Приемы изучения статистических источников

Историки, работая со статистическими источниками, обычно используют опубликованные итоговые данные статистических раз­работок. Как было показано, такие данные могут существенно отличаться от первоначально собранных сведений. Поэтому ис­следователи должны прежде всего оценить достоверность и пол­ноту информации источника. Важной источниковедческой зада­чей является также получение обоснованного ответа на вопрос: каким образом данные, собранные и разработанные для изуче­ния, например численности населения целой страны, или доход­ности отдельных крестьянских хозяйств и общин, или товарообо­рота между государствами и т. д., могут быть использованы иссле­дователем при работе над его конкретной темой? Понятно, что решаться такая задача может по-разному. Покажем это на несколь­ких примерах.

Писатели-сатирики И.Ильф и Е.Петров в своем романе «Две­надцать стульев», написанном в 1927 г., утверждали, что статистика

знает все, за исключением количества стульев в СССР. И для того чтобы восполнить этот досадный пробел, предложили собственную «методику разработки» данных переписи населения 1926 г.: «Пос­ледняя статистическая перепись определила численность населе­ния союзных республик в сто сорок три миллиона человек (разра­ботка и публикация материалов переписи продолжалась несколь­ко лет, окончательная цифра численности населения СССР в 1926 г. г составила 147 млн человек. — А. Г.). Если отбросить девяносто мил­лионов крестьян, предпочитающих стульям лавки, полати, зава­линки, а на Востоке — истертые ковры и паласы, то все же оста-f ется пятьдесят миллионов человек, в домашнем обиходе которых стулья являются предметом первой необходимости. Если же при­нять во внимание возможные просчеты в исчислениях и привыч­ку некоторых граждан Союза сидеть между двух стульев, то, со­кратив на всякий случай общее число вдвое, найдем, что стульев в стране должно быть не менее двадцати шести с половиной мил­лионов. Для верности откажемся еще от шести с половиной мил­лионов. Оставшиеся двадцать миллионов будут числом минималь­ным».

Разумеется, данная схема не может претендовать на роль мето­дической рекомендации для работы со статистическими источни­ками. Но она является примером того, как можно извлечь из ис­точника содержащуюся в нем скрытую информацию, исходя из очевидной посылки: в XX в. для городских жителей стулья были одним из предметов первой необходимости.

Исследователи зачастую изучают проблемы, которые либо со­всем не интересовали создателя источника, либо рассматривались им под другим углом зрения. Так, земские статистики в большин­стве своем рассматривали русское крестьянство второй половины XIX в. как единый социальный слой населения Российской импе­рии. В. И.Ленин в исследовании «Развитие капитализма в России. Процесс образования внутреннего рынка для крупной промыш­ленности» подошел к изучению этой проблемы иначе. Он исхо­дил из того, что общественно-экономическая обстановка, в ко­торой оказалось крестьянство в связи с развитием капиталисти­ческих отношений, «есть товарное хозяйство». В этой обстановке неизбежно расслоение крестьянства и формирование новых ти­пов сельского населения: зажиточного крестьянства («размеры хозяйства превышают здесь в большинстве случаев рабочие силы семьи»); среднего крестьянства («самостоятельный земледельче­ский труд лишь в лучший год и при особо благоприятных условиях покрывает содержание такого крестьянства»); неимущего кресть­янства, наемных рабочих с наделом (отличительные черты этого типа — ничтожный размер находящегося в полном упадке хозяй­ства на клочке земли, «невозможность существовать без продажи рабочей силы»). Этот процесс Ленин определил как «разложение

крестьянства», которое, по его словам, создает внутренний ры­нок для капитализма. Он и стал объектом исследования, предпри­нятого на основе опубликованных данных земских подворных пе­реписей.

При сводке подавляющей части первичных данных земские статистики сгруппировали их по общинам или по селениям. Суть таких группировок состояла в том, что исходные данные сумми­ровались в целом, без выделения каких-либо слоев в составе кре­стьянства. Значительно меньше статистических публикаций земств содержат группировки крестьянских дворов по хозяйственной со­стоятельности. Наиболее распространенной при таком подходе была группировка первичных данных подворных переписей по разме­рам землевладения, прежде всего по обеспеченности крестьян на­дельными землями. В реальности величина наделов в связи с ши­роким распространением аренды земли не отражала истинных размеров крестьянского хозяйства. Поэтому группировка по наде­лам искажала соотношение слоев в среде крестьянства и затуше­вывала различие между ними.

Ленин считал, что при обработке подворных данных о крес­тьянстве не следует ограничиваться группировкой по наделу, а надо использовать различные признаки, сообразуясь с местны­ми условиями и формами земледелия. Например, если при экс­тенсивном зерновом хозяйстве удачным приемом будет группи­ровка подворных данных по размерам посева (или по количеству рабочего скота), то при других условиях необходимо принять во внимание и переработку сельскохозяйственных продуктов, и ве­дение молочного хозяйства, и огородничество, и промысловые занятия, и т.д. Из всего массива публикаций земско-статисти-ческих данных подворных переписей Ленин отобрал те, которые охватывали значительные территории, давали достаточно под­робные сведения о важнейших признаках расслоения крестьян­ства и были обработаны таким образом, что позволяли выделить группы крестьян по их хозяйственной состоятельности. Этим ус­ловиям удовлетворяли данные, относившиеся к семи губерни­ям: Таврической, Самарской, Саратовской, Пермской, Орлов­ской, Воронежской и Нижегородской. Кроме того, были про­анализированы менее полные данные, основанные на сплошных подворных переписях, еще по семи губерниям: Новгородской, Черниговской, Иркутской, Енисейской, Полтавской, Калужской и Тверской.

Для того чтобы свести воедино данные, выявленные в публикаци­ях земств, Ленин применил оригинальный прием. Он сравнивал не аб­солютные цифры, подсчитанные по-разному в каждом уезде и в каж­дой губернии, а соотношения между процентными долями дворов раз­ной хозяйственной состоятельности. По каждой региональной со­вокупности хозяйств он выделил 20 % дворов наиболее зажиточ-

ных крестьян и 50 % самых неимущих. Таким образом удалось по­лучить сопоставимый материал, дававший возможность сравнить данные о расслоении крестьянства на три крупные типа с ясно определенными признаками.

Сравнение проводилось по следующим 14 показателям: числу дворов; числу душ обоего пола; количеству надельной земли (куп­чей, арендованной, сданной в аренду); общему количеству земли в землевладении или землепользовании (надельная земля + куп­чая + аренда - сдача); величине посева; количеству рабочего ско­та; общему количеству скота; числу дворов с батраками; числу дворов с заработками; числу торгово-промышленных заведений; количеству улучшенных земледельческих орудий. Показатели «сдача земли» и «заработки» характеризуют упадок хозяйства, разорение крестьянства. Все остальные показатели свидетельствуют о рас­ширении хозяйства и превращении крестьянина в сельского пред­принимателя.

По этой методике Ленин произвел расчеты данных, относя­щихся к 21 уезду 7 губерний (о 558 570 душ обоего пола). Результа­ты наблюдений он проверил данными военно-конских переписей об обеспеченности крестьянских дворов лошадьми в 49 губерниях. Расчет, произведенный по той же методике, подтвердил вывод, сделанный на основании данных земских статистиков. Он пока­зал, что в 1888—1891 гг. у 20% наиболее зажиточных крестьян­ских дворов было 52,6 % лошадей, а у 50 % наименее обеспечен­ных дворов — только 13,7 % лошадей. Очевидно, что данные зем-ско-статистических подворных переписей представительны для изу­чения на их основе процесса расслоения крестьянства в русской де­ревне второй половины XIX в. Этот источниковедческий вывод Ле­нина стал отправной точкой для историков И.Д. Ковальченко и Л.В.Разумова¹. Они убедительно показали, что пообщинные свод­ки данных подворных переписей, представленные в большей части земско-статистических публикаций, позволяют изучать процесс рас­слоения крестьянства на уровне волостей и селений. В пообщинных сводках содержатся данные: о числе дворов безлошадных и безко-ровных; с одной, двумя, тремя или четырьмя и более лошадьми и коровами; о величине посевов. Это дает возможность выделять группы волостей и селений по соотношению в них дворов с разной обес­печенностью рабочим или продуктивным скотом, а также по вели­чине посевов. Кроме того, по средним данным о состоянии кресть­янских хозяйств в полярных группах селений (наиболее богатых и наиболее бедных) можно составить представление (разумеется, самое общее) о степени внутриобщинного расслоения крестьян-

¹ Ковальченко И. Д., Разумов Л. В. Источники о хозяйстве и положении кресть­ян // Массовые источники по социально-экономической истории России пери­ода капитализма. — М., 1979.

ства. Поэтому в тех случаях, когда отсутствуют подворные данные,' они частично могут быть восполнены материалами пообщинных сводок.

Нередко историку приходится преодолевать национальные осо­бенности формирования исторического источника даже одного и того же вида. Специфика статистики внешней торговли породила скеп­тическое отношение исследователей к этому источнику. Хресто­матийным стал пример о балансе в русско-германских торговых отношениях начала XX в., когда по данным статистики двух этих стран он получался отрицательным... одновременно для обеих! Поэтому при работе с материалами внешнеторговой статистики наряду с такими общими для всех видов источников проблемами, как полнота и достоверность, особое значение для исследовате­лей приобретает выяснение сопоставимости данных отечествен­ной и зарубежной статистики.

Официальной статистикой внешней торговли была таможен­ная статистика, возникшая на базе таможенного учета, главной задачей которого изначально был фиск (контроль за доходами). Осознание того, что внешняя торговля составляет одну из от­раслей народного хозяйства, побудило правительство регламен­тировать ее, видоизменяя таможенное обложение. Это потребо­вало организовать сбор, обработку и публикацию необходимых данных. Ежегодные статистические сборники о внешней торгов­ле под разными названиями выходили в России более ста лет, вплоть до 1917 г.

Важнейшим достоинством этой статистики был ее централи­зованный характер: все работы по сбору, сводке, группировке сведений по заданным параметрам, а также подготовка их к пуб­ликации осуществлялись специальным органом таможенного ве­домства. Вместе с этим ряд особенностей российской таможенной статистики порождает проблемы ее сопоставимости со статисти­кой других государств. Различия в данных объясняются несколь­кими причинами.

Во-первых, расхождением в понимании таможенной тер­ритории. Таможенная территория, которая охватывалась учетом внешней торговли, не совпадала с государственной территорией Российской империи. Так, Финляндия находилась за пределами российской таможенной границы и поэтому ее торговля с дру­гими странами не включалась в российскую внешнюю торговлю. В о-в торых, расхождениями в структуре статистики. Включение в статистические ежегодники помимо сведений об экспорте и импорте данных о транзите товаров искажало общую картину тор­говли, увеличивая долю экспорта. Кроме того, часть привезен­ных, досмотренных и учтенных как импорт товаров не попадала на российский рынок сразу, а оседала на таможенных складах, и затем частично вновь вывозилась за границу. В результате завыша-

ись данные об импорте. В-третьих, несовершенством прин-ипов определения страны происхождения и назначения товара, статистике всех стран недостаточно четко выделялась посредни­ческая торговля. Торговля делилась на «специальную», представ­лявшую собственно экспорт и импорт страны, и «общую», вклю­чавшую помимо «специальной» еще и сведения о транзите (пря­мом и косвенном), реэкспорте и реимпорте товаров. В-четвер-ы х, различными методами определения ценности товара и его оличества (веса). В-пятых, изменением в группировке и обо-начении товаров. В-ш естых, методикой сбора сведений и кон-"оля за их достоверностью. Так, вывезенные в конце года и заре­гистрированные как экспорт вывозящей страны в отчетном году товары прибывали в страну назначения и регистрировались там как импорт уже в следующем году.

Несопоставимость данных усугублялась несовпадением россий­ского и европейского календарей.

В целом несоответствие данных об экспорте товаров из России за границу по российской статистике со сведениями об импорте этих товаров по данным статистики государства-контрагента по­рождалось как различной методикой статистических работ в раз­ных государствах, так и трудностями осуществления этих работ

на практике.

Для преодоления расхождения данных и получения более адек­ватной общей картины внешней торговли между Россией и Герма­нией И. И.Астафьев предложил использовать смешанную статисти­ку, предполагающую сопоставление данных импорта той и дру­гой страны¹. Эта методика основывалась на положении о том, что, как правило, сведения о привозе более точны, чем сведения о вывозе товаров. Применение этой методики позволило установить, что в русско-германской торговле оборот был больше, чем это представляется только по русским или только по германским дан­ным; торговый баланс все время положителен для России. Рост оборота происходил главным образом за счет увеличения вывоза сельскохозяйственных продуктов из России (прежде всего ячменя и пшеницы); более 90 % всего вывоза из России в Германию по ценности составляла продукция сельского хозяйства и лесоводства.

Источники

Велицкий С. Н. Справочная книга по земской статистике. Программы земских обследований. — М., 1899. — Т. 1—2.

¹ Астафьев И. И. Русско-германская торговля в период империализма (опыт источниковедческого анализа) // Вестник Московского ун-та (Серия «Исто­рия»). - 1978. - № 2.

Всероссийская перепись членов РКП 1922 г. — М., 1922—1923. — Вып. 1—5.

Всесоюзная перепись членов ВКП(б) 1927 г. — М., 1927. — Вып. 1 — 8.

Всесоюзная перепись населения 1926 г. — М., 1928 — 1933. — Т. 1— 56.

Всесоюзная перепись населения 1937 г. Краткие итоги. — М., 1991.

Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги. — М., 1992.

Динамика российской и советской промышленности в связи с разви­тием народного хозяйства за 40 лет (1887—1926 гг.): в 3 т. — М.; Л., 1929-1930.

Итоги Всероссийской переписи населения 2002 г.: в 14 т. — М., 2004. Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г.: в 15 т. — М., 1962—1963. Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 г.: в 7 т. — М., 1972—1974. Итоги Всесоюзной переписи населения 1979 г.: в 10 т. — М., 1989 — 1990.

Итоги Всесоюзной переписи социалистической промышленности. — М., 1940.-Вып. 1-4.

Кафенгауз Л. Б. Эволюция промышленного производства России (по­следняя треть XIX в. — 30-е гг. XX в.). — М., 1994.

Квиткин О. А. Население городов Европейской части РСФСР по пе­реписям 1897, 1917, 1920, 1923 гг. // Бюллетень ЦСУ. - 1923. - № 77.

Материалы для статистики Российской империи, собираемые по ведомству Министерства государственных имуществ. — СПб., 1858 — 1871. — Вып. 1-6.

Краткая социально-демографическая характеристика РСФСР (по дан­ным Всесоюзной переписи 1989 г.): в 4 т. — М., 1991.

Материалы по статистике движения землевладения в России. — СПб.; Пг., 1896-1917.-Вып. 1-25.

Народное хозяйство СССР в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг. Статистический сборник. — М., 1990.

Народное хозяйство СССР за 70 лет. Юбилейный статистический еже­годник. — М., 1987.

Население СССР по данным Всесоюзной переписи населения 1989 г. — М., 1990.

Обзор внешней торговли России по европейским и азиатским грани­цам за... год. - СПб.; Пг., 1870-1915.

Общий свод по империи результатов разработки данных Первой все­общей переписи населения, произведенной 28 янв. 1897 г.: в 2 т. — СПб., 1905.

Предварительные итоги Всероссийской сельскохозяйственной пере­писи 1916 г. (по подсчетам, произведенным местными переписными уч­реждениями). — Пг., 1916—1917. — Вып. 1 — 3.

Профессиональный состав персонала фабрично-заводской промыш­ленности СССР на 1 января 1927 г. — М., 1927. — Вып. 1—9.

Профсоюзная перепись 1932 — 1933 гг. — М., 1934.

Россия в конце XIX в. — СПб., 1900.

Россия 1913 г. Статистико-документальный справочник. — СПб., 1995.

Свод данных о фабрично-заводской промышленности России [за 1867-1897 гг.]. - СПб., 1889-1900.

Свод отчетов колхозов за период Отечественной войны // Истори­ческий архив. — 1962. — № 6.

Свод отчетов фабричных инспекторов [за 1900 — 1914 гг.]. — СПб.;

Пг., 1902-1915.

Свод статистических сведений по сельскому хозяйству России к кон­цу XIX в. - СПб., 1902-1906. - Вып. 1 - 3.

Сдвиги в сельском хозяйстве СССР между XV и XVI партийными съездами. Статистические сведения по сельскому хозяйству за 1927 — 1930 гг. -М., 1931.

Сельское хозяйство СССР. Ежегодник 1935 г. — М., 1936. Сельское хозяйство СССР. Статистический сборник. — М., 1971. Сельскохозяйственные статистические сведения по материалам, по­лученным от хозяев. — СПб., 1884—1905. — Вып. 1 — 12.

Списки населенных мест Российской империи. — СПб., 1861 — 1885. — Выпуски по губерниям.

Список фабрик и заводов Европейской России. — СПб., 1903. Список фабрик и заводов Российской империи. — СПб., 1912. Статистика землевладения 1905 г. Вып. 1 —50. Свод данных по 50 губер­ниям Европейской России. — СПб., 1906—1907. — Выпуски по губер­ниям.

Статистика Российской империи: в 110 т. — СПб., 1887—1917. Статистические сведения о фабриках и заводах по производствам, не обложенным акцизом, за 1900 г. — СПб., 1903.

Статистические сведения по обрабатывающей фабрично-заводской промышленности Российской империи за 1908 г. — СПб., 1912.

Статистический Временник Российской империи. — СПб., 1866—1890. Сер. 1. - Вып. 1; Сер. 2. — Вып. 1 —25; Сер. 3. — Вып. 1—25.

Статистический ежегодник России. 1911 — 1916 (за 1904—1910 гг. — Ежегодник России). — СПб.; Пг., 1905—1918.

Стоимость производства главнейших хлебов. Статистические сведе­ния по материалам, полученным от хозяев. — СПб.; Пг., 1915 — 1917. —

Вып. 1—3.

Фабрично-заводская промышленность Европейской России за 1910 —

1912 гг. - СПб.; Пг., 1914-1915.

Фабрично-заводская промышленность в период 1913 — 1918 гг. // Труды ЦСУ. - М., 1926. - Т. 26. - Вып. 1-3.

Численность и состав населения СССР по данным Всесоюзной пере­писи населения 1979 г. — М., 1984.

Юбилейный сборник Центрального статистического комитета Ми­нистерства внутренних дел. — СПб., 1913.

Литература

Антонова С. И. Статистика фабричной инспекции как источник по истории пролетариата //Рабочий класс и рабочее движение в России. 1861 — 1917. — М., 1966.

Анфимов А. М. «Свод по России» как источник для изучения поме­щичьего хозяйства XX в. // Проблемы источниковедения. — М., 1959. — Т. 8.

Астафьев И. И. Русско-германская торговля в период империализма (опыт источниковедческого анализа) // Вестник Московского универ­ситета. Сер. 8. История. — 1978. — № 2.

Бовыкин В. И. Формирование финансового капитала в России. Конец XIX в.- 1908 г. -М., 1984.

Бокарев Ю. П. Бюджетные обследования крестьянских хозяйств 20-х годов как исторический источник. — М., 1981.

Воронцова С. В. Массовые источники по истории промышленности России конца XIX —начала XX в. — М., 1995.

Гозулов А. И. Местные переписи населения до революции //Ученые записки Ростовского-на-Дону финансово-экономического ин-та. — Рос­тов н/Д, 1941.-Т. 1.

Григорьев В. Н. Предметный указатель материалов в земско-статисти-ческих трудах с 1860-х гг. по 1917 г. — М., 1926—1927.- Вып. 1 — 2.

Гриф секретности снят. Потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. Статистическое исследование. — М., 1993.

Дробижев В.З., Соколов А. К., Устинов В. А. Рабочий класс Советской России в первый год пролетарской диктатуры (Опыт структурного ана­лиза по материалам профсоюзной переписи 1918 г.). — М., 1974. Ежов А. И. Организация статистики в СССР. — М., 1968. Жиромская В. Б. Всесоюзные переписи населения 1926, 1937, 1939 гг. История подготовки и проведения // История СССР. — 1990. — № 3.

Кабузан В.М. О достоверности учета населения России (1858—1917) // Источниковедение отечественной истории: сб. ст. — М., 1982.

Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. — М., 2003. Комиссаров 10. П., Славко Т. И. Бюджеты рабочих 20-х гг. как историче­ский источник (Вопросы источниковедения и методики обработки) // История СССР. - 1987. - № 2.

Ленин В. И. Развитие капитализма в России. Процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности // Ленин В.И. Поли, собр. соч. — Т. 3.

Лшпвак Б. Г. Перепись населения 1897 г. о крестьянстве России (ис­точниковедческий аспект) // История СССР. — 1987. — № 2.

Массовые источники по истории рабочего класса периода развитого социализма. — М., 1982.

Массовые источники по социально-экономической истории России периода капитализма. — М., 1979.

Массовые источники по социально-экономической истории совет­ского общества. — М., 1979.

Машихин Е.А., Симчера В. М. Статистические публикации в СССР. Биб­лиографический указатель. — М., 1975.

Минарик Л. П. «Статистика землевладения 1905 г.» как исторический источник по изучению крупного помещичьего землевладения России в начале XX в. // Малоисследованные источники по истории СССР XIX— XX вв. - М., 1964.

Панин Л. И. «Списки населенных мест» Российской империи как исто­рический источник//Археографический ежегодник за 1959 г. — М., 1960.; Поляков Ю.А. Советская страна после окончания Гражданской войны, территория и население). — М., 1986.

Свавицкий И. А. Земские подворные переписи (Обзор методологии). —

И., 1961.

Свищев М.А. Налоговая статистика как источник для изучения соци-рьной структуры города 20-х гг. // История СССР. — 1985. — № 6.

Тарасюк Д.А. Военно-конские переписи конца XIX—начала XX в. // Источниковедение отечественной истории. 1989: сб. ст. — М., 1989.

Яцунский В. К. О применении статистического метода в исторической Науке // Исследования по отечественному источниковедению. — М.; Л., 1964.

 

■

 

 

^:

!

I

Глава 10 ДОКУМЕНТЫ ЛИЧНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

Общая характеристика

Документы личного происхождения — собирательное наиме­нование совокупности письменных исторических источников, созданных в частном порядке с целью самовыражения, самоосоз­нания и самоутверждения автора. В источниковедении принято различать три главные их разновидности: личные дневники, част­ную переписку и воспоминания.

В основе различения — критерий адресности документа. Пове­ряя бумаге свои наблюдения, мысли и чувства, автор дневника обычно не предполагает постороннего читателя. Он как бы смот­рит в зеркало. И подобно пушкинской царице задается вопросом: «Я ль на свете всех милее?» Частное письмо всегда имеет конкрет­ного адресата, с учетом личных качеств которого автор формули­рует свое сообщение. Воспоминания адресуются многочисленным, неизвестным автору, читателям. Очевидно, что каждой из указан­ных разновидностей документов личного происхождения прису­щи во многом отличные приемы реализации целевых установок автора.

Как документы личного происхождения также могут рассмат­риваться литературно-художественные произведения и произве­дения научного творчества.

Любой документ личного происхождения содержит непосред­ственную информацию о его творце и опосредованную — об опи­сываемых им событиях. Особенности конкретных источников дан­ного вида обусловлены индивидуальностью их создателей. Соци­альное происхождение автора, его общественное положение, про­фессия, жизненный опыт, мировоззрение, пол, возраст, харак­тер, самочувствие, настроение, а также множество других факто­ров и обстоятельств влияют на содержание, достоверность, точ­ность записей. Как нет двух одинаковых людей, так нет и двух одинаковых личных дневников, частных писем или воспомина­ний.

Содержание документов личного происхождения часто поли-фонично: один и тот же автор может оставить в них свидетель­ства, существенные для изучения очень разных тем. Поэтому еди­ная общепринятая классификация этого вида источников не вы­работана. Наибольшее распространение получила их группировка по двум признакам: по преобладающему тематико-хронологичес-

кому содержанию (например, о Столыпинской аграрной рефор­ме, о Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.) и по соци­ально-профессиональной принадлежности авторов (например, дворянин или крестьянин, дипломат или военный). Такое деле­ние во многом условно, но оно позволяет фокусировать внима­ние на основном содержании источника и выделять то особен­ное, что характеризует позицию автора по отношению к описы­ваемым событиям.

Сохранение документов личного происхождения зависит, преж­де всего, от воли авторов и тех лиц, в собственности или распоря­жении которых эти документы находились. Поэтому первоначально они откладываются главным образом в личных архивах. Но до­статочно быстро дневники, частная переписка, воспоминания государственных и общественных деятелей, литераторов, ученых становятся объектом коллекционирования и собирания. В XIX— начале XX в. значительные коллекции личных источников отло­жились в Публичной библиотеке и в архиве Академии наук в Петербурге, в Публичной библиотеке Румянцевского музея и в Историческом музее в Москве, в библиотеках и музеях других университетских центров. В советский период собирание и хране­ние документов личного происхождения, наряду с библиотека­ми и музеями, осуществляли также государственные и партий­ные архивы.

Наиболее полные сведения о местонахождении личных архи­вных фондов, поступивших на государственное хранение, содер­жит справочник «Личные архивные фонды в государственных архивохранилищах СССР» (М, 1962. — Т. 1; М., 1963. - Т. 2; М., 1980. — Т. 3). Только немногими хранилищами (как, например, отделом рукописей преемницы Публичной библиотеки Румянцев­ского музея — Государственной библиотеки СССР им. В.И.Лени­на) изданы указатели находящихся в них рукописей, дневников и воспоминаний¹.

Значительное число опубликованных дневников и воспомина­ний учтено в справочниках: «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях. Аннотированный указатель книг и публикаций в журналах» (М., 1976—1989. — Т. 1 — 5); «История советского общества в воспоминаниях современников. Анно­тированный указатель мемуарной литературы» (М., 1958— 1967. — Ч. 1 —2); «Советское общество в воспоминаниях и дневниках. Ан­нотированный указатель книг, публикаций в сборниках и журна­лах» (М., 1987—1994. — Т. 1 — 3). Сводных библиографических ука­зателей опубликованных частных писем на русском языке за вто­рую половину XIX—начало XXI в. нет.

¹ См.: Воспоминания и дневники XVIII —XX вв. Указатель рукописей. — М., 1976.

12 Голиков 353

10.1.1. Личные дневники

Такие дневники содержат записи личного характера, ведущие­ся в частном порядке изо дня в день. Как все документы личного происхождения они бывают разномасштабны — по социально-профессиональному положению авторов (императоры, министры, светские дамы, писатели, ученые, инженеры и т.д.) и по хроно­логическому охвату описываемых событий (десятилетия, несколько лет, недели и даже дни). В каждом конкретном случае ценность дневников как исторического источника определяется для иссле­дователя той информацией, которую он может извлечь из них для своей темы. По сравнению с письмами и воспоминаниями днев­ники представляют собой более непосредственную форму само­выражения, самоосознания и самоутверждения личности.

От личных дневников, создаваемых по желанию их авторов, следует отличать служебные дневники, которые ведутся по обяза­тельной форме в рамках выполнения должностных обязанностей. Таковы камер-фурьерские журналы, книги записей посетителей, дневники экспедиций и т.д.

Писатель М.М.Пришвин, который вел личный дневник на протяжении полувека, справедливо подметил: «Дневник пишется или для себя, чтобы самому разобраться в себе и вроде как бы посоветоваться с самим собой, или пишется с намерением яв­ным или тайным войти в общество и в нем сказать свое слово»¹. Первое намерение преобладает при ведении подневных записей в продолжении длительного времени, когда заполнение дневника становится не просто привычным делом, но необходимостью, даже своего рода средством нравственной гигиены. Второе — при напи­сании записок, побудительным мотивом к составлению которых послужили исключительные обстоятельства, давшие автору до­ступ к информации, заведомо ценной, но известной очень ограни­ченному числу лиц. В обоих случаях описание событий дается сквозь призму их восприятия автором, и вследствие этого является фор­мой самохарактеристики.

Можно выделить три группы личных дневников, которые авторы ведут «для себя»: ^дневники-хро­ники, в которых, преимущественно для памяти, отмечаются день за днем существенные для автора события; 2) дневники-фотогра­фии, в которых авторы стремятся зафиксировать информацию, представляющую для них служебный или профессиональный ин­терес (нередко в таких дневниках цитируются личные письма, документы, дается оценка упоминаемых событий и т.д.); это ма­териал, к которому обращаются постоянно; 3) дневники-размыш­ления, представляющие собой часто нерегулярные заметки, по-

¹ Пришвин М. U. Дневники. — М., 1990. — С. 364.

водом для которых обычно становятся общественно значимые события; в наибольшей степени характеризующие гражданскую позицию автора.

Приведем примеры конкретных дневников каждой из перечис­ленных групп. Образцом дне&ника-хроники является дневник им­ператора Николая II. Он начал вести его тринадцати лет от роду, будучи цесаревичем, и не изменил привычке делать краткую за­пись о событиях минувшего дня ни в годы царствования, ни пос­ле отречения, когда он стал гражданином Романовым. Первые книжки для наследника престола изготовлялись по заказу. Для за­меток за каждый день в них отводилась отдельная страница с за­ранее проставленной датой. Формат книжки не позволял делать пространные записи. Позднее для ведения дневника использова­лись тетради типа общей, учетной тетради, переплетенные в чер­ную кожу. Но стиль записей — небольших по объему, лаконич­ных, фиксирующих факты преимущественно личной жизни и ску­по отражающих события общественно значимые — в них сохра­нился. В течение 36 лет, день за днем, ровным, аккуратным по­черком Николай II записывал то, что было ему интересно: какая была погода, с кем провел день, что делал.

Автор дневника-хроники (обычно фиксирует события дня как одинаково важные, он какбьц наблюдает за ними со стороны. Для такого дневника характерен постоянный интерес автора к опре­деленным темам. Покажем это на примере записей, сделанных Николаем II в разные периоды жизни и в разных жизненных об­стоятельствах. Чтобы избежать возможного упрека в искажении мысли автора, будем приводить подневные записи полностью¹.

Вот несколько фрагментов из дневников за 1894 г., сделанных в Ливадии; цесаревичу в это шремя 26 лет. Меньше чем через ме­сяц он станет российским императором:

<*27-го сентября. Вторник. Утром после кофе, вместо прогулки, дра­лись с Ники каштанами, сначала перед домом, а кончили на крыше. В 2 часа отправились верхом к водопаду; влезли выше второй пло­щадки. Опоздали к чаю. Сандрю и Ксения обедали у себя — провели вечер без них!

28-го сентября. Среда. Дешь был хороший, ветер стихал, хотя па­роходы в море здорово качало. После завтрака отправились верхом за Папа и Мама, Ксенией и Сандро в Массандру. Управляющий Шелухин угостил нас земляникой, персиками, орехами и каштанами. Получил два письма от милой дорогой /Алике.

29-го сентября. Четверг. Утро было ясное, но к полудню небо за­тянуло тучами, хотя было совершенно тепло. Опять дрался с Ники шишками на крыше. Завтракали как всегда в 12 ч. У дорогого Папа вид как будто лучше, но самочувствие скверное по-прежнему — его

П и II и ШП1

¹ Дневники императора Николам II. — М., 1991.

мутит и опухоль в ногах мешает движению ног! Поехали верхом через Орианду вниз на plage. Видели яхту «Форос», которая проходила со­всем близко, идя в Севастополь. Ночь была чудная и лунная».

Прошло десять лет. Автор дневника теперь глава великой дер­жавы — Российской империи. Почти год длится война на Дальнем Востоке. В стране назрела революция. Нижеследующие записи сде­ланы в 1905 г. в Царском Селе:

«8-го января. Суббота. Ясный морозный день. Было много дела и докладов. Завтракал Фредерике. Долго гулял. Со вчерашнего дня в Петербурге забастовали все заводы и фабрики. Из окрестностей вы­званы войска для усиления гарнизона. Рабочие до сих пор вели себя спокойно. Количество их определяется в 120 000 ч. Во главе рабочего союза какой-то священник — социалист Гапон. Мирский приезжал вечером для доклада о принятых мерах.

9января. Воскресенье. Тяжелый день! В Петербурге произошли серьез­ные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много уби­тых и раненых. Господи, как больно и тяжело! Мама приехала к нам из города прямо к обедне. Завтракали со всеми. Гулял с Мишей. Мама оста­лась у нас на ночь.

10 января. Понедельник. Сегодня особых происшествий в городе не было. Были доклады. Завтракал дядя Алексей. Принял депутацию уральских казаков, приехавших с икрою. Гулял. Пили чай у Мама. Для объединения действий по прекращению беспорядков в Петербурге решил назначить ген.-м. Трепова генерал-губернатором столицы и гу­бернии. Вечером у меня состоялось совещание по этому поводу с ним, Мирским и Гессе. Обедал Дабич (деж.)».

Минуло еще восемь лет. Казалось, ничто не предвещало новых потрясений. Царь с семьей в любимой им Ливадии. Подходил к концу последний предвоенный 1913 г.: