Современный институционализм

 

Современный институционализм, или неоинституционализм, во многом отличается от своих предшественников – раннего и позднего институционализма, хотя и сохраняет многие исходные понятия, сложившиеся в период становления и развития этого учения. Его идеи развивают такие влиятельные экономисты, как Дж. Гэлбрейт (1908–2006), Г. Мюрдаль (1898–1987), Р. Хейлбронер (1919–2005), Д. Белл (1919–2011), О. Тоффлер (р. 1928), Я. Тинберген (1903–1994)и др. Свое название рассматриваемое направление, как мы уже знаем из лекции 6, получило в связи с тем, что его сторонники активно использовали социальный элемент и интерпретировали экономические процессы с помощью неэкономических факторов, включая социально-политический, технологический, правовой, социально-психологический, этический и др. Такое сочетание различных факторов объясняется тем, что в области методологии институционалисты ориентируются не только на материалистическое начало, но одновременно и на субъективный идеализм в толковании общественных процессов. Институционалисты широко используют социологию, соединяя ее с политэкономией, дополняя экономическую науку социологическими категориями.

Институционалисты критикуют неоклассиков за узость толкования экономических проблем в рамках саморегулирующейся рыночной экономики, за отрыв от социальных вопросов и политики. Отвергается методологическая концепция неоклассиков – маржинализм. Ориентируясь на систему, базирующуюся на социальных отношениях, институционалисты не приемлют механического равновесия, определяющего сущность традиционной экономической концепции. Коренной порок неоклассической концепции институционалисты видят в том, что она неизменно исходит из идеи незыблемости приоритета рынка в экономике. Институционалисты отвергают ее, как и неоклассический тезис о суверенности потребителя. Они критикуют сторонников неоклассических школ за игнорирование глубинных и долговременных изменений в развитии общества. Споры между институционалистами и неоклассиками не прекращаются на протяжении многих десятилетий.

Институционалисты резко критикуют также монетаристов
и сторонников теории экономики предложения. Споры между
Дж. Гэлбрейтом и М. Фридменом существенным образом влияли на официальную экономическую доктрину США и других стран.
Дж. Гэлбрейт обоснованно полагает, что кейнсианская политика стимулирования агрегативного спроса лучше, чем рынок, способна решать задачи эффективного использования ресурсов, если она сопровождается мерами по контролю над ценами и доходами.
Дж. Гэлбрейт не разделяет положения о кризисе кейнсианства.
По его мнению, можно говорить лишь о трудностях, переживаемых в настоящее время этой концепцией. Вину за провалы экономической политики администрации США в 1980-е гг. он возлагает на монетаристов и сторонников экономики предложения.

По своему составу, социальным симпатиям современный институционализм далеко не однороден. В нем достаточно отчетливо проявляется консервативное крыло, которое представляли такие экономисты, как А. Берли, Д. Берхнем, А. Грачи, У. Ростоу. Но наиболее характерно для данного направления либеральное крыло, отстаивающее либеральные позиции в решении социально-экономических вопросов. Его представляют Дж. Гэлбрейт, Р. Хейлбронер, Я Тинберген и др.

Социализм институционалисты не приемлют, а капитализм характеризуют как строй, претерпевающий процесс постоянных преобразований. Основу этого, по их мнению, составляет эволюционное обновление общества, его спонтанная трансформация. Институционалисты концентрируют внимание на широком спектре социально-экономических изменений, проявляющихся в обществе в процессе его эволюционного обновления. Они стремятся раскрыть механизмы изменений, объяснить их динамику и выявить рычаги эффективного воздействия. Эволюционный характер концепции институционалистов проявляется при рассмотрении ими характерных для капитализма социально-экономических процессов, хозяйственного механизма, реальных форм организации экономической жизни в их конкретно-исторической национальной определенности.

Проблема трансформации выдвинута на первый план и занимает центральное место в теоретических построениях институционалистов. Вместе с тем концепции институционалистов нацелены на разработку футурологических сценариев, прогнозов развития общества в ближайшем и более отдаленном будущем.

В числе важнейших проблем, разрабатываемых институционалистами, следует, прежде всего, назвать корпорацию – крупное монополистическое объединение, воплощающее в себе экономическую мощь. Корпорация рассматривается в качестве основы организационной структуры индустриальной системы современного общества, исследование которого призвано ответить на многие вопросы, встающие при рассмотрении индустриальных отношений. Институционалисты активно исследуют взаимодействие монополии и конкуренции, олигополии, управление динамикой доходов, цен, различные стороны хозяйственного механизма. В их поле зрения и такие институты, как государство и его роль в развитии экономики; профсоюзы; различные общественные явления правового, морально-этического, психологического характера. Все это в совокупности образует весьма многоликий объект исследований сторонников социально-институционального направления, представляющего собой сложное и противоречивое явление в современной экономической теории.

Механизм трансформации общества трактуется исходя из того, что развитие экономической системы и отношения между хозяйственными агентами складываются не только под воздействием непосредственно экономических, но и социальных, политических, психологических, морально-этических факторов. Среди факторов эволюционного обновления общества на первый план институционалисты выдвигают научно-техническую революцию, преобразующую индустриальную структуру общества. Источник перемен они видят в развитии науки, техники, в создании новых технологий. Технологическую трактовку приобретают проблемы экономического роста, экономических кризисов, безработицы, заработной платы, а также сдвиги в социальной структуре общества. Институционалисты исходят из того, что научно-технический прогресс непосредственно определяет экономическое и социальное развитие общества, является решающим фактором его обновления. Техника, технология, по существу, отождествляются с социально-экономическими структурами. На принципе технологического детерминизма созданы теории индустриального, постиндустриального, супериндустриального, технотронного, информационного обществ и др.

Одну из центральных проблем развития и обновления экономики институционалисты видят в создании системы социального контроля над экономикой. Эта проблема трактуется весьма широко: от внутрифирменного корпоративного уровня до организации социального контроля на макроэкономическом уровне, реализация которого связана с активной деятельностью государства. Идея социального контроля над экономикой прошла через все этапы эволюции институционализма и определяет одно из коренных требований его экономической теории. Реализация социального контроля является неотъемлемой чертой теории трансформации капитализма.

Институционалисты предусматривают различные формы социального контроля над экономикой. Сюда относятся реформы, касающиеся крупных корпораций, управления их деятельностью, государственные и регулирующие мероприятия, воздействующие на механизм рыночной конкуренции, ценообразование, занятость, состояние денежно-кредитного рынка, финансово-бюджетной системы и др. Большое место в организации социального контроля отводится планированию, включая создание и развитие государственной системы программирования и индикативного планирования. Все это объективно способствует развитию и совершенствованию государственных форм хозяйствования.

В организации социального контроля институционалисты возлагают надежды на программы «социализации», призванные расширять и укреплять экономическую базу государственного регулирования экономики и повышать его действенность. В организации социального контроля, в создании тотально контролируемого общества авторы институционализма центральное место отводят государству. Особая роль политического фактора в реформировании капитализма признается, по существу, всеми представителями социально-институционального направления. Указывая на наличие двух моторов, обеспечивающих функционирование капиталистической системы – экономического и политического – Р. Хейлбронер считает, что только такой подход может помочь понять экстраординарное разнообразие институтов, встречающихся в странах с частной собственностью и рыночным базисом.

Современные институционалисты возлагают на государство большие надежды в организации и стимулировании научно-технического прогресса. В связи с развертыванием современного этапа НТР внимание к этим вопросам заметно возросло. О необходимости активизации деятельности государства в формировании современного этапа НТР пишет, например, американский экономист
У. Ростоу. Он называет этот этап «четвертой промышленной революцией», связанной с широким внедрением микроэлектроники, новых методов телекоммуникационной связи, лазерной технологии и робототехники, принципиально новых искусственных материалов
и т.д. Такая необходимость обусловлена, по его мнению, тем, что усилий частного сектора здесь явно недостаточно. Именно государство – считает У. Ростоу – должно стимулировать НТП, взяв на себя в особенности заботу об организации фундаментальных исследований, улучшении системы образования, профессионального переобучения, по осуществлению экспериментальных, наиболее рискованных в коммерческом отношении проектов и т.п.

Самым известным представителем неоинстуциализма является Дж. Гэлбрейт – американский экономист, один из самых видных экономистов-теоретиков XX в.

Он посвятил немало работ индустриальной системе, корпорации, проблеме власти и управлению внутри монополии и в обществе, роли государства и вопросам экономической политики, профсоюзам, хозяйственному механизму капиталистической системы и методам хозяйствования.

Трансформацию экономики он связывает с возрастанием крупных корпораций в условиях НТР. Дж Гэлбрейт выдвинул понятие зрелой корпорации по сравнению с обычной производственной корпорацией (монополией), представив ее как носителя НТП. Объединение таких корпораций составляет костяк индустриальной системы, которую он называет планирующей системой.

Дж. Гэлбрейт исходит из того, что в зрелых корпорациях и в планирующей системе в целом власть и управление переместились от собственников к техноструктуре, состоящей из инженерно-технического персонала, не относящегося к собственникам. К техноструктуре он относил тех, кто обладает специальными знаниями, способностями и опытом группового принятия решений. Главная роль в техноструктуре принадлежит ведущим менеджерам, принимающим основные управленческие решения.

Дж. Гэлбрейт первым среди экономистов обосновал тезис о замене власти рынка решениями менеджеров. Он пришел к выводу, что с появлением зрелой корпорации и планирующей системы изменились цели и характер их деятельности. Поскольку планирующая система рождала, по его мнению, новую «разумную цель общества», максимизация прибыли уже не является необходимостью.

Другим известным представителем неоинституционализма является англичанин Уолт Уитмен Ростоу (1916–2003). Наиболее известна его теория «стадий экономического роста». Сама идея выделения стадий, которые последовательно должно проходить общество по мере своего развития, открыта в концепциях первых социологов (О. Конт, Г. Спенсер), на основе которых К. Маркс создал свою теорию формационного развития. Вместо предложенного
К. Марксом принципа выделения фаз развития по способам производства У. Ростоу предложил учитывать другие экономические критерии – технологические инновации, скорость экономического роста, изменения в структуре производства и т.д.

У. Ростоу выделяет пять стадий развития общества, две из которых являются промежуточными, обеспечивающими переход к новой фазе развития:

1. Традиционное общество. Это аграрные общества с довольно примитивной техникой, преобладанием сельского хозяйства в экономике, сословно-классовой структурой и властью крупных земельных собственников.

2. Переходное общество. На этом этапе создаются предпосылки для перехода в новую фазу развития: зарождается предпринимательство, складываются централизованные государства, растет национальное самосознание.

3. Стадия «сдвига». Связана с промышленными революциями и следующими за ними крупными социально-экономическими и политическими преобразованиями.

4. Стадия «зрелости». Обусловлена развитием научно-технической революции, ростом городов.

5. Эра «высокого массового потребления». Ее важнейшая черта – значительный рост сферы услуг, превращение производства товаров потребления в основной сектор экономики [10, с. 160–178].

2. Концепция постиндустриального
общества

 

Концепция «постиндустриального – посткапиталистического» общества впервые появляется у Ральфа Дарендорфа (1929–2009),
в границах которой проявляется новая отрасль – информационная экономика. Быстрое развитие информационной экономики обусловливает ее контроль над сферой бизнеса и государства

Начало теории постиндустриального общества в ее нынешнем понимании относится к 60-м гг. ХХ в. Одними из первых понятие «постиндустриальное общество» стали использовать в своих трудах и лекциях Р. Арон, Д. Белл, У. Ростоу и др. В 1973 г. вышла книга Д. Белла «Грядущее постиндустриальное общество», вызвавшая большой интерес к соответствующей проблематике.

По Д. Беллу, постиндустриальное обществоопределяется как общество, в экономике которого приоритет перешел от преимущественного производства товаров к производству услуг, проведению исследований, организации системы образования и повышению качества жизни.

В этом обществе класс технических специалистов стал основной профессиональной группой и, внедрение нововведений во все большей степени стало зависеть от достижений теоретического знания.

Постиндустриальное общество предполагает возникновение нового класса, представители которого на политическом уровне выступают в качестве консультантов, экспертов или «технократов».

Идеи постиндустриализма стали широко применяться в экономических, философских и социологических работах. Некоторые исследователи конкретизируют свои подходы, говоря о постиндустриальном капитализме, постиндустриальном социализме, а также экологическом постиндустриализме. Общей же остается констатация снижения роли материального производства и развития сектора услуг и информации, иного характера человеческой деятельности, изменения типов вовлекаемых в производство ресурсов, а также существенной модификации социальной структуры.

Присущий постиндустриальной доктрине технологический детерминизм пытаются преодолеть представители постмодернизм а, обращающие внимание не только на сугубо хозяйственные явления, но и на формирование системы постматериальных ценностей, отказ от прежних методов организации труда и переход к максимальному использованию творческого потенциала работников, а также на ряд сугубо социологических моментов – становление нового типа семьи и форм социального партнерства, повышение роли знания и изменение системы образования, национальные и этнические вопросы.

Сторонники постиндустриализма, как и последователи марксизма, основываются на материалистическом подходе к исследованию общественных явлений. В фокусе анализа – организационно-технологические аспекты производства, распределения и обмена.

Идеологи постиндустриального общества в своих социально-философских построениях предлагают особое видение исторического процесса, которое можно охарактеризовать как трехстадийную концепцию. Индустриальному обществу они противопоставляют аграрное (или доиндустриальное) в качестве предшественника и индустриальное – в качестве наследника.

Теоретики постиндустриального общества видят в развитии технологий, главным образом электронных, резервы гуманизации техники. Только с развитием компьютерной технологии стал возможным отход от массификации производства – производство стало более гибким и нацеленным на удовлетворение самых разнообразных потребностей.

Принципы плюрализма, децентрации, фрагментарности свойственны постиндустриальному обществу. Если говорить об экономике, то разнообразие обнаруживается не только в типах техники, товарном ассортименте и видах услуг, но и в потребности в широком спектре различных профессий.

Децентрация охватывает практически все сферы общества наших дней: в производстве мы наблюдаем процессы демассификации и разукрупнения предприятий, в сфере управления происходит перераспределение властных полномочий центра в пользу регионов, а базисное планирование переносится на локальный уровень, а что касается доступа к информации, то новейшие электронные технологии предлагают невиданные до сих пор возможности для пользователей самостоятельно получать необходимые им сведения, независимо от цензуры центра.

Наряду с процессами децентрации и дифференциации в современном обществе имеют место и интеграционные тенденции. Так, налицо процессы экономической интеграции и образования наднациональных экономических и властных структур, например, становление Европейского сообщества. Одновременное наличие процессов дифференциации и глобализации мы имеем и в средствах массовой информации. Но интеграция в эпоху постиндустриализма не предполагает господства центра, в данном случае речь идет, скорее, о координации, цель которой – успешное функционирование и развитие составных частей.

В постиндустриальном обществе происходит отход от централизованного распределения информации, что проявляется в развитии телевидения в направлении увеличения числа каналов, адресованных на различные аудитории, а также распространения кабельного и спутникового телевещания. Практически неограниченные возможности для доступа к интересующей информации и для общения дает глобальная сеть Интернет. Влияние информационных и телекоммуникационных технологий на дробление общества на множество различных малых групп заключается в том, что благодаря им, человек может находиться в том «фрагменте» информационного пространства, который ему наиболее интересен. Если телевидение – это коммуникативная система с односторонней связью, то сетевые компьютерные технологии дают возможность для двустороннего, интерактивного общения людей в режиме реального времени.

Технологии постиндустриального общества позволяют расширить вхождение игрового начала в деятельность человека. В постиндустриальном обществе неожиданно воплощаются идеи Герберта Маркузе (1898–1979) о том, что на смену «принципу производительности» должен прийти «принцип удовольствия». По его мнению, человеку необходимо вырваться из пределов материального производства – царства отчужденного труда и погрузиться в мир игры и фантазии. Труд должен стать средством самовыражения и реализации индивидуальных способностей, и, как полагал Г. Маркузе,
это возможно при превращении его в игру, в разновидность вдохновения.

Идеи Г. Маркузе находят воплощение в персональном компьютере. Компьютер открывает реальную возможность сделать труд своеобразной «игрой» и вывести человека из-под контроля технобюрократии.

Таким образом, постиндустриализация связывается с превращением процесса труда в разновидность творческой деятельности, возможности которой увеличиваются с вхождением в жизнь людей не подавляющей человека техники.

Следует заметить, что большинство классиков постиндустриальной теории, не относясь явно враждебно к коммунистическим режимам, но отмечая неэффективность созданных ими хозяйственных моделей, были уверены в историческом торжестве западного типа производства и западной системы ценностей. Именно ценности демократии и хозяйственной свободы, являющиеся объектом естественного стремления человека XX в., по мнению классиков постиндустриальной теории, в конечном счете подорвали политическую стабильность в Восточной Европе и разрушили коммунистическую систему.

3. Теории формирования рабочей силы.
Теория человеческого капитала

 

Классикой современной экономической мысли стала работа Г. Бек-
кера «Человеческий капитал». Гэри Стэнли Беккер (род. в 1930 г.) – американский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике (1992). Хотя основной вклад в популяризацию идеи человеческого капитала внес другой американский экономист Т. У. Шульц (1902– 1998) (лауреат Нобелевской премии в 1979 г.).

Человеческий капитал – это имеющийся у каждого запас знаний, навыков и мотиваций. Инвестициями в него могут быть образование, накопление производственного опыта, охрана здоровья, географическая мобильность, поиск информации.

При вкладывания своих средств в подготовку и образование учащиеся и их родители ведут себя рационально, взвешивая выгоды и издержки. Подобно «обычным» предпринимателям, они сопоставляют ожидаемую предельную нормуотдачи от таких вложений с доходностью альтернативных инвестиций (процентами по банковским вкладам, дивидендами по ценным бумагам и т.д.). В зависимости от того, что экономически целесообразнее, принимается решение либо о продолжении учебы, либо о ее прекращении. Нормы отдачи служат регулятором распределения инвестиций между различными типами и уровнями образования, а также между системой просвещения в целом и остальной экономикой. Высокие нормы отдачи свидетельствуют о недоинвестировании, низкие – о переинвестировании.

Помимо разработки теоретической модели, Г. Беккер осуществил практический расчет экономической эффективности образования. Например, доход от высшего образования определяется как разность в пожизненных заработках между теми, кто окончил колледж, и теми, кто не пошел дальше средней школы. В составе издержек обучения главным элементом были признаны «потерянные заработки», т.е. заработки, недополученные студентами за годы учебы.

По выкладкам Г. Беккера получалось, что в США отдача высшего образования находится на уровне 10–15 %, превышающем показатели прибыльности большинства фирм. Это подтверждало предположение о рациональности поведения студентов и их родителей.

Огромное теоретическое значение имело введенное Г. Беккером различение между специальными и общими инвестициями в человека (и шире – между общими и специфическими ресурсами вообще). Специальная подготовка наделяет работников знаниями и навыками, представляющими интерес лишь для той фирмы, где они были получены (пример – ознакомление новичков со структурой и внутренним распорядком данного предприятия). В ходе общей подготовки работник приобретает знания и навыки, которые могут найти применение и на множестве других фирм (пример – обучение работе на персональном компьютере).

Как показал Г. Беккер, общая подготовка косвенным образом оплачивается самими работниками. Стремясь к повышению квалификации, они соглашаются на более низкую в период обучения заработную плату, и им же впоследствии достается доход от общей подготовки. Ведь если бы ее финансирование шло за счет фирм, они всякий раз при увольнении таких работников лишались своих вложений, воплощенных в их личности. Наоборот, специальная подготовка оплачивается фирмами, им же достается доход от нее, так как в противном случае при увольнении по инициативе фирм потери несли бы работники. В результате общий человеческий капитал, как правило, производят особые «фирмы» (школы, колледжи), тогда как специальный предоставляется непосредственно на рабочих местах.

 

 

Эволюционная экономика

 

Эволюционная экономика – новое направление экономической науки, в рамках которого экономические процессы рассматриваются как спонтанные, открытые и необратимые; они порождены взаимодействием внешних и внутренних факторов и проявляются в изменении структуры экономики и действующих в ней агентов. Особое внимание уделяется процессу инноваций – появлению, закреплению и распространению нового; конкуренции как процессу отбора, а также проблемам информации, неопределенности, времени.

Эволюционная экономика противостоит основному течению экономической теории в целом и неоклассике, в частности. Она пытается учитывать воздействие институциональных и других нерыночных факторов на поведение экономических агентов, а также преодолеть принципиально статический характер ортодоксальной экономической теории.

Эволюционная экономика содержательно и метафорически связана с эволюционным мировоззрением, согласно которому все системы находятся в процессе постоянного и причинно-обусловлен-
ного изменения. Это, в частности, означает, что настоящее рассматривается как результат прошлого и условие будущего, а механизм изменения связывается с изменчивостью, наследованием и отбором. Применение общих принципов эволюционизма в экономике открывает новые перспективы. Эволюционный процесс неразрывно связан с появлением нового, заставляет экономистов обратиться к новейшим подходам к проблеме закономерности и причинности социально-экономических явлений и в конечном счете побуждает пересмотреть базисные гипотезы теории индивидуального выбора, на которой основывается современная экономическая теория.

Сам предмет экономической науки так же, как и других общественных дисциплин, дает исследователям, придерживающимся эволюционного подхода, ряд преимуществ. Высокая скорость изменений, большая гибкость и приспособляемость социальных структур по сравнению с живыми организмами позволяет наблюдать за этими процессами в реальном времени, что открывает широкие возможности для эмпирического анализа.

Осознание того, что многие процессы в экономике имеют эволюционный характер (их результаты не могут быть известны заранее) и экономические субъекты взаимодействуют с внешней средой, следовательно, их поведение неотделимо от развития социальных институтов, может существенно изменить наши представления о том, какой должна быть экономическая наука и какого рода практические выводы из нее могут быть получены. Сегодня в области эволюционной экономики работают Р. Нельсон, С. Уинтер, Л. Магнусон, Д. Ходжсон, У. Витт и др.

Эволюционная экономика – формирующееся направление, не имеющее еще строго очерченных рамок и структуры. Вместе с тем можно сформулировать некоторые общие и наиболее существенные моменты, назвать наиболее значимые работы, указать основные проблемы, которые сегодня обсуждаются представителями этого направления, наконец, выявить истоки эволюционных идей в экономике и попытаться проследить их историю.

Эволюционные идеи стали проникать в исследования об обществе в XVIII в. в связи с утверждением естественнонаучного мировоззрения. И хотя ньютоновская механика сохраняла свое влияние на умы людей, Б. Мандевиль, А. Смит, а позднее Т. Мальтус, высказали идеи, которые сегодня можно отнести к эволюционному подходу. Прежде всего речь идет о признании спонтанного характера социально-экономического порядка.

Считается, что именно А. Смит и шотландская школа в целом дали Ч. Дарвину (1809–1882) идею упорядоченного взаимодействия и регулярности, порожденных хаотическим взаимодействием, которая сыграла важную роль в формировании теории эволюции. Важным источником эволюционных представлений в общественных науках были взгляды Т. Мальтуса. Он привнес идею естественного отбора и связал его с борьбой за ограниченные ресурсы. Т. Мальтус был первым, кто не только обратил внимание на борьбу как на необходимую составляющую процесса развития, – он писал, что без борьбы, поражений и даже смерти невозможно развитие популяции, и указывал на динамическую роль разнообразия..

Основу эволюции составляют процессы изменчивости (в популя-
ции возникают индивидуальные различия), наследственности, отбора (некоторые индивидуальные формы оказываются успешнее других в борьбе за ограниченные ресурсы и потому лучше выживают.Чистая экономическая теория отказалась от рассмотрения экономических процессов в их историческом развитии в пользу равновесного анализа; это направление анализа окончательно утвердилось уже в XX в. и достигло наивысшего уровня в работах П. Самуэльсона (1915–2009), К. Эрроу (род. в 1921 г.) и других классиков современной теории равновесия. Между тем у основоположников современной экономической теории мы находим свидетельства признания важности эволюционного принципа. Так, А. Маршалл считал, что экономическая наука в широком смысле родственна, скорее, биологии, чем физике или даже химии. Более того, некоторые его рассуждения напрямую связаны с новейшими для того времени положениями биологии и эволюционной теории.

В эволюции живой природы и общества взаимопомощь и индивидуальная инициатива играют большую роль, чем конкуренция и борьба за выживание.

Большое значение с точки зрения распространения эволюционных идей в экономике имели работы Й. Шумпетера. В «Теории экономического развития» (1926), а затем в «Экономических циклах» (1939) он обратился к эндогенным изменениям как к характерной черте капиталистической экономики, признал важность процессов возникновения, изменения и исчезновения социальных институтов, наконец, сделал акцент на процессе появления нового в широком смысле как на неотъемлемой черте капиталистической экономики.

Центральным для шумпетерианского видения капиталистической экономики было понятие динамики рыночного процесса.
Й. Шумпетер рассматривал рынок как нечто большее, чем сигнальное устройство для размещения ограниченных ресурсов, которое служит цели гарантировать состояние равновесия. Рынок – это сфера радикальных изменений, которая заставляет фирмы и индивидов осуществлять нововведения, а экономику – расти и структурно изменяться. Шумпетерская конкуренция – это «созидательное разрушение», в котором фирмы растут, выживают или умирают. Фирмы, способные осуществлять нововведения и адаптироваться, растут или выживают, а другие оттесняются и устраняются. Таким образом, стремление к сверхприбыли проверяется в конкурентном окружении, которое одновременно представляет собой бесконечный процесс изменений и преобразований. И в этом процессе адаптации ключевой фигурой становится предприниматель. Движимый стремлением получить сверхприбыль – пока процесс конкуренции и адаптации не лишил его преимущественного обладания новым – предприниматель конкурирует не только в области цен, но главным образом в области новых продуктов и технологий. Й. Шумпетер представляет развитие экономики как преодоление новаторами-предпринимателями сковывающих рамок сложившихся правил и норм.

Позиция Й. Шумпетера имела важное методологическое следствие, а именно, она позволила примирить равновесный подход и теорию развития: равновесный принцип сохраняет силу, пока в системе не происходят существенные инновации. С точки зрения равновесного подхода наличие последних означает переход на новый уровень равновесия. В результате экономическое развитие можно представить как последовательную смену равновесных состояний, или так называемое пунктирное равновесие. Именно этот подход нашел отражение в теории циклов Й. Шумпетера.

Несмотря на многочисленные обращения к идее эволюции и заманчивые аналитические перспективы, которые она открывала, до последнего времени эволюционный подход не оформился в самостоятельное направление экономической науки, а эволюционные идеи оставались вне mainstream economics (основные течения в экономической науке).

Проблема заключается не только в том, что ученые (по выражению П. Фейерабенда)[4], подобно жрецам, ревностно охраняют свои заблуждения и усвоенные приемы и инструментарий, в том числе математические модели, изменение стереотипов научного мышления – процесс долгий и трудный (предполагающий, например, изменения в системе обучения), но и в том, что недостаточно ясна перспектива практического применения эволюционного подхода, что в наш век прагматизма является серьезным недостатком.

Но в настоящее время для эволюционной экономики складывается благоприятная ситуация. Не только внутренняя неудовлетворенность экономистов, узостью экономической ортодоксии, но и некоторые события реальной жизни способствуют повышению интереса к эволюционной экономике и эволюционному подходу в целом.

Речь идет прежде всего о влиянии на экономическую науку проблем, которые возникли в связи с трансформационными процессами в постсоциалистических странах, и того, какие аналитические и практические достижения в этой ситуации она продемонстрировала.

Очень важным этапом ее становления стала книга Р. Нелсона
и С. Уинтера «Эволюционная теория экономических изменений» (1982).В этой книге была предложена эволюционная теория поведения фирм, действующих в изменяющихся условиях, и построен ряд моделей, описывающих реакцию фирм и отраслей на изменения рыночных условий (резкое повышение цен на ресурсы), технологические сдвиги, происходящие в других отраслях и фирмах. Причем, согласно концепции Р. Нелсона и С. Уинтера, фирмы реагируют на изменения внешних условий изменением сложившихся принципов своего поведения – так называемых рутин. Это понятие, которое ввели Р. Нелсон и С. Уинтер, является базисным для эволюционной
теории.

Под рутиной понимается правило поведения, воплотившее накопленные навыки и приемы. Рутина – это характеристика регулярного и предсказуемого образа действия. (Р. Нелсон и С. Уинтер говорили о поведении фирмы, но это понятие применимо к любым социальным и экономическим агентам.) Следование рутинам позволяет минимизировать трансакционные издержки, получать удовлетворительный результат постоянно, причем само следование рутине может быть как неосознанным действием, так и сознательным выбором. В результате взаимодействия субъектов, использующих рутины, последние могут распространяться, т.е. перениматься и использоваться другими. Когда какая-либо рутина принимается большинством, она становится нормой.

Рутины обладают следующими свойствами:

– они устойчивы, но не неизменны;

– они меняются, хотя и не так быстро, как, например, цены и объемы обращающихся на рынке товаров.

Скорость и способность к изменениям зависят от характера рутин: наиболее быстро изменяются рутины, связанные с технологией, наиболее медленно – те, которые стали частью культуры. Поиск рутин, наиболее адекватных внешним условиям, – это вопрос выживания фирмы, который решается в конкурентном взаимодействии с другими фирмами. Причем в этом взаимодействии отбираются как «рутины, так и фирмы».

Ясно, что подобный подход существенно отличается от неоклассического. Эволюционная экономика стремится преодолеть ограниченность неоклассики, связанную прежде всего с ориентацией на анализ состояния, предполагающую совершенное знание и отсутствие неопределенности; статический подход, который определен заданной системой предпочтений индивидов и производственных функций фирм и который означает отсутствие внутренних стимулов к изменениям; и принцип максимизации как основной принцип поведения.