Когнитивное движение в психологии

Когнитивное движение в психологии

 

«Психология, - писал в своем манифесте бихевиоризма 1913 года Джон Б. Уотсон, - должна полностью изгнать из употребления термин "сознание"». Каждый последователь бихевиоризма должен был исключить любые ссылки на сознание в своих исследованиях и теоретических построениях. В течение многих десятилетий после этого все учебники по психологии говорили о функциях мозга, но отказывались обсуждать какие бы то ни было концепции <души>. Говорили, что психология «потеряла сознание> или <утратила свою душу» навеки.

 

Неожиданно (или это только так кажется) психология вновь обрела интерес к проблеме сознания. По крайней мере, этот термин все чаще стал употребляться на конференциях и в научных публикациях в журналах.

 

В 1979 году в журнале «Американский психолог» появилась статья, озаглавленная «Бихевиоризм и душа: призыв (осторожный) вернуться к интроспекции» (Behaviorism and the Mind: A (Limited) Call for a return to Introspection) (Lieberman. 1979). Несколькими месяцами раньше тот же журнал опубликовал статью с еще более простым названием – «Сознание». Ее автор пишет следующее: «После многих десятилетий необдуманного отрицания проблемы сознания она вновь попадает в сферу научного интереса как вполне респектабельная тема исследования» (Natsoulas. 1978. P. 906).

 

Президент Американской психологической ассоциации в своем ежегодном отчете отметил, что происходит значительное изменение представлений о предмете психологии, и прежде всего это касается возобновления интереса к проблеме сознания. Тот образ природы человека, который имеет перед собой психология, становится все более <гуманис-тичным, нежели механистичным> (McKeachie. 1976. P. 831).

 

Совершенно очевидно, что если глава Американской психологической ассоциации и престижные научные журналы обсуждают проблему сознания в столь оптимистическом ключе, мы присутствуем при начале очередной научной революции в области психологии. Вскоре пришлось пересмотреть и само определение психологии в учебниках. Если раньше ее определяли как «науку о поведении», то теперь это определение выглядит так: «наука о поведении и психических процессах», или «наука, которая систематическим образом изучает и пытается дать объяснение взаимосвязи между наблюдаемым поведением и ненаблюдаемыми психическими процессами, происходящими внутри организма» (Hilgard, Atkinson & Atkinson. 1975. P. 12; Kagan & Havemann. 1972. P. 9).

 

У студентов старших классов в колледжах все более популярными становились курсы, посвященные проблеме сознания (Spanos. 1993). В 1987 году среди психологов провели опрос о том, какие события представляются им в современной психологии наиболее удивительными, если оценивать их с позиции 25-летней давности. По мнению респондентов, наиболее удивительным выглядит бурный рост когнитивной психологии (Boneau. 1992).

 

Таким образом, становится совершенно очевидным, что современная психология ушла далеко за те пределы, которые отвели ей Уотсон и Скиннер. Началось становление новой школы в психологии.

Джордж Миллер (1920-)

 

Джордж Миллер начал свою научную карьеру с изучения английской филологии и лингвистики в университете штата Алабама. Магистерский диплом он получил в 1941 году также в области лингвистики. Однако, еще будучи студентом, он заинтересовался психологией. Однажды ему поручили провести вводные занятия по психологии в 16 студенческих группах - причем прежде он никогда всерьез психологией не занимался. Позже он рассказывал, что, повторив один и тот же материал 16 раз в течение одной недели, он по-настоящему поверил в себя.

 

В дальнейшем он работал в Гарвардском университете в психо-акустической лаборатории, занимаясь проблемами речевой коммуникации, где получил свою докторскую степень. Он полностью погрузился в изучение проблем психолингвистики и в 1951 году опубликовал книгу под названием «Язык и общение» (Language and Communication). В этот период творчества Миллер придерживался бихевиористских позиций, отмечая впоследствии, что, собственно, выбор был невелик, поскольку во всех университетах и профессиональных организациях ведущая роль принадлежала бихевиористам,

 

Власть, почести, авторитет, учебники, деньги, - все в психологии принадлежало представителям бихевиористс-кой школы... Никто всерьез не мог помышлять о противостоянии. Вы бы просто не смогли найти никакой работы. (Миллер, цит. по: Baars. 1986. P. 203.)

 

В середине 50-х годов он увлекся использованием статистических методов в изучении процесса научения, теорией информации и компьютерным моделированием процесса мышления. В этот период он приходит к выводу, что бихевиоризм, как он выразился, <выдыхается>. Сходство между деятельностью мышления и компьютерными операциями настолько потрясло Миллера, что его интересы стали смещаться в сторону более когнитивно ориентированной психологии. Как раз в то же самое время у него образовалась аллергия на шерсть животных и их выделения, что означало, что он не может больше работать с лабораторными мышами. Он мог теперь работать только с человеком - большой недостаток в мире, где правят бихевиористы.

 

Переходу на позиции когнитивной психологии также способствовал бунтарский дух Миллера, столь свойственный представителям нового поколения психологов. Они были готовы восстать против всего, чему их учили в университете, ради создания нового подхода, ставящего в центр внимания не поведение, а процесс познания.

 

Ульрик Найссер (1928-)

 

Ульрик Найссер родился в Германии, в г. Киле. В Соединенные Штаты родители привезли его в возрасте трех лет. Первоначально он изучал физику в Гарвардском университете. Под впечатлением блестящих лекций одного из молодых профессоров по имени Джордж Миллер Найссер решил, что физика не для него, и переключился на изучение психологии. Он прослушал курс по психологии общения у Миллера и ознакомился с основами теории информации. На его развитие также оказала влияние книга Коффки «Принципы гештальтпсихологии».

 

Получив степень бакалавра в Гарварде в 1950 году. Найссер продолжил образование в Свартморском колледже под руководством представителя гештальт-психологии Вольфганга Келера. Для получения докторской степени он вернулся в Гарвард, где успешно защитил диссертацию в 1956 году.

 

Несмотря на растущую приверженность когнитивному подходу, Найссер не видел в рамках академической карьеры иного пути помимо бихевиоризма. Он писал: «Это то, что вам надлежало усвоить: в то время никакой психологический феномен не мог считаться реально существующим, если вы не могли продемонстрировать его на лабораторных мышах... Это представлялось мне весьма забавным» (цит. по: Baars. 1986. P. 275).

 

Найссер нашел бихевиоризм не только забавным, но и слегка <ненормальным>, когда ему посчастливилось получить свою первую академическую должность в университете Брандейса, где факультет психологии возглавлял Абрахам Маслоу. В этот период и сам Маслоу как раз понемногу отходил от бихевиоризма и размышлял над основами гуманистического подхода. Маслоу не удалось склонить Найссера к гуманистической психологии, как не удалось ему и гуманистическую психологию сделать «третьей силой» в психологии. Однако знакомство с ним подвигло Найссера в сторону когнитивных исследований. (Найссер впоследствии настаивал на том, что именно когнитивная психология и составляет ту самую «третью силу», а вовсе не гуманистическая психология.)

 

В 1967 году Найссер опубликовал книгу под названием «Когнитивная психология». Этой книге суждено было «открыть новое поле исследования» (Goleman. 1983. P. 54). Найссер отмечал, что книга носит личный характер, это попытка определить самого себя как психолога, каким он есть или хотел бы быть. В книге также давалось и определение нового подхода в психологии. Книга пользовалась необычайной популярностью, и в один прекрасный момент Найссер обнаружил, что его называют «отцом» когнитивной психологии. В действительности же у него не было намерения основывать новую школу. Но тем не менее, эта книга в значительной мере способствовала отходу психологии от бихевиоризма и обращению се к проблемам познания.

 

Найссер определил познание как процесс, при помощи которого «входящие сенсорные данные подвергаются трансформации, редукции, обработке, накоплению, воспроизведению и в дальнейшем используются... Познание присутствует в любом акте человеческой деятельности» (Neisser. 1967. P. 4). Таким образом, когнитивная психология имеет дело с ощущениями, восприятием, воображением, памятью, мышлением и всеми остальными видами психической активности.

 

Спустя девять лет после выхода в свет своей эпохальной книги Найссер опубликовал еще одну работу под названием «Познание и реальность» (1976 г.). В этой работе он выражал неудовлетворенность явным сужением позиции когнитивной психологии, которая слишком полагается на исследования искусственных лабораторных ситуаций в ущерб изучению реальных жизненных случаев. Он посчитал себя разочарованным, полагая, что когнитивная психология со времени своего появления внесла весьма скромный вклад в понимание того, каким образом человеческое познание строится в действительности.

 

В итоге, являясь одной из ключевых фигур в становлении когнитивного движения, Найссер сам же стал его откровенным и ярким критиком. Он стал подвергать сомнению когнитивное движение точно так же, как прежде критиковал бихевиоризм. В настоящее время он сотрудничает с университетом Эмори в Атланте, штат Джорджия. До этого в течение 17 лет он работал в Корнеллском университете, где неподалеку от его кабинета хранился препарированный мозг Э. Б. Титченера.

 

Компьютерная метафора

 

В XVII веке часы и автоматы были всеобщей метафорой для понимания Вселенной и, по аналогии, человеческого ума. Эти машины были доступной и хорошо понятной моделью деятельности психики. В наши дни механистическая модель и соответствующий ей бихевиористский подход в психологии вытеснены иными, более современными подходами. Это прежде всего новая картина мира в физике и когнитивное движение в психологии.

 

Часы в XX веке перестали быть моделью Вселенной. Потребовалась новая всеобщая метафора. И на эту роль претендует новая машина XX века - компьютер. Психологи все чаще используют компьютерные операции как пояснительную схему для понимания процесса познания. О компьютерах все чаще говорят в связи с проблемой искусственного интеллекта, и наоборот, сами компьютеры все чаще описывают в терминах человеческой деятельности. Так, например, способность накапливать информацию называют памятью, коды программирования - языками, а о появлении новых поколений компьютеров говорят, что они эволюционируют (Campbell. 1988; Roszak. 1986).

 

Высказывается мысль, что компьютерные программы, которые по существу представляют собой некие инструкции, алгоритмы по обработке определенных символов, действуют точно так же, как сознание человека. И человек, и компьютер получают из окружающей среды огромные массивы информации (стимулов или данных). Далее эта информация подвергается соответствующей обработке, накоплению, на ее основе предпринимаются определенные действия. Таким образом, компьютерные программы выступают как своего рода модель для понимания процессов обработки информации в человеческой психике. Правда, следует оговориться, что такой моделью выступает не сам компьютер как аппарат, а его программное обеспечение (software, а не hardware).

 

Когнитивную психологию интересуют прежде всего те физиологические корреляты психических процессов, с помощью которых можно понять способы и закономерности обработки различного рода сигналов, лежащие в основе процесса мышления. Свою главную цель когнитивное направление видит в том, чтобы раскрыть «те совокупности программ, накопленных в памяти человека, при помощи которых индивид понимает звуки речи и сам создает новые слова и предложения, приобретает определенный опыт, способен решать совершенно новые проблемы» (Howard. 1983. P. II).

 

Именно такого рода компьютерное представление процессов получения и обработки информации и лежит в основе современной когнитивной психологии. Можно сказать, что за более чем сто лет своей истории психология в понимании предмета своей деятельности прошла путь от метафоры часов до метафоры компьютера. И дело здесь не в сложности аппарата. Важно иное: и то и другое - машины. Это обстоятельство наглядно показывает глубинную преемственность между прежней и новыми школами в психологии.

 

«Для психолога, который постоянно озабочен поиском все новых доказательств того, что предмет его исследований имеет некоторое отношение к реальности, соблазн машинной метафоры оказывается почти непреодолимым» (Baars. 1986, P. 154). Интересно, в какой степени известная поговорка о том, что все новое - это хорошо забытое старое. имеет отношение к процессу развития психологии?

Роль интроспекции

 

Становление когнитивной психологии и в связи с этим возобновление внимания к опыту сознания возродило интерес к изначальной исследовательской технике, предложенной еще Вильгельмом Вундтом сто лет назад. - интроспекции. Правда, современные психологи предпочитают пользоваться более наукообразным эвфемизмом - феноменологическое суждение. Вот пример утверждения, которое вполне могло принадлежать Вундту или Титченеру: один из современных психологов заметил, что «если мы занимаемся исследованием сознания, то нам неизбежно придется пользоваться интроспективными методами» (Farthing. 1992. P. 61). В настоящее время интроспективные методы широко используются при исследовании целого спектра разнообразных проблем.

 

Предпринимаются определенные попытки квантифицировать (то есть свести качество к количеству) интроспективные сообщения для того, чтобы придать им более объективную и доступную для статистических методов форму. В одном из таких подходов, называемом методом ретроспективных феноменологических суждений, испытуемым предлагают самим дать количественную оценку интенсивности субъективных переживаний по поводу предъявляемых стимулов (Pekala. 1991).

 

Несмотря на восстановление в правах интроспективных методов, многие психологи и поныне задаются вопросом, действительно ли индивид может иметь доступ к психическим процессам высших уровней, в особенности к процессам выработки суждений и принятия решений. В классической статье под названием <Говорим больше, чем можем знать> исследователи Ричард Нисбетт и Тимоти Уилсон приходят к заключению, что мы не имеем свободного доступа к собственным мыслительным процессам, а потому все интроспективные сообщения подобного рода попросту бесполезны (Nisbett & Wilson. 1977).

 

В этой работе описывается ряд исследований, направленных на то, чтобы определить, действительно ли человек способен полностью сознавать причины своих поступков. Вывод был следующим: человек зачастую не способен определить, каким именно стимулом вызывается та или иная реакция, или же как происходят те или иные действия. Удалось также установить, что даже в тех случаях, когда испытуемые сообщали о связи определенных стимулов и последующих действий, эти сообщения часто основывались не на данных интроспекции, а на предшествующей вере в то, что такая причинная связь непременно должна быть.

 

Например, если вы убеждены, что вслед за событием А всегда наступает событие Б, то. если имеется некоторая реакция (событие Б), то вы, скорее всего, станете объяснять ее присутствием определенного стимула (событие А). Причем основанием для вывода будет именно это первоначальное долговременное убеждение, а не интроспекция. «Мы делаем вывод о том, что данные стимулы послужили причиной тех или иных наших поступков не на основании интроспективного рассмотрения мыслительных процессов, а через соотнесение данного стимула с определенной категорией [стимулов], которые ранее обычно были причиной подобного рода действий» (Farthing. 1992. P. 156).

 

Экспериментальные исследования Нисбетта и Уилсона, показавшие, что далеко не всегда может иметь место интроспективный доступ к высшим психическим функциям, заставили многих психологов занять более скептическую позицию по поводу достоверности интроспекции как метода психологического исследования. (Если нечто вам в этих сомнениях покажется знакомым, обратитесь еще раз к тем разделам книги, в которых излагается критика интроспекции бихевиоризмом.) Правда, некоторые исследователи занимают по этому вопросу более оптимистичную позицию, полагая, что интроспекция все же дает достаточно надежные результаты (Farthing. 1992: Pekala. 1991). От того, удастся ли разрешить данное затруднение, и зависят в значительной степени судьбы когнитивной психологии, поскольку многие ее положения основаны на использовании интроспективных сообщений.

 

Бессознательное познание

 

Бурное развитие исследований сознательных психических процессов вызвало вспышку интереса к бессознательной познавательной деятельности (Jacoby, Lindsay & Toth. 1992). «После ста лет непризнания, подозрительного отношения и замалчивания проблемы бессознательного вновь занимают в умах современных психологов значительное место» (Kihistorm, Bamhard & Tataryn. 1992. P. 788).

 

Это, правда, не то бессознательное, о котором говорил Зигмунд Фрейд. - переполненное неудовлетворенными вожделениями и воспоминаниями, которые можно поднять на уровень сознания в результате длительной психоаналитической работы. Новый взгляд на природу бессознательного представлял его более рациональным и эмоциональным. Бессознательное проявляет себя уже на начальной стадии человеческого познания - на стадии реагирования на стимул. Бессознательное - это интегральная часть процессов научения и обработки информации, а потому его можно изучать в ходе контролируемого эксперимента.

 

Для того, чтобы отделить понимание бессознательного в когнитивной психологии от бессознательного в психоанализе (а также от ряда чисто физических состояний отсутствия сознания - обморока, сна или комы), некоторые представители когнитивного движения предпочитают говорить о неосознанном. Это понятие оказалось для когнитивной психологии столь важным, что многие исследователи считают, что бульшая часть психических процессов у человека проходит на неосознанном уровне. Это обстоятельство было подтверждено экспериментально для таких поведенческих актов, когда воспринимаемая информация не осознается, а действие носит автоматический характер.

 

В одном из популярных исследований испытуемым предъявляют некие стимулы на подпороговом уровне восприятия, либо же на время, меньшее его индивидуального порога осознанного реагирования. В этих случаях испытуемые не могут сознательным образом обрабатывать получаемую информацию, однако они все же реагируют на стимулы. На основании этих экспериментов исследователи пришли к выводу, что человек способен реагировать на стимулы, которые в действительности не видит и не слышит, то есть на подпороговые стимулы (Greenwald.1992).

 

Эти и другие исследования подобного рода привели когнитивную психологию к заключению, что процесс познания, как в экспериментальных условиях, так и в естественных, развертывается на двух уровнях - сознательном и несознательном. Причем наибольший объем психической деятельности в процессе познания происходит как раз на несознательном уровне (Loftus & Klinger. 1992). Кроме того, исследования показывают, что именно на этом уровне обработка информации протекает быстрее и эффективнее (даже если это касается достаточно сложной информации).

 

Но если основной объем информации обрабатывается на несознательном уровне, это значит, что никакие интроспективные методы не смогут помочь нам проникнуть в эти тайны. Какой толк изводить человека расспросами о том, чего он не знает, да и знать не может? «Не имеет значения, насколько хорошо подготовлены наши испытуемые. Они все равно не смогут нам рассказать, каким образом они обрабатывают информацию... Все это потому, что они не только ничего не знают о внутренних бессознательных процессах, но и никогда не узнают» (Lewicid, Hill & Czyzewska. 1992. P. 796). Понятно, что такого рода выводы не могут не ограничивать применения интроспекции в когнитивной психологии в качестве исследовательского метода.

 

Комментарии

 

По мере того, как когнитивное движение в экспериментальной психологии, гуманистическая психология и постфрейдовский психоанализ вводят проблему сознания в научный обиход, она вновь, как и сто лет назад, выходит на первый план в современной психологии. Проанализировав 95 ежегодных выступлений президентов Американской психологической ассоциации, Гибсон пришел к выводу, что предмет психологии описал своего рода круг – «от власти субъективности к безраздельному господству объективных явлений и вновь к признанию субъективных феноменов» (Gibson. 1993. P. 43). Можно сказать, что сознание одержало в этой борьбе решительную и серьезную победу.

 

В целом когнитивное движение можно оценить как успешное. В начале 70-х годов оно привлекло к себе столько сторонников, что возникла потребность в специальных научных журналах этого направления. За каких-нибудь десять лет появилось шесть журналов: «Когнитивная психология» (Cognitive Psychology. 1970 г.), «Познание» (Cognition. 1971 г.), «Память и познание» (Memory and Cognition.'\983 г.),»Журнал мысленных образов» (Journal of Menial imagery. 1977 г.), «Когнитивная терапия и исследования» (Cognitive Therapy and Research, 1977 г.), «Когнитивная наука» (Cognitive 5cience, 1977 г.).

 

Джером Брунер определил когнитивную психологию как «революцию, всю глубину которой мы еще не в состоянии оценить» (Bruner.1983. P. 274). Ее влияние простирается на большинство основных разделов психологии, а базовые идеи когнитивного движения восприняты психологами по всей Европе, и даже в России. Можно сказать, что это движение вышло за пределы психологии в своих попытках консолидировать целый ряд дисциплин в единую теорию познания в самом широком ее смысле.

 

Это новое направление, получившее название когнитивной науки, представляет собой объединение самых разнообразных отраслей знания. Сюда входят: когнитивная психология, лингвистика, антропология, философия, компьютерные науки, программы создания искусственного интеллекта, а также ряд наук о закономерностях нервной деятельности. Хотя еще Джордж Миллер задавался вопросом, насколько прочным и целостным может быть объединение столь различных по своему характеру и задачам дисциплин (он предлагал называть этот комплекс во множественном числе - когнитивные науки), все же нельзя отрицать существование и стремительный рост этого мультидисциплинарного подхода. Различные лаборатории и институты когнитивных исследований начали возникать при университетах, как грибы после дождя, по всей территории Соединенных Штатов. Некоторые факультеты психологии даже сменили свое название на факультеты когнитивных наук. Вполне вероятно, что в следующем столетии когнитивный подход станет доминирующим, и не только в области психологии, но и в ряде других дисциплин.

 

Однако никакая революция, даже самая успешная, не обходится без своих критиков. Большинство бихевиористов скиннеровского толка высказались против когнитивной психологии (Skinner. 1987Ь, 1989). Даже те из них, кто сам принимал критику по поводу ограниченности бихевиористского подхода, все же отмечают значительные расхождения в стане самой когнитивной психологии. Среди когнитивных психологов нет единства относительно трактовки большинства основных понятий, нет единодушия даже в том, какие понятия считать действительно важными, а какие - нет. Велика путаница и разногласия в терминологии и определениях. «Даже сегодня, спустя двадцать лет после того, как началась когнитивная революция, отмечая собою поворотный пункт в истории науки, у нас все еще нет единого мнения относительно ее природы и источников, ее движущих сил, а также ее значения для будущего науки» (Sperry. 1993. P. 880).

 

Ряд исследователей упрекает когнитивную психологию в явной переоценке роли и значения когнитивных факторов в ущерб другим факторам, таким как мотивация и эмоции. Объем научных публикаций по проблемам мотивации и эмоций от года к году сокращается, а их место занимают публикации, посвященные когнитивным факторам. А в результате, по мнению Ульрика Найссера, происходит сужение проблемного поля науки, обеднение научного творчества. Найссер по этому поводу высказывается следующим образом: «Мышление человека включает в себя страсть и эмоции, человек всегда действует под влиянием множественных мотивов. Компьютерные программы, напротив,...неподвластны эмоциям, маниакально прямолинейны и целеустремленны» (цит. по: Goleman. 1983. P. 57). Тем самым создается возможность того, что когнитивная психология так же замкнется на процессах мышления, как в свое время бихевиоризм - на поведенческих актах.

 

Третьи критики отмечают, что прогресс когнитивной психологии носит, скорее, иллюзорный, нежели реальный характер. Многие психологи просто усвоили новый термин, ничего существенно не поменяв в теоретическом фундаменте своих исследований. Б. Ф. Скиннер по этому поводу замечает, что просто «стало модным вставлять словечко "когнитивная", где только можно» (Skinner. 1983Ь. Р. 194). С такой оценкой во многом согласен и Джордж Миллер:

 

Происходит, собственно, следующее: многие экспериментальные психологи, занимающиеся проблемами научения, восприятия и мышления у человека, стали называть себя когнитивными психологами. При этом совершенно не изменились ни стиль мышления, ни их методы работы: как будто они вдруг открыли для себя. что всю жизнь только и делали, что занимались именно когнитивной психологией. А потому наши действительные достижения могут оказаться куда более скромными, чем это может показаться. (Цит по: Bruner. 1983. Р. 126.)

 

В справедливости столь жесткой оценки нас может убедить и анализ индекса цитирования ведущих журналов по когнитивной психологии, бихевиоризму и психоанализу за период с 1979 по 1988 год. Если бы когнитивная психология действительно заняла место двух других подходов, то можно было бы ожидать сокращения индекса цитирования журналов этих направлений. Однако в действительности такого сокращения не наблюдалось (Friman, Alien, Kerwin & Larzelere. 1993).

 

Индекс цитирования, действительно, был самым высоким у журналов когнитивного направления. Только у него наблюдалась и статистически значимая тенденция к повышению. В то же время не удалось зафиксировать и сколько-нибудь значительной тенденции к снижению уровня цитируемости у журналов бихевиористского направления. Индекс цитируемости психоаналитических журналов, хотя и был ниже, чем у бихевиористских изданий, так же испытал весьма незначительное снижение. Эти данные свидетельствуют о том, что, даже если когнитивный подход и доминирует в современной психологической мысли, остальные два направления в целом не сдают своих позиций. «Непрекращающиеся заявления о том, что [когнитивная] революция свершилась, отражают, скорее, неумеренный энтузиазм представителей этого направления, чем действительное положение дел... Сообщения о смерти бихевиоризма и психоанализа в целом оказались сильно преувеличенными» (Friman, Alien, Kerwin & Larzelere. 1993. P. 662, 664).

 

Когнитивная психология далека от завершения. Это направление еще находится в стадии развития, а потому окончательно судить об уровне его достижений и влияния еще рано. Когнитивная психология обладает всеми атрибутами и внешними признаками научной школы: у нее есть свои журналы, лаборатории, научные конференции, свой собственный язык и убеждения, а также ревностные последователи. Можно даже говорить о своего рода когнитивизме, по аналогии с функционализмом и бихевиоризмом. С когнитивной психологией произошло то же, что в свое время случилось и с другими психологическими школами - она стала частью основного русла психологической мысли. Таков естественный результат всех успешных научных революций.

 

Итоговые замечания

 

Если нас чему-то учит история психологии, так это тому, что, когда некоторое научное направление оформляется в научную школу, оно получает мощный дополнительный импульс движения, который можно остановить лишь полной победой над теоретическими противниками. Когда это, наконец, происходит, гибкие и подвижные артерии столь молодого и энергичного прежде движения начинают хиреть. Гибкость сменяется окостенением, на смену революционному запалу приходит необходимость защищать достигнутое, умы и сердца закрываются для новых идей. Тогда-то и возникает любая структура, любой истеблишмент. Это и есть прогресс науки - стремление надстроить все новые и новые этажи знания. Нет конца, нет предела, как нет и завершения. Существует только неустанное стремление к росту и совершенству, подобно эволюции все новых и новых видов в живой природе. Каждый из них пытается найти новые, более удачные и совершенные адаптации к вечно меняющейся среде обитания.

 

* когнитивная психология – психологическая концепция, основное внимание уделяющая процессу познания и активности сознания.

Когнитивное движение в психологии

 

«Психология, - писал в своем манифесте бихевиоризма 1913 года Джон Б. Уотсон, - должна полностью изгнать из употребления термин "сознание"». Каждый последователь бихевиоризма должен был исключить любые ссылки на сознание в своих исследованиях и теоретических построениях. В течение многих десятилетий после этого все учебники по психологии говорили о функциях мозга, но отказывались обсуждать какие бы то ни было концепции <души>. Говорили, что психология «потеряла сознание> или <утратила свою душу» навеки.

 

Неожиданно (или это только так кажется) психология вновь обрела интерес к проблеме сознания. По крайней мере, этот термин все чаще стал употребляться на конференциях и в научных публикациях в журналах.

 

В 1979 году в журнале «Американский психолог» появилась статья, озаглавленная «Бихевиоризм и душа: призыв (осторожный) вернуться к интроспекции» (Behaviorism and the Mind: A (Limited) Call for a return to Introspection) (Lieberman. 1979). Несколькими месяцами раньше тот же журнал опубликовал статью с еще более простым названием – «Сознание». Ее автор пишет следующее: «После многих десятилетий необдуманного отрицания проблемы сознания она вновь попадает в сферу научного интереса как вполне респектабельная тема исследования» (Natsoulas. 1978. P. 906).

 

Президент Американской психологической ассоциации в своем ежегодном отчете отметил, что происходит значительное изменение представлений о предмете психологии, и прежде всего это касается возобновления интереса к проблеме сознания. Тот образ природы человека, который имеет перед собой психология, становится все более <гуманис-тичным, нежели механистичным> (McKeachie. 1976. P. 831).

 

Совершенно очевидно, что если глава Американской психологической ассоциации и престижные научные журналы обсуждают проблему сознания в столь оптимистическом ключе, мы присутствуем при начале очередной научной революции в области психологии. Вскоре пришлось пересмотреть и само определение психологии в учебниках. Если раньше ее определяли как «науку о поведении», то теперь это определение выглядит так: «наука о поведении и психических процессах», или «наука, которая систематическим образом изучает и пытается дать объяснение взаимосвязи между наблюдаемым поведением и ненаблюдаемыми психическими процессами, происходящими внутри организма» (Hilgard, Atkinson & Atkinson. 1975. P. 12; Kagan & Havemann. 1972. P. 9).

 

У студентов старших классов в колледжах все более популярными становились курсы, посвященные проблеме сознания (Spanos. 1993). В 1987 году среди психологов провели опрос о том, какие события представляются им в современной психологии наиболее удивительными, если оценивать их с позиции 25-летней давности. По мнению респондентов, наиболее удивительным выглядит бурный рост когнитивной психологии (Boneau. 1992).

 

Таким образом, становится совершенно очевидным, что современная психология ушла далеко за те пределы, которые отвели ей Уотсон и Скиннер. Началось становление новой школы в психологии.