Расстановка: Мать следует за своим умершим ребенком-инвалидом

Б.Х.: Какой проблемой ты хочешь заняться?

Бруно: Я чувствую себя несвободным и не знаю, в каком направле­нии должен идти.

Моя мать умерла четыре года назад во время похода в горы с моим отцом.

Б.Х.: Это был несчастный случай?

Бруно: Она сорвалась вниз. Этот несчастный случай, по-моему, свя-ин с тем, что у моего отца тогда уже в течение долгого времени была связь с другой женщиной, которая работала в той местности. Отец рассказал мне об этой женщине некоторое время спустя после несчастного случая, хотя я должен был сам это заметить.

Б.Х.: Твоему отцу не следовало рассказывать тебе о ней. Это совсем не касается детей. Подобное событие с системно-семейной точки зрения принадлежит к высшему уровню — уровню родителей. Дети находятся на более низком уровне и не должны знать интимных тайн родителей. Поэтому, если терапевту известны какие-то интимные тайны родителей пациента, он не должен ему об этом сообщать. В общем, такая информа­ция для тебя, Бруно, не важна. Скажи мне просто, умер ли кто-нибудь еще в твоей семье?

Бруно: Моя сестра умерла прежде матери.

Б.Х.: Сколько лет ей было?

Бруно: Восемнадцать. Я старше ее на два года. Она страдала болезнью Дауна.

Б.Х.: Синдромом Дауна? Это важная информация. Когда один из де­тей в семье является инвалидом, здоровые ее члены считают, что имеют незаслуженное преимущество перед ним, хотя им не пришлось прила­гать никаких усилий, чтобы достичь этого преимущества. Здоровые чле­ны семьи в подобном случае нередко ограничивают себя, как будто не смеют полностью принять собственную жизнь.

(К Бруно): Следовательно, сейчас нам придется искать действующую в твоем случае системную динамику.

(Группе): Видите, если рассмотреть поближе, то выяснится, что ни у кого нет плохих намерений. Это просто судьба. Здесь действуют силы, принадлежащие области, которая выше вины и невиновности. Поэтому мы не ищем виновных, но рассматриваем эту динамику и стараемся в соответствии с ней найти решение проблемы.

(К Бруно): Произошло ли еще что-то важное в твоей семье? Сколько в ней было детей?

Бруно: Только мы двое.

Б.Х.: Только вы двое? Тогда действующая динамика связей, конечно, еще сильнее. Состоял ли один из твоих родителей в браке или имел серь­езные отношения с кем-либо до брака друг с другом?

Бруно: Нет.

Б.Х.: Твои родители упрекали друг друга в инвалидности твоей сес­тры?

Бруно: Моя мать была относительно стара для рождения ребенка.

Б.Х.: И сколько лет ей было?

Бруно: Сорок.

Б.Х.: Сорок? Я еще раз спрошу, не упрекали ли родители друг друга в том, что ребенок родился инвалидом? Было у тебя такое впечатление?

Бруно: Отец мать ни в чем не упрекал, но я думаю, что мать чувство­вала себя виноватой и старалась найти причину этой инвалидности.

Б.Х.: Хорошо, этого достаточно для расстановки твоей родительской семьи. Мы расставим тебя, отца, мать и сестру.

Б.Х.: Как чувствует себя отец?

Отец: Я чувтвую какое-то давление.

Б.Х.: Какое-то давление? Объясни подробнее.

Отец: Я стою спиной к семье, и это довольно неприятно.

Б.Х.: Как чувствует себя мать?

 

 

Рис. 25.1

О- отец; +М – мать; 1 – первый ребенок, сын (Бруно); +2 – второй ребенок, дочь, страдала синдромом Дауна и умерла в возрасте 18 лет.

 

Мать: У меня неприятные, удручающие чувства. У меня нет никако­го шанса установить отношения ни с мужем, ни с сыном. Мне кажется, что в этой семье у меня нет никаких возможностей.

Б.Х.: Да. Это правильное впечатление.

(Участнику, играющему роль Бруно): Как чувствует себя сын?

Первый ребенок: У меня неопределенные чувства. Моя сестра отни­мает у меня мать.

Б.Х. (группе): Мне хочется обратить ваше внимание на очень важный вопрос. Иногда некоторые участники расстановки, играющие роли членов семьи, просто «считывают» то, что им надо чувствовать. Сказанное участ­ником, играющим роль Бруно, о сестре и было таким «считыванием».

(Участнику, играющему роль Бруно): Было бы хорошо, если бы ты со­средоточился и просто постарался сказать то, что ты действительно сей­час чувствуешь, не обращая внимание на внешнюю картину.

Первый ребенок: У меня неопределенные чувства.

Б.Х.: Как чувствует себя сестра?

Второй ребенок: Я чувствую себя очень неприятно, мне очень тесно здесь, а кроме того, я чувствую большую зависимость от других.

Б.Х.: Выйди сейчас за дверь и закрой ее за собой.

 

 

 

Рис. 25.2

 

(Группе): Это символизирует смерть или самоубийство. В данном слу­чае это смерть.

Б.Х.: Что изменилось у матери? Лучше тебе сейчас или хуже?

Мать: Скорее хуже. Я чувствую себя очень одинокой.

Б.Х.: А что чувствует отец? Ему лучше или хуже?

Отец: Хуже.

Б.Х.: А как брат? Лучше или хуже?

Первый ребенок: С одной стороны, я чувствую себя лучше, но с другой — хуже, то есть, с одной стороны, я могу лучше видеть мать, и это для меня облегчение...

Б.Х. (группе): Это пример того, как трудно высказать правду, в дан­ном случае сказать, каким облегчением является для нас чья-то смерть. Такое бывает довольно часто. Когда один из членов семьи говорит мне: «С одной стороны... и с другой стороны...», это значит, что он чувствует такое облегчение.

Первый ребенок: Да.

Б.Х.: Наконец он сказал правду. И в этом нет ничего ужасного. Это не значит, что человек, испытывающий подобные чувства, — зол.

(Матери): Выйди тоже за дверь. Ведь ты умерла после своей дочери. Выйди за дверь и закрой ее за собой.

 

Рис. 25.3

 

Б.Х.: Как чувствует себя сейчас отец?

Отец: Ужасно.

Б.Х. (группе): А какое у вас впечатление? Он сказал правду?

(Участник, играющий роль отца, смеется.)

Б.Х.: Ага! Видите? Нет?.. Вот у него и проявилось запретное чувство. На самом деле он чувствует себя лучше! Вот так! Ведь у него не было ни­каких шансов в этой семье. Ему ничего другого не оставалось, как найти себе любовницу. Разве можно упрекать человека, стоящего там в таком одиночестве? Это невозможно!

(Сыну): А как ты чувствуешь себя сейчас?

Первый ребенок: Плохо. Мне одиноко.

Б.Х.: Сейчас ты чувствуешь себя одиноким.

(Группе): Картина, которую вы сейчас видите, не является хорошим решением проблемы, но это решение было найдено самой системой. Сей­час же мы постараемся найти более подходящее решение.

(Дочери и матери, находящимися за дверью): Вы можете войти и встать на свое место в расстановке.

 

 

Рис. 25.4

 

Б.Х. (дочери): Как ты себя чувствовала там, за дверью. Лучше или хуже?

Второй ребенок: Сначало мне пришлось глубоко дышать, после этого стало лучше.

Б.Х. (матери): А как ты чувствовала себя за дверью? Лучше или хуже?

Мать: Лучше. Я была рада встретиться с дочерью.

(Мать и дочь смеются.)

Б.Х. (Бруно): Она была рада встретиться с дочерью! Тебе понятна сей­час динамика, приведшая к смерти матери? Она последовала за своей дочерью. Это достойная динамика, но в то же время она вредна.

 

 

 

 

Рис. 25.5

 

Б.Х. (отцу): Как ты себя сейчас чувствуешь?

Отец: Лучше.

Б.Х. (Бруно): После рождения сестры твои родители прекратили сек­суальные отношения друг с другом. Кто был инициатором этого?

Бруно: Моя мать.

Б.Х.: Значит, это была мать, и от нее и зависело бы решение что-то сделать для изменения ситуации. Посмотрим, что изменится, если мы поставим ее рядом с отцом, то есть рядом с ее мужем.

 

Рис. 25.6

 

Б.Х. (отцу): А сейчас как ты себя чувствуешь?

Отец: Собственно говоря, довольно хорошо.

Б.Х. (дочери): А тебе как? Лучше или хуже?

Второй ребенок: Лучше. Я радуюсь жизни и чувствую себя свобод­ной.

Б.Х. (группе): Странно. Именно тогда, когда родители снова стали парой и не заботятся о детях так сильно, дети чувствуют себя лучше, даже будучи инвалидами.

Б.Х. (сыну): А как ты чувствуешь себя?

Первый ребенок: Мне хорошо.

Б.Х.: А как дочь?

Второй ребенок: Тоже хорошо.

Б.Х.: А мать?

Мать: Как будто с меня сняли какой-то груз.

Б.Х.: Конечно. Такая констелляция и явилась бы решением. Но ни мать, ни отец не осознавали в момент зачатия ребенка, что это содержит в себе риск, и не признали глубокого достоинства этого акта. Если бы они это сделали, то смогли бы принять и то, что у них родился ребенок-инвалид. И если бы они поддержали друг друга в это тяжелое время, вме­сто того чтобы прекратить отношения, то дочь, возможно, все еще была бы жива. Во всяком случае, ей было бы лучше.

(К Бруно): Видя своих родителей, стоящих рядом друг с другом, ты можешь принять свою жизнь от них. Встань на свое место в расстановке, чтобы это ощутить.

(Бруно, стоящему на своем месте в расстановке): Посмотри на свою сестру и скажи ей: «Дорогая сестра, я твой старший брат». Скажи ей это! Как ее звали?

Бруно: Мария.

Б.Х.: Скажи ей: «Дорогая Мария, я твой старший брат». Скажи же ей это!

Бруно: Дорогая Мария, я твой старший брат,

Второй ребенок: Я тебя люблю.

Б.Х. (Бруно): Скажи ей: «Я уважаю твою судьбу».

Бруно: Я уважаю твою судьбу.

Б.Х.: «Я всегда приму тебя, какой бы ни была твоя судьба!»

Бруно: Я всегда приму тебя, какой бы ни была твоя судьба!

Б.Х.: «Я принимаю также и мою судьбу!»

Бруно: Я принимаю также и мою судьбу!

Б.Х.: Мы проделаем сейчас с тобой еще одно упражнение... Оно труд­ное, но помогает. Подойдите оба, ты и твоя сестра, немного ближе к ро­дителям и поклонитесь перед ними. Поклонитесь настолько низко, на­сколько это соответствует вашим чувством. С любовью! Поклонитесь перед родителям и тем, что они приняли на себя ради вас. Поклонитесь!

(Оба поклонились. Бруно начинает плакать.)

Б.Х. (Бруно): Вот к тебе и пришло исцеляющее чувство. Скажи те­перь: «Дорогой папа, дорогая мама» или как ты их называл в детстве. Дыши глубоко! Как ты называл твоего отца, когда был ребенком?

Бруно: Папочка.

Б.Х.: «Дорогой папочка».

Бруно: Дорогой папочка.

Б.Х.: «Я тебя уважаю!» Скажи ему это!

Бруно: Я тебя уважаю!

Б.Х.: И скажи еще: «Дорогая мама» или как ты называл ее, когда был ребенком?

Бруно: Мамочка.

Б.Х.: «Дорогая мамочка».

Бруно: Дорогая мамочка.

Б.Х.: «Я тебя уважаю».

Бруно: Я тебя уважаю.

Б.Х.: Выпрямись и посмотри своим родителям в глаза.

(Родителям): Как вы себя при этом чувствуете? Вы согласны с этим?

(Оба родителя кивают.)

Б.Х.: Да, вы можете согласиться, так как это соответствует исцеляю­щему решению и возвращает ваше родительское достоинство.

(Бруно): Ты тоже можешь принять свое достоинство. Кроме того, ты можешь обрести свое отцовское достоинство в отношениях с собственны­ми детьми. Так могут решиться все твои системные проблемы.

(Группе): Вы видите, что мы проводим работу с очень глубоким ува­жением ко всем участвующим, не копаясь в прошлом пациента, всегда концентрируясь только на решении проблемы, которое даст ему силы для жизни и окажет позитивное воздействие на его нынешнюю семью.

Участник: Я думаю, почему ты не позволил Бруно более подробно рассказать о себе и провел расстановку согласно только своему собствен­ному образцу. Тебе сразу же стало ясно, что надо начинать именно с ро­дительской семьи пациента?

Б.Х.: Нет. Вначале я только спросил себя, существует ли какое-то пе­реплетение, в котором находится пациент. Как только он сказал, что у него была сестра с синдромом Дауна, мне сразу же стало понятно, что именно в этом и состоит его проблема.

Когда в семье есть ребенок-инвалид, это всегда важная деталь. Когда же пациент добавил, что эта сестра рано умерла, а после этого его мать стала жертвой несчастного случая, то факт важности смерти сестры стал еще значительнее. Это было для меня самой важной информацией, с ко­торой я и работал. Если бы я ошибся, мы бы увидели это в процессе са­мой расстановки. Я начинаю работу с пациентом, учитывая только ос­новное, а это всегда какие-то события, произошедшие в семье: смерть матери - это событие; смерть сестры - это тоже событие; сестра была инвалидом с синдромом Дауна - и это событие. Другой информации те­рапевту не нужно.

Если же терапевт, вместо того чтобы искать решение, позволяет; пациенту сообщить целый ряд подробностей, то это введет его в заб­луждение. Но когда мы позволяем событиям воздействовать на нас, то сразу же ощущаем действующую в них энергию. Значит, надо най­ти ответ только на один вопрос: содержится ли здесь эта энергия... или нет. Когда Бруно расказал нам о событиях в своей семье, мы все по­чувствовали, что в них действуют сила и энергия. С этой энергией я и работаю.

Участница, игравшая роль сестры: Интенсивность проводимой здесь терапевтической работы произвела на меня огромное впечатление.

Б.Х.: Ты непосредственно испытала воздействие этих энергий, так как сама участвовала в расстановке, и теперь знаешь, как меняются чувства в зависимости от позиции в расстановке. Я не знаю, почему это так. Те, кто играет роли членов семьи, участвуют в судьбе не знакомых им лиц и чувствуют так, как они, но никому не известно, почему это происходит. Подумайте, если даже мы можем ощутить все эти энергии, то насколько же больше должен быть переплетен ребенок с чувствами и судьбами в своей семье!

Другой участник: Я поражаюсь той уверенности, с которой ты уста­навливаешь важность одного события и незначительность другого, и тому, как ты работаешь на основе этого, не позволяя неважным деталям ввести себя в заблуждение.

Б.Х.: Если хочешь, я объясню, как этому можно научиться.

Участник: Да, пожалуйста.

Б.Х.: Надо забыть обо всем, что мы знали раньше. Это самое важное. Кроме того, ты должен смотреть на всех участвующих в расстановке лиц с любовью и уважением. В данном случае - на Бруно, его мать и сестру. Они были самыми важными лицами здесь. А затем нужно просто ждать, не покажется ли решение. Если терапевт внутренне занимает эту основ­ную позицию, то решение часто приходит довольно быстро. Конечно, неплохо выучиться той или иной терапевтической технике. Например, в ситуации вроде той, в которой находится Бруно, важно, чтобы терапевт попробовал, как будет реагировать система в случае смерти одного из ее членов. Для этого нужно попросить умершего выйти за дверь. В данном случае выяснилось, что семья пыталась найти равновесие с помощью смерти. Такое решение, конечно, плохое, и нужно постараться найти дру­гое, лучшее.

Путем расстановки своей семьи Бруно показал нам, в чем состояла попытка этой семьи решить свою проблему. На него воздействовала внут­ренняя картина связей, существующих в его семье. Но это попытка ока­залась болезненной и привела к смерти и сестры, и матери. Бруно выра­зил эту внутреннюю картину в расстановке, вследствие чего она стала видна и мы смогли ее изменить. Для того чтобы новая картина начала оказывать свое действие в пользу Бруно, в самой семье не нужно ника­ких изменений. Отцу не нужно как-то меняться или знать о том, что здесь произошло. А мертвые остаются мертвыми. Бруно же может сейчас дать место в своей душе этой новой картине, и если он сделает это с любовью, то она окажет положительное воздействие на его жизнь.

(К Бруно): Когда ты вернешься домой с этой новой внутренней кар­тиной, твои дети будут просто светиться от счастья, а это свидетельство­вало бы о том, что наша работа была проведена согласно простым прави­лам и была постоянно связана с самым существенным.

Участник: У меня чисто практический вопрос. Положим, Бруно при­шел бы к тебе в качестве частного пациента. Работал бы ты с ним таким же образом как здесь, уже при первом сеансе, но потом предложил бы ему еще дополнительные?

Б.Х.: Я сразу же начал бы работать с ним таким же образом, как и здесь, и не предлагал бы ему никаких дальнейших сеансов. Вы видели, что все необходимые для Бруно ответы мы нашли в течение сегодняшне­го сеанса. Во время паузы я сказал ему, что с точки зрения системной динамики не исключена возможность идентификации его дочери с его сестрой, то есть его дочь переплетена с судьбой его сестры, так как ту не­достаточно уважали в семье. Когда он вернется домой после этого курса, то увидит, что изменилось у его дочери. Дочери лучше уже потому, что он с сегодняшнего дня начал относиться к сестре с любовью.

Семейно-системная терапия схожа с баллистической кривой тем, что, быстро достигнув своей наивысшей точки, энергия спадает. Терапевт дол­жен прервать сеанс точно на этом пункте, так как все, что могло бы про­изойти после этого, требует силы, и энергия будет затрачена тогда на на­копление информации вместо практической работы.

Участник: Значит, ты действительно при первом же сеансе работал бы как здесь?

Б.Х.: Да. И как я уже сказал, в случае Бруно я бы ничего дополни­тельного не делал. Основой такой терапии является, конечно, моя вера в силу Бруно и силу его родителей, которых он сейчас принял такими, ка­кие они есть. Он под защитой самых лучших людей: своего отца, матери и сестры. Лучшей охраны для него нет. Как только я понял, что мне уда­лось передать его им, я отступил.

В древности в Китае жил один мудрец по имени Лао-цзы. Он был автором одной небольшой книги под названием «Дао-де-цзин». В ней можно найти одну фразу, которая послужит девизом для тех, кто стре­мится помочь другим: «Таким же образом и мудрец: как только работа закончена, он больше не занимается ею». Я как терапевт поступаю так же. Я не провожу никаких дополнительных бесед или повторных анали­зов. То, что кончено, — кончено.

Участник, игравший роль отца: Для меня все было утомительным, особенно в конце расстановки.

Б.Х.: Позвольте обратить ваше внимание на очень важный пункт. Во-первых, те, кто предоставляет свою помощь, играя роли членов семьи в расстановке, оказывают услугу тому, для кого производится эта расста­новка. Это касается и тебя. Ты сделал это из любви к нему как своему ближнему, несмотря на то, что это было для тебя утомительным.

Во-вторых, когда участник группы играет роль члена чьей-то семьи в расстановке, он испытывает чужие чувства и не должен верить в то, что они — его собственные. Это очень важно. Значит, ты не должен внутрен­не задавать себе вопрос: «Если у меня такие чувства, то что это может означать для меня?» Иначе все станет очень запутанным. Поэтому все исполнители ролей должны после расстановки полностью возвратиться в свою собственную систему.

А теперь объясни подробнее, что именно было для тебя утомитель­ным? Возможно, тот факт, что он поклонился тебе?

Участник, игравший роль отца: Мне кажется, что... да.

Б.Х.: Я попробую интерпретировать это впечатление. Человеку иногда трудно принять уважение, на которое он имеет право. Например, если бы ты в своей роли отца в расстановке пошел навстречу своему сыну и поднял бы его во время поклона, тогда произошло бы «короткое замыка­ние» энергий. Это было бы слишком рано для него. Сначала ты должен позволить ему начать уважать тебя, и только потом любовь сможет снова течь между вами.

(К Бруно): Судя по чувствам участника группы, я бы сказал, что тво­ему отцу трудно принимать твое уважение. Правда?

(Бруно кивает.)

Человек, игравший твоего отца, это почувствовал.

(Участнику, игравшему роль отца): Как бы то ни было, твои усилия в стремлении все это выдержать, являются хорошим упражнением для тебя.

Возможно, это звучит странно, но способность отца принять уваже­ние, на которое он имеет право, и позволить ребенку уважать его так, как следует уважать отца, есть смирение.

. Мужчина становится отцом не благодаря собственному достоинству, а благодаря определенному действию. Мужчина становится отцом не по­тому, что он хороший человек или плохой, но потому, что соглашается на это действие и заключенный в нем риск. Я отношусь к этому с уважени­ем.

Одна из участниц: В начале сеанса я ожидала, что ты спросишь у Бру­но, в чем заключается его проблема, и была изумлена, что это оказалось совсем ненужным.

Б.Х.: Я поведаю тебе одну тайну. Интуиция срабатывает только в том случае, если мы сосредоточимся на решении проблемы. Если же мы смот­рим только на проблему, взгляд наш становится узким, а мы сами уподоб­ляемся пленникам. Такой узкий взгляд воспринимает только детали и при этом теряет из виду целое. Тот же, кто сосредоточивается на решении, всегда имеет в виду целое и при этом увидит выход, внезапно промельк­нувший перед ним, как свет в темноте. И заметив его, он сразу же стре­мится к этому выходу. Все остальное он может забыть за ненадобностью.

Другая участница: Мне было очень интересно услышать, что после рождения ребенка-ивалида сексуальные отношения между родителями прекратились, так как жена считала себя виноватой и поэтому пожерт­вовала своими сексуальными отношениями с мужем. Я спросила у себя, могла бы и я распознать это в картине расстановки. Или это было только твоей гипотезой? Но потом расстановка подтвердила, что это не было гипотезой!

Б.Х.: Да, мы все это видели, и в таком случае все вопросы отпадают. Ведь было совершенно ясно, что между родителями не было больше ни­каких сексуальных отношений именно в результате рождения ребенка-инвалида. У матери не было другого выхода. Никто не оказал ей помощи и не уважал ее за риск, который она приняла на себя, и его последствия.

Участница: Как раз это и произвело на меня глубокое впечатление.