Глава 4. Страны северной, восточной и южной европы

Скандинавские страны

Скандинавские страны после второй мировой войны. Вторая мировая война нанесла относительно небольшой ущерб странам Скандинавского региона. Исключение составила Норвегия, потерявшая треть национального богатства и более 10 тыс. чел. убитыми. В политическом отношении Северная Европа также оставалась оплотом стабильности. Довоенная политико-правовая система почти не подверглась изменениям. В Финляндии и Исландии утвердился республиканский строй. В Швеции, Дании и Норвегии по-прежнему сохранялись монархии. Хокон VII Норвежский и Кристиан X Датский пользовались большим личным авторитетом после событий второй мировой войны. Однако последний период их правления совпал с дальнейшим уменьшением политических функций. При их преемниках Улафе V и Маргарите II, а также с восшествием на шведский престол Густава VI скандинавские монархии окончательно были ограничены чисто представительскими функциями (при сохранении, впрочем, неизменно высокого морального авторитета правящих династий и их значительной роли в общественной жизни).

Партийная система Скандинавских стран подверглась минимальным изменениям по сравнению с довоенным периодом. Потерпели поражение и ушли с политической арены наиболее радикальные националистические движения. Ведущие же партии — социал-демократическая и народная в Швеции, социал-демократическая и венстре в Дании, Норвежская рабочая партия — еще более упрочили свои позиции. В Финляндии важную роль, наряду с социал-демократической партией и Аграрным союзом, стал играть образованный в 1944 г. Демократический союз народа Финляндии, представлявший левую часть политического спектра. Схожая партийная структура сформировалась и в Исландии, добившейся независимости в 1944 г. Отличительной чертой политической жизни послевоенной

Скандинавии стало не только сохранение прежнего влияния социал-демократических и аграрных партий, но и явное сближение программных установок всех ведущих политических сил и как следствие преемственность государственной политики, устойчивая стабильность общественно-политической обстановки.

 

Социально-экономическое развитие. «Шведская модель». На протяжении послевоенных десятилетий Скандинавские страны существенно выравнялись по уровню экономического развития. Впечатляющий рывок был совершен в этот период Норвегией, где в 50-60-е годы осуществлялось массированное инвестирование гидроэнергетики, судостроения, рыбоконсервной и электрометаллургической промышленности. В итоге уже к 70-м годам Норвегия вышла на третье место в Европе по величине валового национального дохода на душу населения (после Швейцарии и Швеции). По этому же показателю в число наиболее развитых стран мира неожиданно вошла и отсталая прежде Исландия (что, впрочем, достаточно объяснимо с учетом низкой плотности населения). И все же эти успехи «догоняющего развития» остались в тени «шведской экономической модели», ставшей символом не только специфики социально-экономического развития всего Скандинавского региона, но и едва ли не особого пути общественного развития в лоне западной цивилизации. Особые черты социал-реформистской модели ГМК начали складываться в Швеции уже в 20—30-е годы. Они оказались чрезвычайно созвучны стратегии «государства всеобщего благосостояния», предполагавшей создание механизма перераспределения общественных благ для уменьшения социальной поляризации общества. При этом за счет налоговых поступлений обеспечивается проведение социальных государственных программ в области образования, здравоохранения, жилищного строительства, борьбы с безработицей. Однако в условиях «шведской модели» подобные действия государства оказались столь значительными и масштабными, что приобрели качество некоего «капиталистического социализма».

Государственные расходы, обеспечиваемые прежде всего налоговой системой, достигли в Швеции невиданного для Запада уровня — до 70 % валового национального продукта. Эти колоссальные средства позволили сформировать систему социального обеспечения, охватывающую все население страны. При этом социальные льготы охватили все слои населения вне зависимости от классовой принадлежности и уровня доходов. Все шведы имеют равный доступ к пенсиям (выплачиваемым с 66 лет). Существуют отдельные программы социальной поддержки молодежи, женщин, престарелых людей. Большая часть социальных льгот распространяется не только на шведских граждан, но и на выходцев из других стран, легально поселившихся в Швеции. В целом на нужды министерства здравоохранения и социального обеспечения в 50-70-е годы приходилось более четверти государственного бюджета, министерства образования — почти седьмая часть, тогда как на министерство обороны — двенадцатая часть.

Важной составной частью «шведской модели» стала так называемая солидарная политика в области трудовых отношений. Государство добивается таких условий, когда в любом секторе производства рабочий получает одинаковую заработную плату за одинаковый труд, и, соответственно, конкурентоспособность предприятий не повышается за счет условий эксплуатации трудящихся. Налоговая же система построена таким образом, чтобы после уплаты всех налогов разница между окончательными доходами разных категорий населения не превышала соотношения 1: 2. В Швеции была достигнута почти полная занятость. Причем приоритетным направлением для государственной политики стала не материальная помощь лишившимся работы, а обеспечение права на образование, финансовая поддержка различных категорий учащихся, создание системы повышения квалификации и переподготовки кадров (если в развитых странах Запада на пособия по безработице идет до 70 % соответствующих ассигнований, то в Швеции лишь 30 %, тогда как остальное инвестирование ориентировано на систему переподготовки профессиональных кадров). Наконец, важную роль играет регулирование трудовых конфликтов. Массовые забастовки, как и массовые увольнения, возможны лишь в период перезаключения коллективных трудовых договоров и проводятся с предварительным предупреждением. Таким образом, от борьбы наемных рабочих и работодателей за более выгодные условия труда интересы производства практически не страдают.

В 60—70-е годы опыт Швеции и других стран региона внимательно изучался экономистами и политиками всего мира. Скандинавская модель стала одним из образов для моделирования «третьего пути» развития капитализма. Однако панацеей от всех проблем западной цивилизации она не стала. Более того, в 80-е годы Скандинавским странам пришлось столкнуться с усиливающимися кризисными явлениями в социально-экономической сфере, падением производства, замедлением роста уровня жизни. Все большую критику стала вызывать «уравнительная политика», приводящая к ослаблению «стимулов интенсивно работать и экономить». Идеология «шведской модели» стала проигрывать состязание с неоконсервативной стратегией, получившей распространение на Западе в 80-х годах. И хотя отказаться от прежнего ощущения стабильности и гарантированности для большинства жителей Скандинавских стран чрезвычайно сложно, необходимость корректировки многолетней политики, учета опыта развития ведущих стран мира стала очевидна.

 

Скандинавские страны в современной системе международных отношений. Схожая эволюция прослеживается в истории послевоенной внешней политики Скандинавских стран. Первоначально определяющее значение имели традиции политики нейтралитета, попытки сохранить в условиях «холодной войны» конструктивные отношения с противоборствующими сторонами, найти собственное место в системе международных отношений. Для Швеции и Финляндии такая стратегия стала основой внешнеполитической доктрины. Причем Финляндия, стремясь сохранить свой нейтральный статус, предпочла даже отказаться от инвестиционной помощи по американскому плану Маршалла. Официально объявила о проведении политики «свободы от союзов» и Швеция. Дания, Норвегия, Исландия, напротив, предпочли в 40-е годы солидаризироваться с позицией ведущих стран Запада, приняли участие в плане Маршалла и вступили в НАТО. Однако впоследствии членство в Атлантическом альянсе ограничивалось лишь вопросами национальной безопасности и фактически не отразилось на внутриполитической жизни этих стран, не переживших приступы антикоммунистической истерии и « охоты на ведьм». Норвегия и Дания не раз прибегали к открытым дипломатическим демаршам, протестуя против наиболее жестких действий США на мировой арене.

Стремление ограничить внешнее влияние и зависимость от конъюнктуры мировой политики предопределило двойственность отношения Скандинавских стран к интеграционным процессам. Практически все они приветствовали развитие международных связей в правовой, гуманитарной сферах, вопросах безопасности, прямого экономического сотрудничества. Скандинавские страны стали активными участниками Совета Европы и Организации экономического сотрудничества и развития. Чрезвычайно большой вклад внесли они в организацию Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Первое заседание СБСЕ состоялось в 1975 г. в Хельсинки. Однако планы западноевропейской интеграции, первоначально предполагавшие активное строительство наднациональных политических структур, вызвали у Скандинавских стран негативную реакцию. В качестве альтернативы еще в 1952 г. был создан Северный совет — консультативная региональная организация, объединившая Данию, Исландию, Норвегию, Швецию и Финляндию. Северный совет распространил свою деятельность на сферы экономики, культуры, социальной политики, коммуникации, права. Вместе с Великобританией многие скандинавские страны приняли участие и в формировании еще одной альтернативной Европейскому сообществу организации — Европейской ассоциации свободной торговли.

На фоне углубления экономических проблем в 70-е годы стратегия скандинавской дипломатии в интеграционных вопросах начала меняться. В 1972 г. после жарких дебатов Дания вошла вместе с Великобританией и Ирландией в ЕЭС. Тогда же приглашение получила и Норвегия, однако референдум принес победу противникам интеграции. Спустя двадцать три года Норвегия, Финляндия и Швеция приняли решение в присоединении к Европейскому союзу, но норвежские избиратели вновь высказались против такого решения. Швеция и Финляндия с 1 января 1995г. стали полноправными членами ЕЭС, хотя и в этих странах интеграция в «Единую Европу» вызывает неоднозначную реакцию. Разочарование в универсальности «шведской модели», понимание невозможности развития вот-рыве от мировых процессов, надежда на новые источники роста и процветания делают «европейскую политику» привлекательной для стран Скандинавского региона. На другой чаше весов — опасения потерять политическую самостоятельность, оказаться в тени «европейских грандов», утратить преимущества протекционистской экономической политики. Сложность выбора предопределила не только колебания новых членов ЕЭС, но и жесткость позиции датской дипломатии по вопросам углубления интеграции (достаточно вспомнить отрицательный результат первого референдума в Дании по утверждению Маастрихтского договора). Поиск своего места в стремительно меняющейся системе мировой политики, оптимального сочетания традиционализма и самобытности с открытостью для культурного и политического диалога, широкого экономического сотрудничества — важнейшая задача Скандинавских стран в преддверии третьего тысячелетия.

Вопросы и задания

1. Как вы понимаете термин «шведская модель»?

2. Подготовьте сообщение на тему «Проблемы развития Скандинавских стран на современном этапе».

Восточная Европа

Страны Восточной Европы после второй мировой войны. Участие во второй мировой войне принесло народам Восточной Европы огромные лишения и жертвы. Этот регион являлся основным театром военных действий на европейском континенте. Восточноевропейские страны стали заложниками политики великих держав, превратившись в бесправных сателлитов противоборствующих блоков или объекты открытой агрессии. Их экономика оказалась серьезно подорвана. Чрезвычайно сложной была и политическая обстановка. Крах профашистских авторитарных режимов, широкое участие населения в движении Сопротивления создавали предпосылки для глубоких изменений всей государственно-политической системы. Однако в действительности политизация масс и их готовность к демократическим преобразованиям носила поверхностный характер. Авторитарная политическая психология не только сохранилась, но и даже укрепилась в годы войны. Для массового сознания по-прежнему было свойственно желание видеть в государстве гарант социальной стабильности и силу, способную в кратчайшие сроки «твердой рукой» решить стоявшие перед обществом задачи.

Поражение национал-социализма в глобальной войне общественных систем поставило лицом к лицу других непримиримых противников — коммунизм и демократию. Сторонники этих победивших в войне идей получили преобладание в новой политической элите восточноевропейских стран, но это обещало в будущем новый виток идеологического противоборства. Ситуация осложнялась также возросшим влиянием национальной идеи, существованием даже в демократическом и коммунистическом лагерях националистически ориентированных течений. Национальную окраску получили и возрожденная в эти годы идея аграризма, деятельность по-прежнему влиятельных и многочисленных крестьянских партий.

 

Преобразования периода народной демократии. Разнородность партийного спектра и высокий накал идеологической борьбы первоначально не привели к жесткой конфронтации политических сил, преобладавших в послевоенной Восточной Европе. Уже в последние месяцы войны в подавляющем большинстве восточноевропейских стран начинается процесс консолидации всех бывших оппозиционных партий и движений, образования широких многопартийных коалиций, получивших название национальных или отечественных фронтов. По мере освобождения их стран эти коалиции принимали всю полноту государственной власти. Так произошло в конце 1944 г. в Болгарии, Венгрии и Румынии, в 1945 г. — в Чехословакии и Польше. Исключение составили лишь страны Балтии, оставшиеся в составе СССР и подвергшиеся уже в годы войны полной советизации, и Югославия, где полное преобладание сохранил прокоммунистический Народно-освободительный фронт.

Причиной столь неожиданного на первый взгляд единения совершенно разнородных политических сил было единство их задач на первом этапе послевоенных преобразований. Коммунистам и аграриям, националистам и демократам было совершенно очевидно, что наиболее насущными проблемами является формирование основ нового конституционного строя, ликвидация авторитарных структур управления, связанных с прежними режимами, проведение свободных выборов. Во всех странах был ликвидирован монархический строй (лишь в Румынии это произошло позже, после утверждения монопольной власти коммунистов). В Югославии и Чехословакии первая волна реформ касалась также решения национального вопроса, формирования федеративной государственности. Первоочередной задачей являлось и восстановление разрушенной экономики, налаживание материального обеспечения населения, решение насущных социальных проблем. Характер проводимых преобразований позволил охарактеризовать весь этап 1945-1946 гг. как период «народной демократии».

Первые признаки раскола правящих антифашистских блоков проявились в 1946 г. Крестьянские партии, наиболее многочисленные и влиятельные в тот момент (их представители даже возглавляли первые правительства в Румынии, Болгарии, Венгрии) не считали необходимой ускоренную модернизацию, приоритетное развитие индустрии. Они выступали также против расширения государственного регулирования экономики. Основной задачей этих партий, в целом выполненной уже на первом этапе реформ, было уничтожение латифундий и проведение аграрной реформы в интересах среднего крестьянства.

Демократические партии, коммунисты и социал-демократы, несмотря на политические разногласия, были едины в ориентации на модель «догоняющего развития», стремлении обеспечить рывок своих стран в индустриальном развитии, приблизиться к уровню ведущих стран мира. Не имея большого перевеса в отдельности, все вместе они составили мощную силу, оттеснив от власти своих оппонентов. Изменения в высших эшелонах власти привели к началу крупномасштабных реформ по национализации крупной промышленности и банковской системы, оптовой торговли, вводу государственного контроля над производством и элементов планирования. Однако если коммунисты рассматривали эти преобразования как первый этап социалистического строительства, то демократические силы видели в них лишь процесс усиления государственного регулирования рыночной экономики. Новый виток политической борьбы был неизбежен, и итог его зависел уже не только от расклада внутренних политических сил, но и от событий на мировой арене.

 

Восточная Европа и начало «холодной войны». После своего освобождения восточноевропейские страны оказались на авансцене мировой политики. США и их союзники предпринимали самые активные действия по укреплению своих позиций в этом регионе. Однако уже с последних месяцев войны решающее влияние принадлежало здесь СССР. Оно основывалось как на прямом советском военном присутствии, так и на большом моральном авторитете СССР как державы-освободительницы. Понимая свое преимущество, советское руководство долгое время не форсировало развитие событий и подчеркнуто уважительно относилось к идее суверенитета восточноевропейских стран.

Ситуация в корне изменилась к середине 1947 г. Провозглашение «доктрины Трумэна», объявившей начало крестового похода против коммунизма, положило начало открытой борьбе сверхдержав за геополитическое влияние в любой точке земного шара. Восточноевропейские страны ощутили изменение характера международной обстановки уже летом 1947 г. Официальная Москва не только отказалась от инвестиционной помощи по американскому плану Маршала, но и жестко осудила возможность участия в этом проекте любой из восточноевропейских стран. СССР предложил щедрую компенсацию в виде льготных поставок сырья и продовольствия. Быстро расширялись масштабы технической и технологической помощи странам региона. Но главную задачу советской политики — искоренение самой возможности геополитической переориентации Восточной Европы — могла обеспечить лишь монопольная власть в этих странах коммунистических партий.

 

Образование социалистического лагеря. Оформление коммунистических режимов в странах Восточной Европы происходило по схожему сценарию. Еще с конца 1946 г. началось складывание левых блоков с участием коммунистов, социал-демократов и их союзников. Эти коалиции провозглашали своей целью мирный переход к социалистической революции и, как правило, получали перевес при проведении демократических выборов (слово «социализм» тогда еще отнюдь не означало следование его советскому образцу). В 1947 г. новые правительства, пользуясь уже открытой поддержкой советской военной администрации и опираясь на органы государственной безопасности, создававшиеся под контролем советских спецслужб на основе коммунистических кадров, спровоцировали серию политических конфликтов, которые привели к разгрому крестьянских и буржуазно-демократических партий. Состоялись судебные политические процессы над лидерами венгерской партии мелких сельских хозяев З.Тильди, польской народной партии С.Миколайчика, Болгарского земледельческого народного Союза Н.Петкова, румынской партии цэранистов А.Александреску, словацким президентом Тисо и поддержавшим его руководством словацкой демократической партии. Логичным продолжением разгрома демократической оппозиции стало организационное слияние коммунистических и социал-демократических партий с последовавшей дискредитацией, а впоследствии и уничтожением лидеров социал-демократии. В итоге к 1948-1949 гг. практически во всех странах Восточной Европы был официально провозглашен курс на построение основ социализма.

Политический переворот, произошедший в восточноевропейских странах в 1947-1948 гг., укрепил влияние СССР в регионе, но еще не сделал его подавляющим. Для поддержки «правильного» политического курса молодых коммунистических режимов Восточной Европы советское руководство предприняло ряд энергичных мер. Первой из них стало образование нового международного координационного центра коммунистического движения — наследника Коминтерна. Осенью 1947 г. в польском городе Шклярска-Поремба состоялось совещание делегаций коммунистических партий СССР, Франции, Италии и восточноевропейских государств, постановившее создать Коммунистическое информационное бюро. Коминформ стал политическим инструментом для закрепления «правильного видения путей строительства социализма», т.е. ориентации социалистического строительства по советскому образцу. Поводом же для решительного искоренения инакомыслия в рядах коммунистического движения стал советско-югославский конфликт.

 

Советско-югославский конфликт. На первый взгляд, из всех восточноевропейских стран Югославия давала наименьшие основания для идеологических разоблачений и политической конфронтации. Еще со времен войны Коммунистическая партия Югославии превратилась в наиболее влиятельную силу в стране, а ее лидер Иосиф Броз Тито стал настоящим национальным героем. Уже с января 1946 г. в Югославии была юридически закреплена однопартийная система, началась реализация широких программ национализации промышленности, коллективизации сельского хозяйства. Форсированная индустриализация, проводимая по советскому образцу, рассматривалась как стратегическая линия развития национальной экономики и социальной структуры общества. Авторитет СССР в Югославии в эти годы был непререкаем.

Поводом для осложнения советско-югославских отношений стало стремление руководства Югославии представить свою страну в качестве «особого» союзника СССР, более значимого и влиятельного, чем все остальные члены советского блока, консолидировать вокруг Югославии страны Балканского региона. Югославское руководство также попыталось поставить вопрос о недопустимом поведении некоторых советских специалистов, работавших в стране и почти открыто вербовавших агентуру для советских спецслужб. Ответом стал вывоз из Югославии всех советских специалистов и советников. Конфликт принял открытую форму.

27 марта 1948 г. Сталин направил личное письмо И.Тито, в котором излагал обвинения, выдвинутые в адрес югославской стороны (впрочем, показательно, что копии его получили и лидеры коммунистических партий других стран — участниц Коминформа). Тито и его соратникам ставились в вину критика универсальности исторического опыта СССР, растворение коммунистической партии в Народном фронте, отказ от классовой борьбы, покровительство капиталистическим элементам в экономике. На самом деле к внутренним проблемам Югославии эти упреки не имели никакого отношения — она была избрана мишенью только из-за излишнего своеволия. А вот руководители других коммунистических партий, приглашенные участвовать в публичном «разоблачении» «преступной клики Тито», были вынуждены официально признать преступность самой попытки найти иные пути строительства социализма.

 

Период «построения основ социализма». На втором заседании Коминформа в июне 1948 г., формально посвященном югославскому вопросу, окончательно были закреплены идеологические и политические основы социалистического лагеря — право СССР на вмешательство во внутренние дела других социалистических стран, признание универсальности советской модели социализма, приоритет задач, связанных с обострением классовой борьбы, укреплением политической монополии коммунистических партий, проведением ускоренной индустриализации. Внутреннее развитие стран Восточной Европы отныне происходило под четким контролем СССР. Создание в 1949 г. Совета Экономической Взаимопомощи, взявшего на себя функции по координации экономической интеграции социалистических стран, и уже в 1955 г. — военно-политического блока Организация Варшавского Договора, завершило создание социалистического лагеря.

Переход строительства социализма в странах Восточной Европы под жесткий контроль СССР привел к радикальной чистке самого коммунистического движения в этом регионе. В 1949-1952 гг. здесь прокатилась волна политических процессов и репрессий, ликвидировавших «национальное» крыло коммунистических партий, выступавшее за сохранение государственного суверенитета своих стран. Политическая консолидация режимов, в свою очередь, стала толчком к ускоренному реформированию всей социально-экономической системы, форсированному завершению национализации, ускоренной индустриализации с приоритетом отраслей по производству средств производства, распространению полного государственного контроля над рынком капиталов, ценных бумаг и рабочей силы, проведению насильственного кооперирования в сельском хозяйстве.

В результате проведения реформ уже к середине 50-х годов Восточная Европа достигла небывалых успехов в «догоняющем развитии» и совершила впечатляющий рывок в наращивании всего экономического потенциала, в модернизации социальной структуры. В масштабах всего региона был завершен переход к индустриально-аграрному типу общества. Однако стремительный рост производства сопровождался увеличением отраслевых диспропорций. Создаваемый экономический механизм был во многом искусственным, не учитывающим региональную и национальную специфику. Его социальная эффективность была чрезвычайно низкой, и даже успешный ход реформ не компенсировал большое социальное напряжение в обществе и снижение жизненного уровня, вызванные издержками ускоренной модернизации.

 

Политический кризис в Восточной Европе в середине 50-х годов. В наибольшей степени пострадали те восточноевропейские страны, в которых к началу реформ уже существовали основы рыночной инфраструктуры, — Польша, Венгрия, Чехословакия. Здесь социалистическое строительство сопровождалось особенно болезненной ломкой социальной структуры, ликвидацией достаточно многочисленных предпринимательских слоев, насильственным изменением приоритетов социальной психологии. Со смертью Сталина в 1953 г. и некоторым ослаблением контроля со стороны Москвы в правящих кругах этих стран начинает расти влияние тех политиков, которые призывали к более гибкой стратегии реформ, повышению их социальной эффективности.

В Венгрии с 1953 г. правительство Имре Надя начало серию реформ, призванных снизить темпы индустриализации, преодолеть крайности насильственной коллективизации в сельском хозяйстве, повысить хозяйственную самостоятельность предприятий. Столкнувшись с оппозицией в руководстве правящей Венгерской партии трудящихся, Надь был смещен с занимаемого поста и вернулся к власти уже в конце 1956 г. на фоне острого социального кризиса, охватившего венгерское общество. Решающие события начались в Будапеште 23 октября со стихийных манифестаций студентов, протестующих против действий старого руководства ВПТ. И.Надь, вновь возглавивший правительство, объявил о продолжении реформ, о разрешении демонстраций и митингов, свободе слова. Однако сам Надь в действительности не имел четкой концепции реформирования общественного строя Венгрии, обладал явными популистскими наклонностями и скорее шел за событиями, чем направлял их. Вскоре правительство полностью утратило контроль над происходящим.

Широкое демократическое движение, направленное против крайностей сталинской модели социализма, вылилось в откровенную антикоммунистическую контрреволюцию. Страна оказалась на грани гражданской войны. В Будапеште начались вооруженные столкновения восставших с рабочими дружинами и сотрудниками госбезопасности. Правительство Надя фактически встало на сторону противников режима, заявив о намерении выйти из Организации Варшавского Договора и закрепить за Венгрией статус нейтрального государства. В столице и крупных городах начался белый террор — расправы над коммунистами и сотрудниками ГБ. В этой ситуации советское правительство приняло решение о вводе в Будапешт танковых частей и подавлении восстания. Одновременно бежавшие из столицы члены ЦК ВПТ во главе с Яношем Кадаром образовали новое правительство, принявшее к 11 ноября всю полноту власти. Надь и его ближайшие соратники были казнены. Партия, преобразованная в Венгерскую социалистическую рабочую партию, подверглась чистке. Одновременно Кадар заявил и о намерении искоренить все проявления сталинизма, вызвавшие кризис венгерского общества, добиться более сбалансированного развития страны.

Не менее драматично развивались события и в Польше, где стихийные выступления рабочих в 1956 г. правительство встретило жестокими репрессиями. Социальный взрыв был предотвращен лишь благодаря возращению к власти опального В.Гомулки, возглавлявшего ЦК Польской рабочей партии в 1943-1948 гг., но исключенного из партии за увлечение идеей «национального социализма». Эта перестановка в руководстве Польши вызвала большую тревогу в СССР. Однако новые польские лидеры смогли убедить представителей Москвы в своей политической лояльности и в том, что корректировка реформ не затронет основ социалистического строя. Это произошло в тот момент, когда к Варшаве уже направлялись советские танки.

Рост напряженности обстановки в Чехословакии был не так велик, поскольку в промышленно развитой Чехии задача ускоренной индустриализации практически не стояла, а социальные издержки этого процесса в Словакии компенсировались в некоторой степени федеральным бюджетом.

 

Восточноевропейские страны в конце 50-х—начале 60-х годов. Во второй половине 50-х годов в Чехословакии, Польше и Венгрии процесс реформ получил более сбалансированный характер, неофициально было санкционировано существование разных экономических укладов, в том числе и индивидуальной трудовой деятельности. В сельском хозяйстве был снижен уровень администрирования, увеличены инвестиции, началось совершенствование технической и технологической базы аграрного производства. Но этот поворот не сопровождался какими-пибо политическими изменениями.

В Югославии, насильственно отлученной от социалистического лагеря и свободной в критике сталинизма, корректировка реформаторского курса началась быстрее и сразу приобрела идеологический характер. Уже с лета 1948 г. руководство Коммунистической партии Югославии взяло курс на децентрализацию экономики и смягчение государственного планирования. В 1949-1950 гг. окончательно вырисовываются контуры новой модели «самоуправляющегося социализма». Взаимоотношения предприятий были переведены на рыночную основу. Значительно возросло влияние трудовых коллективов. На волне антисталинской и антисоветской пропаганды был провозглашен отказ от диктатуры пролетариата. Именно трудовые коллективы и местные территориальные единицы стали рассматриваться как основные политические ячейки общества. Впрочем, отдельные призывы к реальной демократизации и вводу многопартийной системы решительно пресекались.

Совершенно по-иному развивались события в Румынии, Болгарии, Албании — странах с более низкой «стартовой скоростью» реформ. Процесс обобществления производства здесь шел на основе традиционной социальной структуры, с сохранившимися естественными социально-психологическими формами коллективизма. «Пролетаризация» населения воспринималась здесь значительно спокойнее. Отсутствовал достаточно многочисленный предпринимательский слой, способный стать реальной альтернативой огосударствленной экономике. Соответственно, и корректировка реформ в этих странах была совершенно незначительной.

 

Восточноевропейский социализм как общественная модель. Вне зависимости от наметившегося раскола восточноевропейского региона на две группы стран с разной динамикой социально-экономических преобразований все они подошли в начале 60-х годов к важному рубежу. В документах правящих партий он получил своеобразное идеологическое оформление — было декларировано завершение строительства «основ социализма». Что же представлял собой восточноевропейский социализм?

Попытка распространить советскую модель социализма была предпринята в странах, находящихся в переходной стадии развития от традиционного к индустриальному обществу, принявших «догоняющую модель развития». Модернизация общественного строя стала сопровождаться в них утверждением коммунистической идеологии, формированием отдельных институтов тоталитарной государственности. Однако за внешними атрибутами тоталитарности советского образца просматривались достаточно традиционные прогрессистские диктатуры, ориентирующиеся в большей степени на решение задач реального экономического развития, нежели на воспитание «новой личности», опирающиеся на государственную структуру, а не на массовое политическое движение. Чем меньшим становилось прямое влияние СССР, чем глубже шли процессы разложения самой советской системы, тем больше восточноевропейский социализм приобретал специфические черты, соответствующие национальным особенностям тех или иных стран, реальному уровню их развития.

К началу 60-х годов восточноевропейские страны оказались перед необходимостью выбора дальнейшего пути развития. После первого шока и эйфории от слома сталинизма пришло время серьезного анализа жизнеспособности социализма в условиях «оттепели», когда исчезла или ослабла возможность прежних силовых, террористических методов управления, быстро утрачивался массовый энтузиазм и вера в коммунистические идеалы. Результаты этого выбора зависели не только от позиции властвующих политических группировок, но и от объективной готовности той или иной страны к дальнейшему продолжению форсированной модернизации. И во многом он был уже сделан в конце 50-х годов. Новое десятилетие еще больше углубляет наметившийся раскол Восточной Европы на два внутренних региона.

 

Попытки реформирования социалистической системы. 60-е годы стали для Венгрии, Чехословакии, Польши, Югославии временем наиболее серьезных и последовательных попыток найти эффективную модель социалистического строя. Характерно, что любые, самые радикальные преобразования этого периода рассматривались их инициаторами именно как «реформа социализма», а не отход от социалистической модели.

Наименее глубокими были эти преобразования в Польше, руководство которой подчеркнуто избегало крупномасштабных реформаторских кампаний. Но именно в Польше быстрее, чем в других восточноевропейских странах, был совершен «откат» в коллективизации крестьянского труда, легализовано единоличное хозяйство, нормализована вся инфраструктура аграрного сектора. Уязвимым местом экономики оставались нерентабельные индустриальные предприятия, приносящие больше социальных проблем, чем экономического эффекта.

В Югославии после нормализации отношений с СССР идеологический пафос реформаторства несколько снизился. В то же время более последовательным стало внедрение рыночных элементов в экономическую систему. Децентрализация социально-экономического и административного механизма распространилась на новые сферы, в том числе на взаимоотношения федеральных и республиканских органов. Важным обстоятельством, ускорившим реформы, стало позитивное отношение к Югославии стран Запада, сформировавшееся еще во время советско-югославского конфликта. В 60-е годы Югославии удавалось искусно лавировать между двумя военно-политическими блоками, сохраняя статус неприсоединившейся страны и получая серьезную экономическую поддержку с обеих сторон.