Долго шли наши герои и вот, наконец, увидели реку. Селена подбежала быстро к воде и увидела в ней много мечей.

-Как же среди всего этого множества найти нужный? – спросила девушка.

-На королевском мече есть знак розы, - слегка поморщившись словно вспоминая, ответил Максимилиан.

К всеобщему сожалению нужного меча в реке не оказалось. То же произошло и на водопаде. Оставалось лишь одно место – пещера дракона. Подойдя к пещере, Селена увидела спящего дракона.

-Это настоящий дракон? – с ужасом в голосе спросила девушка.

-Неужели ты думала, что пещера называется драконьей просто так? Естественно это настоящий дракон, и если ты будешь так кричать, он проснется, - ответил Эммануил.

-Прости, - уже шёпотом проговорила Селена.

Наши герои собирались уже пройти мимо дракона, как вдруг послышалось чье-то всхлипывание. Оказалось, что эти всхлипы принадлежали дракону.

-Что вы делаете возле моей пещеры? – послышался грубый, но в тоже время грустный голос.

Наши герои немного испугались. Все, кроме Селены. Девушка, которая много боится, не испугалась дракона.

-Простите, что потревожили вас, - начала она – нам нужно войти в вашу пещеру.

-Зачем?

-Мы должны найти меч короля Максимилиана. Пожалуйста, пропустите нас внутрь.

-Я бы вас впустил – томно заговорил дракон – но для этого нужно каменное кольцо, а его у меня нет.

-Вы его потеряли? Вы из-за этого так расстроены?

-Нет, я его не терял. Оно должно лежать вон там, - проговорил дракон указывая на огромную гору золота позади него, а затем продолжил – а расстроен я из-за того что у меня украли мой браслет из драконьего золота.

-Так взял бы себе другой! Их ведь много, нашел из-за чего расстраиваться, - возмущенно сказал Эммануил.

-Этот браслет передал мне мой отец. Это ценность нашей семьи.

-Вы пытались найти того кто его украл? – поинтересовалась Селена.

-Чего его искать. Когда он украл мой браслет, я последовал за ним.

-Неужели не смогли поймать? Вы ведь наверняка очень быстрый.

-Я почти его поймал, но он зашел в пещеру, находящуюся за водопадом «Спасения». Туда мне пути нет.

-Почему же? Разве водопад получил это название не от того что помогает людям?

-Конечно. Это, правда, но вот только одна проблема, он помогает людям, а драконов губит.

-Как же мне вас жаль. О! Я придумала! Если мы найдем ваш браслет, вы впустите нас в пещеру?

-Конечно! – обрадовался дракон.

Наши герои сразу же отправились на место. Прибыв туда, они начали думать, как им попасть в пещеру.

-Идите за мной, - приказала всем Абигейл.

Они отправились по её следам. Все обошли водопад с боку и увидели щель между водой и камнем. Воспользовавшись этой щелью, они попали в пещеру. Быстро справившись с этим заданием, все отправились обратно. Они принесли дракону его браслет, и он впустил их в свою пещеру. Ребята сразу же принялись за поиски меча. Все искали очень аккуратно, кроме Эммануила. Он отбрасывал неподходящие мечи в сторону. Вскоре послышался голос Абигейл:

-Эммануил!

Эммануил повернулся в сторону королевы, и увидел, что вокруг неё в стену воткнуты мечи.

-Эммануил, - проговорила львица – может, ты не будешь так сильно кидать мечи?

-Простите Ваше Высочество.

Все продолжили искать. Внезапно где-то вдалеке послышался голос Илеазара.

-Ох, я нашел его! – выкрикнул маленький киф.

Все сразу же бросились к нему. Они увидели тот самый меч. Он все так же сверкал и на рукояти виднелся знак розы. Меч был найден, все были в сборе, оставалось только одно – победить Кристиана и вернуть трон Вольдемару.

6.

Незадолго до сражения Илеазар и Максимилиан со всеми остальными уселись на краю леса напротив сверкающей линии армии Кристиана, которая была в двух полетах стрелы. Посередине был отгорожен квадратный участок ровной травы. В двух дальних углах стояли Слозиль и Лопеспиан с обнаженными мечами. В ближних были великан Гмерчин и медведь Толстяк. Вольдемар пожал руки Эммануилу и направился к месту поединка. Это было похоже на начало важного состязания, но куда хуже.

– Ох, мне бы хотелось, чтобы королева Абигейл вернулась раньше, чем все это начнется, – сказал Илеазар.

– Мне тоже, – согласился Максимилиан. – Но погляди назад.

– Ох, воры и вороны! – пробормотал киф, обернувшись. – Кто это? Огромные люди – прекрасные люди – как боги, богини и великаны. Их сотни и тысячи, прямо за нами.

– Это дриады и боги деревьев, – объяснил Максимилиан. – Абигейл оживила их.

– Гм, – хмыкнул киф. – Ох, это будет полезно, если враги затеют предательство, но вряд ли чем-то поможет Королю, если Кристиан докажет, что ловчее управляется с мечом.

Максимилиан ничего не ответил, потому что в этот момент Вольдемар и Кристиан вступили на поле с противоположных сторон, оба пешие, в кольчугах, в шлемах и со щитами. Они шли вперед, пока не оказались почти рядом. Оба поклонились, и, казалось, заговорили друг с другом, но слов нельзя было расслышать. В следующее мгновенье в солнечном свете блеснули два меча. Звон мечей был слышен одну секунду, и тут же заглушен, потому что обе армии начали кричать, как болельщики на футбольном поле.

– Отлично, отлично, – закричал Эммануил, когда увидел, что Кристиан отступил назад на полтора шага. – Преследуй его, быстрее!

Вольдемар послушался, и несколько секунд казалось, что бой будет выигран. Но затем Кристиан собрался и стал извлекать пользу из своего роста и веса. «Кристиан! Кристиан! Король! Король!» – взревели марсоны. Лица Максимилиана и Эммануила побледнели от тошнотворного страха.

– Он наносит отцу такие ужасные удары, – сказал Эммануил.

– Эй, – воскликнул, внезапно появившийся, Рамир, – что происходит?

– Оба разошлись в разные стороны, – объяснил Эммануил, – запыхались немного, я думаю. Выжидают. А теперь начали снова, на этот раз более умело. Кружат и кружат, прощупывая друг друга.

– Боюсь, Кристиан знает свое дело, – пробормотал Рамир. Но его слова было трудно разобрать за оглушающим хлопаньем, лаем и стуком копыт старых наминарийцев.

– Что это? Что это? – спросил колдун. – Мои старые глаза изменяют мне.

– Ох, король уколол его в подмышку, – Илеазар захлопал в ладоши. – Ох, туда, где пройма кольчуги позволяет проникнуть внутрь. Первая кровь.

– А теперь снова плохо, – расстроился Эммануил, – отец совершенно не использует свой щит. Он, должно быть, ушиб левую руку.

Это была правда. Все увидели, как безвольно повис щит Вольдемара. Крики марсонов усилились вдвое.

– Ох, вы видели больше битв, чем я, – спросил Илеазар, – есть ли еще какой-нибудь шанс?

– Небольшой, – ответил Максимилиан, – и надеюсь, что он его не упустит. При удаче.

– Зачем мы ему позволили? – сказал Эммануил. Внезапно крики с обеих сторон замерли. Сперва Эммануил был в недоумении, а затем произнес:

-О, я понял. Оба согласились отдохнуть. Пойдем, колдун. Может быть, мы сможем что-нибудь сделать для отца.

Они побежали к полю. Вольдемар вышел из-за веревок навстречу им. Его лицо было красным и потным, грудь тяжело поднималась.

– Ты ранен в левую руку? – спросил Эммануил.

– Это не совсем рана, – ответил король, – я принял всю тяжесть удара на свой щит – это было как вагон кирпича – и край щита ударил по запястью. Я не думаю, что оно сломано, но может быть вывих. Если вы туго перевяжете, я наверно смогу владеть рукой.

Пока они делали перевязку, Эммануил тревожно спросил:

-Что ты думаешь о нем, отец?

– Выносливый, – ответил Вольдемар, – очень выносливый. У меня есть шанс, если я смогу заставить его попрыгать так долго, что его вес и короткое дыхание обернутся против него – и к тому же жаркое солнце. Сказать по правде, у меня нет других шансов. Передай мою любовь всем,… если он справится со мной. Вот он снова идет на поле.

Эммануил не мог произнести ни слова. Он пошел назад к их линии, чувствуя ужасную тошноту.

Началась новая схватка. Король снова мог пользоваться щитом и куда больше бегал. Теперь он все время играл с Кристианом в салки, держа его на расстоянии, уворачиваясь, заставляя врага работать.

– Трус, – свистели марсоны – Почему ты не дерешься лицом к лицу? Не нравится тебе? Вспомни, что ты пришел сражаться, а не танцевать.

– Я надеюсь только, что он не слышит их, – сказал Максимилиан.

– Не слышит, – заверил Эммануил. – Вы не знаете его… Ой! – В этот момент Кристиан нанес, наконец, удар по шлему Вольдемара, тот зашатался, поскользнулся и упал на одно колено. Рев марсонов поднялся, как шум моря. «Ну же, Кристиан, – выкрикивали они, – ну же. Быстрей! Убей его». Но подстрекать узурпатора не было нужды. Он навис над Вольдемаром. Эммануил прикусил губу так, что выступила кровь, когда над королем сверкнул меч. Казалось, удар должен срубить ему голову. Но слава Небесам! – меч соскользнул по правому плечу. Сработанная гномами кольчуга была крепка и не порвалась.

– О, Боже! – закричал Эммануил. – Он снова поднимается. Отец, давай!

– Я не вижу, что происходит, – заволновался Рамир. – Как он это сделал?

– Ох, перехватил руку Кристиана, как только она опустилась, – Илеазар прямо танцевал от восхищения. – Ох, вот это человек! Ох, использовать руку врага, как рычаг! Король! Король! Вперед, Старая Наминария!

Теперь они бились изо всей силы: шквал ударов был такой, что казалось, оба должны быть убиты. И когда возбуждение возросло, крики снова замерли. Зрители затаили дыхание. Это было ужасно и величественно.

Громкий крик раздался там, где сидели старые наминарийцы. Кристиан упал. Не от удара Вольдемара, а лицом вниз, споткнувшись о кочку. Король отступил назад, выжидая, пока тот поднимется.

– Черт побери, – сказал Эммануил сам себе. – Нужно ли быть таким джентльменом? Боюсь, что он должен так поступить. Он ведь рыцарь и Король. Уверен, что это понравится Абигейл. Но эта скотина поднимется через минуту и тогда…

Но «эта скотина» больше не поднялась. Лорд Слозиль и лорд Лопеспиан поняли, что их план исполнился. Как только они увидели, что их король упал, они бросились на поле с криком: «Вероломство! Вероломство! Наминарийский предатель ударил его в спину, пока он лежал беспомощный! К оружию! К оружию, Марсон!»

Вольдемар с трудом понимал, что происходит. Он увидел, как два высоких человека бегут к нему с обнаженными мечами. Затем третий марсонец перемахнул через веревку слева от него. «К оружию, Наминария! Предательство!» – закричал Вольдемар. Если бы все трое напали на него одновременно, он никогда не заговорил бы снова. Но Слозиль остановился, чтобы ударить своего короля, лежащего мертвым. «Это тебе за оскорбление сегодня утром», – прошептал он, убирая лезвие в ножны. Вольдемар ринулся на Лопеспиана, ударил его мечом по ногам, а потом вторым ударом срубил голову. Эммануил теперь был рядом с ним, крича: «Наминария! Наминария! Львица!» Вся марсонская армия бежала к ним. Тут, медленно шагая и крутя дубинкой, выступил вперед великан. Атаковали кентавры. Звяканье позади и свист над головой – это вступили луки гномов. Максимилиан бился слева. Развернулось сражение.

– Назад, Илеазар, маленький осел, – закричал Вольдемар, – тебя просто убьют! Тут не место для кифа.

Но отважные маленькие создания танцевали под ногами обеих армий, коля своими шпагами. Многие марсонские воины почувствовали, что их ноги колет как булавками. Они подпрыгивали на одной ноге, корчась от боли, и некоторые из них падали. Если они падали, их приканчивали гномы, если нет, кто-нибудь другой.

Но раньше, чем старые наминарийцы хорошенько разогрелись в деле, они обнаружили, что их враги отступают. Воины, выглядевшие такими стойкими, побледнели и пришли в ужас не от старых наминарийцев, а от чего-то, что было позади них; они побросали оружие, вопя: «Лес! Лес! Конец света!»

Вскоре не стало слышно ни их криков, ни звона оружия, потому что все потонуло в океаноподобном реве оживших деревьев, они проходили сквозь ряды армии Вольдемара, преследуя марсонов. Стояли ли вы когда-нибудь на краю огромного леса, на высоком обрыве, когда дикий юго-западный ветер ревет в полную силу? Представьте себе этот звук. А теперь вообразите, что лес, вместо того, чтобы стоять на одном месте, бросается на вас, и это уже больше не деревья, а громадные люди, похожие на деревья, потому что их длинные руки колышутся, как ветви; они вскидывают головы, и листья падают вокруг них, как ливень. Это и произошло с марсонами. Даже наминарийцы немного встревожились. Через несколько минут все соратники Кристиана бежали вниз к реке «Павших», чтобы пересечь мост, ведущий к городу Биран и найти защиту за крепостными валами и запертыми воротами.

Они достигли реки, но моста не было. Все изменилось со вчерашнего дня. Паника и ужас овладели ими, и они сдались в плен.

Что же произошло с мостом?

Ранним утром, после нескольких часов сна Селена увидела, что над ней стоит Абигейл и говорит: «Сегодня у нас будут каникулы». Девочка протерла глаза и огляделась вокруг. Деревья ушли, но их еще можно было разглядеть, они двигались к кургану Абигейл темной полосой. Селена вскочила, отдохнувшая и полная сил. Все проснулись, все смеялись и пели, свистели флейты, цимбалы звенели. Звери, не говорящие, собирались к ним со всех сторон.

– Что это, Абигейл? – спросила Селена. Глаза ее сияли, а ноги просились танцевать.

– Пойдем, – сказала она. – Садись сегодня ко мне на спину.

– Чудесно! – закричала Селена, и вскарабкалась на её теплую золотистую спину. Затем они двинулись – Абигейл во главе, Вакх и его менады – прыгая, бегая, кувыркаясь, звери – резвясь вокруг них, Силен позади – с ревущим осликом.

Они свернули немного вправо, спустились с крутого холма и увидели, что перед ними длинный мост у Бирана. Однако раньше, чем они вступили на него, из воды показалась огромная, мокрая, бородатая голова, размером больше человеческой, увенчанная камышом. Голова поглядела на Абигейл и заговорила низким голосом:

– Привет тебе, госпожа. Освободи меня от цепей.

– Кто же это? – прошептала Селена.

– Это речной бог. Тише, – сказала Абигейл – Вакх, освободи его от цепей.

«Наверно, она имеет в виду мост», – подумала Селена. Так и было. Вакх и его приближенные бултыхнулись в мелкую воду, и тут произошла странная вещь. Огромные сильные побеги плюща обвились вокруг опор моста, разрастаясь так же быстро, как разгорается костер, опутывая камни, раскалывая, разбивая, разделяя их. Перила моста за минуту обратились в изгородь из боярышника, и все обрушилось стремительным грохочущим обвалом в водоворот. Плескаясь, вскрикивая, смеясь, веселящиеся побрели, поплыли, протанцевали через брод, поднимаясь на другой берег к городу.

На улице все разбегались перед ними. Первый дом, к которому они подошли, была школа: школа для девочек, где множество наминарийских девочек с туго стянутыми волосами, безобразными тесными воротничками вокруг шей и толстыми кусачими чулками на ногах сидели на уроке истории. Та «история», которой учили в Наминарии во времена правления Кристиана, была скучнее самого правдивого рассказа и фантастичней самой захватывающей приключенческой книжки.

– Если ты не будешь внимательна, Гвендолен, – сказала учительница, – и не перестанешь смотреть в окно, я поставлю тебе плохую отметку по поведению.

– Но, простите, мисс Гризл… – начала Гвендолен.

– Ты слышала, что я сказала, Гвендолен? – спросила мисс Гризл.

– Но простите, мисс Гризл. – повторила Гвендолен - здесь ЛЬВИЦА!

– Получишь две плохие отметки по поведению за то, что болтаешь чепуху, – ответила мисс Гризл, – а теперь… – Ее прервало рычание. В окна классной комнаты, извиваясь, вполз плющ. Стены превратились в массу колышущейся зелени, над головами, там, где был потолок, изогнулись покрытые листвой ветви. Мисс Призл обнаружила, что стоит в траве на лесной полянке. Чтобы удержаться, она схватилась за письменный стол, но тот стал розовым кустом. Вокруг нее столпились неистовые люди, которых она раньше даже представить не могла. Затем она увидела львицу, закричала и побежала, и вместе с ней побежал ее класс, состоявший, в основном, из коренастых аккуратных девочек с толстыми ногами. Гвендолен размышляла.

– Ты останешься с нами, моя радость? – спросила Абигейл.

– А можно? Спасибо вам, спасибо, – воскликнула Гвендолен. Внезапно она протянула руки двум менадам, которые закрутили ее в веселом танце и помогли снять лишнюю и неудобную одежду.

Куда бы они ни приходили в маленьком городе Биран, повторялось то же самое. Большинство людей спасалось бегством, некоторые присоединялись к ним. Когда они покинули город, их компания стала еще больше и веселей.

Они неслись вдоль плоских полей на северном, или левом, берегу реки. Все животные с ферм бежали, чтобы присоединиться к ним. Грустные старые ослы, никогда не знавшие радости, снова становились молодыми; цепные псы разрывали цепи; лошади разбивали свои телеги и рысью – цок-цок – бежали за ними, разбрызгивая грязь копытами, и радостно ржали.

У колодца во дворе они встретили человека, который бил мальчика. Палка в его руке превратилась в цветок. Он попытался отбросить его, но тот прилип к ладони. Рука стала веткой, тело – стволом дерева, ноги – корнями. Мальчик, который за минуту до этого плакал, рассмеялся и присоединился к ним.

В маленьком городке у слияния двух рек, на полпути к Бобровой запруде, они пришли в другую школу. Там усталая девушка учила арифметике несколько похожих на свиней мальчишек. Она глянула в окно и увидела чудесных путников, распевающих на улице, и радостная боль пронзила ее сердце. Абигейл остановилась прямо под окном и поглядела на нее.

– О, нет, нет, – сказала она. – Мне так хочется. Но я не могу. Я должна работать. И дети испугаются, если увидят тебя.

– Испугаются? – спросил мальчишка, больше всех походивший на поросенка. – С кем это она разговаривает через окно? Надо сказать инспектору, что она разговаривает с людьми через окно, вместо того, чтобы учить нас.

– Пойдем и посмотрим, кто это, – отозвался другой, и все они толпой двинулись к окну. Но как только показались их подлые маленькие лица, Вакх громко закричал: «Эван».

Мальчики взвыли в испуге, покатились друг через друга к дверям, выпрыгивали в окна. И говорили, что никто больше не видел этих маленьких мальчиков; зато там обнаружили стадо отличных маленьких поросят, которых не было раньше.

– Ну, мое сердечко, – сказала Абигейл учительнице, и она выпрыгнула из окна и присоединилась к ним.

У Бобровой запруды они пересекли реку, и пошли на восток по южному берегу, и подошли к маленькому домику, где у дверей стояла плачущая девочка. «Почему ты плачешь, любовь моя?» – спросила Абигейл. Ребенок, никогда не видевший львов даже на картинке, не испугался. «Тетушка очень больна, – ответила девочка, – она умирает». Тогда Абигейл попыталась войти в дверь домика, но она оказалась слишком мала. Поэтому, просунув голову в дверь, она толкнула плечом, приподняла весь дом, и все попадало в разные стороны. А там, в своей кровати – кровать оказалась теперь на открытом воздухе – лежала маленькая старушка. Было видно, что в ней есть кровь гномов. Она была на пороге смерти, но открыла глаза и увидела веселую гривастую голову Львицы, смотревшей ей в лицо. Она не вскрикнула и не упала в обморок. Она произнесла: «Абигейл! Я знала, что это правда. Я ждала тебя всю жизнь. Ты пришла, чтобы забрать меня?»

– Да, дорогая моя, – ответила Абигейл, – но еще не в дальнее путешествие. – И как только она сказала это, краски, как румянец, покрывающий облако на рассвете, вернулись на ее бледное лицо, глаза засверкали ярче, она села и сказала: «Я заявляю, что чувствую себя куда лучше. Мне кажется, я смогла бы съесть этим утром небольшой завтрак».

– Пожалуйста, матушка, – сказал Вакх, окуная кувшин в колодец и протягивая ей. Теперь в кувшине была не вода, а роскошное вино, красное, как желе из смородины, густое, как масло, укрепляющее, как мясо, согревающее, как чай, и прохладное, как роса.

– Что ты сделал с нашим колодцем? – спросила старушка – Это чудесно, – и она выпрыгнула из постели.

– Садись на меня, – сказала Абигейл и добавила, обращаясь к Селене – принцесса может теперь и побежать.

– Это тоже прекрасно, – согласилась Селена, и они снова отправились в путь.

Так, наконец, с прыжками, танцами, пением, музыкой, смехом, рычанием, лаем и ржанием, все пришли к тому месту, где солдаты Кристиана побросали мечи и подняли руки, а воины Вольдемара, еще сжимая оружие и тяжело дыша, стояли вокруг них с суровыми и счастливыми лицами.

От взгляда Абигейл щеки марсонских солдат стали цвета холодной подливки, колени застучали, и многие попадали лицом вниз. Они не верили раньше во львов, и это увеличило их страх. Даже рыжие гномы, которые знали, что она пришла как друг, застыли с открытыми ртами и не могли вымолвить ни слова. Но все говорящие звери сгрудились вокруг львицы, мурлыкая, хрюкая, пища и воя от радости; они виляли хвостами, терлись о её бока, почтительно касались носами, бегали взад и вперед под ней и между её лапами. Если вы когда-нибудь видели маленькую кошку, ласкающуюся к большому псу, которого она хорошо знает, вы поймете, что они делали. Тут Вольдемар, ведя за собой Эммануила, пробился сквозь толпу зверей.

– Добро пожаловать, принц, – произнесла Абигейл, – чувствуешь ли ты себя достойным взять королевство Наминарию?

– Я… я не думаю, что достоин, – ответил Эммануил – Я ведь только ребенок.

– Отлично, – сказала Абигейл – Если бы ты чувствовал себя достойным, это было бы доказательством того, что ты не подходишь. Итак, ты будешь королем Наминарии, Лордом Мэк-Бела и Императором Десяти Островов. Ты и твои наследники, пока твой род будет продолжаться. И твоя коронация,… но что это здесь?

В этот момент показалась занятная маленькая процессия – одиннадцать кифов, шесть из которых несли что-то на носилках, сделанных из веток. Никто еще не видел кифов, так убитых горем, как эти. Они были в грязи – а некоторые и в крови – а один играл на маленькой трубе грустную мелодию. На носилках лежало что-то; все, что осталось от Илеазара. Он еще дышал, но был более мертв, чем жив; покрытый глубокими ранами, с раздробленной рукой, с забинтованным обрубком на месте хвоста.

– Ну, Селена, – сказала Абигейл.

Селена в ту же минуту достала свою бутылочку, которую недавно дала ей львица. Хотя для каждой раны Илеазара была нужна только одна капля, ран было так много, что ужасное молчание длилось долго, но вот она закончила и киф вскочил с носилок. Рука его моментально потянулась к ножечку, другой он накинул капюшон и поклонился.

– Ох, приветствую вас, королева Абигейл, – раздался пронзительный голос, – и имею честь.

Затем, по приказу Абигейл, Максимилиан посвятил Эммануила в рыцари ордена Львицы, а тот, как только сам стал рыцарем, посвятил Илеазара. Все захлопали в ладоши.

После этого марсонские солдаты решительно, но без насмешек и побоев были переведены через брод и в городе Биран посажены под замок: там им дали говядины и пива. Они очень волновались, переходя реку, потому что ненавидели и боялись быстрой воды так же, как леса и зверей. Наконец, сражение было окончено, и Наминария была возвращена Вольдемару.

7.

Абигейл пировала с наминарийцами еще долго после того, как зашло солнце и показались звезды, и огромный костер, теперь более яркий, но менее шумный, сверкал как маяк в темном лесу, и испуганные марсоновцы видели его издалека и удивлялись, что бы это могло быть. Самое приятное в этом пире было то, что он не прерывался, и никто не расходился, потом беседа стала тише и медленней, все постепенно начали клевать носом и наконец, уснули, протянув ноги к огню.
На другой день пришло время прощаться. Все собрались на краю лужайки. Перед аркой, возле которой когда-то встретились девушка и львица, стояла сама Абигейл с Максимилианом по правую руку и Эммануилом по левую. Вокруг них теснились Селена, Илеазар, Вольдемар и Рамир. Остальные наминарийцы разместились вокруг поляны. На дальнем конце стояли марсоны. Ярко светило солнце, и в легком ветерке трепетали знамена.
- Прощай, - внезапно обратилась Селена к Эммануилу, - мне пора возвращаться.
- Разве ты не можешь остаться с нами? - удивился Эммануил.
- Я не могу. У меня больная мать, я не могу оставить её одну, - казалось, что девушка сейчас заплачет, - поэтому я должна вернуться домой.

Конечно, Эммануил не хотел отпускать Селену, но ему пришлось. На прощание он крепко её обнял и сказал:

-Возвращайся! Обязательно возвращайся!

-Я еще вернусь, - ответила Селена и улыбнулась.

Затем она,разомкнув объятия, направилась в сторону арки. Абигейл очень громко и сильно зарычала и арка вся засветилась. Селена, еще раз улыбнувшись всем, прошла сквозь арку. И наступил момент, который трудно описать, потому что девушке казалось, что она видит два мира одновременно. Один была поляна в Наминарии, лица гномов и зверей, глубокие глаза Абигейл и темные полоски на плаще Илеазара. Вторым была серая, темная комната, из которой она отправилась в Наминарию. Однообразный и отчаянно скучный пейзаж, но было в нем и что-то неожиданно приятное: знакомый запах старого дерева и яркий свет луны.
- Ну и ну! – сказала, как бы сама себе, Селена, - ну и приключение у меня было!
Она взяла, уже потухшую, свечку и отправилась в свою комнату. Придя туда, она поставила свечку на небольшую тумбу, легла на кровать осмотрела еще раз кольцо, подаренное Абигейл, и заснула, подумав: «Я обязательно вернусь!». Завтра будет новый день, а сегодня нашей героиней овладел сон.