Глава I Непритязательность и скромность Петра I

Непритязательность в быту

Труднопредставить себе более необычные качества для государя, чем непритязательность и скромность. Величественные дворцы и экипажи, платья расшитые золотом, богатые приемы и бесчисленная свита – вот то, что мы привыкли ассоциировать с правителями. Однако все это не подходило под описание величайшего монарха своего времени Петра I. Этот правитель поражал современников своими скромными потребностями и нелюбовью находиться в центре всеобщего внимания. Но фигура его, скромно одетая и не окруженная свитой, сразу же привлекала внимание своим величием, ему удавалось быть монархом без мишуры в виде золота и ненужной роскоши.

Начиная с внешнего облика Петра, мы видим просто одетого без излишеств человека: «Он носил полотняный галстук; круглый темнорусый парик, без пудры, не достававший до плеч; верхнее платье черное, в обтяжку, гладкое, с золотыми пуговицами; жилет, штаны, чулки; но не носил ни перчаток ни нарукавников; на груди поверх платья была орденская звезда, а под платьем лента. Платье было часто совсем расстегнуто; дома шляпа всегда на столе, но никогда на голове, даже на улице».[10] Итак, из всего описания, пожалуй, более всего выделяются золотые пуговицы, которые бросаются в глаза среди всего прочего, и орденская звезда. Если первое можно оставить без внимания, то второе очень важно для нас: именно орденская звезда для Петра являлась главным украшением, которое было для него дороже любого золота. Юст Юль в своих воспоминаниях отмечает в этом сходство Петра с Александром Великим, который также считал, что заботы о внешнем виде присущи женщинам, потому как кроме этого у них ничего нет, а мужчина должен приобрести доблесть, что уже сделает его красивым.[11]

Однако дело не только в этом, Петр не любил окружать себя роскошью и свою жизнь пытался устроить как можно проще. «Монарха, которого в Европе считали одним из самых могущественных и богатых в свете, часто видали в стоптанных башмаках и чулках, заштопанных собственной женой или дочерьми».[12]

Царь жил в скромном, «убогом» по выражению Юста Юля доме, а когда нужно было пространство для какого-нибудь приема, он использовал резиденцию Меньшикова, который, к слову, скромностью не отличался. Петр ездил «на одноколке или на плохой паре и в таком кабриолете, в каком, по замечанию иноземца-очевидца, не всякий московский купец решился бы выехать»,[13] а по необходимости брал богатый экипаж у Ягужинского. Петр I не любил окружать себя лишними вещами вообще, не только дорогими, и в этом, возможно, проявлялась его военная практичность: «Любопытно, что повар его бегал по городу из дома в дом, занимая для хозяйства у кого блюда, у кого скатерти, у кого тарелки, у кого съестных припасов, ибо с собой царь ничего не привез».[14]

Его отношение к расточительству, по меньшей мере, удивительно, ведь обычно правители не отказывают себе в средствах, а Петр жил так, словно ему приходилось считать деньги. Примечательно, что он даже получал жалованье за те должности, что занимал, а затраты на царский двор по сравнению с его предшественниками уменьшились в несколько раз: «Обыкновенные расходы двора, поглощавшие прежде сотни тысяч рублей, при Петре не превышали 60 тысяч в год».[15] Возможно, своим поведением он хотел дать пример подданным, которые были слишком увлечены расточительством.

Действительно, Петр не только не любил расточительство, он еще и не терпел его от остальных. Так, если царь видел кого-то богато одетого или в щегольском экипаже, особенно из молодых, всегда останавливал такого, чтобы расспросить, кто он и какие у него доходы. Если Петр решал, что «издержки несоразмерны доходам», то объяснял, что излишеств этому человеку заводить не следует и наказывал его журьбой или определением на время в солдаты или матросы.[16]

Еще один примечательный эпизод, касающийся его отношения к излишествам – поездка во Францию, где ему был оказан королевский прием. Когда в 1717 году Петр приехал в Париж, предполагалось, что он будет жить в Лувре, но царь, осмотрев покои, нашел их слишком богатыми и освещенными. Тогда его отвезли в отель Ледигьер, который был заранее освобожден на случай, если Петр захочет жить в частном доме. Царь нашел и эти покои чересчур нарядными, но все же остался там, приказав поставить свою походную кровать в гардеробной.[17] Не стоит и говорить, насколько удивительным и даже чудны´м показалось это французам. Однако в воспоминаниях Сен-Симона мы находим то, что дает нам возможность понять поведение Петра: «Роскошь, какую он здесь нашел, очень изумила его: уезжая, он изъявил сожаление о короле и о Франции, и сказал, что он с прискорбием видит, что роскошь эта скоро погубит ее».[18]

Петр сделал то, что в его положении сделать было трудно, он постиг одну из основных истин, что роскошь и расточительство могут погубить целое государство. Возможно, именно поэтому он и жил скромно, тем самым показывая пример остальным. Что именно привело Петра к таким заключениям сказать трудно, однако действительно важно то, что Петр опять думал о государстве, кажется, мысли о нем не покидали царя ни на минуту, подтверждения этому мы найдем и в последующих главах этой работы.

Простота в поведении

Итак, мы видим, что Петр был предельно скромен в своей повседневной жизни, не только не любил роскошь, но и порой ходил «в стоптанных башмаках». Однако на этом не заканчивается простота, какой окружал себя монарх. Современники отмечают в Петре нелюбовь к самым обыденным атрибутам власти. Так, царь не любил окружать себя свитой и стражей, не любил аудиенции и приемы и вообще пытался отгородиться от внешней стороны власти монарха.

Аудиенции и приемы вызывали в Петре самые отрицательные чувства: он конфузился, терялся, краснел и пытался как можно скорее покончить с этим. Такое поведение исследователи связывают с обстоятельствами детства, которые выбили Петра «из старых, чопорных порядков кремлевского дворца».[19] Действительно, такое объяснение кажется единственно верным, Петр не просто не привык с детства к церемониалу, но и чувствовал к нему отвращение. Он приезжал в Кремль только на праздники и официальные приемы, для Петра это были далеко не счастливые дни, ведь он «был как бы выброшен из этой системы».[20] Все в Кремле ему было чуждо, двор его сестры Софьи был настроен против него, а сама обстановка напоминала об ужасных событиях весны 1682 года (тогда на глазах 10-летнего мальчика произошел стрелецкий бунт, навсегда повлиявший на его личность).

Петр не любил чувствовать стеснение и дискомфорт, поэтому он старался сделать свои аудиенции другими, без лишней напыщенности и предрассудков. Так Юст Юль, описывая свою аудиенцию у Петра, обращает внимание на то, что Петр не заботится о церемониях. «Царь стоял полуодетый, в ночном колпаке», при них не было ни маршала, ни церемонимейстера, ни камер-юнкеров, а сама аудиенция «скорее походила на простое посещение».[21]

Петр вообще плохо относился к вниманию, которое было ему в тягость, не любил быть предметом наблюдения, поэтому обыкновенно сидел на торжественных приемах в конце стола, часто выходил, чтобы отдохнуть от большого количества людей. «Он с высокомерной застенчивостью избегал праздного любопытства, но от этого оное воспламенялось еще более».[22]

Еще больше Петр не любил внимание к себе на улице. Гуляя по городу, он не терпел, когда люди останавливались, чтобы выразить ему честь: «…рукою по голове ударит и при том скажет: «Не останавливайся, иди, куда идешь!».[23] После строительства Петербурга, когда дороги еще не были вымощены, и было грязно, Петру даже пришлось запретить под опасением наказания кнутом падать пред ним на колени и пачкаться в грязи.

Особенно примечательно, что Петр назначил должность шутовского князя-кесаря, которым был Ф.Ю. Ромодановский, и поставил его выше себя, писал ему челобитные и доношения. Вот как описывает Ромодановского князь Куракин: «Сей князь был характеру партикулярного, собою видом, как монстр, нравом злой тиран, превеликий нежелатель добра никому, пьян по вся дни, но его величеству верный так был, что никто другой».[24] Ромодановский и другие принимали это как игру, исполняя письма-просьбы царя как указы, подлежащие исполнению. Возможно, это был еще один способ Петра отвлечь от себя лишнее внимание.

Совсем не по-царски вел себя Петр I: слишком скромен, слишком непритязателен, да еще и внимание не любит. Это невольно порождало много слухов о том, что царь подменный, некоторые из них поражают своей абсурдностью. Одни говорили, что у царицы Натальи Кирилловны родилась девочка, и ее подменили на мальчика из Немецкой слободы, другие – что царя подменили в поездке в Европу на очень похожего шведа, а самого Петра держат в заточении. Однако мы с полной уверенностью можем говорить, что Петр был самым настоящим царем, не таким как предыдущие, не таким как последующие, но это был его собственный выбор, его видение своего положения. Так мы подходим к главному выводу данной главы.