Создание семьи, жизнь и здоровье человека

Наличие сексуальной девиации может оказывать сильное влияние на личность человека. Осознание чело­веком отличия своего поведения и влечений очень часто приводит к возникновению внутреннего конфликта, сила которого зависит от личностных особенностей индивиду­ума и отношения общества к той или иной девиации. Если человек не может справиться с внутренним конф­ликтом, девиацией и понимает, что никогда не создаст семью, то это может привести к самоубийству или разви­тию вторичной невротизации и психопатизации лично­сти из-за постоянной борьбы с собой. В таком случае не­обходимы консультация и лечение у сексопатолога.

Кристи Браун подчеркивает, что с ними связано не­сколько типичных проблем. Первая — это определение. Представление о том, что такое «ненормальное», девиаци- онное сексуальное поведение, претерпевало изменение и тесно увязывалось с социальным и моральным климатом данной эпохи, ее культурой. Известный ученый Крафт- Эбинг в 1906 г. так высказался на тему прелюбодеяния: «Неверность жены, с моральной точки зрения, имеет, по сравнению с неверностью мужа, куда более серьезные последствия и всегда заслуживает более суровой кары со стороны закона». Он же определял сексуальную девиацию (именовавшуюся тогда перверзией) как «любое проявле­ние полового инстинкта, которое не соответствует глав­ной цели природы, т. е. размножению».

Спустя 74 года Американское психиатрическое обще­ство классифицировало сексуальные девиации как «серьез­ные нарушения, при которых для полового возбуждения не­обходимы необычные изображения или действия». Это на­глядный пример того, насколько радикально в одном и том же столетии изменился взгляд на девиации, а также супру­жеские измены, подтверждением чего могут служить совре­менная повседневная жизнь и юридическая практика. Рань­ше сексуальные девиации рассматривались в качестве болез­ни, явно отличающейся от понятия нормы. Ныне, когда наши познания о сути девиационности расширились, ока­залось, что таких отчетливо выраженных границ не суще­ствует, а между девиационным и так называемым «нормаль­ным» поведением существует определенная связь.

Другой проблемой, по К. Брауну, является эпидемио­логия сексуальных девиаций. Наши взгляды на этот пред­мет чаще всего определяются клиническим опытом, на­копленным на основе наблюдений за популяцией, обра­щающейся к терапевтам или направляемой судебными инстанциями. Истина же заключается в том, что эта груп­па представляет собой лишь крохотную часть континген­та, оставшегося вне поля зрения врачей, а кроме того, ха­рактеризуется некоторыми нетипичными чертами: на­пример, в ней отмечается связь между девиационностью и психическими нарушениями. Мы не знаем, что пред­ставляют собой обладающие девиационными особенно­стями люди, которые никогда не обращались за помощью к врачам и не нарушали законов. Проводились, правда, разнообразные научные наблюдения за девиантами, но они охватывали лишь тех, кто заявил о себе сам.

В 1980 г. Уилсон и Госслин с помощью специальных вопросников и тестов обследовали различные группы де­виантов, но оказалось, что из 1200 фетишистов на их во­просы согласились ответить лишь 125, а из 600 садистов — 132. Результаты изучения легализовавшейся части попу­ляции не дают объективной картины, и следует полагать, что ключ к познанию девиационности находится в руках как раз той части, которая осталась неизвестной. Поэто­му проведение полномасштабных исследований в насто­ящее время представляется очень трудной задачей, по­скольку все еще отсутствует благоприятный социальный климат, способствующий выявлению собственных деви- ационных потребностей и поведения. Кроме того, многие считают себя совершенно «нормальными» и не видят не­обходимости раскрывать свое «Я» кому-либо, за исклю­чением возможного партнера.

Еще одну проблему таит в себе неоднозначность внешнего проявления девиации. Достаточно долго быто­вало мнение, что у данного лица может наблюдаться толь­ко одна конкретная форма девиации и лишь единицам свойственна мультидевиационность. Однако вопрос ока­зался более сложным, чем это представлялось. У многих людей одновременно имеются различные формы девиа­ций, но мы даже примерно не знаем, каков диапазон это-. го явления.

Збигнев (автор статьи «Нетипичные сексуальные деви­ации»), исполняя обязанности судебного эксперта столк­нулся с 3 лицами, у которых сразу отмечались более чем 5 различных девиаций. У 9 человек уживались 3—4 откло­нения, а у 21 — 2. А ведь это были люди, вступившие в кон­фликт с законом и выявленные только благодаря этому. Ответить на вопрос, насколько широко распространено в обществе это явление, пока никто не в состоянии.

Очередную проблему представляет собой интенсив­ность девиационных потребностей и поведения. Об этом мы также знаем очень мало. У одного человека девиационное поведение является исключительно формой реализации сексуальных потребностей, у другого — в различной сте­пени сосуществует с так называемой «нормальной» поло­вой жизнью, у третьего — носит характер эпизодических сексуальных экспериментов. Известно также, что многие из считающихся нормальными людей очень часто вооб­ражают себя участниками носящих девиационный харак­тер эпизодов, хотя и не реализуют их на практике. Это может быть как следствием отсутствия таких потребнос­тей, так и результатом их преднамеренного подавления, обусловленного страхом наказания или неблагоприят­ным социальным климатом. Если гипотетически предпо­ложить, что в данном обществе стали одобряться все виды сексуальной активности, сколько людей начало бы демон­стрировать девиационное поведение и для скольких оно оказалось бы желанной и основной формой половой жиз­ни. Вопросы такого рода можно ставить без конца, но пока они остаются без ответа. Следующая проблема заключается в механизме возник­новения сексуальных девиаций. Существование множества связанных с этим теорий доказывает одно — это явление еще не полностью изучено. Применительно к некоторым лицам можно говорить о врожденных механизмах, при­менительно к другим — о нейрогормональных, выучен­ных и т. п. Сейчас много пишется о ранних стереотипах, т. е. о возбудителях девиационного типа, с которыми инди­видуум случайно столкнулся в детстве. Возникшие сте­реотипы проявляют особую тенденцию к закреплению у лиц, замкнутых в себе и воспитывающихся в ригористи­ческих условиях, которые препятствуют ликвидации воз­никших нарушений.

Дело в том, что добраться до этих ранних стереотипов нередко бывает очень трудно, так как они могут быть стерты в памяти, подавлены и т. д. Связи между девиаци­ями и партнерскими отношениями дифференцированы. Возникает параллельность девиационного поведения и типичных (так называемых «нормальных») партнерских отношений, напоминающая (кстати, так часто и бывает) раздвоение личности. Партнеру кажется, будто близкий человек известен ему до мельчайших деталей. Он даже не подозревает, что тот ведет другую, скрытую жизнь.

Уилсон установил, что 69 % фетишистов состоят в по­стоянных гетеросексуальных союзах, лишенных даже ма­лейшего налета девиационности, точно так же дело об­стоит и в случаях иных девиаций. Обнаружение партне­ром этой второй натуры чаще всего бывает делом случая. Открытие подобного рода может стать подлинным шо­ком, например, когда жена узнает, что ее партнер, являв­шийся для нее эталоном прекрасного мужа и любовника, оказался опасным сексуальным преступником. В других случаях девиационное поведение включается в партнер­ские отношения, и затронутые им люди относятся к нему, как к неопасному чудачеству, которое им лично не меша­ет. В конце концов встречаются даже партнерские союзы, базирующиеся на взаимных девиационных потребностях (пара садист — мазохистка, или наоборот).

В связи со сказанным встает новая проблема: можно ли ограничить девиационность так называемой партнер­ской нормой?

Здесь речь идет об утверждении, что все, нравящееся партнерам и дающее им взаимное удовлетворение, может считаться нормальным. Однако дело обстоит не так про­сто, тут же возникают сомнения: оказывает ли девиаци­онность влияние (и если да, то какое) на отцовство, мате­ринство, на воспитательную функцию и не попадают ли дети, родившиеся в таких союзах, в неподходящую воспи­тательную среду? Следует ли из этого, что девианты не должны иметь детей и их следовало бы лишать родитель­ских прав?

На эти вопросы нельзя ответить однозначно: необхо­димо учитывать специфику каждого случая, а это очень нелегко. Кто должен заниматься подобной оценкой и какими критериями руководствоваться? Вопросы и про­блемы, связанные с сексуальными девиациями, можно продолжать до бесконечности, что свидетельствует о важ­ности затронутой темы.

В заключение остановимся на задачах их лечения, лишь часть лиц с сексуальными девиациями ощущает по­требность в нем, других к этому принуждают по требова­нию партнера, судебных инстанций, под страхом наказа­ния. При этом важны как мотивация лечения, так и ре­альные шансы его поведения. Терапевтов, обладающих опытом в рассматриваемой области, немного, однако не это главное. Применяемое в настоящее время лечение представляет собой главным образом динамическую, по­веденческую (последняя имеет особенно много сторонников) психотерапию. При наличии девиаций, несущих в себе опасность для правопорядка, применяется лечение с помощью антиандрогенных препаратов. Прибегали так­же к хирургическим операциям (на добровольной осно­ве), но вследствие многочисленных протестов против та­ких операций в большинстве стран от них отказались.

В клинической практике распознавание полового извра­щения основывается на обнаружении доминирующего проявления (одного из таких, которые встречаются при сексуальных отклонениях) в виде стереотипных форм сек­суального поведения, которому сопутствуют так называе­мые ведущие симптомы. Ведущими симптомами являются:

1. Подверженность чувственности. Человек с извра­щением утрачивает способность быть независимым от чувственных впечатлений, которые овладевают им. Чувственный раздражитель, независимо от кого он исходит, перестает быть только символом, а ста­новится сигналом начала цикла сексуальных реакций;

2. Возрастание частоты с одновременным ослаблени­ем чувства удовлетворения. Переживание сексуаль­ного удовлетворения становится все более фрагмен­тарным и ограничивается кратковременным ощуще­нием разрядки, которое в свою очередь становится все более слабым и разочаровывающим. В связи с таким относительным «голодом» еще быстрее появ­ляется желание сексуального удовлетворения;

Проявления промискуитета и анонимности сексу­альных контактов. Поскольку при перверсной сек­суальности речь вообще не идет о партнере, а лишь об определенных, связанных с ним побуждающих символах, то нет ничего удивительного в том, что при этом не формируется глубокая партнерская связь, а на первый план выступает отсутствие вы­бора партнера как такового и постоянный поиск носителя желаемого стимула или предпочитаемого поведения, т. е. поиск любого адекватного партера с подобным стимулом. При этом личность партне­ра обычно остается анонимной, поскольку его ин­дивидуальность, выходящая за рамки желаемой стимуляции, может действовать скорее угнетающе, чем возбуждающе;

3. Развитие фантазии сексуальных действий и их изощренность. Чем больше сексуальные действия отклоняются от нормы, тем в большей степени при­нимает участие фантазия;

1. Переживания, приобретающие характер болезнен­ной привычки. Между сексуальной перверсией и болезненными привычками и пристрастиями су­ществует определенное сходство, которое заклю­чается в нарастающей социальной неприспособ­ленности, изоляции, а также в оскудении и унич­тожении собственной экзистенции, а в крайних случаях — и собственной личности;

5. Периодичность нарастания сексуального беспокой­ства. Сексуальность человека не подвержена пери­одическому усилению сексуального влечения, как это наблюдается у животных. Но у человека с про­явлениями перверсии дело обстоит иначе. Перверсные импульсы у него возникают периодически и могут появляться в промежутках нормального сек­суального поведения. При этом извращенный чело­век чувствует, как и в состоянии сексуального воз­буждения, беспокойство «нагнетания», которое по­стоянно побуждает его искать раздражители и стимулы сексуального характера. Такое беспокой­ство может оказаться сильнее любых социальных условностей. В этот период значительно возрастает также частота перверсных сексуальных актов.

Патологические формы сексуальных отклонений мож­но разделить на две группы:

1) проявляющие прогрессирующее течение; эти пато­логические формы называются сексуальными из­вращениями;

2) проявляющие импульсивный характер сексуально­го поведения.

Классификация сексуальных девиаций основана на ме­дицинской модели, и поэтому в ней выделяются две боль­шие группы:

А - сексуальные отклонения, которые не имеют пато­логических признаков и представляют собой лишь разно­видности сексуального поведения, «отклоняющиеся» от социальных норм, моральных или правовых. Эти откло­нения не являются предметом изучения медицины с точ­ки зрения разновидностей сексуального поведения, од­нако они могут требовать терапевтического вмешатель­ства в случаях вторичной невротизации, вызванной интрапсихическими конфликтами или межличностны­ми, которые опосредованно связаны с наличием сексу­альной девиации, а также в тех случаях, когда в резуль­тате прогрессирующего течения девиантные склонности выходят за рамки медицинской формы и приобретают характер половых извращений;

Б - патологические сексуальные отклонения, которые являются предметом изучения медицины. Они представ­ляют собой разновидности заболеваний, имеющих свое­образное течение и симптоматику. Среди них выделяют­ся две формы: прогрессирующие, которые и являются соб­ственно половыми извращениями, и импульсивные.

Классификация сексуальных девиаций представляет собой не перечень заболеваний, а только систему всех многообразных вариантов сексуального поведения. Эта классификация представляется следующим образом.

А. Сексуальные отклонения

I. В отношении объекта:

- педофилия;

- геронтофилия;

- зоофилия;

- фетишизм;

- трансвестизм;

- прочие.

II. По способу реализации:

- садизм;

- мазохизм;

- эксгибиционизм;

- вайеризм;

- прочие.

III. Нетипичные

- гомосексуализм;

- транссексуализм;

- кровосмешание.

Б. Патологические сексуальные отклонения

I. Прогрессирующие формы (половые извращения).

II. Импульсивные формы.

Сексуальные отклонения не являются однородной группой ни по симптоматике, ни по этиологии. Отклоне­ния по объекту влечения и отклонения в способах реали­зации полового влечения имеют ту общую черту, что они определяются социальными ограничениями и оценками, которые могут быть совершенно различными в разных обществах. Следовательно, устранение социальных огра­ничений вызвало бы стирание границы между сексуаль­ным поведением, считающимся нормальным, и поведе­нием, которое рассматривается как сексуальное отклоне­ние. Это означало бы социальную легализацию права на индивидуальность в удовлетворении сексуальных потреб­ностей. Аналогичный механизм происхождения имеет тела и половых органов. Разрешение этого конфликта в значительной степени зависит от установки общества по отношению к транссексуализму. На основании сказанно­го выше некоторые авторы также не причисляют транс­сексуализм к сексуальным девиациям.