Как праздновали татьянин день до революции в москве

(из романа П.Д. Боборыкина «Китай-город»)

Иван Алексеевич, в неизменной высокой шляпе и аккуратно застегнутом мерлушковом пальто, улыбался во весь рот. Очки его блестели на солнце. Мягкие белые щеки розовели от приятного морозца.

— Со мной! Не пущу,—заговорил он и взял Пантусо ва по привычке за пуговицу.

— Куда?

— Несчастный! Как куда! Да какой сегодня день?

— Не знаю, право,—заторопился Палтусов, обрадованный, впрочем, этой встречей.

— Хорош любитель просвещения. Татьянин день, батюшка! Двенадцатое!

— Совсем забыл. • ^ Палтусов даже смутился.

" — Вот оно что значит с коммерсантами-то пребывать. Университетскую угодницу забыл.

— Забыл!..

— Ну, ничего, вовремя захватим. Едем на Моховую..Мы как раз попадем к началу акта и место получше займем. А то эта зала предательская—ничего не слышно.

— Как же это?

Палтусов наморщил лоб. Ему надо было побывать в двух местах. Ну, да для университетского праздника можно их и побоку.

— Везите меня, нечего тут. Дело мытаря надо сегодня бросить.

С этими словами Пирожков садился первый в сани. Они поехали в университет. Они много смеялись и с хохотом въехали во двор старого университета. Палтусов оглянул ряд экипажей, карету архиерея с форейтором в меховой шапке и синем кафтане, и ему стало жаль своего ученья, целых трех лет хождения на лекции. И он мог бы быть теперь кандидатом. Пошел бы по другой дороге, стремился бы не к тому, к чему его влекут теперь Китай-город и его обыватели.

— Alma mater',—шутливо сказал Пирожков, слезая с саней, но в голосе его какая-то нота дрогнула.

— Здравствуй, Леонтий,—поздоровался Палтусов со сторожем в темном проходе, где их шаги зазвенели по чугунным плитам.

Пальто свое они оставили не тут, а наверху, где в передней толпился уже народ. Палтусов поздоровался и со швейцаром, сухим стариком, неизменным и под парадной перевязью на синей ливрее. И швейцар тронул его. Он никогда не чувствовал себя, как в этот раз, в стенах университета. В первой зале—они прошли через библиотеку— лежали шинели званых гостей. Мимо проходили синие мундиры, генеральские лампасы мелькали вперемежку с белыми рейтузами штатских генералов. В амбразуре окна приземистый господин с длинными волосами, весь ушедший в шитый воротник, с Владимиром на шее, громко спорил с худым, испитым юношей во фраке. Старое бритое лицо показалось из дверей, и оно напомнило Палтусову разные сцены в аудиториях, сходки, волнения.

Пирожков шел с ним под руку и то и дело раскланивался. Они провели каких-то приезжих дам и с трудом протискали их к креслам. Полукруглая колоннада вся усыпана была головами студентов. Сквозь зелень блестели золотые цифры и слова на темном бархате. Было много дам. На всех лицах Палтусов читал то особенное выражение домашнего праздника, не шумно-веселого, но чистого, такого, без которого тяжело было бы дышать в этой Москве. Шептали там и сям, что отчет будет читать сам ректор, что он скажет в начале и в конце то, чего все ждали. Будут рукоплескания... Пора, мол, давно пора

университету заявить свои права...

Пропели гимн. Началось чтение какой-то профессорской речи. Ее плохо было слышно, да и мало интересовались ею... Но вот и отчет... Все смолкло... Слабый голос разлетается в зале; но ни одно «хорошее» слово не пропало даром... Их подхватывали рукоплескания. Палтусов переглянулся с Пирожковым, и оба они бьют в ладоши, подняли руки, кричат... Обоим было ужасно весело. Кругом Палтусов не видит знакомых лиц между студентами;

но он сливается с ними... Ему очень хорошо!.. Забыл он про банки, конторы, Никольскую, амбары, своего патрона, своих купчих.!

Все смешались. Глаза у всех блестят. Он пожимает руку посторонним.

— Ловко! Молодец!—кричат кругом его студенты.

Лица девушек—есть совсем юные—рдеют... И они стоят за дорогие вольности университета. И они знают, кто враг и кто друг этих старых, честных и выносливых стен, где учат одной только правде, где знают заботу, но не о хлебе едином.

— Куда вы?—спросил Пирожкова какой-то рыжий парень в больших сапогах, — Неужто в Благородку? Валите с нами.

— В «Эрмитаж»?

— Да.

— Едем!—подмигнул Палтусову Пирожков.—Ведь уж сегодня путь один—из «Эрмитажа» в «Стрельну». Палтусов кивнул головой и молодо так оглянул еще раз туго пустеющую залу. кафедру, портреты и золотые цифры на темном бархате.

Извозчичья пара, взятая у купеческого клуба, лихо летела к Триумфальным воротам. Сани с красной обивкой так и ныряли в ухабы Тверской-Ямской. Мелкий снежок заволакивал свет поднимающейся луны. Палтусов и Пирожков, прихватив с собой знакомого учителя словесности из малороссов, ехали в «Стрельну». У них стоял еще в ушах звон, гам и рев от обеда в «Эрмитаже». Они попали в самую молодую компанию. На две трети были студенты. Чуть не с супа качались речи, тосты.И без шампанского чокались и пили «здравицы» пало: красным вином, хересом, а потом и "пивом. amus» только вначале пелась в унисон. Перешли к песням. Тут уже все смешалось, повскакало с мест и нельзя уже было ничего разобрать. Пошла депутация в комнату, где обедало несколько профессоров Двоих стали качать с азартом, подбрасывая в воздух. Толстяк хохотал, взвизгивал, поднимался з вами, точно перина, и просил пощады. До трех раз принимались качать. Притащили е профессоров, просили их сказать несколько слов,, целовались, говорили им «ты»... Пора было и на воздух……

— Совесть не потерял еще? В принцип веришь,.? Это была фраза опьяневшего студента, но она задела; Палтусов начал уверять студента, что для него всего важнее связь с университетом.

—- Подлое время! Это ты правильно!—сказал студент, и глаза его сразу посоловели. Он обеими руками оперся на плечи Палтусова и вдруг крикнул - А ты кто такой, могу ли я с тобой разговаривать, ты не соглядатай?

Его пришлось отвести освежиться. Но это пьяное a parte' всю дорогу щекотало Палтусова..

Пара неслась. Становилось все ярче. Мелькали, все в инее, деревья, шоссе. Вот и «Яр», весь освещенный. с своей беседкой и террасой, укутанными в снег.

— Хочется напиться... до зеленого змия! — крикнул учитель.

— Там от одного воздуха опьянеешь!—подхватил Пирожков.

Извозчик ухнул. Сани влетели на двор «Стрельны», а за ними еще две тройки. Вылезали все шумно, переговаривались с извозчиками, давали им на чай.. Сени приняли их, точно предбанник... Не хватало номеров вешать платье. Из залы и коридора лился целый каскад хаотических звуков: говор, пение, бряцанье гитары, смех, чмоканье, гул, визг женских голосов...

— Татьянушка! Выноси, святая угодница!—гаркнул кто-то в дверях.

Учителя словесности сейчас же подхватили двое пирующих и увлекли в коридор, в отдельный кабинет. Палтусов и Пирожков вошли в общую залу. По ней плавали волны табаку и пряных спиртных испарений жженки. Этот аромат покрывал собою все остальные запахи. Лица, фигуры, туалеты, мужские бороды, платья арфисток—все сливалось в дымчатую, угарную, колышущуюся массу. За всеми столиками пили; посредине коренастый господин с калмыцким лицом, в расстегнутом жилете и во фраке, плясал; несколько человек, взявшись за руки, ходили, пошатываясь, обнимались и чмокали друг друга....

— Господа! Vivat academia! Позвольте предложить...

Их остановил у выхода в коридор совсем не «академического» вида мужчина лет под пятьдесят, седой, стриженый, с плохо бритыми щеками, в вицмундире, смахивающий на приказного старых времен. Он держал в руке стакан вина и совал его в руки Палтусова. Тот переглянулся с Пирожковым.

— От студента студенту, - пьянеющим, но еще довольно твердым голосом говорил он, немного покачиваясь.

— Вы один? - спросил Пирожков.

— Не вижу однокурсников... Стар... и к обеду опоздал... Приезжий я... вот сюда, к столику... еще стаканчик...

— Нет, не то! - скомандовал Палтусов.—Вы с нами жженки... вон там... займем угол...

С любопытством осматривали они своего нового товарища. Не все ли равно, с кем побрататься в этот день... Он говорит, что учился там же, и довольно этого.

— Юрист?—спросил его Палтусов, когда жженка была разлита.

— Всеконечно! В управе благочиния служил. Засим в губернии погряз... в полиции... в казенной палате... бывает и хуже...

— А теперь?

Пирожков прислушивался и попивал.

— А теперь? При мировом съезде пристав... И то слава тебе господи... Не о том мечтал... когда брал билет у Никиты Иваныча.

— Помнишь!—вскричал Па Жженка подкузьмила.—лепетал он,—давно не пил академического напитка- перешел с ним на «ты».

— Как же не помнить!—воскликнул пристав, поднял стакан и расплескал жженку.—Пять с крестом получил. Кануло,—в голосе его заслышались слезы,—кануло времечко... Поминают ли его добром?..

— А ты послушай... Я тебе представлю. Точно живой он передо мною сидит. Влезет на кафедру... знаете... того немножко... Табачку нюхнул, хе, хе! Помните хехе-канье-то? «Господа, - он сильнее стал упирать на «о»,— сегодняшнюю лексию мы посвятим сервитутам. А? хе. хе1, Великолепнейший институт!»

— Очень похоже!—крикнул Палтусов и ударил пристава по плечу.

— Похоже? Знаю, что 'похоже. Я там в губернии сколько раз воспроизводил... «Великолепнейший институт. Разные сервитуты были... Servitus tigni immittendi'. А? Соседа бревном в бок, дымку ему пустить. А?..

— Ха, ха!—дружно расхохотались оба приятеля. Они придвинулись к приставу. Палтусову сделалось необычайно весело... Он и сам сознавал, что в лекциях того чудака, которого представлял теперь перед ним пристав, била творческая, живая струя...

Точно в ответ на эти мысли, пристав вскричал:

— Понимал ли ты, какой он есть артист? Высокого таланта! А я понимал.

Глаза рассказчика подернулись маслом. Память о любимом профессоре, успех передачи его голоса, манеры, мимики действовали на него подмывательно. И слушатели нашлись чуткие.

— А эта лекция еще.—увлекался он, покачиваясь на стуле,—о фидеикомиссах?

— Что такое?—не расслышал Пирожков.

— О фидеикомиссах,—повторил пристав,—термин мудреный... Сушь, казуистика, а как у него выходило: роман, картина, людей живописал, как художник...

Подражатель входил в роль. Никогда еще Палтусов не слыхал такого верного схватывания знакомых звуков и в особенности этого «хе, хе», известного десяткам университетских поколений.

— Спасибо, спасибо,—говорил он приставу и подливал ему из серебряной миски.

Все примолкли. Зато из залы и из соседней комнаты несся все тот же пьяный гул... Хор подхватывал куплеты. Цыганский женский голос в нос, с шутовским вывертом.

Жженка не была еще допита. Потекли менее связные речи. Все вокруг колебалось. Чад обволакивал пьющих и пляшущих. Пили больше по инерции... Поцелуи, объятия грозили перейти в схватки.

Началось обратное движение в город. Тройки, пары, одиночки неслись к Триумфальным воротам. Часа в два вышли на крыльцо и наши приятели. Они поддерживали нового знакомца. Он долго крепился, но на морозе сразу размяк, говорил еще довольно твердо, только ноги отказывались служить.

Его посадили на широкую скамейку рядом с Пирожковым. Палтусов поместился к ним лицом на сиденье около облучка.

— Братцы,—жалобно просил он,—вы меня "сдайте с рук на руки. Я в Челышах... в третьем отделении. •,

— Опасно, - пошутил Пирожков.

— А!.. Третье отделение... точно. И сегодня, небось, из пляшущих-то были соглядатаи.

Палтусов вспомнил, как студент спросил его: не из соглядатаев ли он.

— И пускай их,—говорил пристав.—С меня взятки гладки... Нынче Татьянин день... можно и лишнее сказать... Римского духу нет в нас... И русский человек— •скудный, захудалый человек.

Сани подъезжали к Тверским воротам.

— Куда прикажете, господа?—обернулся извозчик.— По Грачевке?

— Куда-а?—протянул пристав.

— Приглашает в злачное место, слышишь?—сказал ему Палтусов. — Иван Алексеевич... должно быть, Татьянин день не может иначе кончиться...

— Танцовщицы!.. Проконсул Лентул... Прелестнейшие! Возьмите меня старичка.

—Трогай!—крикнул Палтусов.

— Эх вы, обывательские!..—гикнул извозчик. Поскакал он вниз по Страстному бульвару мимо «Эрмитажа», еще освещенного во втором этаже, вскачь пролетел площадь и подъем на Рождественский бульвар и ухнул на Грачевку..

Грачевка не спала. У трактиров и номеров подслеповато горели фонари и дремали извозчики, слышалась пьяная перебранка... Городовой стоял на перекрестке... Сани стукались в ухабы... Из каждых дверей несло вином или постным маслом. Кое-где в угольных комнатах теплились лампады. Давно не заглядывали сюда приятели... Палтусов больше двух лет.

Вскачь начали подниматься сани по переулку в гору, к Сретение. По обе стороны замелькали огни, сначала в деревянных домиках, потом в двухэтажных домах с настежь открытыми ходами, откуда смотрели ярко освещенные узкие крутые лестницы.

— Юс!— растолкал Пирожков соседа. — Нашли новый сервитут.

— Какой?—пробормотал тот спросонок.

— Увидишь, старче. Вылезай!—скомандовал Палтусов.

Извозчик осадил лошадей. Круглый зеркальный фонарь бросал сноп света на тротуар. Они стояли у подъезда нового трехэтажного дома с скульптурными украшениями..

 

На мой взгляд, такие старинные русские праздники как Татьянин день, в нынешнее время все больше и больше забываются! Их в основном отмечают только люди действительно уважающие и ценящие свою историю! С другой стороны сегодняшняя жизнь на столько сложна что времени порой просто не остаются!

 

 

4. Назовите наиболее известных представителей выпускников нашего института (лауреатов нобелевской премии, известных конструкторов, политических деятелей и т. п.)

 

5. Какие современные достижения политехников в области искусства и культуры вам известны?

 

В мае 1936 года в институте отмечали 5-летие участия в художественной

самодеятельности студента эл.-сварочного факультета певца Николая Рубана. Рубан окончил институт в 1937 году. А уже в 1939 он становится артистом оперетты. С 1946 года Н. Рубан один из ведущих солистов Московского Театра оперетты. В 1959 году заслуженный артист Российской федерации. Много выступает на радио и телевидении как актер и режиссер.

В 1936 году Академический хор нашего института под управлением Н.С. Ураевского занесен Облпрофсоветом в число 14 почетных хоровых коллективов Ленинграда.

15 апреля 1937 года по Всесоюзному радио в течение 1 часа и 15 минут звучал концерт симфонического оркестра Политехнического института под управлением В.Э. Фехнера с участием хора и солистов из институтской самодеятельности. Программа повторялась по просьбе слушателей.

С 1950 по 1965 год театральный коллектив Политехнического института под руководством Л. В. Гейдрих выступал со своими спектаклями как в институте, так и на других площадках города. В 1962 году коллектив успешно представлял театральное искусство политехников в Москве на сценах МГУ, МАИ, МВТУ, Дома народного творчества.

1956 год. Эстрадное обозрение политехников «Липовый сок» получило огромную популярность в Ленинграде. Его авторы — студенты Владимир Синакевич, Евгений Заруцкий, Игорь Виноградский. В. Синакевич окончил физико-механический факультет, защитил кандидатскую.., но стал известным эстрадным автором, писавшим для Аркадия Райкина и других артистов. И. Виноградский и по сей день пишет для многих мастеров эстрады, для телевидения...

Середина 50-х годов. Первые публичные выступления студентов различных вузов города, ставших впоследствии известными поэтами, проходили на традиционных поэтических вечерах в Политехническом. Среди них Л. Агеев, Д. Бобышев, В. Британишский, Л. Гаврилов, Гл. Горбовский, А. Городницкий, В. Горшков, М. Еремин, В. Кузнецов, А. Кушнер, Е. Рейн, И. Фоняков, А. Щербаков и др.

С 1949 года и чуть более 20 лет успешно работал и был известен в Ленинграде хореографический коллектив политехников, которым руководил Виктор Иванович Князев.

В конце 50-х годов Политехнический институт окончил Олег Ярошенко - сын известного солиста (бас) Мариинского театра народного артиста России Лаврентия Ярошенко. Олег тоже стал певцом - солистом Малого оперного...

В конце 50-х годов окончил Политехнический институт Александр Зильбер. Под сценическим псевдонимом Серебров он много лет был солистом-вокалистом Ленинградской филармонии.

С 1951 по 1964 год Академический хор ЛПИ под руководством Л. Б. Раковицкого уверенно конкурировал со знаменитым университетским хором. В 1955 году состав хора доходил до 160 человек. Успешно выступал в Риге, Таллине, Москве — в Колонном зале Дома союзов, МАИ, МВТУ, на крупных

заводах. Записи хора вошли в Золотой фонд Всесоюзного радио. На его счету более 300 концертов, в репертуаре 240 произведений.

1963-64 г. Команда КВН Политехнического - победитель игр сезона.

В 1968 году Академический хор Политехников возродился при большом организационном содействии зам. декана электромеха Сергея Леонидовича Чечурина. Хором руководили Заслуженные работники культуры В.Г. Чернин, Т.Г. Томашевская. Хор просуществовал 22 года. Кроме выступлений в Ленинграде, Москве и других городах страны, успешно выступал в Берлине, Дрездене, в городах Чехословакии, Польши... Получил почетное звание Народного коллектива.

В настоящее время Академический хор политехников возродился под руководством учеников профессора Академии культуры Т.Г. Томашевской — И.А. Соловьева и Е.Ю. Жуковой. Он уже выступил в Актовом зале на «Всемирном дне политехников» 30 мая 1998 года. А после выступления в Академии культуры руководство клуба получило от кафедры хорового дирижирования письмо с благодарностью за восстановление хоровых традиций политехников.

В 1986 году победительницей фестиваля «ТО-ПОС» стала студентка Наталия Грумад. Успешно она выступала и в следующих «ТОПОСах». Много лет Наташа была активной артисткой театра «ГЛАГОЛ». Сегодня Н. Грумад - солистка С-Пб-Мюзик-холла.

Десятки спектаклей увидели зрители Ленинграда и других городов в нашей стране и за рубежом; их показал Народный коллектив «Театр-студия на Лесном». Он родился на механико-машиностроительном факультете в 1969 году, быстро стал общеинститутским. 20 лет театр радовал зрителя своим искусством. Его общественным директором был доцент Л.Г. Серлин - человек высокой эрудиции в области искусства. А режиссером был B.C. Суслов - режиссер театра им. В.Ф. Комиссаржевской.

С 1980 по 1990 год в Ленинграде был широко известен ансамбль скрипачей Политехнического института, который создал и возглавил старейший музыкант Мариинского театра М.Н. Яцко.

1989 г. Команда КВН Политехнического заняла 1-е место в Ленинграде. Много выступала на эстраде с острой политической программой «Пока болты не затянули».

Только Политехнический институт имел одновременно (80-е гг.) три самодеятельных коллектива, получивших почетное звание Народный. Это Театр-студия на Лесном, театр «ГЛАГОЛ», Академический хор.

Только СПбГТУ в нашем городе в период перестроечных невзгод удалось сохранить Студенческий клуб с таким значительным количеством творческих коллективов. В 1988 году клуб возглавил известный ленинградский артист певец Вячеслав Бесценный, сам начинавший творческий путь в самодеятельности технического вуза. Сформированный им штат высокопрофессиональных энтузиастов бережно хранит художественные традиции политехников.

 

 

6. Что нужно, на ваш взгляд, изменить в современном преподавании чтобы повысить качество подготовки специалистов? Идеальный образ жизни и обучения для студента - каков он для вас?

 

На мой взгляд, менять ничего не нужно! Образование, которое дают сегодня, и так находится на достаточно хорошем уровне. В большую степень уровень знаний зависит от самого специалиста и его желания действительно постичь науку, а не только знать элементарные азы.

Идеальный образ жизни и обучения для студента: квалифицированное и главное доступное образование, непредвзятое к себе отношение, честное, и самое главное немножко свободы.

Народы Прибалтики

 

 

Задание 1.