Современная версия «четырех темпераментов»

Греки разработали систему описания личности, согласно которой люди делились на «меланхоликов», «холериков», «флегматиков» и «сангвиников». Даже в

Щ

Ганс АИЗЕНК и Майкл АИЗЕНК

наше время эти термины по-прежнему используются, например, в такой области, как гомеопатия.

Современные психологи считают такую систему категорий достаточно полезной, но, разумеется, большинство людей не являются в чистом виде меланхоликами, холериками, флегматиками или сангвиниками. Сто лет тому назад Вильгельм Вундт, основатель первой психологической лаборатории в Лейпциге, обратил внимание на тот факт, что меланхолики и холерики сходны в том, что имеют сильные и изменчивые эмоции, в то время как флегматики и сангвиники имеют достаточно устойчивые эмоции. Он тем самым постулировал измерение «эмоциональности», идя от крайней неуравновешенности к крайней уравновешенности. Он также обратил внимание на тот факт, что холерики и сангвиники сходны переменчивостью своего поведения, в то время как меланхолики и флегматики достаточно постоянны в своем поведении. Заменив понятия «переменчивость» и «постоянство» современными психологическими терминами «экстраверт» и «интроверт», мы можем сказать, что Вундт предвосхитил описание второго важного измерения личности.

На диаграмме 1 показана картина, нарисованная древними греками и расширенная Вундтом. Она состоит из двух главных измерений личности: эмоциональность/невротизм как противоположность уравновешенности и экстравертность как противоположность интровертности. Хотя каждый человек имеет свое место на этих двух осях, он не обязательно будет подпадать под одну из четырех категорий. В действительности большинство людей располагается вокруг точки пересечения осей, имея личность, которая не является ни крайне уравновешенной, ни крайне неуравновешенной, ни крайне экстравертированной, ни крайне интровертированной, но являются «амбивер-

*

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

Неэмоциональный

Диаграмма 1. Два главных измерения личности, предложенные в прошлом веке Вундтом, эмоциональность/неэмоциональность и изменчивость/неизменчивость, во многом являются обновленным вариантом четырех типов личности, описанных древними греками (меланхолик, холерик, флегматик и сангвиник).

тами», то есть объединяют в себе черты и одного, и другого. Жизненность такого представления подкрепляется огромным количеством эмпирических данных из разных источников. Слова по кругу внутри указывают черты, которые, взятые вместе, заставляют считать человека интровертом или экстравертом, уравновешенным или неуравновешенным.

Как мы можем измерить эти черты и как мы можем измерить личность? На первый взгляд кажется почти нелепостью говорить об «измерении» личности. Как мы можем измерить что-либо столь изменчивое, сложное и нематериальное? В некотором смысле такое возражение обоснованно: мы не можем измерить личность как таковую. Однако мы можем измерить

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

разные аспекты личности. Точно так же мы не можем измерить Вселенную, но мы можем измерить разные ее аспекты, такие, как расстояния между звездами или физический состав планет.

Измерение личности

В действительности существует много разных методов измерения личности. Все они имеют свои сильные и слабые стороны, но все исходят из одного очевидного факта: личность — это понятие, производное от поведения, а поведение по своему определению поддается наблюдению и измерению.

Рассмотрим такую черту личности, как упорство. Мы называем человека упорным, если мы видели, что он проявляет усилия, возможно, в течение длительного времени, несмотря на боль, усталость, скуку и другие влияния, которые заставляют его прекратить выполнение задания. Мы можем измерить продолжительность времени от начала выполнения им задания до того момента, когда он прекращает свои усилия, и мы можем измерить большую часть тех сил, которые ему приходится преодолевать для того, чтобы продолжать свое занятие. Таким образом, понятие «упорство» основывается на поведении, которое поддается наблюдению и измерению, и то же самое справедливо в отношении многих других черт личности. Не всегда легко измерить данную черту, но обычно принципиально возможно придумать эксперимент, в котором можно было бы наблюдать данную черту. На самом деле обычно совсем нетрудно придумывать способы измерения личности. Трудность состоит в том, чтобы они действительно измеряли то, что мы хотим, чтобы они измеряли.

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

Анкеты и случайное наблюдение

Наиболее древние и широко используемые методы измерения личности — наблюдение и анкеты. В действительности анкеты произошли от более древней методики, а именно от самонаблюдения. По сути, мы спрашиваем людей о результатах их собственных наблюдений за прошедшие годы. Предположим, нас интересует такая черта личности, как общительность. Мы могли бы наблюдать за человеком, посмотреть, как часто он ходит на вечеринки, со сколькими людьми он там общается, сколько времени он проводит в одиночестве у себя дома и так далее. Это было бы случайным или неконтролируемым наблюдением; мы ничего не делаем в этом случае, чтобы ограничить нашего испытуемого, и, очевидно, мы не можем наблюдать за всеми важными проявлениями его поведения — ведь мы не можем следовать за ним все 24 часа, и даже если бы могли, наше присутствие, несомненно, изменило бы его поведение. Потому более надежным, чем наше наблюдение, вероятно, является его собственный отчет о своем привычном поведении, данный устно или в форме ответов на вопросы анкеты, — в конце концов, он всегда с собой! Конечно, нам пришлось бы доверять ему; если бы у него были веские причины обманывать нас, тогда мы не могли бы полагаться на его ответы. Но в большинстве случаев наши оценки поведения человека и его личные оценки собственного поведения, которые он дает в ответах на вопросы анкеты или во время беседы с психологом, вполне согласуются между собой.

Контролируемое наблюдение

Мы могли бы сделать наше наблюдение более полноценным, если превратим его в контролируемое наблюдение. Предположим, что в качестве проявления

Ганс АИЗЕНК и Майкл АИЗЕНК

нашего интереса к общительности мы захотели выяснить точно, как общительные и необщительные люди ведут себя во время разговора с незнакомыми людьми. Случайное наблюдение не позволило бы нам быть точными в наших оценках прежде из-за случайного характера встреч. Мы не смогли бы сказать, до какой степени реакции наших испытуемых определялись их собственной личностью или личностью тех, с кем они общались. Мы сможем решить эту проблему, если организуем встречи наших испытуемых с подставным лицом, которое всегда будет вести себя определенным образом в независимости от того, с кем он встречается. Например, наш сообщник может следовать такой инструкции: не проявлять инициативу в первые пять минут общения, стать разговорчивым в следующие пять минут, а затем снова демонстрировать молчаливость. Встреча может быть инсценирована в лаборатории, а разговор может быть записан на пленку. Экспериментатор может также наблюдать за происходящим через тонированное стекло; он может даже снять поведение испытуемого на видео, чтобы затем иметь возможность подсчитать количество раз, которое испытуемый улыбнулся, моргнул, посмотрел на подставного собеседника и так далее. С помощью этого мы можем получить очень точный отчет о поведении испытуемого и можем сравнить его с поведением других испытуемых в такой же ситуации. Контролируемое наблюдение может быть очень хорошим методом измерения личности.

Другим способом улучшения случайного наблюдения является введение системы учета времени. Предположим, что нас интересуют проявления агрессивности у детей, и мы хотим оценить группу детей в этом отношении. Мы могли бы несколько раз ходить на игровую площадку и наблюдать за поведением детей. Но это было бы не очень точным методом измерения данной черты — мы, возможно, уделили бы

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

больше внимания одним детям и меньше другим. Для точности нам нужно было бы составить список детей и тратить на наблюдение за каждым ребенком ровно 60 секунд. Когда мы дошли бы до конца списка, мы начали бы все с самого начала. У нас также должен был бы иметься перечень тех особенностей, которые нас интересуют в поведении группы детей, и секундомер, чтобы могли фиксировать продолжительность каждого типа поведения. Если бы мы продолжали наши наблюдения регулярно в течение нескольких месяцев, мы могли бы затем проанализировать наши результаты и посмотреть, насколько постоянно ведет себя ребенок таким или другим образом — иными словами, действительно ли агрессивность характерна для некоторых детей или же она является случайным типом поведения? Такой вид наблюдения все еще оставался бы натуралистичным, но был бы более контролируемым и, следовательно, более надежным, чем случайное наблюдение.

Эти коррективы методики наблюдения вплотную подводят нас к экспериментальной методике, которая обнаружила немало преимуществ для измерения личности, а именно к методике «ситуации в миниатюре». Поскольку зачастую трудно или невозможно наблюдать людей в естественной обстановке, да и в любом случае ситуации, с которыми они сталкиваются, обычно нетождественны, почему бы не смоделировать простую ситуацию, сохранив при этом все необходимые условия, отражающие реальную жизненную ситуацию, которая нас интересует? Это позволило бы нам устранить все трудности и дало бы возможность провести точные измерения.

Вернемся теперь к упорству как черте личности. Нетрудно организовать лабораторные задания, требующие упорства со стороны испытуемых; затем мы можем оценивать реакцию каждого испытуемого на предложенные задания и посмотреть, подтверждает

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АИЗЕНК

ли статистический анализ данных представление о том, что мы действительно измеряем упорство. Как мы можем устроить это? Мы могли отправиться в школу и попросить учителей дать своим ученикам ряд тестов, позаботившись, разумеется, о том, чтобы ученики не догадывались о том, что их тестируют. К примеру, учитель мог бы пойти с учениками в спортивный зал и предложить им соревнование на силу с помощью динамометра (устройство, определяющее силу тяги). Выяснив максимальную силу каждого ученика, учитель затем объявляет, что он хочет посмотреть, кто из учеников сможет дольше сжимать динамометр в треть своей максимальной силы (тем самым нивелируя разницу в силе между детьми). Более упорные дети, согласно теории, будут дольше удерживать динамометр, чем менее упорные, преодолевая боль и усталость, которая наступает очень скоро.

В другом случае учитель мог бы дать классу тест на выявление умственных способностей, засекая время выполнения каждого задания каждым учеником. В число заданий небольшой и средней сложности могут быть включены задания, слишком сложные для любого ребенка. Нас интересует то, сколько времени каждый ученик будет продолжать попытки справиться с этими заданиями, прежде чем он сдастся. Этим временем, следовательно, будет измеряться его упорство.

Если мы составили, скажем, 20 подобных тестов, предназначенных для измерения упорства, и протестировали с помощью каждого из них всех детей, можем ли подтвердить, что сумма всех баллов, набранных в этих 20 тестах, и составляет измеренное упорство?

Первым нашим долгом было бы, конечно, продемонстрировать, что дети, проявившие упорство в одном тесте, так же упорны и в других тестах. Если это не так, тогда не все тесты, очевидно, оценивают одну и ту же черту, и было бы бессмысленно суммировать

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

все полученные оценки. Но если во всех тестах действительно наблюдается соответствие результатов, следующим шагом мы должны посмотреть, не является ли это следствием того, что они, возможно, измеряют какой-либо другой фактор, скажем, умственные способности. Нет, не измеряют: дети с низким интеллектом не проявляют большее или меньшее упорство, чем дети с высоким интеллектом. Следующий шаг — мы должны позаботиться о том, чтобы иметь для сравнения оценки упорства учеников со стороны их учителей, исходя из того предположения, что учителя знают своих детей достаточно хорошо; мы обнаружим, что сравнение показывает большой процент соответствий. Дети, оцениваемые учителями как упорные, демонстрируют упорство и в наших тестах. Затем мы высказали бы предположение, что упорные дети должны лучше успевать в школе, чем дети, не отличающиеся упорством, и действительно, когда мы сделаем необходимые поправки на показатели интеллекта, мы обнаружим, что это тоже подтверждается. Наконец, мы составляем анкету, содержащую вопросы о упорстве, и выясняем, что дети, проявившие себя как упорные в эксперименте, также демонстрируют упорство и в анкете. Когда мы суммируем все это, нам станет совершенно ясно, что наш метод «ситуации в миниатюре» действительно то, что мы хотим измерить.

Экспериментальные методы

Отступая еще на шаг в сторону от подхода, основывающегося на здравом смысле и характерного для методик наблюдения и анкетирования, мы приходим к экспериментальным способам измерения и оценки, основывающихся на специальных теориях. Эти методы сложно обсуждать, поскольку для этого требуется

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АИЗЕНК

подробное объяснение теорий, с которыми они соотносятся, а это долгое и сложное занятие, поэтому давайте рассмотрим довольно упрощенный пример. Бьиа выдвинута теория о том, что интроверты более чувствительны к внешней стимуляции, чем экстраверты. Как мы можем проверить это? Далее следует пример одного из экспериментальных подходов. Сначала мы измеряем показатели выделения слюны испытуемым, помещая ему в рот небольшой кусочек ваты на 20 секунд; мы взвешиваем его до и после опыта и таким образом определяем количество слюны, которое он впитал. Через короткое время мы проводим тот же эксперимент снова, но на этот раз мы предварительно капаем на язык испытуемому четыре капли лимонного сока. Известно, что лимонный сок усиливает слюноотделение у большинства людей. Теперь наша гипотеза состоит в том, что если интроверты более чувствительны, значит, слюна у них должна будет вырабатываться сильнее, чем у экстравертов. Так что если нам известна степень интровертности или экстравертности наших испытуемых по их ответам на вопросы анкеты, мы можем сопоставить их показатели экстравертированности с увеличением выработки слюны и продемонстрировать, что соответствие в действительности отрицательное. У интровертов, имеющих низкие показатели экстравертности, наблюдается большее увеличение выработки слюны, чем у экстравертов. Мы получили тот результат, который ожидали, и это подтверждает нашу теорию.

Экспериментальные тесты такого рода исключительно интересны и важны по двум причинам. Во-первых, их результаты нельзя фальсифицировать. В действительности испытуемый понятия не имеет о том, что тестируют его личность, и даже если бы ему сказали об этом, он бы не смог понять значение тех баллов, которые он получил. А во-вторых, выдвигая теории подобного рода, мы надеемся приобрести луч-

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

шее понимание механизмов, лежащих в основе нашей личности.

Однако имеется также и свой недостаток у тестов этого вида. Им недостает практической обоснованности, другими словами, их практическое значение неочевидно. Человек, желающий получить работу, которая требует интровертных черт, был бы весьма удивлен, если бы у него стали измерять количество вырабатываемой слюны!

Во многом то же самое можно сказать о других тестах личности, основанных на психологических оценках. Хорошо известно, что эмоциональные реакции тесно связаны с физиологическими изменениями; таким образом, страх и гнев сопровождаются усилением частоты сердцебиений. Если бы нам пришлось отбирать людей для работы, требующей умения сохранять совершенное спокойствие и уравновешенность в условиях серьезной опасности, мы могли бы подвергать стрессовому воздействию в лаборатории (угроза электрического удара, скажем) и измерять усиление сердцебиений, вызванное угрозой либо действительным применением электрического тока. Испытуемые, у которых наблюдалось бы резкое усиление частоты сердцебиений и ее медленное снижение, едва ли бы считались пригодными к работе, которая требует большого хладнокровия.

Существует немало подобных психологических способов, которые могут использоваться и используются в качестве методов измерения и оценки личности, но они обычно требуют сложного лабораторного оборудования и, следовательно, не очень применимы для проведения обычной оценки личности. Однако в особых случаях, а также когда количество испытуемых не слишком велико, психологические тесты могут использоваться очень эффективно.

Ганс АИЗЕНК и Майкл АИЗЕНК

Проективные тесты

Теперь мы приступаем к рассмотрению совершенно другой категории тестов, известных под общим названием «проективных тестов». Они основаны на гипотезе, которая гласит, что мы проецируем наши мысли и страхи, наши амбиции и затаенные переживания на плохо структурированный материал. Специалист-психолог затем может исследовать продукты нашей внутренней деятельности и восстановить те идеи и мысли, которые породили их.

Наиболее известный пример проективного тестирования — тест Роршаха. Испытуемому показывают ряд чернильных пятен (цветных или черно-белых), имеющих симметричную, но лишенную какого-либо глубокого смысла форму. Его просят сказать, что они напоминают ему. Обычно психолог получает такие ответы, как «две ведьмы», «бабочка», «две старухи» и тому подобное. Существуют различные методики, которые должны помочь экспериментатору прийти от ответов испытуемого к его личности. Обычно экспериментатор пытается составить цельное представление о характере личности тестируемого. В этом смысле можно говорить, что проективные тесты являются единственными подлинными тестами личности, — все другие попытки измерить личность ограничиваются измерением только небольшого количества ее характеристик.

Другой очень широко известный тест — тематический тест осмысленного восприятия. В этом случае испытуемому показывают ряд рисунков или картинок, содержание которых оставляет простор для фантазии. Затем его просят сочинить историю к каждой картинке, и эти истории экспериментатор затем оценивает и интерпретирует. Предполагается, что агрессивный человек будет сочинять истории с большим количеством насилия, сексуально озабоченный чело-

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

век будет сочинять истории, насыщенные сексуальными действиями, а честолюбивый человек станет сочинять истории, в которых главный герой добивается успеха в различных начинаниях. Существует огромное разнообразие проективных тестов, но тест Рорша-ха и тематический тест осмысленного восприятия остаются наиболее широко используемыми и наиболее известными из них. Эффективны ли они?

После многих лет огромного энтузиазма ответ буквально сотен экспериментальных исследований вполне недвусмыслен: проективные тесты малоэффективны. Их результаты плохо согласуются с результатами, получаемыми с помощью других тестов личности, и даже одинаковая информация, полученная с помощью проективных тестов относительно одного и того же человека, может приводить к совершенно разным интерпретациям в руках разных экспертов.

Достаточно будет одного типичного эксперимента, чтобы дать читателю представление о тех исследованиях, которые были проведены по требованию самих же экспертов. Во время войны большое количество людей, желавших служить в военно-воздушных силах США, прошли целый набор разнообразных проективных тестов. В свое время их результаты не были оценены и интерпретированы, а были отложены в сторону до окончания войны. Когда война закончилась, экспериментатор извлек на свет тесты 50 кандидатов, которые добились больших успехов на службе в военно-воздушных силах и вышли из всех испытаний с честью и достоинством. Он также извлек записи 50 неудачников, которые не выдержали испытаний и не достигли никаких высот. Затем большую группу экспертов по проективным тестам попросили распределить старые записи по категориям потенциального «успеха» и потенциальной «неудачи». Все они работали в военно-воздушных силах, знали, что за этим может стоять, и считали эксперимент честным. Ко-

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

ротко говоря, только один из экспертов дал ответы, которые можно было интерпретировать не как случайные, и те оказались в большинстве случаев неверными! После этого, пожалуй, нечего больше добавить об экспертах в области проективных тестов.

Многие другие эксперименты привели к таким же заключениям. В одном из них с помощью карточек Роршаха было протестировано 50 тяжелых невротиков и 50 вполне нормальных людей, а полученные результаты затем были оценены несколькими экспертами. Ни один не смог определить с точностью, превышающей случайность совпадений, кто из них невротики, а кто нормальные люди. Остается мало сомнений, что эти проективные тесты в качестве тестов личности ненадежны, а потому их не следует использовать.

Впрочем, такой вердикт не обязательно должен распространяться на тематический тест осмысленного восприятия. Когда этот тест используется для оценки определенных черт, а не всей личности в целом и когда картинки специально подобраны для тестирования какой-то определенной грани личности испытуемого (честолюбие, страх перед неудачей и так далее), тогда результаты теста могут заслуживать некоторого доверия. Но, исключая такие особые сферы применения, даже тематический тест осмысленного восприятия не остался непоколебленным в результате экспериментальных оценок его эффективности и пригодности.

Графология (анализ почерка) представляет собой метод оценки личности, который лучше согласуется с более надежными способами тестирования и оценки личности. В одном исследовании 50 испытуемых заполнили анкету, и графолог попыталась предсказать их ответы по отдельным образцам их почерка. Она оказалась права в 62 процентах случаев, в то время как при случайном характере предсказаний можно было бы ожидать 50 процентов совпадений. Судя по

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

ее оценкам, она была особенно уверена в своей правоте в 68 процентах случаев. При этом, как правило, прослеживалось четкое разделение испытуемых с точки зрения легкости, с которой можно было распознать их почерк, и разделение черт личности с точки зрения легкости, с которой можно было определить их наличие или отсутствие в почерке каждого испытуемого. Графолог также успешно соотнесла зарисовки характеров испытуемых и другой материал с их почерком. Психиатры и психологи, пытавшиеся вывести заключение о личности испытуемых по их почерку, потерпели полное фиаско. Одним словом, квалифицированный графолог может диагностировать черты личности по почерку с ббльшим успехом, чем позволяют случайные совпадения.

Генетическое основание личности?

Само понятие «личность» подразумевает постоянство. Мы предполагаем, что человек, считающийся общительным, разговорчивым или беспокойным, будет постоянно демонстрировать эти черты на протяжении многих лет, а не в редких случаях. Это дает основания считать, что в формировании личности могут участвовать генетические факторы. Именно так, несомненно, полагали врачи Древней Греции.

Каковы в таком случае свидетельства в пользу наследственности? Действительно ли она влияет на личность? Наиболее убедительные свидетельства влияния наследственности на личность мы получаем в результате исследований близнецов. Природа время от времени дает нам удивительные готовые эксперименты в виде монозиготных и дизиготных близнецов, которые позволяют нам исследовать влияние наследственности по двум путям. Мы можем изучать близнецов, разлученных при рождении или вскоре после него и вое-

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

питанных в разном окружении (приемными родителями, в домах приюта и так далее). Любое сходство между разлученными близнецами может быть только следствием влияния наследственности, не окружения, так как они лишились одинакового окружения сразу же после того, как появились на свет.

Другой путь позволяет нам проводить сравнения между монозиготными (однояйцевыми) и дизиготны-ми (двуяйцевыми) близнецами. Предположим, данная черта, скажем, общительность, является исключительно результатом влияния среды. Единственное различие между монозиготными и дизиготными близнецами в том, что первые имеют больше общего в генетическом плане, но для нашей гипотетической черты это не имеет существенного значения, и, следовательно, монозиготные близнецы будут более похожи с точки зрения общительности, чем дизиготные близнецы. Однако давайте теперь предположим, что наследственность играет очень важную роль в формировании различий, связанных с этой чертой. В этом случае мы должны были бы ожидать от монозиготных близнецов гораздо больше сходства, чем от дизигот-ных, просто потому, что они наследуют больше общего. Это общее правило может быть сформулировано следующим образом: чем больше похожи монозиготные близнецы с точки зрения изучаемой черты, тем больше влияние наследственности; наоборот, чем больше сходство дизиготных близнецов в отношении определенной черты, тем больше влияние окружения.

Каков вывод многочисленных исследований личности с помощью близнецового метода, проводившихся в Англии и Соединенных Штатах, в которых проведена большая часть таких исследований? Давайте сначала обратимся к экспериментам, использующим монозиготных близнецов, воспитывавшихся раздельно. Здесь вывод довольно неожидан. Было обна-

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

ружено, что монозиготные близнецы, воспитанные раздельно, в целом немного больше похожи между собой, чем монозиготные близнецы, воспитывавшиеся вместе. Обе группы, в сущности, очень похожи с точи зрения экстравертности и невротизма: зная одного близнеца, вы можете очень точно оценить личность другого.

Но как получается, что влияние окружения не только не укрепляет сходство близнецов, воспитывающихся вместе, но может на самом деле даже делать их несколько более несходными, чем близнецы, воспитывающиеся раздельно? Ответ, вероятно, заключается как раз в большом сходстве между ними. Нередко монозиготные близнецы с возмущением принимают тот факт, что к ним относятся не как к отдельным личностям, и стремятся усилить любое незначительное различие и случайное отличие в своем поведении только для того, чтобы казаться разными. Так, один близнец может пойти на уступки внешнему миру, в то время как другой предпочтет уйти в себя. Такому распределению ролей зачастую способствует тот факт, что монозиготные близнецы чаще выступают в роли конкурентов в утробе матери, чем дизиготные близнецы, поскольку в большинстве случаев им приходится делить одну плаценту. Так, один близнец может лишать другого его доли в совместном кровоснабжении, что приводит к маленькому весу последнего при рождении, а это часто имеет свои корреляции с умственными способностями, доминированием и так далее. Таким образом, вопреки ожиданиям монозиготные близнецы делят одну среду до родов, но могут делить ее не на тех же равных правах, как дизиготные близнецы. Незначительные отличия, приобретенные во внутриутробный период жизни, могут затем побудить монозиготных близнецов усиливать и преувеличивать эти различия очень значительно.

Каково бы ни было действительное объяснение,

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

нет сомнения, что свидетельства, полученные на основе изучения монозиготных близнецов, воспитывавшихся раздельно, очень ясно показывают, что наследственность играет очень важную роль в формировании индивидуальных различий личности. Влияние наследственности особенно велико у тех, кто имеет высокие показатели на шкале экстравертность/ ин-тровертность либо на шкале невротизм/ уравновешенность; это влияние менее сильно у тех, кто располагается посередине той или другой оси, то есть среди людей, которые не являются исключительно экстра-вертированными или интровертированными, эмоциональными или уравновешенными.

Эксперименты, сравнивавшие монозиготных и ди-зиготных близнецов, вполне подтверждают этот вывод. Из 20 исследований нет ни одного, в котором корреляции для монозиготных близнецов не были бы больше, и обычно намного больше, чем для дизигот-ных близнецов. Это относится не только к основным индивидуальным отличиям, таким, как экстраверт-ность/интровертность и невротизм/уравновешенность, но и к целому ряду других индивидуальных черт, которые поддаются измерению.

Когда используются надежные тесты личности, будь то анкеты или объективные экспериментальные методы, результаты всегда подкрепляют предположение о том, что наследственность играет крайне важную роль в определении индивидуальных черт личности. Нелегко количественно оценить предполагаемое значение влияния наследственности и воспитания. Результаты тестов в известной степени зависят от способов, которыми производится оценка. Кроме того, количество близнецов, участвовавших в исследованиях, слишком невелико, чтобы можно было дать точные оценки. Однако по минимальной оценке значения влияния наследственности составляют примерно 50 процентов, а по максимальной оценке — в райо-

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

не 70 процентов. Вероятно, 60 процентов будут наиболее адекватным предположением на данный момент. Это приложимо и к таким основным характеристикам личности, как экстравертность / интроверт-ность, невротизм / уравновешенность. Менее сложные характеристики, такие, как общительность или импульсивность, имеют меньшие показатели зависимости от наследственности, но все же не менее 50—60 процентов. Таким образом, нет никакого сомнения, что личность имеет твердое ядро из врожденных поведенческих реакций. Это ядро (или «генотип», как говорят генетики) взаимодействует с внешней средой, а результатом этого взаимодействия и является реальное поведение человека (или «фенотип»).

Современные методы анализа, применимые к большим группам близнецов (в некоторых случаях до 12 000 пар), позволили получить огромное количество информации, которую нельзя было бы получить с помощью небольших выборок, проводившихся обычно всего несколько лет тому назад. Одна из наиболее важных находок связана с влияниями окружения, которые также определяют личность. Эти влияния делятся на две группы: те, которые связаны с общим для близнецов окружением (общий дом, общие родители и другие общие черты окружения), и те, которые связаны с событиями, происходящими внутри семьи (например, у одного ребенка хороший учитель, а другого плохой, один ребенок переболел каким-то заболеванием, а другой ребенок нет). Первый вид влияния представляет собой «внесемейное расхождение», а второе «внутрисемейное расхождение». Современные методы анализа позволяют нам оценить и сравнить между собой влияния обоего рода, и результаты получаются довольно неожиданными.

Большинство теорий личности придают большое значение влиянию семьи. Потому следовало бы ожидать, что «внесемейное расхождение» окажется реша-

Ганс АИЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

ющим фактором, составляющим львиную долю влияния окружения на формирование индивидуальных различий. На самом же деле проведенные к настоящему времени широкомасштабные исследования полностью согласны друг с другом в том, что существует крайне мало свидетельств влияния по типу «внесе-мейного расхождения». Все влияния, выявленные в этих исследованиях, проходили потипу «внутрисемейного расхождения»! Другими словами, данные довольно убедительно говорят о том, что более ортодоксальные теории личности, включая теорию Фрейда и его последователей, неверны и что факторы среды, оказывающие влияние на развитие и формирование личности, не связаны с семьей, типом воспитания или с любым другим внешним условием, определяемым семьей! Пять широкомасштабных исследований, проводившихся в Скандинавии, Англии, Соединенных Штатах и Австралии с использованием разных методов, разных близнецов, разных анкет и разных методов анализа, все подтверждают этот вывод.

Физиологическое основание личности?

Полученные данные поднимают несколько интересных проблем. Конечно, невозможно наследовать поведение. Мы можем наследовать только физические структуры, которые могут быть идентифицированы физиологом или анатомом. Однако то, что мы измеряем, когда говорим о личности, — поведение. Это позволяет предположить, что в нашей нервной системе должны быть физические структуры, которые порождают такой тип поведения, который дает нам возможность классифицировать человека как экстраверта или интроверта, как невротика или уравновешенного. Вспомним нашу упрощенную диаграмму головного мозга. В основании мозга находится так называемый

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

висцеральный мозг. Он координирует деятельность более примитивной части нашей нервной системы, которая управляет выражением эмоций через две подсистемы — симпатическую и парасимпатическую нервные системы. Такие эмоции, как страх или гнев, всегда сопровождаются физическими симптомами (усиление сердцебиения, учащенное дыхание, усиленное потоотделение, прекращение пищеварительной деятельности, расширение зрачков и так далее), которые опосредствуются симпатической системой и координируются висцеральным мозгом. После того как повод для страха или гнева исчезает, парасимпатическая система успокаивает организм (приводит в норму сердцебиение и дыхание, снова запускает пищеварение и так далее). Висцеральный мозг и структуры автономной системы являются физическим основанием для индивидуальных различий с точки зрения невротизма и уравновешенности. Во взаимодействии со средой они порождают фенотипическое поведение, которое мы и оцениваем с помощью наших анкет.

Экстравертность/интровертность, в свою очередь, тесно связаны с привычным уровнем возбуждения в коре головного мозга. Мы все знакомы с разными уровнями возбуждения. Мы напряжены, взвинчены и сильно возбуждены перед ответственным экзаменом, но испытываем расслабленность и сонливость вечером перед экраном телевизора. Мозг лучше всего функционирует при умеренно высоком уровне возбуждения.

Интровертам свойственны более высокие уровни возбуждения, чем экстравертам, вот почему они обычно лучше учатся, легче приобретают новые навыки и запоминают новый материал. Кора также выполняет сдерживающую функцию по отношению к низким уровням возбуждения — вот почему в своем поведении интроверты более скованны, чем экстраверты. Иллюстрация поможет представить "себе ситуацию

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

более ясно. Алкоголь способствует большей экстра-вертированности, в то время как амфетамины, являющиеся стимулирующими препаратами, оказывают противоположный эффект; поскольку они усиливают корковое возбуждение, они делают людей более ин-тровертными. Тот же эффект оказывают никотин и кофеин, вот почему студенты, готовясь к экзаменам, предпочитают много курить и пьют кофе, чтобы оставаться бодрыми и лучше подготовиться. Следовательно, давая людям антидепрессанты или стимулирующие препараты, мы можем изменить физическое основание их личности и тем самым их поведение. Воздействие этих препаратов можно проверить с помощью психофизиологических тестов, которые практически напрямую измеряют активность корки. Было проведено немало таких исследований (ЭЭГ — записи волн мозга, измеряемые теперь с большой точностью, записи сердцебиений, частоты дыхания, электрической проводимости кожи, изменений диаметра зрачка и так далее), и в целом их результаты согласуются с теорией о том, что экстравертность/ интровертность связаны с уровнями возбуждения в коре головного мозга.