Индульгенция — выдаваемая за деньги папская грамота, отпускающая как уже совершённые, так и не совершённые еще грехи.

 

Бенефиции — вознаграждение духовного лица доходной должностью или земельным участком.

 

Инквизиция — трибунал католической церкви, созданный в ХП1 в. для борьбы с ересью. Просуществовала до 1965 г.

7 Урия и Антонин — библейские персонажи. Здесь цитируются как примеры божественного отношения к злу и добру.

Калогер— греческий монах из ордена Св. Василия.

 

 

убежденные в том, что кусочек хлеба превращается точно в такое количество богов, какое в этом хлебе количество крошек. Оба эти проявления человеческой глупости достойны одинакового сожаления. Ужасно другое: люди, исповедующие подобные бредни, осмеливаются подвергать гонениям тех, кто не желает в них верить. Древние парсы, сабии, египтяне, греки — все верили в ад; этот ад существует, он — на земле, и гонители инакомыслящих — его демоны. <...>

 

А я как честный человек хотел бы предложить вам религию, приемлемую для всех людей. Это религия библейских патриархов и религия всех мудрецов античности, она вменяет нам в обязанность единобожие, справедливость, любовь к ближнему, терпимость к чужим заблуждениям и благотворительность, благотворительность всегда и везде. Вот единственная религия, достойная Бога, и ее лишь одну запечатлел он в наших сердцах. И, разумеется, никогда не запечатлевал он в них, будто три может быть равно единице, будто предвечный _ это кусочек хлеба и будто Валаамова ослица говорила человеческим голосом9.

 

Валаамова ослица — согласно библейской легенде, ослица волхва Валаама вдруг заротестовала человеческим языком против побоев. Обычно говорится о покорном, молчаливом человеке, который неожиданно выражает свое мнение или протест.

ЖАН-ЖАК РУССО

(1712—1778)

Богатейшее творческое наследие великого французского философа, писателя и композитора

Жана-Жака Руссо больше других, прямо или косвенно, было связано с самой "плотью" культуры, а позднее породило целый ряд оригинальных и порой противоречивых течений общественной и художественной мысли. Сын века Просвещения, он первым выступил с его суровой критикой; человек верующий, он находился в постоянном конфликте с официальной религией и церковью; представитель духовной элиты, он был врагом любой элитарности; талантливый служитель науки и муз, он заклеймил их с позиций морали; гражданин сильного государства, он разоблачал его как орудие насилия; и наконец, не принадлежа к народным "низам", он считал именно их хранителем нравственного и физического здоровья. К Руссо так или иначе восходят современные идеи демократии, социальной справедливости, анархизма, антирасизма и, прежде всего, экологические движения, выступающие за гармонию между Человеком и Природой. Вместе с И. Кантом (см.) во главу угла общественного развития он ставил нравственные ценности. В то же время не следует забывать, что его идеями вдохновлялись французские якобинцы и их наиболее кровавый "вождь" Робеспьер.

 

Ж.-Ж. Руссо родился в Женеве в семье часовщика, систематического образования не получил и, подобно многим великим людям, "сделал себя сам", т.е. был самоучкой. В молодые годы он испробовал много профессий: был лакеем, гувернером, учителем музыки, частным секретарем в домах знати. Переселившись в 1741 г. в Париж, Руссо принял участие в создании знаменитой "Энциклопедии", идейно подготовившей Французскую буржуазную революцию. Его философские произведения вызвали преследования со стороны двора и духовенства, и он несколько лет находился в эмиграции, в том числе в Лондоне. Руссо не был "чистым" философом. Его философские, религиозные и педагогические воззрения чаще преломлялись в художественных произведениях — романах ("Юлия, или Новая Элоиза", 1761; "Эмиль, или О воспитании", 1762), письмах, стихах и поэмах, драматических произведениях и даже в операх, положивших начало такому эстетическому течению в литературе, музыке и изобразительном искусстве, как сентиментализм. Это течение, ориентируясь на известную фразу Руссо: "Разум может ошибаться, чувства — никогда!", противопоставляло разуму культ чувства, отводя ему главенствующую роль в познании и творчестве.

 

 

Для современной культурологии наиболее важной, хотя и неоднозначной, представляется мысль Руссо о том, что культура с ее расслабляющими благами и удовольствиями, отделяя человека и целые народы от Матери-природы, подрывает их физическое и нравственное здоровье и в конечном счете ведет к вырождению и гибели, как это случилось в древности с Египтом, Грецией, Римом, а также с Византией и другими исчезнувшими цивилизациями. Считая, что "мысль — убийца жизни", в одном из писем к Вольтеру (см.) Руссо утверждал: "Культуру можно сравнить с ужасным мечом, воткнутым в молодой, здоровый ствол. После того как железо вошло в дерево, его никоим образом не следует вытаскивать, ибо тогда дерево погибнет. Но все же было бы лучше, если бы железо никогда не входило в дерево"1. Подобная неприязнь к культуре делает Руссо идейным предшественником Ницше (см.) с его критикой "слабого" человека; Фрейда (см.) с его "недовольством культурой"; Ле-ви-Строса (см.) с его восхвалением "примитивных" племен; Шпенгле-ра (см.) и Тойнби (см.) с их цивилизационными теориями; Толстого (см.) с его неприятием элитарной культуры, а также множества других культурологов, особенно этнографов и антропологов, так или иначе склоняющихся к мысли о "больном человечестве". Самым известным произведением Руссо, где эти мысли впервые нашли отражение, стал трактат "Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов?" (1750), отрывки из которого приводятся ниже.

 

СПОСОБСТВОВАЛО ЛИ ВОЗРОЖДЕНИЕ НАУК И ИСКУССТВ ОЧИЩЕНИЮ НРАВОВ?

 

У духа есть свои потребности, как и у тела. Эти последние образуют самые основания общества; первые же придают ему приятность. В то время как Правительство и Законы обеспечивают безопасность и благополучие объединившихся людей, Науки, Литература и Искусства — менее деспотичные, но, быть может, более могущественные, — покрывают гирляндами цветов железные цепи, коими опутаны эти люди; подавляют в них чувство той исконной свободы, для которой они, казалось бы, рождены; заставляют их любить свое рабское состояние и превращают их в то, что называется цивилизованными народами. Необходимость воздвигла троны; Науки и Искусства их укрепили. <...>

 

Как было бы приятно жить среди нас, если бы внешность всегда выражала подлинные душевные склонности, если бы благопристойность была добродетелью, если бы наши возвышенные моральные афоризмы служили нам в самом деле правилами поведения, если бы настоящая философия была неотделима от звания философа! Но