Фаворит на эшафоте. Крушение

Эссекс и его сторонники строили разные планы, как вернуть емурасположение королевы, устранить ненавистных Роберта Сесила и Уолтера Рэли.Происходили тайные совещания, прощупывалось отношение к этим планамшотландского короля и нового лорда-наместника в Ирландии; их ответы были неслишком обнадеживающими - ввязываться в опасную авантюру они не собирались.Сильный удар не только по самолюбию, но и по финансовому положению Эссексананес отказ Елизаветы продлить истекший срок пожалованного ему десять летназад права на откуп ввозимых в страну сладких вин - это был основнойисточник его доходов, без которого ему грозило почти разорение. Эссексметался, не знал, на что решиться, позволял себе непочтительные замечания нетолько о политике королевы, но и о ее внешности - конечно же, находилисьлюди, не упускавшие случая довести эти замечания до высочайшего слуха. От правительства не укрылось, что в Лондоне слоняются группыподозрительных личностей, что в городе распускаются возмутительные слухи отом, что Сесил якобы обещал английскую корону испанской инфанте, что Рэлизамыслил убить любимого народом Эссекса... Нетрудно было догадаться, откудаидут эти слухи, нетрудно было получить некоторую информацию о том, какиеразговоры велись на тайных совещаниях у Эссекса и Саутгемптона. Возможно,Сесил, оценив ситуацию, решил ускорить события, спровоцировать Эссекса нанеподготовленное выступление, но возможно, что все произошло спонтанно. В субботу 7 февраля 1601 года к Эссексу явился посланец королевы сповелением явиться в Тайный совет. Заговорщики подумали, что это ловушка, ирешили действовать немедленно, хотя их действия носили характер плохопродуманной театральной импровизации. Посланцу королевы Эссекс ответил, чтоон болен, не встает с постели. Выступление было назначено на следующий день,а вечером в ту же субботу ближайший соратник Эссекса, Меррик, с несколькимидрузьями отправился в театр "Глобус" и попросил актеров срочно представить"Ричарда II" (как он объяснял потом - "чтобы показать народу, что и монархможет быть низложен"). Актеры отказывались: пьеса старая и сборов не даст,но Меррик выложил сорок шиллингов, и пьесу сыграли. Вряд ли идея поднятьнарод на восстание с помощью театральной постановки принадлежала сэру ГиллиМеррику, человеку от муз весьма далекому; скорее, она могла осенить такихприближенных Эссекса, как Саутгемптон и Рэтленд. Однако, посмотрев пьесу особытиях двухсотлетней давности, основная масса лондонцев не воспламенилась. Утром в воскресенье 8 февраля во дворе дома Эссекса собрались еговооруженные сторонники - человек триста, - весьма воинственно настроенные.Но правительство уже приняло меры: стражу королевского дворца удвоили, в домЭссекса были направлены четыре высших сановника - получить объяснения, чтоозначает это скопление людей. Их не стали слушать, заперли в доме, толпахлынула на улицу, громко призывая народ следовать за ними. Сначала хотелиидти к королевскому дворцу, но Эссекс решил направиться в Сити, гдерассчитывал получить поддержку. Впереди, рядом с Эссексом шли с обнаженнымишпагами Саутгемптон и Рэтленд. Поддержки в Сити эссексовцы не получили: покаони туда добирались, с амвонов было оглашено королевское повеление населениювооружиться и оставаться по домам в ожидании дальнейших приказов; граф былобъявлен изменником. Часть сторонников Эссекса рассеялась, оставшимсяпреградили дорогу правительственные войска. Попытка прорваться была отбита,появились убитые и раненые. С трудом Эссекс и самые верные из его людейсмогли вернуться туда, откуда несколько часов назад они начали своесумбурное шествие. Они стали готовиться к обороне, но вскоре дом был окруженправительственными войсками; подвезли пушки. Осознав безнадежностьсопротивления, осажденные сдались на милость победителей, по-рыцарскивыговорив только одно условие - беспрепятственный пропуск из зданиянескольких находившихся там женщин. Суд был скорым и суровым. Специально назначенная коллегия в составе 9судей и 25 видных лордов рассмотрела дело заговорщиков. Эссекс отрицал, чтозлоумышлял против самой королевы; он утверждал, что хотел только устранитьее дурных советчиков, но обвинителю - Фрэнсису Бэкону - не представилобольшого труда доказать, что его действия являлись мятежом, государственнойизменой. Рэтленд во время следствия и на суде выглядел растерянным,возбужденным. Он объяснял свои действия лояльностью, благодарностью,родственными чувствами к Эссексу. Судя по всему, заговорщики не оченьполагались на него или хотели уменьшить его ответственность в случаепровала, - они не посвящали его в свои сокровенные замыслы, и он искреннеполагал, что идет защищать Эссекса от его недругов при дворе. Но то, что емубыло известно, он рассказал судьям, - его откровенные показания оказалиськрайне неблагоприятными для Эссекса и Саутгемптона, и это не было забытопотом их уцелевшими сторонниками. Пять главных заговорщиков - сам Эссекс, Кристофер Блант, Чарлз Дэверс,Гилли Меррик и Генри Каф были приговорены к смерти. 25 февраля 1601 года тридцатитрехлетний Роберт Девере, 2-й граф Эссекс,фаворит и родственник королевы, взошел на эшафот, сопровождаемый тремясвященниками. Покаявшись в своих грехах и препоручив себя милости Божьей,простив ставшего перед ним на колени палача, он опустился на эшафот иположил голову на плаху. Первый удар топора пришелся по голове, второй - вплечо, и только третьим ударом палач отрубил голову, упавшую на помост.Театральный мятеж закончился для главного героя кровавой расправой. Саутгемптон, сначала тоже приговоренный к смертной казни, был спасенпосле ходатайства его близких перед Робертом Сесилом. Смерть ему заменилипожизненным заключением. После казни Эссекса Рэтленд продолжал находиться в заключении в Тауэре.Оба его младших брата - Фрэнсис и Джордж, принимавшие вместе с ним участие вфевральских событиях, также находились в тюрьме. Подавленное состояние графаРэтленда было настолько заметным, что Тайный совет особо предписалкоменданту Тауэра не оставлять этого заключенного без постоянного присмотраи выделить специального человека для ухода за ним. На стене помещения, гдеон содержался, еще недавно можно было прочитать надпись на итальянскомязыке: "О, я несчастнейший человек!" Записи Тауэра показывают, что в этойкамере никогда не содержался итальянец, и вполне возможно, что надписьсделана именно Рэтлендом, свободно владевшим этим языком... Ходатайства влиятельных родственников и друзей, а также самого РобертаСесила, после казни Эссекса старавшегося расположить к себе тех его бывшихсподвижников, кто представлялся не очень опасными, помогли смягчить участьРэтленда. Но все-таки он был приговорен к уплате колоссального штрафа в 30000 фунтов стерлингов и сослан под надзор своего двоюродного деда в егопоместье Аффингтон. Это было падение. Разоренный, опозоренный, морально раздавленный иуниженный, Рэтленд провел в Тауэре и Аффингтоне более года. Чудовищноевидение окровавленной головы его друга, родственника и покровителя, зверскизарубленного на эшафоте, неотступно преследовало его. Вероятно, его мучило исознание тех несчастий, в которые он вовлек своих младших братьев и всюсемью, а также роль, которую сыграли его откровенные показания в судьбеЭссекса и других участников мятежа. Наконец в начале 1602 года Роберт Сесил выхлопотал для ссыльногоразрешение перебраться в Бельвуар, штраф был скошен на треть. РождествоРэтленды смогли провести с друзьями - поэтом Джоном Харрингтоном и Уильямом,графом Пембруком. Но положение продолжало оставаться отчаянным... Именно это время - годы поражения, тюрьмы и ссылки Рэтленда - совпадаетс резким переломом в творчестве Шекспира, уходом Барда от беззаботного смехаего ранних комедий к трагическому восприятию мира в великих трагедияхпервого десятилетия XVII века. Эти настроения аффингтонского пленника нашливыражение в знаменитом сонете 66: "Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж Достоинство, что просит подаянья, Над простотой глумящуюся ложь, Ничтожество в роскошном одеянье, И совершенству ложный приговор, И девственность, поруганную грубо, И неуместной почести позор, И мощь в плену у немощи беззубой, И прямоту, что глупостью слывет, И глупость в маске мудреца, пророка, И вдохновения зажатый рот, И праведность на службе у порока. Все мерзостно, что вижу я вокруг, Но жаль тебя покинуть, милый друг!" {*}. {* В этом прекрасном переводе С. Маршака, однако, как и во многихдругих переводах сонета на русский язык, тот, кого поэт боится покинуть вотвратительном, лживом мире, назван "другом". Но у Шекспира здесь - "mylove" - "моя любовь"!} В пьесе "Тимон Афинский", написанной через несколько лет, но начатой,вероятно, раньше и не оконченной, на первом плане - отчаяние и яростьразоренного Тимона, от которого отвернулись его бывшие друзья и клиенты.Только из глубины своего падения смог он увидеть и постигнуть всю меручеловеческой низости, подлую натуру тех, кого раньше беспечно считал своимидрузьями. Отсюда его отвращение к людям, его мизантропия. Отзвуки трагической истории Эссекса слышатся в "Юлии Цезаре" и"Кориолане". К 1601-1602 годам относится создание такой непростой пьесы, как"Троил и Крессида". Зарегистрированная в начале 1603-го, она была изданалишь в 1609 году с указанием на титульном листе, что исполнялась "слугамиЕго Величества" в "Глобусе" и написана Уильямом Шекспиром. Однако частьтиража имела другой титульный лист, без упоминания об исполнении пьесы насцене, зато здесь есть анонимное предисловие - "от того, кто никогда не былписателем, - тем, кто всегда будут читателями". Это - очень важное -предисловие написано чрезвычайно изощренным эвфуистическим языком; дваждыподчеркивается, что пьеса не исполнялась на сцене (вопреки тому, чтосообщается на альтернативном титульном листе), что она "не замызганахлопками ладоней черни", "ее не замарало нечистое дыхание толпы". Здесьсквозит не совсем обычное даже для чистопородных аристократов высокомерие ипрезрение к простой публике, но при этом автор предисловия даетисключительно высокую оценку уму автора пьесы. Этот ум настолько острый,"что у тяжелодумов и тупиц, приходивших на его пьесы, не хватило бы мозговпритупить его". Автор предисловия считает "Троила и Крессиду" самойостроумной из комедий Шекспира. "Поверьте мне, когда автора не станет, а егокомедий не останется в продаже, вы начнете рыскать, чтобы найти их, иучредите для этого инквизицию в Англии". Высокомерное презрение к толпе,эвфуистически усложненная, не очень понятная рядовому читателю речь авторапредисловия не позволяют мне согласиться с расхожим утверждением некоторыхзападных щекспироведов, что это послание к читателям имело целью убедить ихкупить книгу и было написано кем-то по заказу издателя. Случай явно не тот,и об этом же свидетельствует указание на неких "Великих Владетелей" пьес, откоторых зависит их появление. Сама комедия (помещенная, однако, в Первом фолио 1623 года в разделетрагедий) содержит резко сатирическое изображение классических героевТроянской войны, безрассудных и упрямых, готовых по любому нелепому поводулить кровь и убивать друг друга. Женщины - Крессида и Елена - неверны,легкомысленны, лживы. Можно согласиться с А.А. Аникстом, что в "Троиле иКрессиде" много мыслей, сходных с теми, которые звучат в "Гамлете": "Этодрама о крахе идеалов... Видно, что автором владеет то же настроение, какоенашло выражение в словах Гамлета: "Из людей меня не радует ни один, нет,также и ни одна" {10}. Горечь, разочарование, презрение к суете иничтожности человеческих помыслов сближают "Троила и Крессиду" с "ТимономАфинским" и "Гамлетом". Можно заметить также, что большинство западныхшекспироведов согласны с тем, что к некоторым частям "Троила и Крессиды"явно приложили руку Деккер, Марстон, Чапмен. Примерно этим же периодом датируются и другие пьесы, относящиеся кгруппе "мрачных" (или "цинических") комедий, - "Конец - делу венец" и "Мераза меру". Несправедливость, насилие, обман, господство порока наддобродетелью, суд и тюрьма, куда попадают невинные люди, составляютатмосферу этих пьес.

Корабль плывет в Эльсинор. Два кварто "Гамлета"

26 июля 1602 года в Регистр Компании печатников и книгоиздателей былазанесена запись: "Месть Гамлета, Принца Датского, как она была недавнопредставлена слугами лорда-камергера". В 1603 году пьеса вышла из печати.Титульный лист книги гласил: "Трагическая история Гамлета, Принца Датского;Уильяма "Шекспира {William Shake-speare.}; как она была несколько раз игранаслугами Его Величества в городе Лондоне, а также в двух университетах:Кембриджском и Оксфордском и в других местах". Это было уже после смерти королевы Елизаветы, последовавшей 24 марта1603 года, и воцарения Иакова, восшедшего на английский престол присодействии Роберта Сесила и других царедворцев. Ну что стоило Эссексуподождать, потерпеть каких-то два года... В "Гамлете" великий драматург предстает перед нами трагическиперерожденным в купели страданий. Но несомненная связь этого перелома скрушением Эссекса всегда являлась для стратфордианских биографов весьматрудным пунктом. Ибо чем был для Шакспера граф Эссекс и что он был дляЭссекса? Почему его так больно - на всю жизнь - могла ударить гибельбесконечно далекого от него королевского фаворита? Биографам остается толькоссылаться на то, что граф Саутгемптон, которому посвящены две шекспировскиепоэмы, тоже серьезно пострадал за свое участие в мятеже, - это могло, мол,отразиться и на актере-драматурге. Но факты говорят, что Уильям Шакспер вэто время - после крушения Эссекса - занимается своими обычными делами: в1602 году он приобрел большой участок земли возле Стратфорда и строение всамом городе. Не могли особенно переживать крушение Эссекса и такиенестратфордианские "кандидаты в Шекспиры", как Бэкон или Оксфорд,принимавшие активное участие в процессе по делу мятежного графа и егосообщников и приложившие руку к его осуждению. Трагический перелом вмироощущении Великого Барда после 1601 года полностью соответствует фактамбиографии Рэтленда - испытаниям и страданиям, выпавшим на долю недавнегопадуанского студента, активного участника мятежа, друга и близкогородственника Эссекса. Мы видели, что название актерской труппы, которая играла "Гамлета", натитульном листе издания 1603 года отличается от того, как она названа вРегистре в 1602 году, где актеры, выступавшие в театре "Глобус", именовались"слугами лорда-камергера". Теперь они превратились в "слуг Его Величества".Дело в том, что одним из первых актов нового короля было упорядочениепротежирования актерских трупп. Отныне это считалось привилегией лицкоролевской крови. Труппа лорда-адмирала стала именоваться "слугами ПринцаУэльского", труппа, игравшая в театре "Куртина", - "слугами Королевы".Наивысшее королевское расположение снискала, однако, труппа "Глобуса",пайщиком которой был Уильям Шакспер и где за год-полтора до трагическихсобытий февраля 1601 года немало времени провели молодые графы Саутгемптон иРэтленд. Уже через десять дней после своего вступления в столицу новый монархприказал лорду-хранителю печати приготовить для этой труппы, ставшей"слугами Его Величества", специальный патент и скрепить его большойкоролевской печатью; королевский приказ, датированный 17 мая 1603 года,содержал даже полный текст этого патента - ничего подобного история Англиине знала! Не приходится удивляться, что, получив такое предписание,королевские чиновники в рекордно короткий - два дня! - срок изготовилиуникальный патент и скрепили ею большой королевской печатью, предназначеннойдля важнейших государственных актов. Пришедший от самого монарха текстпатента был написан слогом Полония (в сцене представления принцу Гамлетуприбывших актеров), он давал право "нашим слугам Лоуренсу Флетчеру, УильямуШекспиру, Ричарду Бербеджу, Огастину Филиппсу, Генри Конделу, Уильяму Слаю,Роберту Армину, Ричарду Каули и их партнерам свободно заниматься своимискусством, применяя свое умение представлять комедии, трагедии, хроники,интерлюдии, моралите, пасторали, драмы и прочее в этом роде из ужеразученного ими или из того, что они разучат впоследствии как дляразвлечения наших верных подданных, так и для нашего увеселения иудовольствия, когда мы почтем за благо видеть их в часы нашего досуга...".Было указано также, что когда "слуги Его Величества" будут показывать своеумение "в их нынешнем доме, именуемом "Глобус", или в любом университетскомили ином городе королевства, то все судьи, мэры и другие чиновники и всепрочие подданные короля обязаны "принимать их с обходительностью, какаяраньше была принята по отношению к людям их положения и ремесла, и со всякимблагорасположением к слугам нашим ради нас." {11}. Чем объяснить такой необычайный интерес нового короля к театральнымделам вообще и к этой труппе в особенности через несколько дней послевступления в свою столицу, когда у него было более чем достаточно срочных иважных для его царствования государственных дел? Ясно, что это не могло бытьслучайностью - кто-то в ближайшем окружении нового монарха принималтеатральные дела весьма и весьма близко к сердцу. И это, конечно, были те женобльмены - или кто-то из них, - которые пытались воздействовать на ходанглийской истории постановкой пьесы "Ричард II", а до этого проводили в"Глобусе" уйму времени. Они не забыли о своих подопечных актерах несмотря нато, что всякие скопления народа, включая театральные представления, былизапрещены в это время из-за эпидемии чумы; даже торжественную процессиючерез Лондон по случаю коронации отложили почти на год. С прекращениемэпидемии "слуги Его Величества" стали вызываться во дворец для представленийв среднем не реже одного раза в месяц. Так, с ноября 1604 по октябрь 1605года королю было показано труппой 11 пьес, в том числе 7 - шекспировских, 2- Бена Джонсона и по одной - Чапмена и Хейвуда. Такой репертуар говорит самза себя, но напрасно историки искали какие-то другие следы внимания короля кдраматургу, чьи пьесы он так любил смотреть - иногда по нескольку раз одни ите же. Таких следов не обнаружено, хотя уже в следующем столетии был пущенолух о якобы существовавшем собственноручном одобрительном письме короляВеликому Барду... Зато при своем следовании из Шотландии в Лондон новый король, хотя иторопился в столицу, не преминул остановиться в Бельвуаре; он былчрезвычайно милостив к Рэтленду, пожаловав ему почетные посты смотрителя ещеодного королевского лесного парка и лорда-лейтенанта Линкольншира Рэтлендбыл полностью восстановлен во всех правах, избавлен от уплаты разорительногоштрафа. Король воззвел в рыцарское достоинство младших братьев Рэтленда идругих близких ему людей, в том числе уже знакомых нам Генри Уиллоуби иРоберта Честера из Ройстона Был выпущен из Тауэра и реабилитированСаутгемптон (но прежние дружеские отношения его с Рэтлендом невозобновились). Зато стал жертвой сложной интриги Сесила и оказался в ТауэреУолтер Рэли, наблюдавший роковым февральским утром 1601 года за казньюЭссекса. Смерть Елизаветы I была оплакана многими поэтами Англии, но поэт УильямПотрясающий Копьем никак не откликнулся на это событие. Генри Четл в своейпоэме "Траурные одежды Англии" прямо упрекнул его за молчание и призвал"вспомнить нашу Елизавету", которая при жизни "открывала свой монарший слухдля его песен". Но "среброязычный" Шекспир промолчал и после этого призыва.Для графа Рэтленда смерть королевы означала конец ссылки и разорения,появление какой-то надежды на лучшее будущее; вряд ли он мог простить ейказнь своего кумира. "Свое затменье смертная луна Пережила назло пророкам лживым. Надежда вновь на трон возведена, И долгий мир сулит расцвет оливам. Разлукой смерть не угрожает нам..." (Сонет 107). С воцарением Иакова, всегда хорошо к нему относившегося, передРэтлендом открывалась блестящая карьера, но он предпочитал в основномнаходиться вдали от двора. Его финансовое положение продолжает оставаться -несмотря на отмену штрафа - напряженным, временами просто отчаянным: похоже,этот щедрый, отзывчивый человек никогда не был осмотрительным накопителем. Изнакомство с записями в расходной книге его дворецкого очень хорошо этоподтверждает. Вскоре после вступления на английский престол король дает графуРэтленду почетное поручение - отправиться в Данию во главе официальноймиссии, чтобы поздравить его шурина - датского короля Христиана {КоролеваАнна, супруга Иакова I, была родной сестрой Христиана IV.} с рождением сына.От имени короля Иакова Рэтленд должен был вручить Христиану знаки орденаПодвязки. 28 июня 1603 года миссия отбыла из Англии и после девятидневногоплавания вступила на землю королевства Датского. Посол английского короля был принят в датской столице Эльсиноре свыдающимися почестями. К нему приставили свиту из датских вельмож, егопринимали в личных покоях короля в замке Кронборг; король беседовал с ним наитальянском языке. Празднествам, пирам, возлияниям, тостам не было конца. 10июля во дворце дали банкет по случаю крещения новорожденного принца. Потогдашнему северному обычаю, пили много. В составе посольства был королевский герольд Уильям Сегар; он велподробный дневник, который потом использовал историк Джон Стоу, включившийэтот материал во второе издание своих "Анналов", появившееся в 1605 году.Сегар записывал в дневнике по поводу дворцового банкета: "Человек можетзаболеть, отвечая на все их тосты. Обычай сделал их обязательными, аобязательность превратила в привычку, подражать которой мало подходит длянашего организма. Было бы долго рассказывать о всех имевших тут местоизлишествах, и тошно было слушать эти пьяные застольные речи" {12}. Через четыре дня в замке Кронборг Рэтленд поднес королю Христиану знакиордена Подвязки, а вечером на английском корабле был дан ответный банкет -столы накрыли на верхней палубе. Каждый тост сопровождался шестью, восемью идесятью пушечными выстрелами, а всего выстрелов сделали 160 - можноподсчитать, какое огромное количество вина было выпито. Утомленный, какзаписал Сегар, "этим вакхическим времяпрепровождением", Рэтленд 19 июляотправился в обратный путь - возможно, сократив ранее намечавшуюсяпродолжительность своего пребывания в чересчур гостеприимном датскомкоролевстве. На обратном пути в открытом море корабль застигла ужасная буря.Четырнадцать дней волны носили судно по бушующему морю, пока наконец ужеотчаявшихся в спасении пассажиров и моряков не выбросило к скалистому берегуЙоркского графства, около утеса Скарборо. Морской опыт Рэтленда пополнилсяеще одной бурей. В следующем, 1604 году появилось новое издание "Гамлета". Как былоуказано на титульном листе, пьеса "заново отпечатана и вдвое увеличенапротив того, какой она была, согласно подлинной и точной рукописи". Изданиеэто называют вторым кварто (в отличие от издания 1603 года - первогокварто). Эти издания существенно отличаются одно от другого. Если в кварто1603 года было 2143 строки, то в 1604 году стало уже 3719, но дело не тольков резком увеличении объема. Изменилась вся пьеса, многие герои получилиновые имена. Так, доверенный королевский министр Корамбис превратился взнакомого всем нам Полония, королева Герута получила датское имя Гертруда,неразлучные Розенкрафт и Гильдерстон "уточнились" в Розенкранца иГильденстерна. Изменилась авторская трактовка многих персонажей, в том числекороля Клавдия, королевы, Корамбиса-Полония. Если последний выглядел раньшене лишенным слабостей и недостатков, но, в сущности, безвредным стариком, тово втором кварто мы видим хитрого, но недалекого и беспринципного старогоцаредворца, вполне заслужившего тот сарказм, с которым относится к немуГамлет. Королева в первом кварто совершенно недвусмысленно заявляла о своейнепричастности к убийству первого мужа и, узнав об этом преступлении отГамлета, с готовностью бралась помогать ему в его мщении. Во втором квартоее поведение более двусмысленно, она стала гораздо ближе к Клавдию иотдалилась от Гамлета, который с презрением клеймит ее кровосмесительныйбрак: "Ничтожество, твое имя - женщина!". Но самое интересное: только во втором кварто появился реальный датскийколорит, по которому вместо условной Дании первого кварто можно узнатьреальную Данию начала XVII века. Это и датское имя Гертруда, ипростонародное имя Йоген ("Сходи к Йогену", - говорит могильщик), и словечко"dansker", и многое другое. По поводу Йогена некоторые британскиешекспироведы считают, что Шекспир, по-видимому, хотел в шутку передатьдатское расхожее произношение имени, соответствующего английскому "Джон":вблизи театра "Глобус" находился тогда кабачок некоего "глухого Джона". Вовтором кварто появились указания на знакомство автора с датским обычаемхоронить королей в полном воинском облачении и особенно на знакомство сприскорбным пристрастием датских королей и вельмож к "вакхическомувремяпрепровождению" - к попойкам. Гамлет так объясняет Горацио значениетрубных звуков и пушечных залпов, которые сопровождают каждый осушенныйкоролем кубок: "Король не спит сегодня и пьет из кубка, он бражничает икружится в буйной пляске. И когда король осушает кубки с рейнским, литавры итруба торжественно извещают об этом. Да, таков обычай. Но, по моему мнению,хотя я родился здесь и с рождения к этому привык, более почетно нарушатьэтот обычай, чем соблюдать его {Интересно, что в Первом фолио 1623 годаследующая сразу за этими словами часть монолога Гамлета с резким осуждениемпьяного разгула при датском королевском дворе была изъята. Тот, кто этосделал, несомненно исходил из того, что английскому королю Иакову I иособенно его жене - сестре датского короля - такие инвективы вряд ли моглинравиться.}. За этот пьяный разгул, тяжелящий головы, нас порицают другиенароды на востоке и на западе: они называют нас пьяницами и другимисвинскими прозвищами..." Как видим, описание попойки в королевском дворце,появившееся во втором кварто, точно соответствует свидетельству очевидцатаких банкетов Сегара {Однако замечено это "совпадение" было только черездва с половиной столетия (1874) шекспироведом Фарнивалем.}, сопровождавшегоРэтленда, хотя записи Сегара были опубликованы в 1605 году, то есть на годпозже этого издания "Гамлета". Во время объяснения Гамлета с матерью Полоний с ее согласия прячется зависячим ковром. Гамлет показывает матери на портреты (pictures) своего отцаи дяди: "Это твой муж! Теперь смотри, что идет после него. Вот это -теперешний твой муж". Где же находятся эти портреты, куда показывает Гамлет? В Кронборгском замке, где Рэтленд был принят королем Христианом, впарадном зале стены до потолка были завешаны гобеленами, на которых поприказу короля Фредерика (отца Христиана IV) были изображены более 100 егопредшественников в хронологическом порядке, а также он сам с сыном {Деталиинтерьера Кронборгского королевского замка сообщены мне А. Данюшевской.}.Впоследствии большая часть гобеленов сгорела (до наших дней сохранилось лишьполтора десятка), но Рэтленд, безусловно, видел все эти последовательнорасположенные портреты датских королей. Оказывается, знал о них и автор"Гамлета"! И знание это он получил только после миссии Рэтленда в Данию ипосещения им королевского замка. В записках Сегара этим изображениямотведено несколько строк, но, как мы уже знаем, они увидели свет после"Гамлета" (второго кварто). В XIX веке ученые-шекспироведы считали первое кварто "Гамлета" (онобыло найдено только в 1821 году) первой редакцией великой трагедии, затемпереработанной и расширенной самим автором. Уже в нашем веке среди западных историков литературы получилараспространение гипотеза, согласно которой первое кварто содержит"пиратский", сокращенный и испорченный стенографом текст пьесы. Однако новыеимена героев, эволюция главных персонажей, появление конкретных датскихреалий говорят против этой гипотезы, по крайней мере в случае с "Гамлетом". Вообще же гипотеза о "пиратском" происхождении изданий шекспировскихпьес - это лишь попытка как-то объяснить целый ряд странностей в их текстахи обстоятельствах появления, и ее нельзя рассматривать как некийуниверсальный ключ для решения всех трудных вопросов шекспировскойтекстологии. Пиратский характер тех или иных изданий - о краденых иискалеченных текстах говорится и в обращении к читателям в Первом фолио - неозначает, что так же обстоит дело во всех сложных случаях, и никак неисключает вторичную авторскую переработку ранних вариантов, как это явнопроизошло с "Гамлетом". Можно еще добавить, что все шекспировские квартоподтверждают странный характер отношений Потрясающего Копьем с издателями,вернее - отсутствие каких-либо отношений; в отличие от других поэтов идраматургов. Шекспир не интересовался изданием своих произведений; онадуманности предположений, что все они якобы сразу становилисьсобственностью актерской труппы, мы уже писали. Итак, все говорит о том, что после миссии Рэтленда в Данию текст"Гамлета" был переработан, увеличен по объему почти вдвое и в нем появилиськонкретные датские реалии. Догадки по поводу происхождения этих реалий - стех пор, как на них обратили внимание, - высказывались самые различные,предполагали даже, что Шекспир сопровождал Рэтленда в его поездке в Данию в1603 году. Я думаю, что это предположение ближе к истине, чем другие, хотяискать имя Уильяма Шекспира в списках пассажиров рэтлендовского корабля врядли стоит... Только знание подлинных фактов биографии Рэтленда открывает возможностьпонять, каким образом автор "Гамлета" между первой и второй редакциями пьесыузнал так много об обычаях и малоизвестных деталях жизни датскогокоролевского двора. Розенкранца и Гильденстерна {Малоизвестный факт: имя"Гильденстерн" имеет отношение не только к "Гамлету", но и к русскойистории! Осенью 1602 г. в Москву прибыл с большой свитой герцог ИоганнШлезвиг-Голштинский, брат датского короля Христиана IV. Царь Борис Годуновсобирался женить герцога на своей дочери Ксении. И вот в свите герцога мынаходим датских дворян Акседя и Лаксмана Гильденстернов. Вскоре после своегоприезда в Москву герцог Иоганн заболел и умер, а свита возвратилась в Данию.Сохранились записки Акселя Гильденстерна об этой миссии (изданы на русскомязыке в 1911 г. Ю.Н. Щербачевым).}, своих однокашников по Падуе, Рэтленднаверняка снова встретил в Эльсиноре, попутно уточнив правильнуютранскрипцию этих датских имен. С. Демблон, проанализировав все эти и другиефакты, связанные с появлением двух кварто "Гамлета" и их текстами, пришел квыводу, что эта пьеса могла быть написана только Рэтлендом. Если говоритьболее осторожно - "Гамлета" мог написать только сам Рэтленд или чрезвычайноблизкий к нему человек, его духовный и интеллектуальный поверенный. Существенная деталь: на титульном листе первого кварто указано, чтопьеса исполнялась в Кембриджском и Оксфордском университетах. Известно, чтов университетах игрались только латинские пьесы, сочиненные преподавателямии питомцами университетов. Актеры в стены университетов не допускались.Выходит, для Шекспира было сделано исключение? Но когда и кем? Иногдапредполагают, что пьесу играли любители-студенты, хотя непонятно, где онимогли взять текст пьесы, которая еще не печаталась. Как бы то ни было,никаких точных данных о том, что пьеса действительно исполнялась в Кембриджеи Оксфорде, нет, и само упоминание знаменитых университетов на титульномлисте первого кварто свидетельствует лишь о том, что автор пьесы, УильямПотрясающий Копьем, связан с ними обоими.

Поэты Бельвуарской долины

После своего возвращения из Дании Роджер Мэннерс, граф Рэтленд, бывшийкембриджский, оксфордский и падуанский студент, в основном живет в родномБельвуаре, уклоняясь по возможности от пребывания при дворе. Он часто болеети лишь изредка "совершает набеги на берега Темзы" или посещает университеты,с которыми продолжает поддерживать постоянные контакты. В декабре 1603 года Рэтленд находится в Уилтон Хаузе - имении графиниПембрук, куда приезжает король, которому показали "Как вам это понравится".Вспомним, что незадолго до этого графиня писала своему сыну, прося егопривезти короля в Уилтон Хауз: "С нами здесь - Шекспир". Опять совпадение -и какое! В 1604 году в Оксфорде Рэтленд участвует в проходившей в присутствиикороля церемонии присвоения принцу Уэльскому - юному наследнику престола -степени магистра искусств; со многими воспитателями и учителями наследникаего связывает тесная дружба. Кроме болезни и финансовых трудностей немало неприятностей доставляютему братья-католики, особенно младший - Оливер, который оказался косвеннововлеченным в пресловутый Пороховой заговор. Заговорщики сделали подкоп подздание парламента и заложили там в подвале несколько десятков бочек пороха,который они планировали взорвать 5 ноября 1605 года, когда король будетоткрывать сессию парламента. Одновременно они хотели спасти жизнь несколькимлордам, сделав так, чтобы те держались подальше от парламента в день взрыва;на этом они и попались. Интересно, что среди тех, кому они хотели сохранитьжизнь, был и Рэтленд, ни мало к их злоумышлению не причастный. В том же году он собирался на несколько лет покинуть Англию иотправиться путешествовать, но состояние здоровья не позволило ему сделатьэто. Годы 1605-1606 - время, когда созданы "Король Лир" и "Макбет"... Характер отношений Рэтленда с женой постепенно перестал быть тайной дляих друзей, а потом и для остальных. Естественно, это порождало слухи икривотолки, малоприятные для хозяина Бельвуара и не способствовавшие егохорошему настроению и общительности. Несмотря на это и на то, что Елизаветачасто живет вне Бельвуара, вокруг них образуется интимный поэтическийкружок, членами которого были такие поэты и драматурги, как Бен Джонсон,Джордж Чапмен, Джон Харрингтон, Сэмюэл Дэниел, Джон Марстон, Майкл Дрейтон,Томас Овербери, Томас Кэмпион, Фрэнсис Бомонт, Джон Флетчер, и такие близкиек Елизавете Сидни-Рэтленд женщины - поэтессы и покровительницы искусств, какее тетка Мэри Сидни-Пембрук, кузина Мэри Рот, ее подруги Люси Харрингтон,графиня Бедфорд, и Анна Клиффорд, графиня Дорсет. Разумеется, нельзяпропустить и постоянного и верного друга Рэтлендов - старшего сына Мэри,Уильяма Герберта, графа Пембрука. Бен Джонсон бывал у Рэтлендов, особенно когда они жили в своемлондонском доме. Его отношения с Рэтлендом, судя по всему, были непростыми.С одной стороны, он боготворил дочь Филипа Сидни, развлекал ее, старалсябыть полезным в ее литературных занятиях. С другой стороны, Рэтленд не оченьдоверял ему, зная его пристрастие к дарам Бахуса и неумение придерживатьязык за зубами после добрых возлияний. Об этом свидетельствует эпизод, окотором Джонсон поведал поэту Драм-монду много лет спустя, уже после смертибельвуарской четы. Джонсон сидел за столом у графини Рэтленд, когда вошел ее супруг. ПотомЕлизавета сообщила Джонсону, что муж сделал ей замечание за то, что она"принимает за своим столом поэтов" - так впоследствии изложил это замечаниесам Джонсон, явно обиженный. Получив записку Елизаветы, Джонсон послал ейответную, которая, однако, каким-то образом оказалась у Рэтленда. Эпизодэтот никакого продолжения, насколько известно, не имел, но Джонсон его незабыл. В своих многочисленных эпиграммах, обращениях и других "стихах послучаю", где можно встретить имена всех знакомых ему людей, он ни разу необратился открыто к Рэтленду, не назвал это имя. Когда же в обращении кЕлизавете Сидни-Рэтленд он начал говорить о нем, то демонстративно оборвалстрофу на полуфразе при печатании - хотя это было уже через несколько летпосле смерти Рэтленда; упоминание о какой-то зловещей клятве показывает, чтопричина умолчания заключается не в нежелании Джонсона - и других поэтов иписателей - открыто обращаться к Рэтленду, а в том, что на этом имени дляних стояло табу, по крайней мере с начала 1600-х годов. Молчали они и тогда,когда необыкновенные супруги ушли из жизни. Теперь, зная, кого оплакивали авторы честеровского сборника, мы мо