Опора на единичные свидетельства

Вторая отличительная черта псевдонауки, помогающая понять ее популярность, — это отсутствие критики единичных свидетельств и опора на них при доказательстве теорий. Так, данные Галля представляют собой набор примеров, поддерживающих его теорию: вор с большой зоной «жадности», священник с чрезмерно развитой и выступающей зоной «благоговения», проститутка с непомерной зоной «влюбчивости». Защитники бессознательного восприятия используют тот же подход. Их книги наполнены отзывами людей, которые улучшили жизнь благодаря прослушиванию аудиозаписей. Например, тем кто хочет сбросить вес и знает, как давно

проводятся исследования способов быстрой потери веса, информация о том, что кто-то сбросил 20 фунтов, просто лежа в шезлонге и слушая записи крика чаек, может показаться очень заманчивой. Яркие единичные свидетельства мгновенно действуют на некритичного читателя.

Нет ничего неправильного в сборе информации, подтверждающей теорию, и даже единичные свидетельства анекдотического характера, вроде только что упомянутого, не должны отбрасываться автоматически. Проблема возникает только если целиком опираться на подобные случаи или уделять им больше внимания, чем они заслуживают, а именно так обычно и поступают с единичными свидетельствами—к ним относятся избирательно, и не укладывающиеся в схему примеры просто игнорируются (можно рассматривать это как пример искажения через подтверждение). Действительно, может быть несколько воров с особой формой черепа, но чтобы установить связь между формой черепа X и склонностью к воровству, необходимо узнать: а) сколько воров имеют другую форму черепа и б) сколько людей с формой черепа X не являются ворами. Без такой информации невозможно определить, есть ли что-нибудь особенное в том, что один или несколько воров имеют форму черепа X. Аналогичная проблема возникает с «бессознательно воспринимаемыми записями» — в рекламе вряд ли будут описаны случаи, когда люди покупали записи и набирали вес.

Еще одна причина не верить блестящим оценкам метода или теории состоит в том, что они часто являются следствием одного феномена, с которым хорошо знакомы социальные психологи. Он называется оправдание усилий (Aronson, 1999a). Теория когнитивного диссонанса Леона Фестингера говорит, что после того, как люди приложили заметные усилия для достижения цели, им необходимо убедить себя в том, что эти усилия были не напрасны. Потратив 30 долларов на записи для бессознательного восприятия и несколько десятков часов на их прослушивание, не хочется думать, что с трудом заработанные деньги были просто выброшены, а время потрачено зря. Чтобы уменьшить дискомфорт, мы убеждаем себя в том, что потратили деньги и время на стоящее дело.

Уклонение от опровержений

Из главы 3 вы узнаете, что одним из признаков хорошей научной теории является качество формулировок, достаточно точных для того, чтобы подвергнуть теорию самой строгой из возможных проверок — проверке опровержением. Особая организация теории позволяет сделать предположения и провести эксперименты, результаты которых будут подтверждать или опровергать эти предположения. В случае псевдонауки подобная проверка невозможна, хотя с первого взгляда кажется, что френологию и воздействие «записей для бессознательного восприятия» опровергнуть несложно. И действительно, научное сообщество убеждено, что данные теории уже опровергнуты.

Сторонники френологии и «бессознательно воспринимаемых записей» были вынуждены противостоять опровержениям и сопутствующему им скептицизму истинных ученых. Не у всех воров справа на черепе имеется особая выпуклость и не все слушавшие записи разбогатели. Защитники отвечают на это тем, что вместо того, чтобы признать очевидные противоречия, ставящие теорию под сомнение обходят проблемы, слегка изменяя теорию, добавляя к ней новые положения и приспосабливая ее для обнаруженных фактов. Таким образом очевидное опровержение выдается за дополнительное подтверждение теории. Например, если у известного пацифиста ярко выражены области деструктивное™, опытный френолог найдет у него еще более заметные зоны осторожности, доброжелательности и почтительности, которые, по его словам, будут перекрывать очевидные тенденции к насилию. А на тот факт, что в ходе специально проведенного эксперимента не было обнаружено воздействия «бессознательно воспринимаемых записей», защитник теории ответит, что записи влияют на подсознание, а оно недоступно для традиционной науки. Далее он скажет, что записи выполняют свою функцию (только взгляните на наши отзывы), и если наука не может обнаружить факты, подтверждающие их воздействие, то это проблемы науки. Более того, если кто-то после прослушивания записей не достиг обещанного, то, вероятно, у него подсознательный блок мотивации. Таким образом, псевдонаука объясняет, или точнее обходит, все возможные факты. Но теория, которая объясняет все факты, — это не теория, так как с ее помощью невозможно сделать никаких конкретных предположений. Если у пацифистов бывают как большие, так и малые зоны деструктивности, то как можно на основании этого утверждать, что кто-то является пацифистом в силу особенностей мозга? Соответственно, если теория по определению недоступна для научного опровержения, то на основании чего тогда можно продемонстрировать ее истинность?

Другой способ, используемый псевдонаукой для уклонения от опровержения — это размытость формулировок в отчетах об исследованиях. Одной из важных особенностей науки является то, что результаты исследований общедоступны и публикуются в книгах и журналах. Еще более важно то, что ученые описывают свои исследования достаточно точно, так чтобы другие исследователи при желании могли их повторить. В псевдонауке этого не бывает, отчеты об исследованиях обычно неясны или неполны и, как было отмечено ранее, зависят от единичных свидетельств.