Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Переход от объяснения к пониманию. Экзистециальное отношение к личности в современной психотерапии
Значительные перемены в гуманитарных науках ознаменовались выходом работы В.Дильтея “Описательная психология”, в которой автор предложил дополнить характерные для естественных наук объяснительные принципы анализа методом, более соответствующим психологическому предмету исследования, а именно пониманием, заключающимся в непосредственном постижении духовной целостности [69]. Понимание признавалось специфически гуманитарным, психологическим способом познания. Объяснительные схемы, редуцирующие любое явление к его зримым первопричинам или к универсальным первопринципам, в какой-то момент перестали соответствовать требованиям обновленного психологического дискурса. Выяснилось, что для психологии гораздо важнее понять, “что” и “как” переживает человек, нежели устанавливать “почему”, в силу каких объективных причин это происходит. Так возникло феноменологическое направление, стремившееся охватить психологические явления и факты в их конкретности и своеобразии, избегая спекуляций и научных предубеждений. Одним из первых применил феноменологический подход в психопатологии и в работе с психиатрическими больными К. Ясперс, которому современная психология обязана введением понятия “эмпатия” — понимающее, участливое вчувствование в переживание другого человека. Ясперс выделял в психопатологии две группы феноменов: объективные и субъективные симптомы. К первой группе он относил явления и процессы, доступные чувственному восприятию, а также поддающиеся измерению психические функции. К ним применимы методы абстрактного описания и генетического объяснения на основе законов причинности. Вторая группа включает такие субъективные феномены, которые могут быть доведены до наглядности не посредством анализа, но в акте сопереживания. Чтобы представлять внутреннюю субъективную картину патологических процессов, психиатру необходимо отказаться от поиска обуславливающих факторов, принять переживания пациента как данность и вчувствоваться в них. Очевидно, что при таком подходе преодолевается каузальная схема описания, как будто в психике человека открывается такая область, в которой перестает действовать закон причинности, и субъективность переживания становится законодателем душевной жизни [235, с. 25-41].
Эту традицию продолжил Л. Бинсвангер, который в свете своего dasein-анализа рассматривал переживания пациента как “всегда значимые аспекты его целостного бытия-в-мире”. Исходя из основных положений философии Хайдеггера, Бинсвангер пытался постичь различные формы патологии как вариации индивидуального способа существования, утверждая, что за психическим отклонением пациента обнаруживается его уникальное мировоззрение и целостное отношение к миру. Согласно этой точке зрения, человека в его целостности невозможно познать методами науки, поэтому “хороший” психиатр должен научиться понимать людей, ставших его пациентами, “в единстве их универсальных онтологических возможностей”, постоянно учитывая направленность человеческого существа к трансценденции [25, с. 93]. Ту же позицию отстаивал и лидер антипсихиатрического направления Рональд Лэнг, который утверждал, что любые психические феномены (в частности, психопатологические) следует постигать, “входя в контекст индивидуального бытия-в-мире”, в свете “переживания человеком самого себя в связи с другими в его мире”. Причем следует постигать человека, не концептуализируя, но стараясь понять то, что происходит в его душе, вникнуть в его систему мировоззрения и проект бытия [116, с. 9]. Так как социальные оценки всегда относительны, ничто не мешает психотерапевту увидеть в расщеплении личности шизофреника не только диагноз, но и глубочайшую экзистенциальную проблему или даже своеобразный способ ее разрешения. Причем понять это страшное чужое страдание — означает не только “вникнуть”, но и “вчувствоваться”. Ирвин Ялом утверждал, что опытный клиницист, работающий в рамках экзистенциальной модели, “кожей чувствует коренную проблему своего пациента”, находя аналоги ей в собственном экзистенциальном опыте [230, с. 16]. Такое “вчувствование” в корне отлично от острого и беспристрастного диагностирующего взгляда ортодоксального клинициста. В экзистенциальной психотерапии прежние проблемы психопатологии (органические поражения мозга, процессы дегенерации и др.) сменились философскими проблемами свободы, изоляции, бессмысленности и одиночества. Виктору Франклу принадлежит едва ли не самое популярное философское обоснование необходимости этого переворота в психотерапии: есть только одно специфически человеческое измерение бытия, в котором может быть понят человек — это “измерение смысла”. Человек стремится к осмысленности жизни даже тогда, когда его биологическое существование оказывается под угрозой. Самотрансценденция, духовность, свобода и изначально присущее стремление к смыслу жизни — вот что отличает феномен человека от любой другой формы бытия [180, с. 45—70]. Франкловская логотерапия стала духовной оппозицией любому оценочному и редуктивному подходу к человеку, будь то ортодоксальная психиатрия или классический психоанализ.
Подобные преобразования охватили и философию XX столетия, что отразилось, с одной стороны, в персонализме, а с другой — в построении диалогической модели человеческого бытия. Выдвинутый персоналистами постулат об абсолютной самоценности и суверенности личности был дополнен концепцией диалога, в которой неповторимое индивидуальное Я всегда открыто, диалогично и обращено к Другому. Уже в антропологической концепции М. Шеллера человек предстает не как бытие для себя и в себе — он открыт миру и реализует свое предназначение в акте соосуществления и самоотдачи [204, с. 191]. Мартин Бубер усматривал в диалоге сущностное свойство человеческой природы и утверждал, что любое Я может существовать и раскрывать заложенные в нем онтологические возможности лишь в изначальном отношении к Другому, т. е. в отношении “Я — Ты” [35]. Еще один яркий представитель этой философской традиции, М. Бахтин, раскрыл диалогическую модель существования на примере творчества Достоевского. Бахтин показал, как в произведениях Достоевского преодолевается монологическая позиция автора и достигается “полифоничность”. Авторское Я не возвышается над образами персонажей, но как бы через текст осуществляет с ними диалог; так что роман представляет собой диалогическое пространство, в котором любой персонаж не исчерпывается авторскими описаниями, но требует глубинного понимания [15]. По Бахтину, “быть — значит общаться диалогически... Два голоса — минимум жизни, минимум бытия” [там же, с. 338—339]. Поскольку личность не является вещью и характеризуется свободой, ее нельзя свести к четко определенному предмету познания и анализа. В данном случае требуется “не точность познания, но глубина проникновения”; вследствие этого само исследование личности становится “спрашиванием и беседой, т. е. диалогом” [16]. Такова особая установка, возникающая в западной и отечественной философии и находящая выражение, в частности, в психотерапевтической практике. Она предполагает направленность на понимание Другого во всей непохожести (инаковости) его бытия. Когда субъективность признается в качестве высшей ценности, основными способами постижения субъекта как в его болезни и страдании, так и в цельности здорового существования становятся понимание и диалог. В этом заключается колоссальный духовный прорыв, который был невозможен в контексте двух предыдущих эталонов. Здоровье рассматривается теперь как одна из характеристик индивидуального бытия-в-мире, которое не удается подчинить формальным принципам и нормам или измерить, поскольку оно проницаемо лишь для эмпатии, любви и заботы.
|
||||||
Последнее изменение этой страницы: 2017-02-08; просмотров: 526; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.221.208.183 (0.007 с.) |