Вопрос № 42. Восточный кризис 1850-х годов: дипломатическая история 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Вопрос № 42. Восточный кризис 1850-х годов: дипломатическая история



Результат обострения политических, идеологических, экономических противоречий на Ближнем Востоке и Балканах между Англией, Францией, Турцией, Россией.

Начало = разногласия Франции и России относительно прав католического и православного духовенства в Палестине (провинция Османской империи) за покровительство Святым местам.

Влияние восточной (греческой) церкви = пребывание Палестины в составе Византии.

Влияние западной (римской) церкви = латинские завоевания эпохи крестовых походов.

Права и привилегии конфессий закреплялись султанскими фирманами. В 1850 г. православный патриарх Иерусалимский Кирилл обратился к турецким властям за разрешением на починку главного купола храма Святого Гроба Господня + бельгийская миссия в Константинополе подняла вопрос о восстановлении могил иерусалимских королей-крестоносцев + французскому послу в Конст. предписано напомнить султану Абдул-Меджиду о необходимости восстановить права латинской церкви в Палестине.

Причины вмешательства Франции (Луи Наполеона) = нужна поддержка католического клира для укрепления положения в стране. Британский посол в К. Каннинг: «Генерал Опик заверяет меня, что дело … представляет собою исключительно вопрос о собственности. Однако подобные вопросы трудно отделить от общих обстоятельств. Если Россия вмешается на стороне греческой церкви, то настоящий диспут перерастет в борьбу за политическое влияние».

Комиссия при султане для выяснения основательности претензий католического монашества: «Смогут ли латиняне восстановить серебряную звезду, которую греки сняли со Святых Яслей? Получат ли они ключ от главных ворот церкви в Вифлееме? А если получат, то будет ли им позволено вставить его в замок? Повернут ли они ключ и откроют ли ворота? Вопросы эти кажутся довольно незначительными, но от ответов на них зависит: быть миру или войне».

Французский посол маркиз Лавалетт прибыл в К. на борту военного корабля. Через российского посланника В. П. Титова султан получил требование восстановить статус кво православного духовенства + обмен личными посланиями между царем и султаном.

В конце 1852 г. Николай – князю И. Ф. Паскевичу: «Думаю, что Луи Наполеон будет на меня очень зол… Уже и теперь видно его дурное влияние в Царьграде по делам Святых мест. Турки с ума сходят и вынуждают меня к посылке чрезвычайного посольства для требования удовлетворения; но вместе вынуждают к некоторым мерам осторожности. Почему я теперь же сбираю резервные и запасные баталионы и батареи 5-го корпуса. Ежели дело примет серьезный оборот, тогда не только приведу 5 корпус в военное положение, но и 4-ый, которому придется идти в княжества для скорейшего занятия, покуда 13-я и 14-я дивизии сядут на флот для прямого действия на Босфор и Царьград. Но дай Бог, чтобы обошлось без этого. Зачать войну недолго, но кончить и как кончить – один Бог знает как».

Защита привилегий православной общины Палестины = часть общей задачи покровительства православному населению Турции. Права подобного покровительства российская дипломатия выводила из условий Кючук-Кайнарджийского мира 1774 г., который обязывал Порту обеспечить «твердую защиту христианскому закону и церквам оного», что подтверждалось в последующих договорах. Связанность России системой этих обязательств перед православным населением Османской империи в 12-14 млн. человек = главное политическое орудие воздействия Петербурга на султанское правительство.

Каковы цели решения восточного вопроса в середине 19 века? = усиление русского влияния на Балканах и Ближнем Востоке + изменение режима Черноморских проливов, установленного Лондонскими конвенциями 1840-1841 гг. к большей выгоде России.

Оценка момента:

– союз Франции с Англией невозможен (не может нынешний Наполеон забыть, что англичане были смертельными врагами его великого дяди!);

– единство трех северных монархий = Пруссия и Австрия по традициям Священного Союза (Николай обращался к своему шурину Фридриху Вильгельму IV «дорогой Фриц», будучи женатым на его сестре; Австрия в лице Франца Иосифа должна помнить услуги 1849 г. – подавление революции в Венгрии).

– события 1852 г.: вооруженный конфликт Порты и вассальной от нее Черногории, войска султана против «неверных», на мольбы черногорцев о помощи Австрия и Россия потребовали от турецких властей остановить наступление. К. отклонил посредничество России. Австрия придвинула свои войска к черногорским границам, в К. была направлена чрезвычайная миссия графа Лейнингена, турки приняли его ультиматум о прекращении военных действий и очищении Черногории.

– многое зависело от позиции Великобритании: визит Николая в Англию в 1844 г. = в беседах с королевой Викторией изложил свое видение восточного вопроса и не встретил возражений. Но: в 1850 г. эпизод с делом купца Д. Пачифико, английского подданного, дом которого в Афинах разграбили, разорили = повод для англичан направить свой флот к греческим берегам и предъявить правительству Греции ультиматум, резкие объяснения российского посланника в Лондоне Ф. Бруннова с министром иностранных дел Г. Дж. Пальмерстоном. В 1852 г. в Англии было сформировано коалиционное правительство во главе с премьер-министром Эбердином (70 лет), который, по уверениям Бруннова, не любил Наполеона III и питал расположение к российскому императору; перемещение главного недоброжелателя России лорда Пальмерстона из Форин офис на пост министра внутренних дел.

28 декабря 1852 г. на вечере у великой княгини Елены Павловны в Михайловском дворце Николай = = разговор о восточном вопросе с посланником Великобритании сэром Гамильтоном Сеймуром.

В ситуации с «больным человеком», коим является на международной арене Турция, распад которой неминуем в недалеком будущем, нужно заблаговременно позаботиться о судьбе наследства: «Я хочу говорить с Вами как друг и джентльмен. Если нам удастся прийти к соглашению – мне и Англии, – остальное мне не важно, мне безразлично то, что делают или сделают другие». Далее Николай прямо заявил, что не допустит водворения в К. Англии и Франции: «Может случиться, что обстоятельства принудят меня занять К., но я расположен принять обязательство не водворяться там, разумеется, в качестве собственника; в качестве временного охранителя – другое дело… Дунайские княжества (Молдавия и Валахия) уже фактически пользуются независимостью под моим протекторатом. В такое же положение следует привести Сербию и Болгарию. Что касается Египта, то я вполне понимаю важное значение этой территории для Англии… Если при распределении оттоманского наследства после падения империи вы овладеете Египтом, у меня не будет возражений против этого. То же самое я скажу и о Крите… Я доверяю английскому правительству. Я прошу у них не обязательства, не соглашения; это свободный обмен мнениями, и в случае необходимости, слово джентльмена. Для нас этого достаточно». По оценке В. Н. Виноградова, «мысль о распаде империи являлась идеей фикс Николая», которой он делился в Мюнхене в 1833 г., в Лондоне в 1844 г., в Петербурге в 1853 г.

Надежды императора на благоприятную реакцию Англии не оправдались, позиция Англии оказалась более сложной, чем предполагал император, преувеличивая глубину англо-французских противоречий, придавая слишком много значения показному русофильству лорда Эбердина, которому в коалиционном кабинете составлял оппозицию Пальмерстон (виги).

Англия имела на востоке стратегические цели, обязательные для каждого ее политика, среди них = поддержание в целостности Османской империи, охрана ближних и дальних подступов к Британской Индии от пресловутой русской угрозы. Эбердин надеялся, что Николай поймет неосуществимость проекта и отступит, не доводя дело до открытой конфронтации. Пальмерстон был за решительный отказ. При том что влияние России на политику и экономику Турции падало, а Англии и Франции росло, и менять создавшееся положение было не в интересах Лондона. Депеша министра иностранных дел Джона Рассела: британский кабинет не считает, что Турция стоит на пороге кризиса, грозящего ей катастрофой, вряд ли стоит заключать соглашения о разделе ее наследства, говорилось о недопустимости даже временного занятия русскими Константинополя. Но: Николай даже не воспринял документ как отказ: если не удалось договориться с англичанами, то есть надежда, что они не станут мешать (в 1853 г. в споре о святынях протестантская Англия заняла поначалу нейтральную позицию).

Султанский посланец объявил в Иерусалиме о распределении священных реликвий, какие из них поступают под покровительство православного, а какие католического духовенства. Европейская пресса описывала церемонии водружения серебряной католической звезды с французским гербом в том месте Вифлеемской пещеры, где находились ясли с новорожденным Христом, и передачи ключей от ворот церкви Рождества Христова в Вифлееме и храма Святого Гроба Господня католическому епископу.

Николай решил преподать султану и министрам урок = прибегнуть к одной из мер, упомянутых в письме к Паскевичу = к отправке в К. чрезвычайного посольства.

В качестве кандидатов на личность посла = графы А. Ф. Орлов, П. Д. Киселев, светлейший князь Александр Сергеевич Меншиков (член Государственного Совета, с 1836 г. морской министр, капризный царский фаворит слыл в светском обществе мастером каламбуров, современникам запомнился как холодный эгоист и желчный циник). В конце 1852-начале 1853 гг. М. (65 лет) болел в течение 2 месяцев, но царь не изменил своего выбора.

В инструкциях Меншикову, составленных государственным канцлером и министром иностранных дел графом Нессельроде:

– необходимость добиться от султана восстановления всех прежних прав и привилегий православной общины;

– в проекте русско-турецкого договора, который следовало заключить, обязателен пункт о праве российского посольства в К. «делать представления в пользу православной церкви, как исходящие от соседней и искренне дружественной державы»;

– в доказательство «дружественного расположения императорского двора» предлагалось Порте заключить секретный оборонительный союз для защиты от посягательств и давления со стороны Франции.

М. считал, что в К. следует говорить в резком тоне: не только не вступать в переговоры с министром иностранных дел Фуадом-эфенди, но и требовать его смещения с поста, «угрожать туркам признанием независимости княжеств» (сказано Николаем на прощальной аудиенции), ведь «распадение Османской империи неизбежно при первом же серьезном столкновении с нашим оружием».

Миссия Меншикова в Константинополе:

М. прибыл в К. 16 февраля 1853 г. на фрегате «Громоносец», через день – визит великому визирю Мехмед Али-паше: не намерен посещать министерство иностранных дел, пока там сидит сторонник Франции и противник России Фуад-эфенди + сосредоточение 4-го и 5-го корпусов русской армии в Бессарабии + присутствие в свите Меншикова начальника штаба 5-го корпуса генерала А. Непокойчицкого и начальника штаба Черноморского флота адмирала В. А. Корнилова = увольнение Фуада и назначение нового министра (Рифаат-паша).

Западные послы: требование об отставке Фуада-эфенди = «из ряда вон выходящий поступок, посягающий на достоинство султанского правительства».

Газеты: посол явился к великому визирю не в официальном мундире, а в обычном платье, придя по приглашению на заседание султанского дивана, не пожелал сделать предусмотренный этикетом поклон.

Официальные переговоры начались 4 марта 1853 г.,

10 и 12 марта = встречи с министром ин. дел и передача двух нот: охрана прав и привилегий православных подданных должна быть обеспечена русско-турецкой конвенцией, т.е. международным договором, что дало бы Петербургу правовую основу для покровительства православным, т.е. вмешательства под тем или иным предлогом во внутренние дела Османской империи.

Сопровождавшие Меншикова Непокойчицкий и Корнилов обследовали берега Босфора, посетили Пирей и Смирну, не исключая неудачи миссии и военного решения восточного вопроса.

Турецкие министры и султан ждали реакции Запада.

– 22 марта французская средиземноморская эскадра покинула Тулон и взяла курс на Архипелаг.

– английский поверенный в делах в К. полковник Роуз предложил немедленно послать в турецкие воды Архипелага и британскую эскадру, базировавшуюся на Мальте, но в Лондоне не поддержали инициативу Роуза.

– новый министр ин. дел лорд Кларендон (фракция Пальмерстона), направил в К. послом Ч. Стрэтфорд-Каннинга (прожил в Стамбуле много лет, неоднократно возглавляя там британскую миссию, впервые назначен туда в 1810 г.). Двоюродный брат покойного Джорджа Каннинга лорд Стрэтфорд-Редклифф имел личные причины неприязни к российскому самодержцу: еще в 1832 г. царь отказался принять его в качестве посла Великобритании в Петербурге (Тарле о нем: «Энергичнейший и умнейший из дипломатических врагов Николая»).

Миссия Стрэтфорда.

5 апреля 1853 г Стрэтфорд прибыл в К. Передача в Лондон текста проекта русско-турецкой конвенции с искажением формулировки статьи 1: право русского правительства «как и в прошлом делать представления в пользу православной церкви» превратилось в право давать распоряжения». В такой редакции документ приобретал повелительно-агрессивный характер и в таком виде был представлен вниманию британского парламента (курс на провоцирование и обострение русско-турецкого конфликта осуществлялся под маской миролюбия: показная доброжелательность в отношениях с М., вызвался быть посредником в споре о святых местах между русскими, французами и турками, и разногласия были урегулированы).

Апрель – переговоры чрезвычайного российского посла с турецким правительством. Совет Стрэтфорда туркам идти на все уступки в вопросе о святых местах, не соглашаясь с закреплением этих уступок договором с султаном и с такой формулировкой уступок, которая предоставляла бы царю право вмешиваться в отношения султана со своими православными подданными, что составляло цель Меншикова. Тактика английского посланника: вынудить Меншикова обозначить подлинные цели царской политики.

Вывод = дипломатическая служба Николая несет большую долю ответственности за обострение кризиса и перерастание его в войну, но не меньшая ответственность ложится и на противников России.

Какие цели преследовали западные державы?

– не допустить упрочения позиций России на Балканах и Ближнем Востоке,

– сохранить тенденцию укрепления английского и французского влияния в регионе: император французов нуждался в военных лаврах для укрепления своего положения на троне (война как неотъемлемый элемент политического режима «Бонапарта Малого»). Из частного письма канцлера Нессельроде Ф. Бруннову: «Наполеону война нужна во что бы то ни стало, и он непременно ее вызовет». «Империя – это мир!» – восклицал Наполеон. «Бонапарт – это война!» – уточняла европейская общественность.

– в обстановке памяти о 1848 г. и чартистском движении Франция и Англия рассчитывали: война против «жандарма Европы» окажется популярной.

– экстремистские проекты: Пальмерстон писал о необходимости расчленить Россию, отнять у нее часть Кавказа, Крым, Бессарабию, Польшу, Прибалтику, Финляндию (во имя защиты слабой Турции от русской агрессии).

Если император России действовал откровенно (путь прямого давления на султанское правительство), то западные державы использовали путь провокаций. В феврале 1853 г. было заключено секретное англо-французское вербальное соглашение о полной взаимной договоренности относительно заявлений и действий по Восточному вопросу (уверение России о непреодолимости разногласий и невозможности союза двух стран).

В этой ситуации в русском дипломатическом ведомстве было мало конструктивной работы: русские представители в европейских столицах направляли в Петербург недостоверную или неполную информацию (Лондон – Ф. Бруннов, Париж – Киселев, Вена – П. К. Мейендорф, Берлин – А. Ф. Будберг):

А) Бруннову было безопаснее докладывать о беседах с премьер-министром Эбердином, нежели об антирусских интригах Пальмерстона. Царю нравилось читать, что лорд Эбердин «ненавидит турок, а поддержание Оттоманской империи считает одной из самых тяжелых обязанностей, которую поневоле должен исполнять как политический деятель исключительно потому, что не видит, чем можно было заместить это государство, если оно рухнет». На полях одного из таких сообщений Николай писал: «Оно объясняет неожиданный успех наших первых шагов и оставляет мне надежду в возможности идти вперед по пути, который я себе предначертал». Барон Бруннов внес лепту в дезориентацию императора и участвовал в приближении роковой развязки: в самомнении и самолюбовании он относился к государственному механизму Великобритании с покровительственной снисходительностью, ее политиков называл «людьми бестолковыми, упрямыми и странными».

Б) в отличие от Бруннова, граф Киселев позволял себе высказывать «мужественные соображения, расходившиеся с мнениями Зимнего дворца. Однако после редакции нескольких его донесений канцлером Нессельроде он подчинился «правилам игры», принятым в системе российского МИД.

В) министр иностранных дел Нессельроде в отношениях с императором проявлял единственное качество – «самоотверженную готовность стушеваться»

В. Н. Виноградов: «Карл Васильевич научился оставлять свое мнение на пороге императорского кабинета. Откровенные суждения, сомнения и тревоги поверялись лишь глубоко частным письмам. Перед самодержцем представал исполнительный чиновник, готовый облечь во французские фразы монаршьи распоряжения».

А. М. Зайончковский: «Из средства подготовительного, долженствовавшего служить исключительно к выяснению общих взглядов и намерений, мнили сделать дипломатические бумаги средством, решающим судьбу народов. Родоначальник такого направления вице-канцлер Нессельроде полагал, что интересы государства исключительно зависят от убедительности его нот, забывая, что в мировых вопросах ноты хороши только тогда, когда поддержаны твердой решимостью довести дело до конца».

События:

23 апреля министр иностранных дел Рифаат-паша передал Меншикову два фирмана: султан соглашается удовлетворить все русские требования относительно святых мест.

Немедленно последовала нота: в фирманах отсутствует гарантия на будущее, был приложен новый проект договора императора и султана с менее жесткими требованиями (от Порты уже не требовали принятия обязательств в отношении православного населения, исчезли ссылки на Кючук-Кайнарджийский мир), но в ультимативном тоне (турецкий ответ должен поступить через 5 дней). Светлейший князь счел ответ неудовлетворительным (в отчете МИД: «Это было нота, продиктованная лордом Редклиффом. Порта утратила всякую независимость»).

Меншиков объявил о разрыве дипломатических отношений и прекращении переговоров, но не покинул К., султану был предоставлен новый срок для окончательного ответа. Рифаат-пашу на посту министра иностранных дел сменил англофил Решид-паша, Стрэтфорд убеждал турок отвергнуть предложенный русским послом сенед (договор) как посягающий на суверенитет Порты.

5 мая состоялось заседание Большого Совета Османской империи, большинство членов Совета удостоились накануне личного посещения английского посла, 42 голосами против 2 русский проект договора был отвергнут и принят новый проект, который на следующий день Решид-паша вручил Меншикову. Самым конкретным пунктом было согласие Порты уступить России земельный участок в Иерусалиме для строительства русской церкви и странноприимного дома. М. подтвердил разрыв дипломатических отношений, упомянул о «возможности принятия принудительных мер для поддержания наших трактатов с Портой». М. все же решил пойти на уступку туркам, заявив Решиду, что Россия могла бы удовольствоваться нотой, в которой говорилось о том, что православная церковь будет и в дальнейшем пользоваться «под эгидой Е. В. султана привилегиями и иммунитетами, предоставленными ей с древних времен». Констатировалось, что султан «соизволил оценить и серьезно принять во внимание переданные через российского посла откровенные и дружественные представления в пользу восточной православной церкви».

Получив проект документа, Решид-паша отправился в английское посольство и умолял Редклиффа согласиться с последним предложением России, но он был непреклонен.

Решид-паша ответил Меншикову, что его нота неприемлема, является вмешательством во внутренние дела Порты. 9 мая «Громоносец» с полным составом российского посольства взял курс на Одессу.

19 мая в ноте, подписанной Нессельроде, ответственность за неудачу чрезвычайного российского посольства возлагалась на султанское правительство:

– ему предлагалось в 8-дневный срок принять ноту Меншикова, в противном случае Петербург грозил оккупировать Дунайские княжества.

– в ответной ноте Решид-паши от 4 июня русский ультиматум был отвергнут.

– В Безикскую бухту, расположенную у входа в Дарданелльский пролив, вошла английская, затем французская эскадра (13-14 июня 1853 г.)

– 14 июня появился манифест Николая «О движении российских войск в Придунайские княжества»: «Не завоеваний ищем мы; в них Россия не нуждается. Мы ищем удовлетворения справедливого права, столь явно нарушенного. Мы и теперь готовы остановить движение наших войск, если Оттоманская Порта обяжется свято соблюдать неприкосновенность православной церкви».

– 22 июня два корпуса русской армии перешли Прут и вступили на территорию Молдавии (каждая из сторон будет доказывать, что инициатива враждебных действий исходила от противника). В последний раз русские войска были в Молдавии и Валахии с 1848 по 1851 г. (но ситуация использования испытанного метода не помогла).

Нессельроде уверял европейские дворы, что движение русских войск, предпринятое в ответ на приближение кораблей западных держав к проливам, вовсе не означает открытия военных действия, что речь идет лишь о получении «материальных гарантий». Ни в Париже, ни в Лондоне его не слушали. Политики Англии требовали от правительства активного противодействия России. «Наш лорд Эбердин остался совершенно один», – доносил Бруннов.

Если 5 лет назад занятие княжеств обошлось без осложнений, то летом 1853 г. Франция и Англия использовали аналогичный шаг царя как повод к разрыву с Россией и вступления в войну под предлогом спасения Османской империи.

Оккупация княжеств занимала важное место в планах царя. Он писал Паскевичу: «Хочу прежде ограничиться занятием княжеств и без боя, ежели турки к нам не выйдут на левый берег Дуная. Так буду ждать, что занятие это произведет. Ежели они поддадутся, требовать буду сверх того части издержек по вооружению и до того не покину княжеств. Но, буде турки будут упорствовать, с одной стороны велю блокировать Босфор и брать турецкие суда в Черном море и предложу Австрии, с своей стороны, занять Эрцеговину и Сербию. Ежели и это не подействует, тогда полагаю объявить независимость княжеств, Сербии и Эрцеговины, и тогда вряд ли Турецкая империя устоит. И вероятно будут везде бунты христиан, и настанет последний час Оттоманской империи. Переходить Дунай не намерен, разве империя рушится. Да и тогда скорее пошлю флот, для чего держу его в готове, и 13-я и 14-я дивизии остаются в сборе в Севастополе и Одессе. Покуда хочу полагать, что Каннинг действовал по-своему, не согласно данной ему инструкции от своего правительства. Но ежели и правительство одобряет его действия, то это было бы величайшее вероломство. Но и это меня не остановит, буду идти путем своим по долгу моего убеждения, как надо достоинству России».

В этой цитате – квинтэссенция взглядов Николая по поводу восточного вопроса в 1853 г. После того как англичане отказались делить с ним наследство «больного человека», Николай обдумывал возможность взять себе в партнеры Австрию, ему хотелось верить, что Стрэтфорд проводит собственную линию и что западные державы не вмешаются в русско-турецкий конфликт. Нельзя думать, что, взяв курс стратегический на разгром России в войне, правительства западных стран совершенно отказались от поисков других путей урегулирования восточного кризиса.

В Англии правящим кругам приходилось считаться с настроениями публики и прессы: две страны издавна являлись торговыми партнерами, торгово-промышленные круги не хотели терять русский рынок. Наряду с военными приготовлениями продолжалась дипломатическая работа, с участием Австрии и Пруссии:

– наиболее известным проектом мирного урегулирования летом 1853 г. является так называемая Венская нота. Этот документ был принят конференцией представителей держав в Вене (Австрия, Англия, Франция, Пруссия).

– 31 июля ноту направили в Петербург, затем в Конст. Турции предписывалось соблюдать все условия Кючук-Кайнарджийского и Адрианопольского договоров относительно особых прав и преимуществ христианской религии; спорные вопросы русско-турецких отношений ставились теперь под контроль держав.

Тем не менее Николай сразу же согласился с предложением держав, государю понравилось упоминание о договорах, заключенных после победоносных для России войн, он лишь потребовал, чтобы султан также принял ноту без каких-либо оговорок.

Если бы турки дали положительный ответ, то дело могло окончиться миром. Но Решид-паша снабдил «Венскую ноту» оговорками, которые в Петербурге сочли неприемлемыми. К турецкому отказу приложил руку виконт Стрэтфорд-Редклифф. Министр лорд Кларендон сделал выговор зарвавшемуся послу, обвинив его в неповиновении, ведь инструкции предписывали поддержать ноту. Эбердин «подготовил королеву к возможности отставки Стрэтфорда», но в итоге для него все обошлось благополучно.

В конце сентября – начале октября 1853 г. в Ольмюце, Варшаве и Потсдаме = встречи Николая с монархами Австрии и Пруссии = выяснение позиций северных дворов:

– о безоговорочной поддержке обеими германскими державами восточной политики России не шло и речи. Оккупация Дунайских княжеств была встречена напряженно.

– пришлось довольствоваться тем, что «несмотря на настоятельные требования морских держав, берлинский кабинет отказался протестовать». Венский же кабинет «запрашивал нас снова и снова о продолжительности оккупации» (отчет МИД за 1853 г.). Австрия не желала сотрудничать с Николаем в восточном вопросе, ей было важнее спокойствие славянских провинций. Австрийскому двору приходилось прислушиваться к Тюильрийскому дворцу. Наполеон, одержимый стремлением похоронить «венскую систему», вынашивал план перекройки карты Европы = одним из пунктов значилась передача Дунайских княжеств Австрии в обмен на Ломбардию, которую надлежало присоединить к Пьемонтскому королевству. Занятие русскими войсками Молдавии и Валахии стало предметом особого беспокойства в Вене.

– Пруссия не имела прямых интересов на Востоке = восточный кризис затрагивал ее лишь в политическом контексте, в смысле уточнения ориентации либо на Россию, либо на западные державы. Но в Берлине существовали две партии – русская (консервативный лагерь) и английская (либерально-буржуазная, брат короля наследный принц Вильгельм), Фридрих Вильгельм IV боялся Николая, Наполеона и англичан одинаково, не зная, на что решиться: «Королевская политика напоминает пуделя, который потерял своего хозяина и в растерянности подбегает то к одному прохожему, то к другому» (О. Бисмарк, бывший в те годы представителем Пруссии в сейме Германского союза во Франкфурте).

– во время встреч в Ольмюце и Потсдаме Николай пытался добиться укрепления союза северных дворов, но ему обещали лишь нейтралитет. Николай писал Паскевичу: «Австрии трудно, много забот по Италии и Венгрии; этим извинить можно ее нейтралитет. Пруссия все дрожит Франции и Англии. Вот наши союзники. И то хорошо, что не пристают, по крайней мере, ко врагам».

26 сентября Большой совет рекомендовал султану открыть военные действия.

8 октября турецкий главнокомандующий на Балканах потребовал в 15-дневный срок вывести русские войска из княжеств.

16 октября султан объявил о состоянии войны с Россией.

22 октября в проливы вошла англо-французская эскадра.

23 октября были обстреляны в низовьях Дуная суда русской речной флотилии.

1 ноября Николай подписал манифест «О войне с Оттоманской Портою».

Восточный кризис перешел в свою военную фазу.

 

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2017-02-21; просмотров: 389; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 44.200.74.73 (0.043 с.)