Решение вопроса об уголовно-процессуальном задержании подозреваемого.

По окончании допроса следователю необходимо определиться с вопросом о том, возможно ли дальнейшее эффективное расследование дела без изоляции подозреваемого. Если следователь располагает данными о том, что подозреваемый, находясь на свободе, не скроется от расследования, не совершит нового преступления, не воспрепятствует установлению истины по делу, то к подозреваемому может быть применена мера принуждения, не связанная с лишением свободы. Однако во многих случаях по тяжести преступления, обстоятельствам его совершения и личности подозреваемого, оставление его на свободе недопустимо. Заключение подозреваемого под стражу в качестве меры пресечения в данный момент исключено, как в связи с недостаточностью доказательств, так и скоротечностью ситуации. Поэтому в арсенале органа предварительного расследования должна быть мера процессуального принуждения, состоящая в кратковременном аресте по решению самого следователя и применяемая только к подозреваемому до решения вопроса о заключении под стражу. Эта мера процессуального принуждения на языке уголовно-процессуального закона именуется задержание подозреваемого.

Традиционное задержание подозреваемого (ст. 122 УПК РСФСР, ст. 91 и 92 УПК РФ), существующее в следственной практике десятки лет, не соответствует логике расследования преступлений и гарантиям прав и законных интересов личности, поскольку используется как отправной момент этапа подозрения. Вначале, без каких-либо доказанных оснований, по существу по предположению, лицо подвергается аресту, и лишь затем начинается проверка обоснованности подозрения. Иными словами, мера принуждения предшествует подозрению, более того, само ее применение расценивается как подозрение, тогда как обычная логика расследования требует первоначального выдвижения против лица подозрения и лишь последующего применения меры принуждения.

В настоящее время во многих случаях задержание используется как мера давления на подозреваемого и получения от него признания в совершении преступления. Так, В.Н. Григорьев справедливо утверждает, что на практике распространены случаи задержания с целью давления на подозреваемого и получения “признания” в совершении преступления56.

Решение проблемы задержания, по мнению И.А. Ретюнских, видится в коренном пересмотре сложившейся системы, в которой необходимо предусмотреть три части задержания: а) милицейское задержание “на месте”, ограниченное минимальным отрезком времени и применяемое до возбуждения уголовного дела; б) доследственное задержание сроком до шести часов, считая с часа фактического ограничения свободы заподозренного, без возможного продления данного срока. Это задержание применяется в стадии возбуждения уголовного дела оперативным дежурным, дознавателем или следователем с целью установления оснований для возбуждения уголовного дела и проверки причастности доставленного лица к совершению преступления; в) следственное задержание как меру уголовно-процессуального принуждения, состоящую в ограничении свободы лица, признанного подозреваемым по уголовному делу, органом дознания или следователем сроком до срока восьми часов с момента фактического задержания для проверки подозрения и решения вопроса о применении к подозреваемому в качестве меры пресечения заключения под стражу57.

Разумеется, следственное задержание должно быть связано с рядом условий и применяться только в том случае, если для решения задач раскрытия и расследования преступлений подозреваемого нельзя оставлять на свободе. Как и всякая мера принуждения, применяемая в стадии предварительного расследования, процессуальное задержание должно оформляться не протоколом, а постановлением.