Образом, традиционное понимание непроизвольного внимания объясняло лишь его сопутствующие, вспомогательные моменты, оставляя без объяснения само внимание.

Что касается произвольного внимания, то тут возникают очень большие затруднения, связанные вообще с понятием произвольности, роли свободы, которая при этом подразумевается. Обычно указывалось, что произвольное внимание -*- это внимание, связанное с постановкой цели, с усилиями, направленными на реализацию этой цели. По этим двум признакам в качестве характерной черты произвольного внимания часто отмечалось еще внимание к неинтересному, так как считалось, что если объект интересен, он сам привлекает внимание, значит, тогда внимание непроизвольное. А если объект неинтересен, то здесь проявляется произвольность. Получалось парадоксальное положение, что произвольное внимание — это внимание к неинтересному.

Умных мыслителей это понимание не удовлетворяло. Например, Гегель подчеркивал, что в целях выражается только то, чего нам недостает, так что мы ставим цели обычно по отношению к тому, чего хотим достигнуть, именно потому, что этого у нас нет. Так что в целях выражается зависимость субъекта от обстоятельств. А с другой стороны, если вы имеете достаточно средств для осуществления своих целей, то можете достигнуть намеченного и не прибегая к особым усилиям. Значит, усилия есть показатель только того, что вы субъективно стараетесь что-то сделать, но это не значит, что вы произвольны в отношении этого. Скажем, животное, которое старается освободиться от пут, этими усилиями свидетельствует не о наличии у него свободной воли, а о том, что оно вынуждено прилагать усилия. Значит, ни постановка цели, ни применение усилий не свидетельствуют о произвольности.

Есть один момент, на который указывал Гегель и который был поднят на принципиальную высоту Марксом, — это наличие средств, благодаря которым можно подняться над обстоятельствами. Вот в той мере, в какой вы обладаете средствами для осуществления своих целей, в той мере вы и произвольны по отношению к наличным обстоятельствам. Обстоятельства диктуют вам эти цели, а произвольность заключается в том, что вы действительно можете достигнуть реализации этих целей, т. е. вы располагаете средствами их достижения Затем понятие «средства» было перенесено в психоло-

ЕЕП

Eeei

гию Л. С. Выготским в учении о том, что специфически человеческие высшие психические функции характеризуются наличием особых средств, которые мы используем для успешного осуществления своей психической деятельности. Такими средствами в отношении психической деятельности являются всякого рода знаки, которые помогают нам направлять свою деятельность на те объекты, которые нас действительно интересуют, а не на те объекты, которые сами бросаются в глаза, сами выдвигаются на передний план благодаря своим чисто физическим характеристикам.

Это очень важная и принципиально правильная попытка, но, к сожалению, она осталась недостаточно разработанной. Дело в том, что понятие знака само по себе очень многозначно. Выготский это быстро понял и поэтому перешел от понятия знака к понятию значения. В зависимости от того, каково значение (объективная структура этого значения), находится и мера произвольности нашей психической деятельности. Отсюда он создал целое учение о раз-вивитии значений слов как главной системы знаков и о развитии значений (которые тогда отождествлялись с понятиями) как развитии понятий и возрастании в связи с этим мер произвольности психической деятельности. Это тоже правильное представление, правда, недостаточно уточненное, так как понятие может быть истолковано по-разному, может выполнять разную роль, разную функцию в психической деятельности. Понятие может служить отображением предмета, и это очень важно — иметь правильное представление о предмете, но само по себе представление о предмете еще не есть средство действия с этим предметом

Когда мы теперь разрабатываем учение о формировании умственных действий, то встречаемся с необходимостью различать структуру объекта, которую важно понимать с достаточной мерой углубленности, но, кроме того, нужно располагать и средствами действия. Такими средствами, если их не понимать чересчур метафорически, т. е. в каком-то неопределенном смысле, являются отчетливые представления об объективной структуре действия, подлежащего выполнению, представления о схемах этого действия и о своеобразных орудиях этого действия, т. е. о разного рода критериях, мерах, эталонах, с помощью которых мы получаем возможность четко различать в объекте то, что нас интересует, от того, что также связано с этим объектом, но уже является второстепенным. Это