Большое МЫ: «Мы все время ссоримся, мы пошли в первый класс и т. д.»

Под взаимозависимостью (слияние, симбиоз) понимается неспособность человека ощущать себя самодостаточным или нормально функционировать без уверенности, что кто-то другой заботится о нем. Такие люди очень плохо переносят одиночество, жалуются на внутреннее чувство пустоты и постоянно поглощены поисками любви у всех, у кого только возможно. Основу зависимости составляет ложное убеждение, что источник любви находится в другом партнере.

В основе слияния лежит желание убрать границы и соединиться с партнером в одно целое. То есть, в слиянии люди быстро входят в близкие отношения и как бы «прирастают» друг к другу. Так возникают симбиотические отношения. Поэтому расставаться сложно и больно, но если это происходит – то через разрыв и страдания.

При слиянии два человека рассматривают себя как бы одним существом. Это очень легко диагностируется. Например, приходит семейная пара и на мой вопрос по поводу проблемы жена говорит примерно следующее: «Сначала у НАС все было хорошо, потом МЫ стали ссориться, и теперь МЫ уже не знаем, как жить дальше вместе». Частое употребление слова «МЫ» является наиболее явным признаком слияния.

В качестве индикатора слияния Ф.Перлс выделял две повторяющиеся эмоции: вина и обида. Вина – это способ наказания себя за нарушение слияния, желание подстроиться под другого человека. Обида – это наказание другого за то, что он разрушил слияние, это желание подстроить его под себя. Представим, что муж купил билеты в театр, приходит домой и приглашает туда жену. А она ему отвечает: «Ты что, какой театр?! Дома столько дел, отдай билеты соседям». Если эта пара находиться в слиянии, то муж попадает в трудную ситуацию. Ради сохранения согласия он может сделать так, как посоветовала жена и остаться дома. Но тогда у него будет на нее обида, так как он хотел пойти в театр. Если же пойдет в туда, то чувство вины отравит ему все удовольствие: «Наверное, жена обиделась, потом с ним три дня разговаривать не будет. И зачем только я пошел в этот театр. Действительно, дома много работы, а я думаю только о себе».

Слияние не всегда является невротическим. Его суть заключается в воспроизводстве человеком своих внутриутробных отношений с матерью. Данный тип взаимосвязанных отношений плода с матерью здоров и нормален. Если матери плохо, то ее состояние передается ребенку и наоборот. Когда беременная женщина говорит: «Мы поели, мы погуляли», то это соответствует реальности. Слияние становится невротическим, когда после физического отделения ребенка от тела матери, способ их общения остается прежним. Например, на консультации сидим втроем, я и мама с дочкой. Я спрашиваю дочку: «А ты умеешь рисовать?». И вдруг отвечает мама, опережая дочь: «Да. Мы уже второй год ходим в художественную школу». То есть ребенок родился, но психологического отделения не произошло, и ребенок остался в этой невидимой утробе.

Вероятно, в основе слияния лежит детское желание убрать границы и соединиться с партнером в одно целое. Вновь испытать радость, истоки которой лежат в слиянии беременной матери и плода. То есть слияние – это регресс в отношениях, уход в детский уровень.

При невротическом слиянии я считаю другого продолжением своего «Я» (как мама своего ребенка). Об этом часто говорят фразы, типа «мой парень». То есть чужого человека я начинаю рассматривать как некий свой дополнительный орган. Естественно, ни о какой свободе не может быть и речи. Как это возможно, что бы у моего органа была свобода, а вдруг он куда-то денется, тогда я буду инвалидом. Наши переживания по поводу ухода близкого человека иногда напоминают причитания человека, который потерял какую-то свою часть тела. «Как же я теперь на свете буду жить без тебя!». НЕ ТОЛЬКО ЧЕЛОВЕК. ВОЗМОЖНО ПРОСТО ПРИВЫЧКА. ЖЕЛАНИЕ СТАБИЛЬНОСТИ. ЖЕЛАНИЕ ОТСУТСТВИЯ ПОЛНОГО КОНТРОЛЯ НАД САМИМ СОБОЙ ПРИ ДРУГОМ ЧЕЛОВЕКЕ. ЖЕЛАНИЕ КОНТРОЛЯ ЧЕЛОВЕКА. ЧЕЛОВЕК В СВОЕ ПОЛЬЗОВАНИЕ.

 

«Если ты уйдешь, то я умру»

Вспоминаю, как однажды я оказался на свадьбе и увидел удивительную картину. Меня поразило, что молодые за все время торжества постоянно держались за руки. Так они держались друг за дружку, когда сидели за столом, когда танцевали, когда ходили общаться с гостями. С одной стороны, их постоянная соединенность умиляла («вот она, настоящая любовь»), а с другой – чем-то настораживала. Я списал это чувство на зависть к такой сильной любви. Потом я узнал, что через год эта прекрасная пара с треском развалилась. Супруги настолько возненавидели друг друга, что жена запретила мужу даже встречаться с ребенком. Так, на практике, я отчетливо увидел, как слияние прячется под маску любви со всеми вытекающими оттуда последствиями.

Слияние настолько часто путают с подлинной близостью, что ее признаки рассматриваются не как настораживающие, а как желаемые. Например, потеря межличностных границ, когда два человека становятся как бы одним. Их радует совпадение мнений и оценок по поводу разных событий. Например, то, что они любят одинаковые книги и фильмы, имеют схожие привычки, совпадение вкусовых пристрастий. Это очень легко диагностируется. Например, приходит семейная пара и на мой вопрос по поводу проблемы жена говорит примерно следующее: «Сначала у НАС все было хорошо, потом МЫ стали ссориться, и теперь МЫ уже не знаем, как жить дальше вместе». Употребление слова «МЫ» является признаком слияния. Как не парадоксально, но слияние является своеобразной формой психологической защиты от подлинного контакта друг с другом. Сливаясь, мы теряем свои контактные границы и превращаемся в одно «Мы». Здоровый вид отношений строиться не на потере себя, а на резонансе друг с другом. Есть прекрасное выражение: «Чем сильнее любите, тем на большее расстояние можете отпустить своего партнера».

В основе слияния лежит детское желание убрать границы и соединиться с партнером в одно целое. Вновь испытать радость, истоки которой лежат в слиянии беременной матери и плода. Слияние — это регресс в отношениях, уход в детский уровень. При этом люди быстро входят в близкие отношения и как бы «прирастают» друг к другу. Поэтому расставаться сложно и больно, но если это происходит — то через разрыв и страдания.

Для того чтобы перейти к взрослой любви, важно избавиться от детского страха одиночества, то есть негативного взгляда на него. Взрослый понимает, что каждый по-своему одинок, так уникален и неповторим. Взрослый принимает одиночество как данность и не делает из этого проблему. Но два одиночества могут помогать друг другу, заботиться и поддерживать друг друга.

В качестве индикатора слияния можно выделить две повторяющиеся эмоции: вина и обида. Вина – это способ наказания себя за нарушение слияния, желание подстроиться под другого человека. Обида – это наказание другого за то, что он разрушил слияние, это желание подстроить его под себя. Представим, что муж купил билеты в театр, приходит домой и приглашает туда жену. А она ему отвечает: «Ты что, какой театр?! Дома столько дел, отдай билеты соседям». Если эта пара находиться в слиянии, то муж попадает в трудную ситуацию. Ради сохранения согласия он может сделать так, как посоветовала жена и остаться дома. Но тогда у него будет на нее обида, так как он хотел пойти в театр. Но если он туда пойдет, то чувство вины отравит ему все удовольствие: «Наверное, жена обиделась, потом с ним три дня разговаривать со мной не будет. И зачем только я пошел в этот театр? Действительно, дома много работы, а я думаю только о себе».

Слияние не всегда является невротическим. Его суть заключается в воспроизводстве человеком своих внутриутробных отношений с матерью. Данный тип взаимосвязанных отношений плода с матерью здоров и нормален. Если матери плохо, то ее состояние передается ребенку и наоборот. Когда беременная женщина говорит: «Мы поели, мы погуляли», то это соответствует реальности. Слияние становится невротическим, когда после физического отделения ребенка от тела матери, способ их общения остается прежним.

Например, на консультации сидим втроем, я и мама с дочкой. Я спрашиваю дочку: «А ты умеешь рисовать?». И вдруг отвечает мама: «Да. Мы уже второй год ходим в художественную школу». То есть ребенок родился, но психологического отделения не произошло, и ребенок остался в этой невидимой утробе. Воспитание ребенка по типу «слияние» вредно прежде всего тем, что лишает человека возможности жить своей жизнью («жить свою жизнь»). Если ребенок «мой», я за него отвечаю, но я же и его контролирую.

Если родители воспитывают ребенка по типу «слияния», то он воспринимает его как проявление истинной любви. И когда такой ребенок вырастает, то у него формируется потребность в слиянии. Соответственно, когда он вырастает, то начинает воспроизводить отношения взаимозависимости. Под видом поиска партнера для любви ищется человек, с кем можно «слиться».

В качестве иллюстрации отношений по типу слияния хочу привести фрагмент письма. В нем достаточно ярко представлены различные последствия зависимых отношений. Сложность их разрешения в том, что многие считают зависимость и слияние проявлением любви. Поэтому яд зависимости беспрепятственно разъедает не только отношения, но и самого человека. Словесные индикаторы зависимости я выделил в тексте.

«Пишу Вам не первый раз, и думаю, что не последний. Встречаюсь с молодым человеком десять месяцев. Он старше меня на шесть лет, мне — 18. Как он уверяет, любит безумно, без меня жизнь ему не нужна, хочет на мне жениться. Казалось бы, все идеально. Но, на самом деле, такое чувство, что эти отношения отбирают у меня жизненную силу. Потому что:

1) Мне приходится переубеждать в его пессимистических прогнозах. Он постоянно твердит о том, что он урод и неудачник, что я найду лучше его рано или поздно. И все в таком вот духе, а я каждый раз переубеждаю его.

2) Он безумный ревнивец. Ему осталось только в клетку меня посадить и запереть. Я никуда не выходила в люди все время, что мы вместе. Я не тусовщица, но иногда о-о-очень хочется, но ведь опять предстоит немыслимый скандал! Даже если я просто начну об этом говорить. (Хотя до меня он сам был заядлым «гуленой», было много девушек, да и познакомились мы на дискотеке.).

3) Общение с противоположным полом запрещено! У меня есть лучший друг. И пара приятелей, с которыми мне теперь приходится общаться втайне от него! Потому что, если он узнает об этом, будет скандал с большой буквы. Он против того, чтобы я вне дома встречалась с подругами (вдруг где-нибудь с мальчиком познакомлюсь). Якобы мне должно хватать общения в университете.

4) Он часто меня обвиняет в том, что мне наплевать на наши отношения, так как я "забываю" про него (на самом деле я либо спала, либо занималась домашними, своими делами и поэтому не позвонила лишний раз).

В общем, придирается ко мне со всех сторон. Я уже начала спокойно говорить, что если не нравлюсь — можешь найти другую. Всё-таки в городе невест живем! Он не хочет. Не знаю, я так устала. Ну, вроде бы, все хорошо, когда я "правильно" себя веду. Но иногда мне просто выть хочется. Что я, как игрушка?

Все, кто знает его (мои знакомые), удивляются, как я все терплю. А я, сумасшедшая оптимистка, верю в то, что с помощью моих чувств он изменится. Верю в лучшие его стороны, что надо только потерпеть, но иногда боль, злоба и обида просто убивают!

Привыкла к стабильности. Вообще не люблю глобальные изменения в своей жизни. Еще и поэтому не могу вот так расстаться. Мне кажется, что мир перевернется, если я его оставлю. А друзьями стать не получится. Мне нужно всего лишь немного свободы, я же не робот.

У меня кроме него, родителей, учебы ничего больше нет. Он все отнял. Я миллион раз объясняла, что ничего не натворю. Мне просто нужно немного личного пространства. Считаю, что у него оно есть. Мы встречаемся иногда с его друзьями, с которыми он часто общается. И на работе есть приятель. Моих подруг, друзей он ни во что не ставит. Для него они чуть ли не враги. Как мне себя побороть и принять, наконец, решение? Уповаю на Вашу помощь, благодарю за внимание».

Зависимость возникает не вдруг, как например, инфекция. Важно знать, что у человека есть потребность в зависимости. Она усиливается, когда человек ощущает себя неполноценным, плохим, ущербным. Кстати, это зависимость может быть не только от любимого человека, но и от группы, химического вещества и т. д. В этом письме видно, что как у самого автора, так и у ее друга снижена самооценка.

 

«Я не могу жить без тебя»

Одним из явных признаком слияния, являются такие выражения как, например, «Если ты от меня уйдешь, я буду страдать», «Я не могу жить без тебя». надо немедленно уходить, иначе будут проблемы.

В основе поддержания отношений по типу «слияние» лежит страх одиночества. Поэтому противодействием слиянию может быть такая установка: «Мне с тобой хорошо, мне и без тебя хорошо». Смысл отношений?? Опять крайности? Либо мне плевать есть ли ты в моей жизни, либо только от тебя она и зависит. Скорее мне хорошо с тобой, но если тебе от этого плохо, то я как человек уважающий тебя, не смею и не могу мешать тебе искать свое хорошо в другом месте. То есть, мое «хорошо» не зависит от другого человека. С этой точки зрения, условно можно выделить два вида отношений – от недостатка и от избытка. Слияние – это как раз от недостатка. Когда люди утверждают, что не могут жить друг без друга, то подразумевается, что они почти что «сиамские близнецы», или инвалиды, где каждый обслуживает другого. Когда человек может себе сам делать «хорошо», то у него есть избыток, и есть чем поделиться с другим. А как говорили древние: «Все истинное – от избытка».

 

Благодеяние как благо

Позиция благодетеля, кроме всего прочего, чревата еще и тем, что другой человек подсознательно чувствует свой долг и в нем копиться состояние униженности (ведь он не может вернуть нам столько же). Когда это состояние долга накапливается до критической массы, то происходит освобождение, которое идет через обесценивание благодетеля. Недаром есть такая пословица, что «Благодетелю – первый кнут»! Или есть мрачноватая шутка в современном варианте: «Ни одно доброе дело не останется безнаказанным». Если же другой отказывается брать, то он встает в позицию высокомерия, не дает себя любить, создает у него постоянную фрустрацию в плане проявления любви. МАСКА ДАЮЩЕГО. ТРАВМА ДАЮЩЕГО

Ребенок дороже чем муж

Нередко на вопрос «Кто вам дороже, муж или ребенок?» супруги уверенно отвечают: «Конечно ребенок. Он ведь родной и всегда будет со мной. А муж – чужой, сегодня рядом, а завтра может уйти». То есть логично вкладывать свою любовь в то, что более надежно — в ребенка. Муж по критерию надежности рассматривается гораздо ниже. Так и выстраивается вся семейная система приоритетов (особенно у женщин) – на первом месте возвышается ребенок, на втором – муж, а себя помещает на третье. Такое, достаточно распространенное сегодня явление в современных семьях обозначают как «культ ребенка».

Для прояснения этого вопроса я хочу напомнить, что с точки зрения системной законов, если в системе появляется новый элемент, то он должен считаться с теми, кто был до него. ОПЯТЬ ПРОТИВОРЕЧЕНИЕ. ТО НОВЫЙ ЭЛЕМЕНТ В СИСТЕМЕ ПОЛУЧАЕТ ПРИОРИТЕТ, ТО ОН ВЫНУЖДЕН СЧИТАТЬСЯ С ДРУГИМИ. В ПОСЛЕДНЕМ СЛУЧАЕ ПОЛУЧАЕТСЯ, ЧТО ПРИОРИТЕТ ОТХОДИТ ДРУГИМ ЭЛЕМЕНТАМ. Т.Е. НА ЭТОМ СТРОЯТСЯ РАССУЖДЕНИЯ. С ВЫВОДАМИ СОГЛАСНА. АРГУМЕНТАЦИЯ НЕ НРАВИТСЯ. Исходя из этого, получается, что супружеские отношения имеют приоритет над родительскими. Появившийся раньше имеет преимущества перед тем, кто приходит позже. А ЕСЛИ РОЖДЕНИЕ ПРОИЗОШЛО РАНЬШЕ СОЗДАНИЕ БРАКА ИЛИ ДАЖЕ ОТНОШЕНИЙ?

Если мы посмотрим на семью, то увидим, что первыми в пространство семьи приходят супруги, а дети появляются позже. Они входят в уже созданную мужем и женой семью. Из чего следует, что любовь к ребенку должна идти через любовь к партнеру, т.е. партнерские отношения имеют приоритет над родительскими. Для сохранения семьи любовь к чужому человеку является более важной, чем к родному.

Одной из причин нарушения в приоритетах является охлаждение взаимоотношений между супругами. В результате родитель, вместо того, чтобы их восстанавливать, идет по более легкому пути. Он начинает искать в ребенке того, что недополучает от своего партнера: любви, нежности, сочувствия. Их любить намного легче, они такие чуткие и отзывчивые и всегда готовы поддержать. В итоге, происходит подмена. Ребенок начинает становиться главным в семье, а супруг занимает более подчиненное место. То есть ребенок становиться как муж, а муж — как ребенок. Возникает такое явление, как «функциональный брак», своего рода негласный договор одного из родителей с ребенком, когда тот становится психологическим мужем или женой.

Такие отношения вредны не только для супругов, но и для самого ребенка. Нормальной и посильной позицией дитя является такое расположение, когда родитель сверху, а он снизу. Если же его поднимают выше одного из супругов, то он начинает испытывать напряжение и перегрузку. Происходит путаница: например, отец ищет в ребенке то, что не соответствует отношениям с супругой, тогда ребенок приходит в замешательство. Популярные, с легкой руки З.Фрейда, комплексы, типа «Эдипова комплекса» (когда сын хочет жениться на маме) и «комплекс Электры» (когда дочь хочет выйти замуж за папу) возникают именно вследствие такого явления. Будущая семейная жизнь таких детей, если таковая возникает, бывает достаточно сложной. Для того, чтобы выйти замуж или жениться, им надо осознать свой психологический брак с одноим из родителей и развестись с ним.

Самое приемлемое, это когда отец любит в ребенке свою жену, также и у жены – любовь к сыну идет через мужа. Папа дочке должен показывать, что он жену ценит больше, чем ее: «Вырастешь, станешь такой же красивой, как мама». Партнерские отношения должны давать силы на родительские.

Достаточно распространенная ситуация, когда при появлении ребенка, супружеские отношения начинают терять свою привлекательность. В первое время после рождения это нормально, но если она начинает оставаться и дальше, то могут возникать искажения в семейной системе. Жена все больше концентрируется на ребенке, а муж вынужден занимать обслуживающую, «помогающую» позицию («ты нам должен помогать»). Оказавшись смещенным с приоритетных супружеских отношений, муж начинает искать романы «на стороне». Жена возмущена изменой мужа, но она сам первая изменила мужу - с ребенком!

Поэтому для здоровых отношений пирамида приоритетов в семье должна быть перевернута с точностью до наоборот: на первом месте сам человек, на втором – муж/жена, а ребенок только на третьем месте. НЕ ВАЖНОСТЬ, НЕ ПРИОРЕТЕТНОСТЬ САМОГО СЕБЯ, НЕ ЭГОИЗМ, А СЛЕЖКА ПРЕЖДЕ ВСЕГО ЗА СОБОЙ, ЗА СОБСТВЕННОЙ ЗДОРОВОЙ РЕАКЦИЕЙ, ПСИХОГИГИЕНОЙ.

 

«Мои папа и мама развелись»

Долгое время на консультациях я не обращал внимания на эту фразу, но однажды она меня здорово зацепила. Задумался и понял, что, несмотря на ее очевидность, она никакого отношения к реальности отношений не имеет. Давайте попробуем разобраться. В семье как системе есть два уровня отношений: супружеский (муж—жена) и родительский (папа—мама—дети). Развод возможен только между мужем и женой, а не между родителями. Папа с мамой развестись не могут. Слова о том, что мама с папой могут развестись отражают путаницу, смешение уровней супружеских и родительских отношений в нечто однородное.

Отсюда страх детей при разводе взрослых. Ребенку трудно разделять супружеский и родительский уровни, поэтому он опасается при разводе потери одного из родителей. Да и сами супруги, оставаясь в невыносимых для них отношениях, объясняют отказ развода тем, что «Я бы рад уйти, но у нас же дети!».

Если в вашей семьи настолько сильный кризис, что вы все-таки решили принять эстра-кардинальное решение жить отдельно, то ребенку тут понадобиться ваша помощь. Ему надо объяснять, что развод происходит как у мужа и жены, и это ваше личное дело. Тут с ребенком не надо советоваться, типа «Как ты считаешь, может быть нам развестись?». Задавая такой вопрос, вы сразу взваливаете на него непосильную нагрузку, свои взрослые отношения перекладываете на хрупкие детские плечи. Жить или не жить вместе, это должно быть вашим личным делом, тут с ребенком консультироваться не надо.

Но чтобы развод не был для него сильной травмой, желательно ребенку объяснить, что расставание как супругов не коснется родительского уровня. Развод – это изменение отношений только на супружеском уровне, а как родители они остаются навсегда.

 

«Мама сказала, что папа плохой»

Однажды на консультации женщина стала жаловаться на своего папу. Я ее спросил, а почему она считает, что он плохой. «Ну как, же - уверенно ответила она. – Денег мало зарабатывал, постоянно пил, маму не любил, гулял направо и налево». Слушая ее доводы, я увидел, что это не жалобы ребенка на отца. В ее словах проявились жалобы жены на мужа, которые дочь всю жизнь транслирует, думая, что это ее личное мнение. Получается, что у нее не было своих отношений с папой, и она всю смотрит на него мамиными глазами.

Такая драма в отношениях с папой возникает в результате того, что супруги путают родительский и супружеский уровень в своей семье. В пылу позиционной борьбы они склонны искать поддержку у своих детей. Все, что они не могут высказать своему супругу, родители начинают высказывать ребенку. Тот попадает в сложную ситуацию выбора, типа «ты за папу или маму?». Важное правило для сохранения психического здоровья семьи заключается в том, что родительский и супружеский уровни не должны пересекаться, их нежелательно смешивать. Происходящее между супругами, особенно их конфликты, не должны касаться детей. Серьезные проблемы возникают, когда кто-либо из родителей начинает вовлекать ребенка в свой разлад с супругом. Например, мать рассказывает дочери, какой папа плохой муж. Тем более нельзя рассказывать об абортах, или о том, что «папа тебя не хотел». Такая информация, кроме травмы, ни к чему хорошему не приведет.

Мама и папа для ребенка как два крыла. Для его полноценного развития важно, чтобы у него образ родителей в восприятии ребенка был хороший. Если один из родителей «плохой», то его полет по жизни будет очень сложен. Родители — это психологическая опора. Если кто-то в их представлении «плохой», то вся структура будет шататься. Поэтому долг каждого из родителей — поддерживать репутацию друг друга для детей (даже если вы сами считаете его плохим как мужа и человека). Пусть реальный муж ужасен, вы разводитесь и не хотите быть вместе, но для детей важно поддерживать образ «хорошего» папы, находить смягчающие объяснения.

В чем опасность путаницы? Если мама говорит, что папа плохой как муж, то дочка, принимая ее позицию, вынуждена считать, что он плохой как отец. Плата за смешение отношений состоит в том, что эта девочка психологически теперь осталась без отца. Но ребенок не может быть без отца. Поэтому ее неудовлетворенное детское состояние будет приводить к тому, что, даже став взрослой, она, думая, что ищет мужчину, неосознанно начнет искать себе нового, «хорошего» отца. К чему это приведет, не трудно представить. Теперь уже мужу как жертве смешивания придется, чтобы быть с ней, быть одновременно и хорошим мужем и хорошим психологическим папой. Так системное нарушение в семье, которое заключается в смешивании двух уровней в одно, начинает переходить из родительской семьи в собственную семью ребенка, когда он вырастает, женится или выходит замуж.

Если происходит смешение супружеских и родительских отношений, то в этом случае у ребенка возникает впечатление, что это его семья и он равноправный, наряду с супругами, член такой семьи. Подобный вариант может быть усугублен, когда, например, жена отдает предпочтение ребенку, а не мужу. Ребенок при этом считает себя не на равных, а даже выше мужа. Например, критика при детях пьющего мужа может сформировать у ребенка чувство превосходства перед отцом, которое усиливается наблюдением за его беспомощным состоянием. Такое материнское поведение приводит к повышению ответственности ребенка («Я теперь за папу») и, как следствие, усилению «супружеских» отношений с матерью.

Такое связывание с мамой не зависит от пола ребенка, часто такое переплетение вызывает формирование мужественной установки у девочки. Она также начинает выполнять роль «функционального» мужа. Данная установка приводит к сильной зависимости и несвободе от родной семьи. Но так как сексуальные отношения с родителем культурой запрещены, то повзрослевшая дочь на короткое время уходит «замуж», то есть находит мужчину-донора. После рождения ребенка происходит развод, и дочь приносит его своим родителям-«супругам».