Огнедышащие горы в Lizabriickenkopf

(Skizze 7)

(Рисунок 7)

 

Das Горнострелковый корпус „Norwegen" ging vorübergehend zur Verteidigung über; nur für kurze Zeit, wie man den Männern erklärte, die sichtlich enttäuscht den neuen Befehl aufnahmen. Verteidigung hieß immer, dem Gegner die Initiative zu über­lassen. Man band sich an ein Stückchen Erde oder Fels fest. Das Verteidigen lag den Gebirgsjägern nicht. Sie verstanden das Stellungbauen nicht. Da war der Russe weit besser. Er hatte in wenigen Minuten alle vorhandenen Steinblöcke unter­höhlt, zog im niederen Humus Laufgräben und half mit Steinriegeln und Stein­bunkern nach, wo man nicht in den Boden hineinkam. In der Tarnung seiner Stellung war er Meister. Das mußten die Gebirgsjäger erst noch lernen, durch Blut und wieder Blut. Sie taten der Pflicht Genüge, wenn sie einige Steinklötze als Deckung vor den Kopf legten. Warum auch lange an einer Stellung arbeiten, wenn es in kurzer Zeit wieder vorwärtsgehen sollte, wie die Führung erklärte?

Горнострелковый корпус "Норвегия" временно шел для защиты; только в течение короткого времени, как заявляли мужчинам, которые заметно записывали разочарованно новую команду. Защита всегда называлась предоставлять инициативу противнику­. Привязывали себя к 1 кусочек земли или скалы. Защита не лежаланаходилась горным стрелкам. Они не понимали организации положения. Там русский был гораздо лучше. Он ­подточил все наличествующие каменные глыбы в немного минут,­ перемещал в низком гумусе траншеи и содействовал с ригелями камня и ­накоплением заготовок навалом камня, где не входили в грунт. В маскировке его положения он был мастером. Горные стрелки должны были учить это только еще, кровью и снова кровью. Они удовлетворяли долг, если они помещали несколько колод камня как кровля перед головой. Почему также долго работают над положением, если это должно было продвигаться вперед вскоре снова, как управлениепехотный полк заявляло?

 

Wie hatte man sich über die Feindstärke und über die Widerstandskraft des Russen getäuscht. Nein, das war wahrhaftig nicht mehr der Gegner von Narvik oder Steinkjer. Dieser Feind griff mit einem wilden Fanatismus in immer neuen Wellen an, wenn es ihm darum ging, die Feindstellung zu nehmen oder einen Angriff abzuwehren. Dabei verfügte er über riesige Mengen von Munition. Dieses Artillerie-und Werferfeuer, wenn es auch planlos und nicht zusammengefaßt war, wirkte demoralisierend, weil es ohne Pause fortdauerte.

Как о вражеской силе и о сопротивляемости русского обманулись. Нет, это больше не был, поистине, противник Narvik или Steinkjer. Этот враг воздействовал с диким фанатизмом во всегда новых валах, если речь шла у него о том, чтобы брать вражеское положение или отражать наступление. При этом он располагал огромным количеством боеприпасов. Этот артиллерийский огонь и огонь метателя, если это также шло без плана и не было охвачено, выглядел деморализуя, так как это продолжалось без перерывов.

 

Die 2-ойая. Горно-стрелковая дивизия stand nach dem Zurückgehen aus dem Urakessel in der neuen Brückenkopfstellung abwehrbereit. Das IL/137 hatte im Anschluß an das Regiment 139 bis herüber zum Bataillon Heinzle eine Stellung bezogen, die von Höhe 258,3 rückwärts des Runden Sees über den späteren Seemannskopf bis zur „Steinplatte", ungefähr 800 Meter südostwärts 274,0 führte. Rechts davon lagen die 139er im Lizagrund und warteten auf die Ablösung durch das I./136-й пехотный полк. Links im Anschluß stand das III./136-й пехотный полк in seiner Abwehrlinie, die es seit dem 12-ойая. Juli hielt. Das IIL/137 wurde hinter die Höhe 258,3 gelegt, um greifbar zu sein.

2-ойая. Горно-стрелковая дивизия выглядел готовым к обороне после возвращения из Urakessel в новой предмостной позиции. IL / 137 занял в связи с Пехотный полкм 139 до из этого к батальону Heinzle положение, которое управляло от высоты 258,3 обратно свертывания озера о более поздней голове моряка вплоть до "каменной плиты", примерно 800 м südostwärts 274,0. Справа из этого они лежали 139ому в грунте Лица и ждали погашение I. / 136-й пехотный полк -ые ссылки вслед за этим III. / 136-й пехотный полк стоял в его защитной линии, которая считала это с 12 июля. IIL / 137 вставлялся за высотой 258,3, чтобы быть ощутимым.

 

Langsam, zögernd und vorsichtig schob sich der Feind über die geräumten Höhen und durch unübersichtliche Mulden nach. Pioniere hatten im Hexenkessel Minen­felder gelegt, die ihm das Nachfolgen erschwerten. Der Feind nahm an, daß die Division das Ostufer der Liza ganz geräumt hatte. Die vordersten Feindspitzen prallten überraschend auf die eigene Hauptkampflinie, Gefechtsvorposten, die auf halber Höhe gegen 263,6 vorgeschoben worden waren, mußten sich bald auf die Hauptkampflinie zurückziehen, weil sie der in der Mulde zwischen 263,6 und 274,0 vorgehende Feind abzuschneiden drohte.

Медленно, медля и осторожно враг о протянутых высотах и запутанными ковшами подвигал себя. Саперы ­поместили в шабаше ведьм ­минные поля, которые затрудняли ему наследования. Враг предполагал, что деление совершенно протянуло восточный берег Лица. Самые передние вражеские орнаментальные виньетки неожиданно ударялись на собственный передний край обороны, боевое охранение, которые были выдвинуты на полу-высоте против 263,6, должны были удаляться скоро на передний край обороны, так как она угрожала отсекать в ковше между 263,6 и 274,0 подходящими врагами.

 

Der Spähtrupp des Oberfeldwebels Ebner (8./137), der am Runden See weit vor der Hauptkampflinie aufklärte, stieß überraschend auf biwakierenden Gegner in der Stärke von 30 Mann. Ebner nützte die Überraschung und trat sofort zum Angriff an. In einem kurzen Kampf mit Maschinenpistolen und Handgranaten wurde der zugstarke Feind vernichtet. Beim Zurückgehen wurde der Spähtrupp­führer selbst durch russische Artillerie schwer verwundet.

Spähtrupp обер-фельдфебеля Эбнера (8./137), который выяснял озеро далеко перед передним краем обороны в свертывании, неожиданно наталкивался на стоящего биваком противника в силе 30 мужчин. Ebner использовал неожиданность и сразу выступал к разъеданию. В короткой борьбе с пистолетами-пулеметами и ручными гранатами сильный автопоездом враг уничтожался. При возвращении ­был сложно ранен Spähtrupp­ führer даже русской артиллерией.

 

Nachts um 22 Uhr brach der Russe am linken Flügel des Regiments 139 in die Abwehrstellung ein. Die Kämpfe wogten hin und her. Der Russe setzte sich im dich­ten Buschgelände fest. Die Kampfkraft des I./139 war fast erschöpft. Das IL/137 sandte sofort eine gemischte Kampfgruppe mit zwei schweren Maschinengewehren, einer Werfergruppe und den Pionierzug an die Nahtstelle, um den Einbruch ab­zuriegeln. Die 11./137 wurde alarmiert und auf die Höhe 258,3 verlegt, wo sie aber nicht mehr zum Einsatz kam. Die Kampfhandlungen dauerten bis 1 ühr früh. Dann hatten die 139er die Lage wieder bereinigt. Noch in derselben Nacht wurde das schwergeprüfte Regiment vom I./136-й пехотный полк abgelöst. Starkes russisches Vergeltungs­feuer lag auf dem rechten Flügel des Verteidigungsabschnittes.

Ночью в 22 ч. русский в левой лопасти правления 139 взламывал в оборонительную позицию. Борьба wogten туда-сюда. Русский обосновывался в плотной ­местности куста. Боевая мощь I. / 139 была истощена почти. IL / 137 сразу посылал смешанную боевую группу при помощи 2 тяжелых пулеметов, группы метателя и автопоезд пионера интерфейс, ­чтобы закрывать взлом­. Она 11./137 беспокоилась и укладывалась на высоту 258,3, где она больше не вступала в действие, однако. Боевые действия продолжались до 1 ühr рано. Тогда 139ые снова урегулировали положение. Еще той же ночью сильно-испытанное Пехотный полк погашалось от I. / 136-й пехотный полк. Сильный русский огонь вознаграждения ­лежал на правой лопасти раздела защиты.

 

Ein Tag verlief noch ruhig. Der Russe mußte erst seine schweren Waffen nach­ziehen und seine Verbände ordnen. Er mußte sich in Aufklärungsvorstößen erst Klarheit über den Verlauf der deutschen Hauptkampflinie und deren Besetzung verschaffen. Aber er würde kommen, darüber war man sich beinahe sicher. Die Luftaufklärung hatte starke Feindzusammenziehungen gemeldet. Wie man aus den Gefangenenaussagen erfuhr, handelte es sich bei den gegenüberliegenden Truppen um die beiden bewährten Regimenter 58 und 205 der 52-ойая. Schützendivision.

Один день еще спокойно проходил. Русский ­должен был подякорьвать только его тяжелое оружие ­и ориентировать его федерации. Он должен был доставать себе в поисках только ясность о ходе немецкого переднего края обороны и их оккупация. Но он прибыл бы, об этом почти были уверены. Авиаразведка сообщила о сил противника сякорьваниях. Как из показаний пленника узнавали, речь шла при противоположных войсках вокруг обоих надежный Regimenter 58 и 205 52-ого дивизии щитов.

 

Bald zeichneten sich die kommenden Brennpunkte der Schlacht ab. Sie waren geländemäßig vorgezeichnet. Zunächst versuchte es der Russe in der Nahtstelle zwischen der 3./136-й пехотный полк und der 8./137 südlich der Höhe 258,3. Sein Stoß zielte dort auf die beherrschende Höhe 258,3, von der aus man einen weiten Blick zurück bis zur Mündung der Liza hatte. Wieder mußte die 11./137 alarmiert werden. Man beließ Teile des Bataillons gleich auf dem kahlen Felsplateau, das bald starkes feindliches Artilleriefeuer anzog und zu einem gefürchteten Winkel wurde.

Скоро наступающие температуры воспламенения битвы отпечатывались. Они были соответствующе местности проинструктированы. Сначала русский пробовал это в интерфейсе между 3./136-й пехотный полк и 8./137 к югу от высоты 258,3. Удар целился там в господствующую высоту 258,3, из которой были далекий взгляд назад вплоть до устья Лица. Снова она должна была беспокоиться 11./137. Оставляли части батальона одинаково на голом плато скалы, которое привлекало скоро сильный враждебный артиллерийский огонь и было внушающим страх углом.

 

Weitere Vorstöße richteten sich auch gegen die Nahtstelle zwischen dem IL/137 und dem HL/136-й пехотный полк. Dort führte ein Weg vom Herzsee herein durch den Sattel in das Telegraphental. Es war natürlich, daß der Russe an dieser Sattelstelle den Durchbruch versuchte. Die 6./137 hatte dort die Stellung an den Vorderhang vor­verlegen müssen, um in die Mulden hineinwirken zu können. „Steinplatte" wurde dieser Stellungsabschnitt getauft, der noch traurige Berühmtheit erlangen sollte. Die Jäger lagen weit vorne auf einem steilen Felsabsatz. Die Eigenart dieser Stellung erlaubte es dem Russen, im Schutze des Kusselwerkes bis dicht unterhalb der Schützennester heranzukommen. Von allem Anfang an entwickelten sich hier wüste Handgranatenkämpfe. Jeder Nachschub mußte über die kahle Felsplatte nach vorne gebracht werden. Auf jeden einzelnen Mann wurde dort geschossen, manchmal mit einer ganzen Batterie.

Следующие удары выпрямляли себя также против интерфейса между IL / 137 и СВ. / 136-й пехотный полк. Там управляла дорога озера сердцевины бойком в долину телеграфа. Было естественно, что русский в этом месте бойка пробовал разрыв. Она 6./137 ­должна была перенести на более ранний срок там положение на переднюю склонность, ­чтобы мочь в ковши hineinwirken. "Каменная плита" крестился этот раздел положения, который должен был достигать еще печальной известности. Охотники лежали далеко впереди на обрывистом уступе скалы. Особенность этого положения позволяжеланиела русскому приближаться ­в защите Kusselwerkes до плотно ниже гнезд щитов. Со всего начала здесь беспорядочная борьба ручных гранат развивала себя. Каждое снабжение должно было приводиться о голой плите скалы вперед. В каждого отдельного мужчину там застреливался, иногда с целой аккумуляторной батареей.

 

Aus dem Sattel des Telegxaphentales erhob sich der „Col di Lana", wie die Jäger des III./136-й пехотный полк den kegelförmigen Berg geteuft hatten. Es war ein flacher Hügel, der nicht einmal an seinem Hinterhane Schutz gegen Artilleriegeschosse bot. Die Unterkunftslöcher waren im flachen Hang eingebuddelt. Bei Alarm mußten die Männer über die freie Kuppe in die Stellung vor. Schon während des ersten Vor­stoßes vor einer Woche war der Col di Lana wiederholt das Ziel russischer Gegen­angriffe gewesen.

Из бойка Telegxaphentales поднимался „Col di Lana", как охотники III. / 136-й пехотный полк конусообразную гору прошли сверху вниз. Это был низкий холм, который даже не предлагал защиту против артиллерийских этажей в его задней гостинице. Отверстия жилищеубежище были закопаны в низкой склонности. При тревоге мужчины о свободном закругленном наконечнике должны были идти в положение перед. Уже во время первого ­удара одну неделю назад цвет di Lana ­был снова целью русских ­контратак.

 

Die Stellung verlief dann weiter über den Russenkopf und den Forstnerberg zum Doppelkopf, dem mächtigen Eckpfeiler der Brückenkopffront oberhalb des Fjordes. An dieser Stelle verliefen die Tage noch verhältnismäßig ruhig, weil sich der Russe selbst erst gliederte. Er besetzte mit stärkeren Kräften den Fjordberg und die Inselhöhe (120). Eigene Spähtrupps, besonders unter Führung des drauf gängerischen Oberfeldwebels Nuber von der 13./136-й пехотный полк, klärten in das verlassene Russenlager auf.

Положение проходило тогда далее о голове русского и горе егеря к двойной голове, могущественному угловому столбу передней части кузова предмостного укрепления выше фьорда. На этом месте дни еще относительно спокойно проходили, так как сам русский делился только. Он занимал гору фьорда и высоту островка (120) более сильными мощностями. Собственные Spähtrupps, особенно под управлениепехотный полкм затем gängerischen обер-фельдфебеля Нубера от 13./136-й пехотный полк, выясняли в покинутый склад русского.

 

Und dann begann plötzlich die russische Feuerwalze. Der Aufmarsch schien beendet, der Höllentanz konnte beginnen. Systematisch begann der Feind mit Werfern und Artillerie den gesamten Stellungsverlauf abzuklopfen. Es war nur gut, daß er die Form des zusammengefaßten Feuers nicht kannte, so wie es die eigene Artillerie zur Angriffsvorbereitung praktizierte. Aber es genügte, wenn er den ganzen Tag über die Stellungen mit einem Feuerhagel aller Kaliber überschüttete. Tag und Nacht blieb es hell. Der Nachschub an Verpflegung und Munition mußte über eingesehene, freie Flächen nach vorne in die Stellung gebracht werden. Bald waren den Russen alle Melderwege bekannt und unaufhörlich detonierten dort die Granaten. Die flachen Sumpfstücke waren umgeackert, die Felskuppen weiß von den vielen Einschlägen. Die Schwänze der Wurfgranaten lagen zu Hunderten im Gelände herum.

И тогда русский огневой вал внезапно начинался. Демонстрация накладывай шину закончено, адский танец мог начинаться. Систематически враг с метателями и артиллерией начинал отбивать весь ход положения. Было только хорошо, что он не знал форму охваченного огня, так же как это практиковало собственную артиллерию к подготовке нападения. Но это хватало, если он засыпал весь день положения огненным градом всех калибров. Оставалось день и ночь светлым. Снабжение в продовольственном снабжении и боеприпасах должно было приводиться о просмотренных, свободных плоскостях вперед в положение. Скоро все дороги связного были русским известными и беспрерывно гранаты там детонировали. Низкие штуки масляной ванны были перепаханы, закругленные наконечники скалы знает о многих попаданиях. Хвосты гранат броска окружали к сотням в местности.

 

Die Männer der 2-ойая. Горно-стрелковая дивизия begannen sich langsam einzugraben, der Not gehorchend, nicht dem eigenen Triebe. An den kleinen Felswänden entstanden die Steinbunker, in denen man sich dichtgedrängt einige Stunden der Ruhe hin­geben konnte, wenn der Russe gerade nicht angriff. Einige Steinblöcke, mit Rasen­ziegeln verkittet, bildeten einen Splitterschutz, über den man zum Schutze gegen den Regen die Zeltbahn zog. Zwei oder drei Mann fanden darinnen knapp Platz. Es gab ja bald mehr Platz, wenn die russischen Angriffe begannen und die Ver­wundeten oder Gefallenen nicht mehr zurückkamen.

Мужчины 2-ойая. Горно-стрелковая дивизия медленно начинали зарываться, необходимости повинуясь, не собственному влечению. В малых скальных стенах возникали бункеры камня, в которых ­можно было предаваться тесно несколько часов спокойствия,­ если русский как раз не воздействовал. Несколько блоков камня, ­замазанный с ­дернинами, образовывали защиту коробки передач с делителем, о которой перемещали брезент к защите против дождя. 2 или 3 мужчины почти размещались darinnen. Имелась скоро большая площадь, если русские нападения начинались и ­раненые или понравившиеся больше не возвращались.

 

Auch die treuesten Begleiter der Landser an allen Fronten der Erde, die Läuse, kamen. Es war ja auch kein Wunder, daß sie sich einnisteten, hatte man doch an vielen Stellen der Front keine Gelegenheit zum Waschen. Die Wasserstellen waren vom Feinde eingesehen, und jeder Gang dorthin war ein Wettlauf mit dem Tode. Wilde Barte umrahmten jetzt die eingefallenen Gesichter der Landser. Auch Rasier­zeug gab es keines mehr. Beim Vorstoß in den Urakessel war das zurückgelassene Gepäck verlorengegangen.

Также самые верные провожатые вояк на всех передних частях кузова земли, вши, прибывали. Это были также неудивительно, что они себе гнездились, не были, все же, случая к смывке во многих местах передней части кузова. Вода была просмотрена врагом, и каждая передача туда была пробегом со смертью. Диким животным облою пришедшие на ум зрения вояк обрамляли теперь. ­Никого больше не имелось также бритвенного прибора­. При ударе в Urakessel оставленный багаж пропал.

 

Da oder dort gab es noch einen Diensteifrigen, der sich einer Kaffeerasur unter­zog. Er fand aber nur wenige Nachahmer. Am Nacken wuchsen die Haare langsam über den Rock hinweg. Wann aber die Haare schneiden lassen, da der Russe fast Tag und Nacht die Stellung berannte und man nicht einmal mehr dazukam, sich wenige Stunden auszuruhen?

Там или там имелся еще усердный, который подвергался кофейному бритью­. Однако, он находил только немного подражателей. В затылке волосы медленно росли о роке. Когда, однако, волосы позволяжеланиеют подрезать, так как русский штурмовал положение почти день и ночь и даже больше не решали отдыхать немного часов?

 

Die Verpflegung wurde, wo es die Lage zuließ, in Essenkanistem in die Stellungen gebracht. Wie oft blieb aber in jenen Tagen das warme Essen aus, weil gerade der Feind anstürmte oder weil der Essenträger einer feindlichen Granate zum Opfer gefallen war? Manchmal wartete man sehnsüchtig auf den „Schlangenfraß", wie die Erbswurstsuppe oder der Drahtverhau genannt wurden. Aber es wurde Abend, und noch immer kam kein Essenträger. Zurückgehende Verwundete fanden irgend­wo im Gebüsch den braven Landser, dem ein Splitter die Brust aufgerissen oder das Bein abgeschlagen hatte. Unberechenbar waren sie, diese Wurfgranaten. Der Granatwerfer war plötzlich die gefährlichste Waffe in der Tundra geworden. Die Wurfgranaten kamen lautlos und unvorhergesehen. Sie schlugen auch hinter die steilsten Felswände. Sie reichten durch die großartige Schußleistung des russischen Werfers weit in das Hintergelände, auf alle Nachschubwege hinein. Auf den harten Felsplatten erhöhte sich die Splitterwirkung um ein Vielfaches.

Продовольственное снабжение было приведено, где это допускало положение, в Essenkanistem в положения. Как часто теплая еда отсутствовала, однако, в течение тех дней, так как налетал как раз враг или так как балка дымовых труб враждебной гранаты пала жертвой? Иногда ждали страстно "корм змей", как суп гороховой колбасы или проволочное заграждение назывались. Но это было вечер, и все еще не прибывала никакая балка дымовых труб. Возвращающиеся раненые находили где-нибудь ­в кустарнике усердного вояку, которому коробка передач с делителем раскрыла переднюю поверхность или понизила нижнюю конечность. Они были непредсказуемы, эти гранаты броска. Минометов самое опасное оружие стало внезапно в тундре. Гранаты броска прибывали беззвучными и непредвиденными. Они ударяли также за самыми обрывистыми скальными стенами. Они достигали великолепной мощностью звена русского метателя далеко в ближний тыл, на все пути подвоза. На жестких плитах скалы воздействие коробки передач с делителем повышалось вокруг многократного.

 

Drüben am Lizafjord spiegelte sich die nördliche Sonne. Das Wetter war in jenen Sommertagen an der Liza ausnehmend schön. Wenn es die Lage irgendwie zuließ, entblößten sich die Jäger den Oberkörper. Aber auch da hatte die Natur dafür gesorgt, daß man keine Ruhe fand. Es war, als ob sie sich mit allen Mitteln gegen die Eindringlinge in friedliches, unberührtes Land zur Wehr setzen wollte. Die vielen Sumpflöcher waren Brutstätten von Mücken, die sich in ganzen Schwärmen über die Soldaten stürzten. Anfangs war man machtlos gegen die Mückenplage, die gleich nach dem russischen Werferfeuer kam. Dann wurden Mückenschleier geliefert. Was half jedoch der Schleier, wenn man die Augen zum Zielen benötigte, was halfen die Abwehrbewegungen, wenn die Hände das Gewehr scharf umfaßt hielten und man in der Stellung festgewurzelt saß? Später wurde Mückenöl geliefert. Es stank elend und brannte auf der Haut, aber es half für eine Stunde, den Mückenansturm abwehren.

Там во фьорде Лица отражалось северное солнце. Погода была прекрасна в течение тех летних дней в Лизе извлекая. Если это как-нибудь допускало положение, охотники обнажались верхнюю часть туловища. Но также и там природа заботилась о том, чтобы не находили спокойствия. Это было, как если бы она хотела обороняться со всеми средствами против незваных гостей в мирную, неприкосновенную страну. Многие отверстия масляной ванны были инкубаторами комаров, которые бросались в целом рое о солдатах. Сначала были бессильны против хлопот комаров, которые прибывали сразу после русского огня метателя. Тогда вуали комаров поставлялись. Что помогала, тем не менее, вуаль, если нуждались в проушинах для цели, что помогали защитные движения, если руки считали винтовку резко охваченной и сидели в положении будто приросши к земле? Позже Mückenöl поставлялся. Плохо пахло жалко и горело на пленке, но это помогало на один ч., натиск комаров отражают.

 

Da war man einmal hinter einer Felswand bei den Kochgeschirren gesessen und hatte die Erbswurstsuppe hinuntergewürgt. Und mitten hinein war der russische Angriff geplatzt. Die Männer ließen alles liegen und stehen und rannten in ihre Schützenlöcher und MG-Stellungen. Eine Stunde lang wogte der Kampf hin und her. Eine Welle nach der anderen wurde abgewehrt. Aber kaum waren die einen zurückgegangen, wobei sie acht oder zehn Mann liegengelassen hatten, rückte schon wieder die nächste Sturmwelle an. Endlich hatte der Russe genug und stellte seinen Ansturm für einige Stunden ein.

Там были сидевшие однажды за скальной стеной при Kochgeschirren и проглотили суп гороховой колбасы. И посреди внутрь русское наступление лопнуло. Мужчины оставляли все и стоят и бежали в ее отверстия щитов и положения мг. 1 ч. wogte борьба туда-сюда. Вал после других отражался. Но едва ли возвратились один, причем они оставили 8 или 10 мужчин, следующий вал нападения придвигался опять. Наконец, русский имел достаточно и устанавливал его натиск на несколько часов.

 

Als die Männer hinter die schützende Felswand zurückkrochen, fanden sie Koch­geschirre, Löffel, Zelte, alles, was sie zurückgelassen hatten, zerfetzt und zerschmet­tert. Die feindlichen Granaten hatten genau im Ruhebereich gelegen. Womit nun essen? Suchkommandos wurden ausgeschickt. Vielleicht lag irgendwo ein alter russischer Tornister im Gelände. Dort fand sich ein Holzteller und ein Holzlöffel, mit dem man künftig seinen Drahtverhau vertilgen konnte. Im Notfall mußte man sich einen Holzlöffel selbst schnitzen.

Когда мужчины за защищающей скальной стеной ползли назад, они находили ­кухонной посуде, ковшу, палатки, все, что они оставили, разорванный и разбитый­. Враждебные гранаты лежали точно в области спокойствия. Чем теперь едят? Поисковые партии высылались. Вероятно, старый русский ранец лежал где-нибудь в местности. Там находилась деревянная головка и деревянный ковш, с которым можно было уничтожать в будущем его проволочное заграждение. В крайнем случае себе нужно было вырезать деревянный ковш.

 

Ja, die Jäger wurden an der Liza genügsam. Die kalte Verpflegung kannte nicht viel Abwechslung. Zu den mageren Brotbrocken, die bis zur vordersten Linie übrig­blieben, kam der berüchtigte Tubenkäs, den man nur Zahnpasta nannte. Anfangs fand man sich noch damit ab. Die Zahlmeister schienen nur darauf gewartet zu haben, denn jetzt gab es auf einmal nur mehr Tubenkäse, es blieben selbst die rauhen norwegischen Süd in Erdnußfett aus, die einem den Hals aufkratzten.

Да, охотники становились нетребовательными в Лизе. Холодное продовольственное снабжение знало небольшое разнообразие. К нежирным глыбам хлеба, которые ­оставались вплоть до самой передней линии,­ прибывал пользующийся дурной славой Tubenkäs, который называли только зубную пасту. Сначала довольствовались еще этим. Казначеи накладывают шину только на это ждать, так как теперь имелись вдруг только большее количество сыров труб, даже шероховатый норвежский юг отсутствовали в пластичном смазочном материале земляного ореха, которые расцарапали шейку одному.

 

Aber das Leben in der Stellung ging weiter. Es mußte weitergehen. Die Züge schrumpften langsam zusammen. Das war nicht in allen Abschnitten gleich. Es gab ruhige Posten, an denen man es aushielt. Es gab aber auch Brennpunkte, in denen das Leben zur Qual, zu einem ständigen Ringen mit dem Schnitter Tod wurde. Dort rückten die Züge in die Stellung, um am nächsten Tag als elendes kleines Häuflein wieder abgelöst zu werden. Da trugen sie nach der Ablösung die Hälfte der Leute als Tote und Verwundete in Zeltbahnen mit zurück.

Но жизнь в положении продвигалась. Должно было продолжаться. Поезда медленно сморщивались. Это не было равно во всех разделах. Имелись спокойные партии, в которых выдерживали это. Однако, имелись температуры воспламенения, в которых жизнь мучением, постоянной борьбой с жнецом была смертью. Там двигались поезда в положение, чтобы погашаться снова на следующий день как жалкая малая кучка. Там они носили после погашения половину людей как мертвые и раненые в брезентах с назад.

 

Wie war das droben bei der 6./137 auf der Steinplatte 1 Am 23. Juli begann es in den frühen Morgenstunden. Zunächst konnte die brave eigene Artillerie die Feindvorstöße frühzeitig zerschlagen. Sie schössen großartig, die Kanoniere von 111 und die Männer an den Infanteriegeschützen und Granatwerfern. Noch tags zuvor hatten die Infanteriegeschütze einen Volltreffer in der Feuerstellung gehabt, der eine ganze Geschützbedienung zerschmetterte. Aber heute schoß eine andere Bedienung.

Как это было там наверху при 6./137 на каменной плите 1 23 июля это начиналось в ранние утренние часы. Сначала усердная собственная артиллерия могла заблаговременно разбивать вражеские удары. Они стреляли бы великолепно, рядовые артиллерии 111 и мужчины в орудиях пехоты и минометах. Еще накануне имели пехотное орудие прямое попадание в огневой позиции, которое разбивало целый орудийный расчет. Но сегодня стреляло другое обслуживание.

 

Mittags verstärkte sich der Angriff unter wahnsinnigem Vorbereitungsfeuer. Da und dort drehte sich ein Jäger getroffen zur Seite, schwieg ein Gewehr oder ein Maschinengewehr. Der Feind kam auf Einbruchsentfernung heran. Handgranaten rollten über die Felsnase hinab und detonierten mitten in den Russenhaufen. Grauen­volles Schreien tönte von dort herauf. Über die Gefallenen hinweg setzten die Russen zum Sturme an. Nur mehr wenige Männer wehrten sich in der Stellung. Da kam von rückwärts im schwersten Sperrfeuer der Pionierzug angehetzt und trat zum Gegenstoß an. Aber bald waren auch die Pioniere zu schwach. Da schickte der Kom­mandeur seine letzte Reserve, den Regimentsradfahrzug.

В полдень наступление усиливалось под безумным огнем подготовки. И тут и там охотник вращался встречено к сторонестранице, винтовка или пулемет молчала. Враг приближался на исключении взлома. Ручные гранаты катились о выступе скалы вниз и детонировали посреди куч русского. ­Ужасные крики звучали оттуда вверх. О убитых смешивали русские к нападению. Только больше немного мужчин защищались себе в положении. Там автопоезд пионера angehetzt прибывал от обратно в самом тяжелом заградительном огне и выступал к контратаке. Но скоро саперы также были слишком слабы. Там ­командир посылал ­его последний резерв, тяговое усилие звездочки правления.

 

Das Leitungsnetz war bei jedem Angriff total zerschossen. Die schweren Waffen
brauchten ihre Leitungen wie das tägliche Brot. Das war die Stunde der Bewährung
für die Nachrichtenleute, diese stillen und braven Diener, von denen man sonst
so wenig sah und die man bei der Verteilung von Auszeichnungen geflissentlich
übersah. Mitten im schwersten Feindfeuer arbeiteten sich die Störungssucjher nach
vorne und flickten die zerschossenen Kabel.

Трубопроводная сеть была расстреляна при каждом разъедании совершенно. Тяжелое оружие
если ее линии труб нуждались как ежедневный хлеб. Это был час испытания
для людей дополнительной правки, этих тихих и усердных служителей, от которые иначе
так мало смотрел и который при распределении вознаграждений намеренно
Обозревал. Посреди самого тяжелого вражеского огня Störungssucjher обрабатывали дополнительно себя
впереди и латали расстрелянные кабели.

 

Die Angriffe im Abschnitt der 6. Kompanie wiederholten sich täglich. Das IL/137 verlor am Tage durchschnittlich 30 Mann an Ausfällen. Aber auch in den anderen Abschnitten war ständig etwas los, entweder ein Feuerzauber oder ein Angriff. Griff der Russe an der Steinplatte ausnahmsweise nicht an, versuchte er es am Col di Lana. Die beiden Bataillone, das IL/137 und das III./136-й пехотный полк, unterstützten sich an der Naht glänzend. Immer gab der eine dem anderen Feuerunterstützung.Immer wieder meldete der eine dem anderen die Annäherung der Russen in dessen Ab­schnitt.

Нападения в разделе 6-ой компании повторялись ежедневно. Днем IL / 137 утрачивал в среднем 30 мужчин отказы. Но также и в других разделах кое-что постоянно происходило, либо фейерверк, либо наступление. Если русский в каменной плите не воздействовал в виде исключения, он пробовал это в цвете di Lana. Оба батальона, IL / 137 и III. / 136-й пехотный полк, поддерживали себя в сварном шве блестяще. Всегда одна давала другой огневой поддержке. Снова и снова одна сообщала другому о сближении русских в его ­разделе.

 

Fast täglich war aber auch der Regimentskommandeur Oberstleutnant von Hengl bei seinen Soldaten des IL/137 vorne, um sich zu überzeugen, daß die Stellung noch gehalten werden konnte. Dann kam einmal Дитль mit dem Divisionskommandeur General Schlemmer. Gerade an diesem Vormittag blieb es ruhig. Kaum war jedoch der Kommandierende wieder weg, brach der Feind im Sattel bei der 7. Kompanie ein und konnte nur unter dem Einsatz der letzten Reserven geworfen werden. Abends steigerte sich das Feindfeuer bei Höhe 258,3 zu einem höllischen Konzert. Am Südhang der Höhe gelang dem Feind ein Einbruch in die Stellung der 11./137. Auch hier wurde er von den Jägern hinausgeworfen.

Впереди почти ежедневным был, однако, командир пехотный полка подпехотный полковник фон Генгль у его солдат IL / 137, чтобы убеждаться, что положение еще могло содержаться. Тогда прибывал однажды Дитль с командиром дивизии генералом Шлеммером. Прямой в эту первую половину дня оставалось спокойным. Тем не менее, едва ли откомандировавший снова отсутствовал, враг взламывал в бойке при 7-ой компании и мог бросаться только под применение ведение боевых действиймиспользованием последних резервов. Вечером вражеский огонь при высоте 258,3 увеличивался к адскому концерту. На южной склонности высоты взлом удавался врагу в положение в 11./137. Также здесь он выбрасывался охотниками.

 

Während der hellen Nacht vom 26./27. Juli lag schwerstes Vorbereitungsfeuer auf den Stellungen. Seit 4 Uhr rollten ununterbrochene Feindangriffe gegen die Stellungen der 11. und 12-ойая./136-й пехотный полк am Col di Lana und Russenkopf. Immer aufs neue erhob sich die braune Masse im Kusselgelände, um vom schlagartig einsetzenden Abwehrfeuer zusammengeschlagen zu werden. Noch einmal setzte das russische Feuer der schweren Waffen ein. Auf diesen umgeackerten Kuppen konnte doch kein Leben mehr sein. Regungslos lag der Berg da, nur zuckend von den einschlagenden Granaten. Kaum rührte es sich im Vorgelände, blitzte es da und dort in den halb­zerfallenen Schützenlöchern auf und begannen die Maschinengewehre zu rattern. Diese Front stand auch im härtesten Russensturm!

Светлой ночью от 26/27 июля лежал самый тяжелый огонь подготовки на положениях. С 4 ч. беспрерывные вражеские нападения катились против положений в 11. и 12-ойая./136-й пехотный полк в цвете di Lana и голова русского. Всегда снова поднимался коричневые меры в Kusselgelände, чтобы избиваться внезапно наступающим защитным огнем. Еще раз русский огонь тяжелого оружия наступал. Все же, на этих перепаханных закругленных наконечниках никакая жизнь больше не могла быть. Неподвижно гора лежаланаходилась там, только вздрагивая от разрывающихся гранат. Едва ли это мешало себя в пред-местности, это сверкало и тут и там в ­пополам-распавшихся отверстиях щитов и пулеметы начинали вибрировать. Эта передняя часть кузова стояла также в самой жесткой башне русского!

 

Als es bei 136-й пехотный полк nachließ, war die Steinplatte an der Reihe. Ein Zug der 1./Pionier­bataillon 82 wurde alarmiert und nach vorne geschickt. Am linken Flügel der 6./137 erfolgte ein Einbruch. In erbittertem Handgranatenkampf wurde der Feind wieder geworfen. Die 6. Kompanie hatte heute schwerste Verluste. Der Kompanie­chef Oberleutnant Gärtner war verwundet, ebenso die Leutnante Binder, Krieger und der Führer des zugeteilten Pionierzuges Leutnant Flachberger. In der Nacht wurden die Reste der 6./137 durch die Kompanie Gschwandtner (3./139) abgelöst. Auch der sMG-Zug auf Höhe 274,0 wurde von einem Zug des I./139 ersetzt.

Когда это ослабевало при 136-й пехотный полк, каменная плита была на очереди. Автопоезд 1. / ­батальон пионера 82 беспокоился и посылался вперед. В левой лопасти 6./137 происходил взлом. В ожесточенной борьбе ручных гранат враг снова бросался. Сегодня у 6-ой компании были самые тяжелые потери. ­Командир роты старший лейтенант Гэртнер был ранен, так же Leutnante тычковый кирпич, воина и водителя выделенного автопоезда пионера лейтенанта Флахбергера. Ночью остатки в 6./137 погашались компанией Gschwandtner (3./139). Также автопоезд sMG на высоте 274,0 заменялся автопоездом I. / 139.

 

Der Kommandierende General hatte eine letzte Korpsreserve freigegeben, um der schwer ringenden 2-ойая. Горно-стрелковая дивизия zu helfen. Auch vom I./137 war ein Vor­kommando gekommen, doch erlaubte es die Lage nicht, dieses Bataillon vom Nord­raum (Seenenge) abzuziehen, weil auch dort der Russe seinen Druck verschärfte und weil dort bereits Maßnahmen im Gange waren, die Lage zu bereinigen.

Откомандировавший генерал освободил последний резерв корпуса, около сильно борющегося 2-ойая. Помогать Горно-стрелковая дивизия. Также от I. / 137 ­пред-команда прибыла, все же, это не позволяжеланиело положение ­удалять этот батальон из ­северного пространства (морское обжатие), так как также там русский обострял его печать и так как там происходилосостоялось уже меры урегулировать положение.

 

Bei der Höhe 258,3 hatte das HL/137 einen Teil des Abschnittes des I./136-й пехотный полк über­nommen. Eine Kompanie lag auf dem Felsmassiv, eine Kompanie in einer Wald­stellung am Fuße des Berges. Man sah dort nur auf allernächste Entfernung und der Russe lag 100 bis 150 Meter entfernt. Die ständige Wachsamkeit zehrte an den Kräften. Wie sollte das erst werden, wenn die dunklen Nächte begannen? Der Russe schien in seiner Kampfkraft nie zu erlahmen. Immer von neuem brach er zum Angriff vor, an einem Tage oft vier- und fünfmal an der gleichen Stelle. Die Jäger staunten ob seiner Sturheit. Bei einem Gebirgsjägerbataillon gab es so etwas nicht. Man stürmte vielleicht einmal, höchstens zweimal vergebens, dann wurde nicht mehr angegriffen. Der Russe scheute keine Opfer. Er kam immer wieder am selben Ort, um jedesmal abgewiesen zu werden. Als einmal vor der Steinplatten­stellung ein Offizier mit etlichen Leuten nach vorne kroch und über den Felshang hinunterblickte, erschauerten selbst die härtesten Burschen. Da lagen an die 200 Tote übereinander und ein bestialischer Gestank drang von dort unten herauf. Und an dieser Stelle stellten sich die Russen wieder zum Angriffbereit!

При высоте 258,3 СВ. / 137 ­принял часть раздела I. / 136-й пехотный полк ­. Компания лежаланаходилась на массиве скалы, компания в ­лесном положении у подножия горы. Смотрели там только на ближайшее исключение и русский лежал на удалении от 100 до 150 м. Постоянная бдительность истощала в мощностях. Как это должно было быть только, если темные ночи начинались? Русский никогда не накладывай шину в его боевой мощи ослабевать. Всегда снова он ломался к разъеданию перед, в один день часто 4 раза в равном месте. Охотники удивлялись из-за его упрямства. При батальоне горного стрелка ничего в этом роде не имелось. Неслись, вероятно, однажды, самое большее дважды напрасно, больше не воздействовались тогда. Русский не боялся жертв. Он прибывал снова и снова в том же самом рабацкий, чтобы отклоняться каждый раз. Когда однажды перед положением каменных плит ­офицер с несколькими людьми ползал вперед и смотрел вниз о склонности скалы, даже самые жесткие парни содрогались. Там лежали друг на друге 200 мертвым и зверский смрад проникал наверх оттуда внизу. И на этом месте русские ставили себе снова к Готово к разъеданию!

 

Am letzten Julitag bäumte sich der Feind noch einmal zu einem verzweifelten Ansturm auf. In der jetzt schon dämmerig werdenden Nacht klotzte er mit allen Waffen auf die Stellungen. Bis 5 Uhr früh führte er im Abschnitt des III./137 bei 258,3 drei Tieffliegerangriffe, um seine Angriffe vorzubereiten. Das Feuer riß große Lücken in die Reihen der Verteidiger. Auf der Höhe 258,3 gelang dem Russen in der Früh ein Einbruch. Gleichzeitig richteten sich heftige Angriffe gegen die 11./136-й пехотный полк und die 3./139 im mittleren Abschnitt. Bis Mittag wurden alle Angriffe im harten Handgranatenkampf abgewiesen. Besonders hart traf es die 3./139, die an diesem Tage alle Zugführer verlor. Schon in der nächsten Nacht mußte diese Kompa­nie von der 1./139 und einem Zug der 6./137 abgelöst werden.

В прошлый день июля враг вставал на дыбы натиск еще раз к в отчаянии. Теперь становящейся уже туманной ночью он громыхал всем оружием на положения. До 5 ч. рано он управлял в разделе III. / 137 при 258,3 3 нападениях низколетящего самолета, чтобы подготавливать его нападения. Огонь рвал большие люки в ряды защитников. На высоте 258,3 взлом удавался русскому рано поутру. Одновременно сильные нападения выпрямляли себя в 11./136-й пехотный полк и 3./139 в среднем разделе. До полудня все нападения отклонялись в жесткой борьбе ручных гранат. Особенно жестко это встречало ими 3./139, которая утрачивал всех командиров взвода в этот день. Уже следующей ночью эта компания ­от 1./139 и автопоезда должна была погашаться в 6./137.

 

Um 13 Uhr brach der Feind wieder bei der 13./137 auf 258,3 ein. Die Lage wurde sehr kritisch, denn die Russen setzten sich an den Abhängen fest und versuchten auf die am Vörderhang stehende 12-ойая. Kompanie herabzustoßen. Die eigene Artillerie schoß Sperrfeuer, ohne zu ahnen, daß sich unterhalb der Russen noch Teile der 12-ойая. Kompanie befanden. Es gab starke Ausfälle. Nach wenigen Stunden aber war 258,3 wieder feindfrei. Die eingebrochenen Teile wurden vernichtet.

В 13 ч. враг взламывал снова при 13./137 на 258,3. Положение становилось очень критичным, так как русские обосновывались в склонах и пытались надавливать на вертикальную в Vörderhang 12-ую компанию. Собственная артиллерия стреляла заградительный огонь без того, чтобы предвидеть, что ниже русских еще части 12-ой компании находились. Имелись сильные отказы. Через немного часов, однако, был снова не занятый противником 258,3. Взломанные части уничтожались.

 

Schwerstes Feuer lag auch im Abschnitt des I./136-й пехотный полк im Lizagrund. Die Gefechts­vorposten am Guglhupf wurden schwerstens eingedeckt und von überlegenen Feind­kräften angegriffen. Die eigenen Gruppen zogen sich zurück. Das unerhörte Artillerie­feuer erlaubte erst nach etlichen Tagen die Zurückgewinnung des Postens. Die Kämpfe in diesem Abschnitt wurden durch die schweren Waffen der 3. Горно-стрелковая дивизия am Westufer der Liza hervorragend unterstützt.

Самый тяжелый огонь лежал также в разделе I. / 136-й пехотный полк в грунте Лица. ­Боевое охранение в Guglhupf сильнее всего покрывали и ­воздействовали превосходящие ­вражеские силы. Собственные группы удалялись. Неслыханный артиллерийский огонь ­позволяжеланиел только после нескольких дней Zurückgewinnung партии. Борьба в этом разделе была 3 тяжелым оружием. Горно-стрелковая дивизия на западном берегу Лица исключительно поддерживает.

 

Während drüben über dem Fjord der Gegenangriff der Gruppe Hofmeister zur Säuberung des Geländes nördlich der Lizabucht rollte, versuchten die Russen noch malsunter Einsatz der letzten Kräfte, den Brückenkopf einzu­drücken. Am 2-ойая. August versuchten sie im Schutze einer künstlichen Nebelwand längs der Telegraphenlinie gegen das III./136-й пехотный полк vorzugehen. Auch dieser Vorstoß wurde vereitelt.

В то время как там о фьорде контратака группы гофмейстеров катилась к очистке местности к северу от залива Лица, русские пытались еще malsunter применение ведение боевых действий последних главныхмощностей ­выдавливать предмостное укрепление­. 2 августа они пытались подходить в защите искусственной стены тумана вдоль линии телеграфа против III. / 136-й пехотный полк. Также этот удар расстраивался.

 

Mit dem Abschluß des Hofmeisterunternehmens wurde es auch an der Liza ruhiger. Einige Ablösungen wurden durchgeführt. Für die 8./137 kam die 3./Pionier-kompanie 82 für einige Tage in die Stellung. Las IIL/136-й пехотный полк, dem man bereits zur Verstärkung den Regimentsradfahrzug und einen Zug des MG-Bataillons 4 zugeschoben hatte, wurde durch das im Nordraum freigewordene IL/136-й пехотный полк abgelöst. Auch das I./139 konnte herausgezogen und seiner Division zugeführt werden. An seiner Stelle kamen Teile des I./137 in die Steinplattenstellung.

С завершением предприятия гофмейстера это становилось спокойнее также в Лизе. Несколько погашений проводились. На 8./137 компания 3./пионера 82 прибывала на несколько дней в положение. Если читал IIL / 136-й пехотный полк, которому пододвинули тяговое усилие звездочки правления и автопоезд батальона мг 4 уже к усилению, погашался свободно-бывшим в северном пространстве IL / 136-й пехотный полк. Также I. / 139 мог вытаскиваться и приводиться его дивизии. В его месте части I. / 137 прибывали в положение каменных плит.

 

Für die Truppe begannen einige ruhige Tage. Heiß brannte die Sonne herunter. Nur in den allmählich düster und dunkel werdenden kurzen Nächten wurde es frischer. Der Herbst meldete sich langsam an. Endlich einmal einige Tage ohne Russenangriffe. Was kümmerte einem schon die russische Artillerie. Sie schoß jetzt ohnehin zu ihren regelmäßigen Zeiten, begann um 5 Uhr abends auf 274,0, um dann auf den Col die Lana, den Forstnerberg und abschließend den Doppelkopf herum­zuschwenken. Jede Feindbatterie hatte schon ihren Spezialnamen erhalten: Den 12-cm-Werfer nannte man den „Speck-Sepp" und die schweren Haubitzgeschosse, die aus Richtung Ura herüberorgelten, nannte man den „Ludwig".

Для воинских частей несколько спокойных дней начинались. Солнце догорало горячо. Только постепенно мрачно и темнеющими короткими ночами это становилось свежее. Осень медленно регистрировалась. Наконец, однажды несколько дней без разъеданий русского. То, что огорчало уже русскую артиллерию. Теперь она стреляла и без того в ее регулярные времена, начинала в 5 ч. вечера на 274,0, вокруг тогда на цвет Lana, гору егеря и в заключение двойную голову herum­zuschwenken. Каждая вражеская аккумуляторная батарея получила уже ее специальное имя: Метателя 12 см называли „Speck-Sepp" и тяжелые Haubitzgeschosse, из Ura herüberorgelten, называли "Людвига".