Детские литературы народов России. Национальные традиции и взаимодействие с русской литературой. 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Детские литературы народов России. Национальные традиции и взаимодействие с русской литературой.



Детская литература в России развивается как полинациональное явление. Многочисленные народы, населяющие Российскую империю, СССР, Российскую Федерацию, обретали собственные традиции детской литературы. Происходило это по мере вхождения их в пространство письменно-печатной культуры на основе национального фольклора. От первых учебных книг до образования собственной литературы с ее сложной жизнью — такой путь совершили народы, не имевшие до XX века письменности, например многие коренные народы Севера.

Дети разных народов учат помимо родного языка еще и русский язык, а значит, они вправе ожидать от писателей и переводчиков художественных и познавательных произведений для собственного чтения.

В отличие от литератур «дальнего» зарубежья наши национальные литературы объединяются на почве русского языка.

Это очень молодые детские литературы, срок существования их в печатной культуре около столетия. Казалось бы, это дает им большую свободу в выборе образцов, но на деле образование открывает творческим личностям доступ прежде всего к русской литературной традиции со всем ее богатством, а через нее — к литературам всего мира.

Национальные детские литературы могли бы полностью унифицироваться: сюжеты, герои, жанры и стили потеряли бы своеобразие, но, к счастью, этого не происходит.

Письменное, печатное Слово еще не так сильно, особенно в литературах, возникших на основе заимствованного алфавита. Слово устное, связанное с мифом и обрядом, которому подчинена жизнь семьи, рода и всего национального мира, обладает существенно большим влиянием. Прежде всего в процессе воспитания детей. Недаром большую по объему часть публикаций для детей составляют произведения фольклора и фольклоризированной литературы. К тому же первые публикации представляли именно фольклор.

Русские дети знакомились с культурой других российских народов вплоть до конца XIX века в основном по картинкам и познавательным статьям в журналах и книгах.

Первые публикаторы и обработчики фольклора народов России выделяли сюжеты, сходные с русскими сюжетами или библейскими сказаниями, тем самым вырабатывая идею многообразия в единстве народов.

 

31. Проблема пересказов-переделок авторских сказок («Пиноккио, или Приключения деревянной куклы» Карло Коллоди и «Золотой ключик, или Приключения Буратино» А.Н.Толстого).

 

Исто­рия «Золотого ключика...» началась в 1923 году, когда Толстой отредактировал перевод сказки итальянского писателя Карло Кол-лоди «Пиноккио, или Похождения деревянной куклы». В 1935 году, вернувшись из эмиграции, он вынужден был из-за тяжелой бо­лезни прервать работу над романом «Хождение по мукам» и для душевного отдыха обратился к сюжету о Пиноккио. По словам Маршака, «он как бы играл с читателями в какую-то веселую игру, достагш!ющую удовольствие прежде всего ему самому». В итоге «роман для детей и взрослых» (по определению Толстого) и се­годня остается одной из любимых книг читателей. В 1939 году Московский театр для детей поставил пьесу «Золотой ключик»; в том же году был снят одноименный кинофильм с использовани­ем мультипликации.

Писатель снабдил книгу предисловием, где сообщал о своем первом знакомстве с «Пиноккио...» в детстве. Впрочем, это не более чем выдумка. Он не мог читать сказку Коллоди в детстве, потому что итальянским языком не владел, а первый русский перевод был сделан в 1906 году, когда Алексей Николаевич уже был взрослым.

Сказка Толстого отличается от назидательной сказки Коллоди прежде всего своим стилем, в частности ироничным отношением ко всякому нравоучению. Пиноккио в награду за то, что стал на­конец «хорошим», превращается из деревянной куклы в живого мальчика; Буратино же хорош и так, и поучения Сверчка или Мальвины — совсем не то, что ему нужно. Он, конечно, деревян­ный и потому не очень разумный; зато он живой и способен бы­стро расти умом. В конце концов оказывается, что он вовсе не глуп, напротив, сообразителен и быстр в решениях и поступках. Писатель переименовал героя: Пиноккио превратился в Буратино. Это, по мнению папы Карло, счастливое имя; те, кто носит его, умеют жить весело и беспечно. Талант так жить при отсутствии всего, что обычно составляет фундамент благополучия — образо­ванного ума, приличного воспитания, богатства и положения в обществе, — выделяет деревянного человечка из всех остальных героев сказки.

В сказке действует большое количество героев, совершается множество событий. В сущности, изображается целая эпоха в ис­тории кукольно-бутафорского Тарабарского королевства1.

Театральные мотивы навеяны воспоминаниями Толстого о про­тивоборстве театра Мейерхольда и Московского художественного театра Станиславского и Немировича-Данченко, а также модны­ми в начале века типажами: поэт — трагический шут (Пьеро), изнеженная женщина-кукла (Мальвина), эстетствующий аристо­крат (Артемон). Стоит почитать стихи Блока, Вертинского, Севе­рянина, чтобы убедиться в этом. В образах трех этих кукол нарисо­ваны пародии, и хотя, разумеется, маленький читатель не знаком с историей русского символизма, он чувствует, что эти герои смешны иначе, чем Буратино. Кроме того, Мальвина похожа на Лилю, героиню «Детства Никиты», что придает ей теплоту и оба­яние.

И положительные, и отрицательные герои сказки обрисованы как яркие личности, их характеры четко выписаны. Заметим, что автор выводит своих «негодяев» парами: рядом с Карабасом Барабасом появляется Дуремар, неразлучны лиса Алиса и кот Базилио.

Герои изначально условны, как куклы; вместе с тем их дей­ствия сопровождаются изменчивой мимикой, жестами, передаю­щими их психологическую жизнь. Иными словами, оставаясь кук­лами, они чувствуют, размышляют и действуют, как настоящие люди. Буратино может почувствовать, как от волнения похолодел кончик носа или как бегут мурашки по его (деревянному!) телу. Мальвина бросается в слезах на кукольную кружевную постель, как экзальтированная барышня.

Герои-куклы изображены в развитии, как если бы они были живые дети. В последних главах Пьеро становится смелее и начи­нает говорить «грубым голосом», Мальвина строит реальные пла­ны — работать в театре продавщицей билетов и мороженого, а может быть, и актрисой («Если вы найдете у меня талант...»). У Буратино в первый день от роду мысли были «маленькие-ма­ленькие, коротенькие-коротенькие, пустяковые-пустяковые», но в конце концов приключения и опасности закалили его: «Сам принес воды, сам набрал веток и сосновых шишек, сам развел у входа в пещеру костер, такой шумный, что закачались ветви на высокой сосне... Сам сварил какао на воде». Явно повзрослев в финале сказки, он тем не менее остается прежним озорным маль­чишкой на театре, в котором будет играть самого себя.

Сюжет развивается стремительно, как в кинокартине: каждый абзац — готовая картина-кадр. Пейзажи и интерьеры изображены как декорации. На их неподвижном фоне все движется, идет, бе­жит. Однако в этой кутерьме всегда ясно, кому из героев читатель должен сочувствовать, а кого считать противником. Добро и зло четко разведены, при этом и отрицательные герои вызывают сим­патию; поэтому непримиримый конфликт между героями разви­вается легко и весело.

Широко используется в сказке комизм положений — самая доступная для детей форма комического. Например, очень смеш­но зрелище, когда свирепый Карабас Барабас, засунув бороду в карман, чихает без остановки, отчего на кухне все дребезжит и качается, а Буратино. подвешенный на гвоздь, начинает «подвы­вать жалобным тоненьким голоском»: «Бедный я, несчастный, никому-то меня не жалко». Использует Толстой и другие формы комизма, прежде всего речевой комизм (умненький-благоразумненький, деревянненький), наиболее ярко проявляющийся в диалогах.

В предисловии к тому Толстой объяснил смысл и приемы своей работы над записями собирателей фольклора: «Каждый сказитель рассказывает сказку по-своему: один — кратко, другой — пространно, с подробностями; у одного бывает хорошее начало, у другого хорош конец, а у третьего — середина; один сказитель знаменит балагурством, словечками, другой — интересными подробностями рассказа; есть сказители — творцы, истинные поэты, а есть и малодаровитые — простые пересказчики... Из многочисленных вариантов народной сказки выбираю наиболее интересный, коренной, и обогащаю его из других вариантов яркими языковыми оборотами и сюжетными подробностями». В итоге такой обработки сказка сохраняла «свежесть и непосредственность народного рассказа» и являлась читателю во всем блеске художественного мастерства.

Народный стиль передается главным образом синтаксисом фразы. Диалектные или архаичные слова Толстой заменял синонимами из современного языка. Сокращениям подверглись повторы, умерена «цветистость», присущая народным сказкам. Толстой держался ближе к основе сюжета, усиливал действие, добавлял глаголов, убирая все, что опутывает и тормозит действие.

 

32. Сказочно-легендарные миры писателей – специфическая жанровая система: А.М.Ремизов «Посолонь», Д.Р.Р.Толкиен «Властелин колец» (понятия «фэнтези», «легендариум»), сказки о Муми-доле Туве Янссон, сказы П.П.Бажова).

Комментарий: Толкиена выбрасываем. Туве Янссон нет в учебнике, ее просто читаем и неглубоко анализируем. В этом вопросе оставляем Бажова и Ремизова, они есть в учебнике.

 

Туве Янссон.
Маленькие тролли и большое наводнение. В этой книге читатель впервые знакомится с Муми-троллем, его мамой и маленьким зверьком Сниффом. Муми-тролль и его мама отправляются на поиски уютного местечка, где можно было бы построить дом, по пути, путешествуя через болото, встречают Сниффа (маленького и очень пугливого зверька) и девочку с голубыми волосами, которая помогает им выбраться из болота. Выбравшись, они продолжают своё путешествие, к цели которого незаметно добавляется ещё один пункт — найти давным-давно покинувшего дом Муми-папу, большого любителя приключений. С героями происходит множество милых и забавных случайностей, в результате которых они находят Муми-папу и оседают в Муми-доле.
Произведение имеет некоторые расхождения с последующими книгами: например, в нём говорится о невидимости хатифнаттов (в других книгах хатифнатты видимы), биография Муми-папы несколько расходится с описанной в более поздних произведениях. Муми-тролли на авторских иллюстрациях выглядят несколько иначе, чем «классические» бегемотоподобные муми-тролли.
Муми-тролль и комета. Приближается день рождения Муми-тролля. Снифф и Муми-тролль вместе с Мартышкой, с которой они познакомились, отправляются на берег моря, и Снифф находит там грот. К вечеру они возвращаются домой, и вскоре начинается ливень. Ночью философ Ондатр приходит в Муми-дом и остаётся там жить, поскольку Муми-папа во время строительства моста нечаянно разрушил его нору. Той же ночью Ондатр рассказывает, что этот дождь — неестественный и что у него есть предчувствие, будто что-то должно произойти.
Муми-тролль решает отправиться вместе со Сниффом на плоту в Одинокие Горы, где расположена обсерватория, и узнать у профессоров, что же должно произойти.
В пути они встречают Снусмумрика, который присоединяется к ним. Не без приключений все трое добираются до Одиноких Гор. В обсерватории путешественники узнают, что на Землю несётся комета, которая появится через несколько дней, и они срочно отправляются домой. Муми-тролль спасает от ядовитого куста маленькую фрёкен Снорк, которая похожа на него самого, и она и её брат Снорк присоединяются к путешествию. По пути домой они переживают ещё ряд приключений, встречаются с Хемулем-филателистом, которого они берут с собой. Путешественники успевают раньше кометы в Муми-дол, где они рассказывают обо всех своих приключениях Муми-маме и Муми-папе. Решено спрятаться от кометы в гроте, который нашёл Снифф. Комета должна появиться вечером того же дня. И вот когда все уже переместились в грот и комету остаётся ждать всего несколько минут, Муми-тролль вспоминает о Мартышке. Он бросается на поиски и находит её. Они возвращаются в грот в последний момент. Но комета не столкнулась с Землёй, а прошла мимо неё. Земля спасена, и жизнь в Муми-доле продолжается.
А.М.Ремизов (1877—1957) имел у современников славу чу­дака и при этом отменного прозаика. Его уникальное восприятие мира и речевое мышление были воспитаны сказками кормили­цы, простонародным московским говором, а также древнерус­скими рукописями и церковными книгами, наконец, русской классической прозой. Проза Ремизова относится к литературно­му направлению, берущему начало в фантастике Гоголя. Жанры, выбранные Ремизовым, были необычны для современной лите­ратуры — апокрифы, сказки, грамоты и прочее, что восходило к древней и средневековой словесности. При этом сам автор под­черкивал: «Я никогда не копировал и не стилизовал... само вы­биралось, что было в веках, под мою руку и шло к моей руке. В сказках я продолжал традицию сказочников, а в письме — кни­ге писце в». Дебютом писателя явился сборник сказок «Посолонь» (1907) — самая светлая, жизнеутверждающая из книг писателя. Максими­лиан Волошин писал в рецензии на эту книгу: «Ремизов ничего не придумывает. Его сказочный талант в том, что он подслушива­ет молчаливую жизнь вещей и явлений и разоблачает внутрен­нюю сущность, древний сон каждой вещи. Искусство его — игра. В детских играх раскрываются самые тайные, самые смутные вос­поминания души, встают лики древнейших стихийных духов». Книга выстроена как путешествие по временам года, по Солн­цу, отсюда и слово «посолонь». Начинается год весной, как встарь; оканчивается «Медвежьей колыбельной песней» — глубокой зи­мой. Основой сюжетов и образов служат детские игры, песенки и сны, взрослые обряды, приметы и поверья, загадки, пословицы и поговорки. Например, в сказке «Красочки» воспроизводится старинная игра: Ангел с колокольчиком и Бес с колотушкой раз­бирают себе красочки-цветочки. По правилам игры, если засме­ются Ангеловы цветочки на ужимки Беса, повторенные его цве­точками, — идти им к Бесу. В сказках-играх действуют персонажи, которые ведут себя как дети; автор описывает игру именно так, как она течет в воображении детей, перевоплотившихся в гусей-лебедей, в кошек и мышек, в синие и белые цветочки, в Ангелов и Бесов (сказки «Красочки», «Кошки и мышки», «Гуси-лебеди»). Особое место занимает сказка «Зайка»: в ней появляются ге­рои, которые перейдут потом в цикл-продолжение «К Морю-Океану» (1910—1913). Это некая совсем маленькая Зайка и ее наперсник Котофей Котофеич. Сказка — одна из лучших в сбор­нике; она представляет собой поэму в прозе о раннем детстве, проходящем как один прекрасный сон — среди живых игрушек, неведомых чудных зверей, под неусыпной опекой старого кота. Ремизов был мастер придумывать героев и их имена, а в этой сказке он собрал, пожалуй, самую большую коллекцию: страш­ная Буроба с огромным мешком; Червячок, то раздувающийся, то снова опадающий и исчезающий в маленькой ямке; Кучери-ще, поедающий игрушки; гадкий Зародыш в фонарике; Чучело-Чумичело, до обеда ходящий на голове, и прочие загадочные существа.

П.П.Бажов (1879—1950) был родом из уральского рабочего поселка. Он получил духовное образование, долго работал учите­лем, участвовал в Гражданской войне, занимался газетной пуб­лицистикой. В художественную литературу Павел Бажов пришел поздно, в 57 лет, однако успел создать целый свод «Сказов ста­рого Урала». Всего с 1936 по 1950 год он написал свыше сорока сказов. Первый выпуск его сборника «Малахитовая шкатулка» вышел в 1939 году. Сказы Бажова лишь по внешним признакам напоминают былички и сказки, бытовав­шие в горнозаводских поселках. Сюжеты и многих героев писатель создавал сам, смешивая фольклорные и литературные приемы по­вествования. Сказы дополняют друг друга, некоторые герои переходят из сказа в сказ, фантастические события происходят в пределах об­щего времени и пространства. В целом складывается эпос Урала. В центре каждого сказа — жизнь людей труда, в которой вдруг слу­чается нечто фантастическое. Сила трудового человека, его талант и мудрость противопоставлены и силе угнетения, воплощенной в разных хозяевах жизни, и тайной силе природы. Драма этого слож­ного противостояния и составляет основу проблематики сказов. География сказов строится вокруг Полевского завода. Челове­ческий мир, где живут мастера и их хозяева, незаметно граничит с фантастическими владениями Малахитницы, бабки Синюшки, Великого Полоза и его дочери Змеевки, Земляной кошки и дру­гих таинственных существ. А система героев строится вокруг рас­сказчика, деда Слышко. Кого-то Слышко знавал, а о ком-то ему только слышать приходилось, не больше. Его манера вести рас­сказ о былом (как бы в действительности — на той горе, за тем леском...) создает впечатление живой устной речи, обращенной непосредственно к читателю-слушателю. Оттого диалектные сло­ва,' простонародные речения воспринимаются как органичная особенность книжного текста (вместе с тем Бажов выступал про­тив нарочитого фольклоризма в литературном языке). Павел Бажов делил свои сказы по тональности, по строю речи на три группы: сказы «детского тона» (например, «Огневушка-Поскакушка»), «взрослого тона» («Каменный цветок») и «истори­ческие рассказы» («Марков камень»). Маленькие дети обычно начинают знакомиться с Бажовым с «Серебряного копытца» (1938), написанного в «детском тоне». В жиз­ни деда Коковани и пятилетней Дарёнки, однажды случается чудо: ситуация, типичная для бажовских сказов. Типична и цепная связь добра: дед Кокованя «придумал взять в дети сиротку», а Дарёнка, даром что сама сирота, подобрала ободранную, худую кошку Мурёнку. Кошка и отблагодарила добрых людей: что-то «рассказа­ла» козлику Серебряное копытце, а тот крышу дедова балагана дорогими камешками усыпал. Связь между событиями обозначена лишь намеком, читателю самому нужно проследить ее и сделать нравственный вывод, т. е. разгадать тайну, связывающую людей и природу. «Серебряное копытце» — пример ювелирной работы писателя над текстом. Подбор слов, их расстановка, ритм фраз — все под­чинено задаче передать малейшие оттенки разговорных интона­ций. Как говорит дед с соседями, с хозяйкой, с маленькой девоч­кой, как ему отвечает девочка, как разговаривает она с кошкой и даже кошкина «речь» — все звучит совершенно живо. Повествование ведется от лица явно заинтересованного рас­сказчика. Читателю передается и его сочувствие беднякам-горю­нам, и неодобрение их за неспособность на добро, на ласку. Тактич­но, но неуклонно утверждает рассказчик идеал жизни не сказоч­ной, а самой что ни на есть реальной: «Жили-поживали, добра много не наживали; а на житье не плакались, и у всякого дело было».

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2017-02-21; просмотров: 405; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 35.173.215.152 (0.016 с.)