Символика цвета богослужебных облачений в православии

‡ Белый — (знаменует собою Божественный свет) — праздники Рождества Христова, Преображения и Вознесения Господня, Богоявления, Благовещения.

‡ Белый — (обозначает чистоту и непорочность Богородицы) — праздники в честь Богородицы (Введение во Храм, Успение и др.) и бесплотных ангельских сил; дни памяти всех дев и девственников. Отпевание.

‡ Темный всех оттенков — посты.

‡ Черный — Дни Великого поста.

‡ Пурпурный (темно-красный) — (высшая духовность и крестный подвиг Спасителя) — праздники и дни памяти о Кресте Господнем (Воздвижение и др.).

‡ Красный — (знак страданий за веру Христову) — праздники и дни памяти мучеников. Пасхальная неделя.

‡ Оранжевый — употребляются обычно в значении желтого и / или красного цветов.

‡ Желтый (золотой) — праздники в честь Иисуса Христа — Царя Славы (Рождества, Сретения, Преображения, Вознесения); дни памяти пророков, апостолов и святителей. Воскресные дни.

‡ Зеленый всех оттенков — (цвет вечной жизни, оживотворения) — День Святого Духа, День Святой Троицы и Вход Господень в Иерусалим; также в дни памяти преподобных, подвижников, юродивых.

‡ Голубой — (особая духовность Богородицы) — праздники в честь Богородицы (Благовещение и др.) и бесплотных ангельских сил; дни памяти всех дев и девственников.

‡ Синий (темно-синий) — посты.

‡ Фиолетовый — (высшая духовность) — праздники и дни памяти о Кресте Господнем (Воздвижение и др.).

‡ Пасха Христова начиналась в Белых облачениях (в знак Божественного света, воссиявшего из Гроба Воскресшего Спасителя) и далее на каждой из восьми песен канона принято менять облачения, так что священник каждый раз предстает в ризах иного цвета, поражая религиозно-эстетическое воображение прихожан.

Не зря же русская философия оказалась теснейшим образом связана с символикой православия, с иконописью в литературе, и, по сути, выступала как «Умозрение в красках». Подобно дружинникам из "Слова о полку Игореве", оборонявшихся багряными щитами, Русь надеялась защитить себя прекрасной Софией. Вечная женственность православия всеми силами пыталась избежать сугубо мужских крайностей, в которые впали с одной стороны правоверный ислам, а с другой, — христианский Запад.

 

Католицизм

При разделении христианства католичество связало себя с архетипом фиолетово-пурпурных, а затем и чисто фиолетовых тонов. Так, о фиолетовом цвете католицизма пишет Ева Геллер, причисляя этот цвет не столько к одеждам епископов и / или покаянию, сколько собственно католической церкви как общественному институту[clvi].

Властолюбие и насилие воинствующих католиков (да и католицизма в целом) проявилось при разгроме крестоносцами Ордена альбигойцев, хранителей чаши Грааля. Лозунгом папского Рима тогда была сакраментальная фраза: "Убивайте всех, Христос своих узнает"…

С другой стороны, католичество (как христианство Запада) опиралось на античные традиции населения. Поэтому христианской символике (выросшей из античности) придавалось колоссальное значение. Она получила в странах Западной Европы детальную разработку и стала средством мощного влияния религии на светскую жизнь.

Прихожане верят, что Святой дух исходит не только от Бога-отца, но и от Сына (филиокве). В отличие от православных они верят также в вознесение Богородицы и в существование чистилища. Молятся вместе мужчины и женщины, сидя на скамьях или стульях. Крестное знамение: лоб — живот — левое плечо — правое плечо. Католический крест имеет одну симметрично расположенную перекладину.

Проповедуется единобрачие, однако фактически оно не соблюдается, так как параллельно существует неофициально признанный институт любовников («друг жены») и любовниц («секретарша мужа»). На Западе существовали также специальные тайные клубы для осуществления группового секса[clvii].

Внутренность католического собора обычно выполнена в светлых тонах естественного камня (белых, сероватых, желтоватых). Цвет в католичестве, с одной стороны, усилен потоками цветного света, проходящего через витражи, а с другой, — канонизирован в одеяниях священников. Папские одежды всегда белые. Сочетание белого с пурпурными, фиолетовыми и красными цветами кардинальских одежд и создает душевное настроение, при котором становится возможным найти умиротворение в вере. Опредметить индивидуальность своих чувств в коллективном бессознательном прихода.

 

Литургия

Папа Иннокентий III установил для церковных праздников следующие литургические цвета:

§ Белые – для Рождества,

· Пасхи,

· Вознесения,

· Марии,

· Святых, не связанных с кровавыми событиями.

§ Красные — для распятия и мученичества.

§ Зеленые — для крещения (и белые) и воскресных дней.

§ Голубые — событиям из жизни Марии.

§ Черные — оплакивания.

Ислам

Ислам возник около полутора тысяч лет тому назад, — по-видимому, как оппозиция христианскому пурпуру. В самом деле, пурпурной женственности первоначального христианства ИСТОРИЯ в принципе «должна была что-то противопоставить» [clviii]. Икак мы увидим в главе о зеленом цвете, противопоставлено было нечто — чисто мужская религия. Для мужчин же, как известно, цвет — это всего лишь затемнение света. По крайней мере, так утверждал Аристотель.

Ислам отрицает не только Богочеловека (Иисус — просто пророк), но и собственно христианскую концепцию Святой Троицы: Аллах — единственный повелитель, Мухаммед — человек, раб и пророк, а человек — просто раб[clix]. В то же время сохраняются представления о Рае и Аде в посмертной жизни души человеческой. Вместе с тем в суфизме признается возможным познание Аллаха и даже единение, слияние с ним через внутреннее экстатическое озарение[clx].

Снаружи мечети отделаны декоративными орнаментальными мозаичными панно преимущественно голубого и зеленого тонов. Внутри — белые стены и потолки с нередкой отделкой купола в зеленовато-голубых тонах с элементами желтого и коричневого. Одежды священника и прихожан по цвету не регламентируются. Главное, чтобы они были чистые и желательно белые.

Нередко мужчинам запрещено носить красные одежды и золотые украшения. Мужчины молятся отдельно от женщин сидя или полусидя на коврах, расстеленных по полу мечети. Равноценно в обе стороны с глубокими поклонами. В браке исповедуется многоженство. И зеленые тона куполов, по-видимому, архетипической верой усиливают самосознание молящихся мусульман.

 

Z Белый цвет света — цвет Аллаха.

Z Белые цвета приравниваются к другим цветам (белые чалмы мужчин, белые знамена воинов, белые одежды ортодоксальных исламистов).

Z Серый — цвет злодеяний, несчастий, печали и боли (темно-серые чалмы вакхабитов).

Z Черный — цвет повседневной одежды женщин, а также цвет одежд последователей Магомета в день посещения Мекки[clxi]. У тюркских народов слово "кара" — "черный" означало темное небо с яркой полярной звездой, которая служила основой для ориентации в ночи, и этим же словом обозначали все главное, великое. Поэтому "кара" служило и титулом человека — " черный", т. е. великий, могучий. В казахской культуре, к примеру, "кара" ассоциируется с Дьяволом, то есть с силами, вызывающими потребность в познании[clxii].

Z Красный — цвет украшений в праздники. Так, например, в день свадьбы отец невесты обязательно опоясывался алым кушаком, а невеста до недавних (европеизирующих) времен одевала оранжево-красные одежды.

Z Коричневый — цвет гибели, распада и старости.

Z Зеленый — святой цвет. Ибо зелены священные знамена Магомета. Зеленые чалмы одевают паломники, возвращающиеся из Мекки[clxiii].

 

Протестантизм и т. п.

Протестантство как реакция на развращенный золотом католицизм («Конкиста», то есть завоевание с его «проклятой жаждой золота» из Америки) возник приблизительно пятьсот лет назад. В ответ на произвол церкви в светской и, главное, в деловой жизни Европы, Жан Кальвин риторически вопрошал: «Если небеса — это наша родина, то что же тогда земля, как не место изгнания? Если уход из мира — это вхождение в жизнь, что тогда такое мир, как не гробница? Что есть пребывание в нем, как не погруженность в смерть?».

Понятно, что проповеди мирского аскетизма (отрицания золотого цвета) и полная реформа церкви с нередким отказом вообще от ее многоцветного антуража никак не могли включать какую-либо иную цветовую символику, кроме синей. Поэтому во многих странах Европы истинного протестанта называют "синим". Так считает известнейший исследователь западной символики цвета Мишель Пастуро. Следовательно, можно полагать, что

ª Синий цвет — архетип протестантства[clxiv].

 

Далее кратко упомяну некоторые религиозные течения Запада без претензий на какую-либо полноту или объективность описания, а исключительно как «рабочую модель» для создания хроматической модели будущей религии.

Утопический социализм (Томас Мор, Кампанелла и др.) возник около пятисот лет тому назад как оппозиция цинично-синему бизнесу протестантов, забывших о равенстве людей, обладающих животом, который хочет есть (бессознанием — см. оранжевый).

¨ Оранжевый — архетип утопического социализма.

Религия американцев возникла около двух сотен лет тому назад. Вообще говоря, религиозность народа характеризуется не по формальному, а по сущностному признаку. Так, «долларизм» США первоначально возник как идеал ни во что не верящих мужчин, которых Старый Свет ссылал от себя «куда подальше». Как будет показано ниже, зеленый цвет религии доллара и сегодня отвечает чисто мужской психологии бывшего «завоевателя Дикого Запада», а ныне «синего протестанта» — процветающего бизнесмена США, который под любым предлогом пытается насаждать свою «религию» остальным народам Земли.

¨ Малонасыщенный синевато-зеленый — архетип долларизма США.

Анархизм (от греч. anarchia — безвластие ) возник приблизительно сто пятьдесят лет назад в противовес крепнущим государственным и социальным институтам (характеризуемым белым цветом — см.ниже). Поэтому

¨ Черный — архетип анархизма.

Бахаизм (от арабск. баха — свет, сияние)[clxv] возник около ста пятидесяти лет тому назад как оппозиция исламским клерикалам и анархистам, к настоящему времени приобрел около 6 миллионов сторонников. В бахаизме отсутствует институт професиональных служителей культа. Почитаются посланники Бога — основатели всех мировых религий: Авраам, Кришна, Моисей, Зороастр, Будда, Христос, Магомет, Баб, Баха-Улла; их Писания рассматриваются как священные[clxvi]. Глобальная цель бахаизма — единство человечества, при котором осуществляются идеи мира, полного равенства женщин с мужчинами, развитие просвещения, охрана природы и стремление к обществу всеобщего благоденствия.

В бахаизме культивируются все без исключения позитивные моральные нормы включенных мировых религий. Вместе с тем в религии бахаи встречается совершенно новое, чуждое другим религиям, свойство человеческого духа: терпимость к инакомыслию. Благодаря этому бахаисты осуждают фанатизм, национализм и экстремизм, а также давление на людей в любой форме при распространении религиозных идей. Отсюда же проистекает и критика бахаистами таких нравственных пороков как социальная пассивность, аскетизм, отторжение светской культуры, которые не нашли осуждения в других религиях.

Как пишут В. Н. Никитин, В. Л. Обухов[clxvii], «бахаизм — это самая цивилизованная религия из всех религий, которые существуют в мире. Лучше ее в социальном и нравственном аспекте человечество на сегодняшний день ничего не нашло и не создало». К этому заключению мне остается лишь добавить, что религия бахаи является наиболее прогрессивной и с позиций культурологии. Ибо принцип относительного детерминизма позволяет мне достаточно уверенно утверждать, что в мире нет ничего абсолютного, кроме Бога. Религии же являются лишь своеобразными ступенями (этапами) к Его представлению человечеством. И если какая-либо из этих «ступеней» начинает возвеличивать и абсолютизировать свои исключительные права на Бога, то вся лестница человеческого познания рушится. А с этим рушится и вера человека в свою приобщенность к Божественному миропорядку.

Сочетание цветовых архетипов всех мировых религий приводит к образованию белого цвета.

¨ Белый — архетип бахаизма.

Коммунизм возник около ста пятидесяти лет тому назад как оппозиция доллараровой религии США, но исключил из оранжевого (архетипа утопического социализма) желтый (архетип женского бессознания)

¨ Красный — архетип коммунизма.

Итальянский фашизм возник около ста лет назад в противопоставлении к социуму (белого архетипа), и в частности, ставя себя выше общечеловеческих (женских) ценностей (Белого)

¨ Черный — архетип фашизма.

Германский нацизм приблизительно семьдесят лет назад добавил к черному архетипу фашизма оранжевый архетип утопического социализма, что в итоге дало коричневый цвет.

¨ Коричневый — архетип нацизма.

ООН. Полвека назад, сразу после Мировой войны, разумное человечество приняло своим цветом голубой (доминанта женского верующего подсознания) как цвет мира для исключения оппозиционного коричневого рецидива фашизма

¨ Голубой — архетип женственного мира на Земле.

Хроматизм. Еще в начале ХХ века Уильямс Джеймс проанализировал интеллектуальное содержание различных религий и доказал их субъективную полезность для человечества. В то же время, утвердительно отвечая на вопрос, есть ли во всех противоречащих друг другу религиозных убеждениях некое общее ядро, он отмечал: «беспристрастная наука о религиях может выделить из разноголосицы этих споров общий остов учения, который она должна облечь в такую форму, чтобы оно не противоречило выводам естествознания. Это общее всем религиям учение наука о религиях должна принять за примиряющую гипотезу, в которую могли бы уверовать все без исключения люди»[clxviii].

Где-то 20–30 лет назад появились первые публикации, раскрывающие смысл и необходимость развития новой веры. «В последние 10 лет, — как констатирует М. А. Сиверцев, — наблюдается мощная волна строительства харизматических общин, которые носят программно транснациональный и трансконфессиональный характер и имеют одну цель: обновление опыта веры в новых цивилизационных условиях»[clxix]. Для предварения новой религии представим в данном аспекте предчувствия Пьера де Шардена: «Склонившись над бездной прошлого, будем наблюдать ее меняющуюся окраску. Из века в век цвет сгущается. Вот-вот что-то вспыхнет на молодой Земле» [clxx]. И не без оснований можно полагать, что этой религией будет хроматизм, который реально объединяет (сочетает в цветовом теле) все цвета всех религиозных архетипов без каких-либо исключений[clxxi].

Для философии это останется нормой. Ибо, как говорил Витгенштейн, твердая вера (скажем в пророчество) разве менее прочна, чем убежденность в математической истине? [clxxii] Для науки это не будет нонсенсом — научно обоснованная религия и сейчас существует во всех областях науки: каждый ученый верит в результаты работ предшественников. (По крайней мере, психология станет наукой, если поверит в наследие прошлого, в гендерный характер цвета.)

Для искусства это будет совершенно новым витком развития подсознания. Для религии, для жизни на земле это будет Вера. Вера в знания прошлого. В знания настоящего, а значит, — и будущего. Будущего всего человечества, а не какой-либо одной конфессии. Будущего знания того, что каждый из живущих на Земле ничем не отличается друг от друга в своей Вере в этот чудесный мир света и цвета. В мир богов и людей. В мир вечных религиозных противоречий нашей планеты.

Об этом замечательно сказал Роберт Музиль: «Достаточно взять совершенно всерьез одну из идей и подавить все противоположные ей, чтобы наша цивилизация перестала быть нашей». Хроматизм принципиально не позволяет подавить какую-либо идею, ибо включает ее в цветовое тело для полноты и реальности бытия. Причем включает на оппонентном уровне всех без исключения конфессий, то есть всех противоположных цветов. Так, например, приведенные выше характеристики буддистов сегодня вполне могут быть сопоставлены в своей дополнительности с вероисповеданием протестантов, что дает итоговый цвет их негэнтропийного единения. Аналогичные сопоставления мы видели выше.

Как отмечает М. А. Сиверцев[clxxiii], «глобальный миропорядок в качестве ценности и реального положения дел включает в себя религиозный плюрализм. Это значит, что ни одна религия не может рассматривать себя как доминирующую вероучительную систему и любой из них необходимо выстраивать диалоговые взаимоотношения с другими».

Если же отдельные конфессии будут придерживаться принципа замкнутости и отстраненности, то мировой терроризм как «абсолютно-черный цвет» уничтожит и их в своем черном будущем. Против абсолютно-черного необходимо создание «абсолютно-белого» путем уважения памяти предков и сознательной «расшифровки» религиозных посланий прошлого. А это возможно лишь путем объединения всех конфессий вокруг настоящего. Для этого сегодня появилось достаточно оснований как в этическом, так и в хроматическом плане.

Ибо, когда по мысли М. А. Сиверцева, современным межрелигиозным диалогом поставлен вопрос: «Какой язык позволит нам обсуждать наши проблемы, фиксировать наши расхождения, не прерывая при этом процесса диалога?», хроматизм находит оптимальный путь решения этой проблемы. На уровне архетипов семантический язык цветовых сублиматов един для всех людей на Земле. К настоящему времени в хроматизме достоверно выявлены основы этого языка для многих аспектов человеческого существования, включая сюда периоды времен, гендерные принципы образования и развития устойчивых живых систем и т. д. и т. п.

¨ Белый — архетип хроматизма — Белый свет и все цвета радуги — завет Бога на Земле (Быт.: 9, 13). Ибо, как провозглашал Иисус, Доколе свет с вами, веруйте в свет, да будете сынами света. (Иоанн 12: 36). И в отличие от других религий, хроматизм не может ни преследоваться властями, ни насаждаться силой, ни отрицаться атеистами. Ибо эта религия основана на научном анализе (то есть на аддитивном сложении в цветовом теле тех цветовых канонов, которые наши предки завещали мировой культуре). И как любой цвет сказывается и на себе и на соседних цветах, так и в хроматизме все цвета испытывают влияние друг друга. Именно это проповедовал Павел: « Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других » (Фил.: 2, 4). И как мне кажется, эта религия будет более жизнерадостной и не столь суровой, как все до сих пор известные[clxxiv].

Итак, сопоставление некоторых религиозных архетипов в противостоянии их цветов приводит нас к достаточно любопытным выводам[clxxv]. Красный цвет политеизма межрелигиозных войн где-то три тысячи лет тому назад сменился на голубой цвет иудаизма. На фоне синих тонов религий Шумера и Двуречья в середине первого тысячелетия до нашей эры возникли желто-оранжевые краски буддизма. Пурпурным цветам христианства уже полторы тысячи лет противостоят зеленые оттенки ислама. Откровенной реакцией и на золото инков можно считать «синее» движение протестантов. Почти одновременной реакцией друг на друга явилось распространение красных идей коммунизма и синевато-зеленых амбиций американизма (реального поклонения именно доллару, а не Богу, — как они утверждают). Из черноты анархизма выродилось современное чудище абсолютно черного терроризма, пределом которому, — остается полагать, — может стать только Белый свет хроматизма[clxxvi].

В заключение этой главы повторю еще раз, что цветовой архетип — лишь удобная семантическая модель, которая позволяет представить сущность той или иной религии на сублимированном уровне обобщения, на уровне чувственно-образной логики подсознания. Ибо вера пребывает в нас с вами, в нашем подсознании (Иоанн 15: 11): «Сие сказал Я вам, да радость моя в вас пребудет». Информация же подсознания может быть полностью осознана, то есть понята на формально-логическом уровне сознания или в момент озарения творцами, или с течением времени наукой, поскольку, как утверждал великий Гете, «Сущее не делится на разум без остатка».

 

Глава 3. Социальность

 

Государственная символика

К ней относится официальное толкование цвета государственного флага и главных государственных эмблем, а также цветов, которые исторически фиксировались тем или иным народом или страной как национальные. Подданные каждой страны призваны гордиться своим флагом: идеологи полагают, что “национальные цвета” флага выражают многовековые чаяния народа и глубинные проявления духа нации и / или государства.

Вместе с тем национальные и государственные цвета не всегда совпадают, ибо государственные цвета могут отражать не национальные особенности народа и нации, а классовый характер государства и его форму правления. Или иметь династическое и идеологическое значение, связанное с предшествующей историей данного государства, а не с этническими особенностями населяющей его нации или наций.

Что же такое флаг? Почему не все помнят, какие цвета имеются даже на флагах соседних государств? Ведь, если справедлив закон психологии “запоминается то, что имеет смысл”, то эти цвета, вообще говоря, не имеют смысла.… Цвета же флагов с позиций семантики не имеют предметной соотнесенности, а, следовательно, и явного (осознаваемого) смысла. Поэтому необходим детальный хроматический анализ этого смысла.

В официальной трактовке “национальный и / или государственный флаг представляет собой полотнище установленных размеров с эмблемой государства, а также цветовыми плоскостями, расположенными в определенных соотношениях и направлениях”. В отличие от эмблемы (которая наделена вполне однозначной интерпретацией) смысл и содержание цветов флага приобретает различное толкование.

Так, метафизики находят в цвете чуть ли не противоположности: белый — цвет невинности и смерти, желтый — искренности и измены, красный — любви и ненависти, черный — траура и секса и т. п. Однако противоречия этой трактовки не увязываются ни с политикой государства, ни с культурой нации.

Материалисты пытаются обойти эту противоречивость и утверждают, что белый — цвет снегов и туманов, желтый — пустынь и степей, красный — кровь борцов за свободу, черный — цвет недр страны и т. п. Так, например, Джон Фоли пишет: «На национальных флагах зеленый обычно помещают, чтобы подчеркнуть роль сельского хозяйства или обилие лесов»[clxxvii]. Однако зеленый цвет присутствует на флагах стран, где нет ни того, ни другого; желтый — где нет пустынь и т. п.

Согласно третьей версии, расцветка флагов так же условна, как и эмблема или цвет автодорожных знаков, и никакого иного смысла (кроме указанного в Конституции) цвет государственных флагов не несет. Это положение обосновывается тем, что вне эмблематики у многих стран существуют флаги совершенно одинаковых расцветок.

Казалось бы, действительно, что общего имеют народы Индонезии и Монако, живущие под одинаковыми красно-белыми флагами? Или какое духовное родство существует между Италией и Мексикой (зелено-бело-красные флаги)? Или между Перу и Канадой (красно-бело-красные)? Или Андоррой, Румынией и Республикой Чад (сине-желто-красные)? Нидерландами и Парагваем (красно-бело-синие)? Австрией и Ливаном (красно-бело-красные)?

Четвертая трактовка увязывает определенные цвета на флагах с вероисповеданием народов данной страны. Так, зеленая и оранжевая полоса на флаге Ирландии должна символизировать протестантов Севера и католиков Юга, а белая - согласие между ними. Но на флаге Индии эти цвета помещены горизонтально (оранжевый, белый, зеленый) и уже символизируют индуизм, буддизм и ислам.

Сам собой возникает и другой вопрос: если флаги некоторых мусульманских стран зеленые, то почему этот цвет как “символ ислама” отсутствует на флагах Турции или Туниса, а доминирует на государственном флаге католической Бразилии? И другой вопрос: почему черно-красно-желтое сочетание присутствует на флагах не только католической Бельгии или католико-протестантской Германии, но и Уганды, где существует смешение христианских и первобытных религиозных культов?

К религиозной трактовке примыкает и толкование цветов с позиций государственности. Так, например, символом монархии на флаге Таиланда является синий цвет. Однако этим символом на флагах Франции и России всегда считался белый. Правда, сегодня в России почему-то говорят, что белый - цвет борьбы и независимости, синий - цвет Богоматери, а красный - державности, по византийской традиции[clxxviii].

Недавно же красный цвет означал “цвет социализма и коммунизма”, который почему-то доминировал не только на флагах СССР или Китая, но и монархических Дании, Норвегии или Омана, весьма удаленных как от Византии, так и от социализма….

ХХI век открыл дорогу для междисциплинарного исследования гуманитарных аспектов цвета. Полученные в хроматизме результаты позволили представить смысл цвета и отвлечься от “омертвляющей все живое формальной логики” сознания (рацио). Как показано ниже, образная логика жизни заключена в архетипических цветах, смысл которых можно попытаться найти и в цветах государственных флагов.

Иначе говоря, смысл цвета на флагах может быть выявлен благодаря существованию двух оппозиционно - взаимно-дополнительных типов обобщений (абстракции и сублимации), которые базируются, во-первых, на двух известных типах мышления (художественном и мыслительном) и, во-вторых, на двух оппозиционных периодах любого развития: 1) создания нового и 2) его фиксации.

Так, выше мы уже могли убедиться в работоспособности идеи религиозных архетипов. Например, голубые цвета Древней Иудеи и Греции сменились дополнительными красно-пурпурными цветами Римской Империи, распавшейся на пурпурно-фиолетовые цвета Ватикана и пурпурно-красные Византии, как оппозиционные голубым цветам иудаизма и зеленым ислама. Последние сменились на красные и коричневые цвета империй социализма ХХ века и т. д.

Эта простейшая (но далеко не тривиальная) модель развития западной цивилизации — лишь наглядный пример максимально обобщенного представления культур через их “национальные” цвета (или цвета их флагов) как архетипической духовности народов. Именно эта модель вслед за К. Г. Юнгом позволила предположить, что в архетипических цветах должно заключаться образно-логическое обобщение (сублимат).

Как показано выше множество флагов различных стран имеет одинаковые расцветки. Аналогично и мифы совершенно разных стран, времен и народов имеют огромное множество идентичных значений или, говоря словами Юнга, "единое архетипическое содержание". В самом деле, определенные свойства мифов можно соотнести с удивительным свойством глаза воспринимать одинаковыми так называемые метамерные цвета, которые на самом деле имеют различный спектральный состав.

Поскольку этим свойством в интеллекте характеризуется и бессознание (связанное со стадией цветоощущения), и подсознание (отвечающее за процесс собственно цветовосприятия и воспринимающее метамеры на уровне сублиматов), то дальнейшее изучение корреляции между архетипами и указанными компонентами интеллекта ведет к более определенному содержанию юнговского представления о коллективном бессознательном. Таким образом, компоненты интеллекта представляют собой достаточно четкий критерий подразделения и, следовательно, интерпретации цвета в случаях включения этих значений в один цвет, например, на государственных флагах как объектах цветовой семантизации.

Изучение вопроса показало, что в отличие от формально-логических обобщений (абстракций), сублиматы невозможно выразить ни на одном из существующих языков современной науки. ХХI век открыл дорогу для междисциплинарного исследования гуманитарных аспектов цвета. Полученные в хроматизме результаты позволили представить смысл цвета и отвлечься от “омертвляющей все живое формальной логики” сознания (рацио). Как будет показано ниже, образная логика жизни кроется в архетипических цветах, смысл которых заключен и в цветах государственных флагов. Так, например, является ли случайностью замена и Вторым, и Третьим Рейхом желтого цвета на белый в государственном флаге Германии? Или случайным оказалось противопоставление традиций “Белого дела” в России “красным революционерам” (точнее, густо-коричневым, как их метко окрестил Кандинский)?

При ответах на эти вопросы обычно вспоминают “забытые” мифы и легенды типа “белой расы и / или кости”, шпенглеровского красного как знака физически-сильной толпы и предательского и / или еврейского желтого цветов и т. п. Но эти воспоминания ни к чему не ведут — сущность цвета остается нераскрытой, или, по Арнхейму, непознанной именно благодаря ассоциативному методу формально-логического познания [clxxix].

В современном русском языке смысл и содержание понятий “флаг” и “знамя” весьма близки. Вместе с тем, “знамя” этимологически восходит к словам “знать”, “знаю”, откуда произошли и современные “знак” и “признак”. Последнее понятие предполагает, что во флаге могут быть заключены вполне определенные архетипические признаки народов и культур, которые приняли для собственного поклонения данный знак (знамя, флаг).

Впервые национальные цвета появились в Европе как форма четкого различия представителей разных стран в результате международной договоренности Франции, Англии и Нидерландов. Во время третьего крестового похода в 1188 году феодалы нескольких европейских государств решили во избежание путаницы и для лучшей организации дела ввести помимо рыцарских родовых гербов и цветов единые национальные знаки обозначения участников похода: для всех французов, подданных короля Франции,— красные кресты, в честь патрона Франции — св. Дионисия (позднее знамя Франции стало называться «кровавый саван св. Дени»), для всех англичан — белые кресты и для всех фламандцев, нидерландцев — зеленые кресты[clxxx].

 

Цветовая символика России

В России в XIV–XVI веках знамя великого князя Владимирского было черного цвета; царя Московского и всея Руси — красного, регального, цвета;

в XVIII веке цвет флага Российской империи стал белый с золотой каймой и черным орлом.

В XIX веке флаг России неоднократно менялся:

в 1802–1858 годах—бело-сине-красный (торговый, коммерческий);

в 1858–1883 — черно-желто-белый (государственный),

в 1883–февраль 1917 годах — вновь бело-сине-красный (государственный),

с марта 1917 года по октябрь 1917 года — такой же (национальный).

В 1910 году было принято решение изменить государственные цвета флага России на красный и белый в связи с тем, что его трехцветка похожа на голландское и французское сочетание государственных цветов, а синий цвет вообще никогда не был национальным цветом русских (ср. ниже Этносемантику синего). Но в жизнь это решение не было проведено из-за Первой мировой войны и революции.

В октябре 1917 года цветом государственного флага стал красный или алый (до 1936 г.), а с 1936 года — только красный (до декабря 1991 г.).

С 21 августа 1991 г. флаг Российской Федерации стал бело-сине-красным.

 

Цветовая символика Украины

Главные национальные украинские цвета это желтый и голубой. Они считаются государственными и употребляются предпочтительно и чаще всего только в сочетании. Национальным цветом считается также синий (темно-синий), который употребляется отдельно.

Синий цвет появляется в украинской символике с середины XVII в. как гетманский, по аналогии с государственным цветом молдавских господарей, не имевших права (как вассалы турецкого султана) употреблять красный регальный цвет.

Сочетание желтого с голубым имеет еще более позднее происхождение. В 1708 г. Карл XII пожаловал Мазепе право употреблять в качестве флажков на пиках казачьих отрядов (прибывших в белорусскую ставку Карла XII) цвета шведского военного флага — желтый и светло-синий. Под этими «национальными» цветами отряд Мазепы сражался против армии Петра I под Полтавой, под ними же остатки мазеповцев всего в 700 чел. ушли в первую украинскую политическую эмиграцию в Турцию (Бендеры).

Во время гражданской войны 1918–1920 гг. «жовто-блакитный» цвет приобрел легитимность и употреблялся как национальный войсками Петлюры, Директории и ЗУНР в Галиции, а во время второй мировой войны — отрядами Бандеры.

Ныне это официальный государственный цвет флага Республики Украина.

 

Политическая символика

Политическая символика цвета возникла в незапамятные времена. По мнению Х. Э. Керлота, еще Парис изображался в красном фригийском (остроконечном) колпаке, который будут использовать французские коммунары. По сообщению Плутарха, еще спартанцы могли казнить лишь за украшение своей одежды полосой непатриотического цвета. Еще в Древнем Риме партии «красных», «зеленых», «синих» существовали не только в цирке. Об этом же говорят и цвета одежд цезарей и цветовая отделка одежд сенаторов, строго регламентированная внутренней политикой Рима.

На Востоке политическая символика цвета использовалась в той же степени, что и на Западе. Практически каждый китайский клан имел собственные цвета вымпелов и флажков; практически каждое восстание сопровождалось головными, нарукавными и другого рода цветовыми отличиями. В Индии до сих пор каждая каста, как политический срез общества, имеет собственный цвет. Эти данные были детально проанализированы мной в «Хроматизме мифа» и «Античном хроматизме».

Современная политическая символика цвета, согласно публикациям В.В. Похлебкина[clxxxi], начала фиксироваться в основном со времен французской революции 1789–1793 годов. Ее коренное отличие от использования цвета в геральдике состоит в том, что она не связана геральдическими традициями и может применять цвета, не употребляемые в классической геральдике (например, розовый, оранжевый, коричневый).

Белые — 1) название монархистов в период французской революции 1789–1794 гг., ведущее свое происхождение от цвета знамени сторонников короля; 2) противники «красных» (большевистской власти в России) в период Гражданской войны 1918–1920 гг.

Белый — цвет мира, примирения, перемирия, партийной и внешнеполитической нейтральности — принят во всем мире с одинаковым значением (флаг парламентера — белый).

Серый. В политической символике нашел применение и серый цвет. Так, серый — цвет германской партии урбанизированных «серых», которая летом 1989 года откололась от партии «зеленых»[clxxxii].

Черный же цвет политически трактовался в XIX–XX веках различно. Как сообщает В. В. Похлебкин, в Западной Европе со времен Лионского восстания ткачей в 1831 году черный цвет символизировал рабочее движение, в основном во Франции, Италии и Испании, и в этом качестве как символ бунтарства был усвоен анархистами всех стран (21 ноября 1991 г. Конфедерация анархо-синдикалистов в Москве провела день 160-летия «Черного знамени»). В России в 1879 году его признали своим народовольцы («Черный передел»). В то же время черный цвет в странах Центральной, Северной и Восточной Европы отождествлялся в основном в XIX веке с клерикализмом, а отсюда позднее, с конца XIX века, и вообще с реакцией.

Так, в России он отождествлялся с черносотенством, ультранационализмом начиная с 1902–1903 годов, а особенно после революции 1905–1907 годов. Все партии правее кадетов считались накануне 1917 года черными. В первую четверть XX века это обозначение относилось особенно к реакционным, ультраправым партийным группировкам за пределами России, в частности к эстонским ультранационалистам («синимуста» — «сине-черные») и к итальянским ультранационал