Сообщения об употреблении в качестве пищи разных суррогатов (мучная пыль, жмых, полова и Т. П. )

24. [В Красную Армию]

«Мы находимся на краю гибели, на краю голодной смерти. Живем три месяца без хлеба, питаемся картошкой, гарбузом, буряками, капустой и другим, ни кукурузы, ни пшеницы мы не видим. Как прожить до нового урожая, как спастись от голода, нет выхода. На работу нас не пускают никуда, уехать из станицы нельзя, везде посты, мы погибли, нас голод положит в могилу. Больше писать не буду, а напишу тогда, когда будем

умирать. В нашей станице весь хлеб забрали под метелку. Много сейчас поумирало с голода народу, не просто народ, а народ трудящийся, народ — колхозники...»

25. Ставрополь, Ленинская 65, А.К. Сухомлинову

«...Сейчас люди очень голодают, едят груши, бураки и всякую чепуху. Вот какой у нас хлеб. Есть уже люди, [которые] пухнут с голоду, многие уже поумирали. На почве голода развилось большое воровство, так что сейчас тюрьмы переполнены...» Беноково, СКК — от родных.

26. Грозный, п/я № 3, Б.И. Жевакову

«...Уже два месяца, как не видим ни кусочка хлеба. Пока арбузы были, жили ими, а теперь они вышли. Пошла я на мельницу, насилу по­лучила пыли и вот ее едим. Бе никак нельзя есть. Витя лежит пухлый, глазами ничего не видит и [не] перестает кричать: «Мама, дай хлеба!» У Саши стали пухнуть ноги, перестал ходить. Как мне хочется съесть кусо­чек хлеба, не могу тебе передать, страшный голод, люди уже едят дохлых лошадей и лежат много пухлых и много помирают...» Ст. Степная [За]ку-банского района СКК, А.В. Скрипачева.

27. Ставрополь, п/я № 90, М.Ф. Иващенко

«...Харчи плохие, народ пухнет. Дают бураки, которые и свиньи не едят, а они кормят коммунаров ими. Люди от них пухнут. Утром — бурак, вечером — бурак, жуем его как бараны, не знаем, будем живы от таких харчей или нет...» Неизвестная область — от брата.

28. В Красную Армию

«...Мы все время проработали в колхозе, трудодней выработали много, а толку от этого мало, хлеб не дают, а наоборот последний отбирают, мы сейчас питаемся половой и бураками, вот до чего нас тут довели. Колхоз­ники от такой жизни разбегаются, кто куда попало, многие устроились в разных местах, а теперь их назад туда возвратили, делается такое, что и понять нельзя...» Из Титаровской, СКК.

29. Орджоникидзе, пехшкола, ИЛ. Фисенкову

«...Жизнь никуда не годится, у нас сильный голод. Что мы заработали на трудодни, то поели, а сейчас весь хлеб из колхоза забрали, а колхозни­кам дали из проса и могары половина с землей, его даже есть нельзя — горький, но и такого нет в волю...» Сухой, Северный Кавказ — от родите­лей.

30. Кр[асноармей]цу 88 к/п, химкурсы, Берцюку

«...Хлеба мне из колхоза не дают. Сижу не евши. Вот как-то пошла на станцию, да принесла себе ячменных озадков и пеку с них лепешки, но они горькие, как хина. Стану их давать Тоне, а она кричит, бросает их на пол: «Ты мне, мама, хлеба дай!», — у меня сердце разрывается, лучше бы она умерла, чем так мучиться, да и мне лучше отравиться, чем так жить...» Н.-Александровская — от жены.

31. В Красную Армию

«...Вот уже ровно два месяца, как мы не имеем хлеба и не можем его достать, питаемся бураками да капустой, уже давно пухнем от голода и не только мы, а здесь половина людей пухнет от голода. Весь хлеба и скот у нас забрали, мы бы были рады, если бы нам хоть конину давали, а то и этого не дают, не жизнь — а каторга, люди мрут, как мухи, появился ряд заразных болезней, мы уже и не дождемся конца такой жизни. На бед­ных людей накладывают непосильные налоги, и кто не выполняет, все у него забирают, хозяина арестовывают и выселяют, вот как тут поступают с бедным народом...» Из Павловской, СКК.

32. Новочеркасск, кавполк связи, Рудболову А.Ф.

«...Есть у нас нечего, все побросали школу. Вот что мы едим — варим шкурки с картофеля, толчем бураки, раньше свиньи так не ели, как мы едим сейчас. Картошки остался мешок, а на нас наложили 20 пуд., 3 пуд. кукурузы, 3,5 пуд. ячменя и овса, 14 кг проса, а у нас даже одной семе-нины нет...». Ерминская, СКК — от отца.

33. Орджоникидзе, отд. рота связи 28-я, В.Г. Солодовникову
«...Нынешний год много помрет с голоду. Вот если бы ты увидел, что

мы сейчас кушаем, ты бы напугался. Поели все дрянные отруби, макуха была горькая и тоже уже съели, словом, хуже как было в голодный год, тогда хоть мясо было, а сейчас огурец соленый и капуста, скоро и этого не будет. Если будем живы, то увидимся, как умрем, то похоронят нас среди степи широкой...» Воронцово-Александровский, с. Нины, 2 сот­ник — от матери.