Механизмы и каналы социальной циркуляции

Каковы же наиболее общие механизмы и движущие силы, с помощью которых социальные субъекты — индивиды или группы — перемещаются из одной страты в другую? Социологический подход, разумеется, требует от нас выявления достаточно типовых способов такого перемещения, типовых в пространстве и во времени. Несколько проще описать механизмы групповой мобильности. Они начинают действовать при определенном стечении исторических обстоятельств. Выше мы приводили примеры групповой нисходящей мобильности российского дворянства, произошедшей в результате победы Октябрьского переворота (соответствующая ей "встречная" восходящая мобильность рабочего класса носила, по-видимому, не столь массовый и гораздо более избирательный характер). Такого же рода механизмы вступают в действие в случае успеха любой революции или даже более или менее масштабного государственного переворота либо смены доминирующей в обществе религии, вообще — тех или иных масштабных социальных катаклизмов.

Гораздо более пестрая картина возникает перед исследователем, когда он пытается составить классификацию механизмов восхождения по социальной лестнице отдельных членов общества. Тем не менее, и они поддаются определенному упорядочиванию и типологизации. Мы не будем здесь говорить о феномене фаворитизма — явлении весьма характерном для всех известных обществ и исторических эпох. Во-первых, здесь значительно труднее выявить какие-либо общие закономерности, а во-вторых, оно проявляется, главным образом, в политическом подпространстве.

Мы рассмотрим здесь два подхода к типологии механизмов социальной мобильности. Первый из них принадлежит американским социологам Полю и Бриджит Бергерам. Они выделяют пять основных механизмов, посредством которых совершается восходящая социальная мобильность индивидов. Все они, конечно, тесно связаны друг с другом, даже в известной степени вытекают один из другого, так что трудно бывает иногда разобраться, что здесь служит причиной, а что — следствием; хотя они могут рассматриваться (равно, как и действовать в реальной жизни) и по отдельности, независимо друг от друга.

Первым из таких механизмов Бергеры называют экономическую активность, или, прибегая к рассмотренной нами схеме стратификационных подпространств, — усилия индивида, направленные на продвижение вдоль той или иной координатной оси экономического подпространства. Это может быть осуществлено путем тяжелой работы, удачи, связей, может быть, даже мошенничества. Однако понятно, что, продвинув свои социальные позиции вдоль любой из трех координатных осей, индивид заметно повышает свои шансы на повышение статуса по двум остальным, а затем (в соответствии с законом статусной кристаллизации) — и в двух других подпространствах стратификационной системы.

Второй механизм — рационально рассчитанное брачное партнерство. Другими словами, индивид может значительно улучшить свои социальные позиции, удачно женившись или выйдя замуж. Правда, как отмечают Бергеры, "этот механизм в нашем обществе легче доступен для женщин, чем для мужчин, но он ни в коем случае не ограничивается одними только женщинами".

Третьим важнейшим для современного общества механизмом повышения своего статуса, по мнению Бергеров, выступает повышение образовательного уровня. Этот механизм особенно важен, прежде всего, потому, что здесь индивид в наименьшей степени зависит от капризов случайностей, а также от того, насколько благосклонны к нему окружающие, и в наибольшей степени от своих личных качеств — интеллекта, воли, добросовестности. Конечно, с точки зрения параметров профессионального подпространства, повышение уровня образования уже само по себе служит свидетельством возрастания статуса. Однако существует достаточно тесная связь между уровнем полученного образования и другими параметрами совокупного социального статуса. В частности, в современном обществе уровень дохода проявляет прямую положительную связь с доходами индивида; вот данные по США:

“ В цифрах 1967 года индивиды, имевшие за плечами менее восьми лет школы, имели средний годовой доход в 3606 долларов; с восемью классами школы — 5139 долларов; те, кто окончил четыре класса средней школы — 7629 долларов; от одного до трех лет колледжа — 8843 доллара; и, наконец, те, у кого за плечами было четыре года колледжа и более — 11924 доллара”.

Нам кажется, что это соотношение вряд ли изменилось в противоположном направлении за истекшие тридцать лет. В одном из наших полевых исследований мы попытались сопоставить доходы с образованием. Полученные данные отчетливо свидетельствовали о наличии положительной (хотя и довольно сложной) связи уровня образования с уровнем доходов даже для весьма не стабильного российского общества 1990-х годов с его обнищавшей интеллигенцией. Так, среди тех респондентов, которые имели среднедушевой ежемесячный доход, превышавший 1200 тысяч рублей, 78,9% составляли лица с высшим и средним специальным образованием, 16,7% — с общим средним и 5,6% — с неполным средним образованием. В группе на противоположном полюсе доходной шкалы — среди тех, у кого на одного члена семьи приходилось ежемесячно до 200 тысяч рублей — 43,5% имели неполное среднее образование и 18,6% были выпускниками вузов (включая, вероятно, наших врачей и учителей).

Не менее интересная связь вырисовывается между уровнем образования и тем параметром экономической стратификации, который мы в предыдущем параграфе назвали "местом в организации труда". В качестве иллюстрации такой связи мы могли бы привести сопоставление данных, полученных в другом нашем исследовании, с данными по США тридцати- и шестидесятилетней давности (см. табл.3.7). Из нее видно, что требования работодателей к образовательному уровню нанимаемого — практически на все профессиональные позиции! — в течение последнего полувека стремительно росли (а что может служить более красноречивым свидетельством повышения образовательного статуса?). Во всяком случае, образовательные требования российских (по меньшей мере — нижегородских) работодателей и руководителей 1997 года в целом существенно выше, нежели у их американских коллег тридцати-, а тем более - шестидесятилетней давности. Впрочем, можно с достаточно большой степенью вероятности предполагать, что и в США сегодня планка этих требований значительно поднялась.

Таблица 3.7

Процент работодателей, предъявлявших различные требования

к минимальному уровню образования