". И именно в понимании перед нами открывается жизнь. Объективации включают в себя не только то, что выражается намеренно, но и то, что выражается непреднамеренно. Дильтей выделяет три класса жизненных проявлений. В первый класс включены понятия суждения, умозаключения. Они входят в состав науки, и основой является их истинная характеристика, соответствие требованиям формальной логики. "Суждение для того, кто его высказывает, и для того, кто его понимает, — одно". Элементы этого класса дают возможность полного понимания, но относящиеся к нему выражения не дают представления о субстрате логических процессов, т.е. о самой душевной жизни. Во второй класс включаются действия. Для действия не характерно намерение сообщить что-либо, но тем не менее такое сообщение в нем содержится. "Отношение действия к духу, который в нем выражен, закономерно и допускает правдоподобные предположения о нем". Здесь принципиальным является то, что это правдоподобные предположения. "Действие по какой-то решающей причине может выделяться из полноты душевной жизни как одна из ее сторон. Как бы ни было оно обдумано, оно выражает лишь часть нашей сущности". Действие квалифицируется в категориях целесообразности/нецелесообразности. Третий класс жизненных проявлений — это выражения переживания в собственном смысле слова. Такие проявления "возникают из потребности как-то выразить движение души, представить их самому себе или сообщить другому. Это и есть область собственно понимания".
Зинченко В.П. Размышления о душе и ее воспитание // Вопросы философии, 2002. _ № 2. – С. 132-133.
Пространство и время души
Пограничье и проницаемость границ - в этом тайна и ее разгадка, к которой подходил Б. Пастернак: Перегородок тонкоребрость Пройду насквозь, пройду, как свет. Пройду как образ входит в образ И как предмет сечет предмет. ("Волны". 1930-1931). Это одинаково справедливо и для культуры, и для души. Идея пограничья души не противоречит тому, что душа может быть высокой и низкой, большой и малой, широкой (так обычно характеризуется русская душа) и узкой, даже тесной. Поэты говорят, что душа имеет свои пределы: пределы души, пределы тоски. Значит, при всем своем пограничьи, душа имеет и свое пространство, но пространство совершенно особое: Пространство, пространство, Ты нынче - глухая стена! М. Цветаева ("Хвала времени". 1923).
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-04-07; просмотров: 234; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 44.212.93.133 (0.063 с.) |