Проверка своих личных качеств

Типичные характеристики созависимых людей

Поставьте цифры от 1 до 4 в скобки перед каждым вопросом:

1 — никогда

2 — иногда

3 — часто

4 — почти всегда

() Я склонен (склонна) брать на себя ответственность за чувства и/или поведение других людей.

() Я затрудняюсь идентифицировать свои чувства, такие как счастье, злость, смущение, уныние или возбуждение.

() Мне тяжело выражать свои чувства.

() Я испытываю страх или беспокойство при мысли о том, как другие отреагируют на мои чувства или поведение.

() Я свожу к минимуму проблемы и отрицаю или изменяю правду о чувствах или поведении людей, с которыми общаюсь.

() Мне трудно устанавливать или поддерживать тесные взаимоотношения.

() Я боюсь быть отвергнутым (отвергнутой).

() Я стараюсь добиваться во всем совершенства и сужу себя строго.

() Мне трудно принимать решения.

() Я склонен (склонна) полагаться на мнения других, а не действовать по своему усмотрению.

() Я склонен (склонна) ставить желания и потребности других людей на первый план.

() Я склонен (склонна) ценить мнение других людей выше своего собственного.

() Мое ощущение собственного достоинства идет извне, в зависимости от мнения или действий других людей, которые, как мне кажется, больше в этом разбираются.

() Я нахожу, что тяжело быть уязвимым (уязвимой) и просить о помощи.

() Я всегда подвергаюсь контролю или стремлюсь контролировать, и наоборот, всегда слежу за тем, чтобы никогда не оказаться ответственным (ответственной).

() Я слишком лоялен (лояльна) к другим, даже в том случае, когда эта лояльность не оправдывается.

() У меня привычка рассматривать ситуации по принципу “все или ни­чего”.

() Я очень толерантен (толерантна) к непоследовательности и смешанным поручениям.

() В моей жизни происходят эмоциональные кризисы и хаос.

() Я стараюсь искать взаимоотношения там, где чувствую себя “нужным” (“нужной”), и пытаюсь затем сохранять их.

Подсчет очков: чтобы получить общий результат, сложите цифры. Чтобы интерпретировать свой уровень созависимости, воспользуйтесь следующей шкалой:

60—80 — очень высокая степень созависимых моделей.

40—59 — высокая степень созависимых моделей.

30—39 — средняя степень созависимых и/или контрзависимых моделей.

20—29 — очень мало созависимых и/или высокая степень контрзависимых моделей.

Глава 2

МЕДИЦИНСКАЯ МОДЕЛЬ:

Без надежды на полное выздоровление

Обзор традиционных подходов

Большинство врачей и психотерапевтов определяют созависимость как первичную болезнь, у которой есть начало, определенное течение и предсказуемый конец. Очень многие врачи считают эту болезнь неизлечимой. Людям, которым поставлен диагноз созависимость, говорят, что они могут надеяться лишь на то, что продвинутся к стадии “выздоровления”, но никогда полностью “выздоровевшими” не станут. Это положение распространяется главным образом на область зависимостей, потому что изучение созависимости, которая когда-то была названа со-алкоголизмом, уходит своими корнями в исследование алкоголизма. Сейчас алкоголизм рассматривается Американской медицинской ассоциацией как первичная болезнь, от которой невозможно вылечиться полностью.

Общество Анонимных Алкоголиков (АА), образовавшееся в конце 1930-х годов, разработало ряд ключевых тезисов об алкоголизме, согласно которым вначале полное выздоровление рассматривалось как достижимый результат. В те годы различные формы медикаментозного лечения алкоголизма служили дополнением к подходу АА. Тем не менее, в течение нескольких десятков лет способы лечения алкоголиков как жертв неизлечимой болезни стали преобладающими. Такой же подход использовался не только при лечении алкоголизма, но и при лечении расстройств, связанных с избыточным потреблением пищи, страстью к азартным играм, созависимостями и при других зависимостях. Стентон Пил в своей книге “Как пагубные привычки поймали нашу душу” (1989) утверждает, что мы не сможем помочь людям излечиться от зависимости, убеждая в том, что их случай безнадежный, а затем поясняя, кто они есть, исходя из их зависимостей. Он пишет: “Мы говорим людям, что им никогда не станет лучше при их “болезни”, а затем... активно пополняем ими ряды страдающих зависимостью, объявляя их алкоголиками на основании первого же случая, когда они напиваются”. Этот медицинский подход к лечению зависимостей, популярность которого растет, активно распространяется медицинскими лоббистами и частными коммерческими функционерами, которые превращают его в бизнес, приносящий много биллионов долларов ежегодно” (Figarrette 1988).

Ключевые положения

Медицинской модели

l Зависимости, как правило, наследуются.

l Как только у вас появилась зависимость, вам уже от нее не избавиться.

l Вы, вероятно, создадите семью с таким человеком, который поможет вам сохранить вашу зависимость. Единственная надежда излечиться — это поверить во что-то или в кого-то вне вас, то есть в высшую силу, 12-шаговую программу или группу поддержки, спонсора или терапевта.

l Зависимости — это болезни, которые могут привести к смерти.

l Системы семей алкоголиков часто имеют много моделей и могут быть источником созависимости.

l Модели поведения, усвоенные в алкогольной или дисфункциональной семье, изменяются или модифицируются с большими трудностями.

l Вас ВСЕГДА будут считать жертвой вашей зависимости.

Традиционные определения созависимости

На основании изложенных положений большинство подходов к созависимости определяют эту проблему слишком ограниченно. Во-первых, созависимость обычно рассматривается как первичная болезнь, связанная с алкоголизмом или наркоманией. В результате большая часть популярной литературы сосредоточивает внимание на отрицательных аспектах созависимости, усиливая тем самым глубокое чувство стыда, которое только может испытывать человек с диагнозом “созависимость”. В сфере изучения зависимостей распространено мнение, что если алкоголизм или расстройства, связанные с избыточным потреблением пищи (в том числе теперь и созависимость), называются болезнью, у клиентов уменьшается чувство стыда при обращении за помощью. Если считать, что алкоголизм и другие зависимости — это болезни, то снимается клеймо социального позора, связанное с поисками помощи, но при этом вступает в силу другой аспект зависимости: вера в то, что вы никогда не вылечитесь от этой болезни. Стыд может мешать вам в поисках лечения до тех пор, пока ситуация не достигнет критической точки. К этому времени вы уже можете пребывать в состоянии глубокой безнадежности и отчаяния, которое необходимо будет устранить, прежде чем приступать к сути проблемы. Если созависимость назвать болезнью, то позор поиска самой помощи или признание того, что у вас имеются проблемы, может стать менее травмирующим. Однако может оказаться и так, что вы попадете в ловушку другой созависимой системы, которая поддерживает безнадежность. Тогда даже у раковых больных больше надежды, чем будет в этом случае у вас.

Утверждение, что зависимость — это первичная болезнь, упорно поддерживается медиками по экономической причине. Отнесение таких зависимостей, как алкоголизм, булимия (переедание), анорексия (отсутствие аппетита) и созависимость, к разряду болезней, ведет к тому, что страховые компании должны оплачивать это лечение. Если статистика, свидетельствующая о всепоражающей природе созависимости, точна, то у психиатров и психотерапевтов появляется великолепная возможность для получения доходов, поскольку они смогут получать деньги из страхового фонда. По крайней мере, так было раньше. Если бы все так называемые созависимые в стране начали вдруг лечиться и это лечение оплачивалось бы по страховке, то созависимость могла бы превратиться в кошмар для страховых компаний. Кроме того, такое положение могло бы привести к коллапсу всей системы страхования здоровья. Случись это, последовал бы коллапс медицинской промышленности (которая широко финансируется страховой отраслью). Поэтому чрезвычайно важно учитывать, какое позитивное влияние оказывает утверждение о том, что созависимость излечима, и заняться поисками подходов к лечению.

Пример из практики

Борьба Элен с анорексией как болезнью иллюстрирует эту точку зрения. В детстве она несколько раз пережила травматический шок: вначале автомобильную аварию, в которой была разбита их машина, затем вид сгоревшего дома, когда их семья вернулась из загородной поездки, и, наконец, яростные скандалы родителей, завершившиеся мучительным разводом. Элен изо всех сил старалась быть идеальной дочерью, надеясь, что, став “идеальной”, она каким-то образом сможет предотвратить семейные катастрофы.

К моменту окончания средней школы девушка была такой худой, что мать начала опасаться за ее здоровье. Она пыталась лечить Элен у разных терапевтов, но врачи сосредоточивали свое внимание лишь на отдельных симптомах. После нескольких месяцев безуспешного амбулаторного лечения Элен еще больше потеряла в весе, и тогда ее мать убедили, что дочери необходима госпитализация. Госпиталь находился в большом городе, в нескольких сотнях миль от их дома. Пациенты жили в ней по нескольку месяцев подряд, проходя дорогостоящую программу восстановления, частично субсидируемую страховкой. Программа основывалась на медицинских аспектах болезни, была насыщена медицинскими и психологическими тестами и предусматривала прием различных лекарственных средств. В этой клинике, построенной специально для лечения расстройств, связанных с приемом пищи, была создана домашняя обстановка. Лечение обходилось в среднем 445 долларов в день и длилось около шести недель, что составляло в сумме 18690 долларов за курс лечения.

Мать Элен, убежденная авторитарным стилем врача и предыдущим безуспешным лечением, согласилась на шестинедельную госпитализацию дочери. Элен пришлось забрать из школы в самом конце учебного года и разлучить с семьей. Ее матери необходимо было совершать длительные поездки, чтобы навещать дочь, и платить крупные суммы, так как страховка не покрывала всех расходов за лечение.

В результате Элен уступила настоятельным просьбам своего доктора и матери и стала более регулярно принимать пищу. Она продолжала принимать лекарства и проходить курс лечения, который способствовал еще большему ограничению ее самостоятельности. Дальнейшая перспектива судьбы Элен была непредсказуема, поскольку лечили только симптомы болезни. Можно предположить, что она скорее всего останется созависимой, излечившейся от анорексии, и будет продолжать вести ограниченный образ жизни дома, где мать и доктора будут управлять ее здоровьем и контролировать ее жизнь.

Другой подход

Вместо того чтобы считать Элен “идентифицированным пациентом” в семье и лечить ее индивидуальные симптомы, целесообразнее было бы лечить всю ее семью. Рассматривая модель взаимоотношений и работая непосредственно со всей семьей, можно было бы установить истинную причину ее анорексии. Используя системный семейный подход, терапевт мог бы проработать семейные травмы, участницей которых была Элен, и создать необходимую ситуацию, в которой Элен смогла бы выразить свои скрытые чувства о детских травмах. Кроме того, это могло бы обеспечить Элен поддержку, необходимую ей для завершения своего психологического рождения. Тогда бы ей не нужно было прибегать к бунтарскому, дисфункциональному поведению для отделения от семьи.

Системный подход к работе с семьей можно было бы использовать амбулаторно. Психотерапевт мог бы прибегнуть и к медикаментозной поддержке, если бы счел ее полезной или необходимой. С другой стороны, это позволило бы Элен оставаться дома и завершить свою психологическую работу с людьми, которые способствовали возникновению болезни. При первом подходе лечили одну только Элен, тем самым затрудняя ее возвращение в семью. Такой подход явился всего лишь повторным проигрыванием ситуаций потери и заброшенности, которые она испытала в детстве, и не оставил почти никакой надежды на полное выздоровление.

В связи с системной природой зависимостей люди, которые пытаются изменить свое “Я”, часто встречают сопротивление со стороны родителей, супругов или детей. Один выздоравливающий алкоголик испытывал множество соблазнов, ведущих к сильной попойке. Последний из них привел его к госпитализации на шесть месяцев, и в результате развода он потерял жену и детей, прежде чем сам наконец признал, что у него проблема с выпивкой. Услыхав это признание, его жена сказала: “Дорогой, у тебя не было проблемы с выпивкой, ты не мог управлять своим гневом”. Даже его родители и друзья были не согласны с тем, что он признал себя алкоголиком, и пытались разубедить его (Эндрю, 1987). Люди, соединенные созависимой связью, не желают что-либо менять в своих отношениях. Они боятся, что любая перемена приведет их к тому, что им самим придется заботиться о себе. Этот рискованный шаг большинство созависимых делать не хотят.