Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
А. И. Герцен о личности и обществе
Многие идеи славянофилов и западников были творче-[ соединены внародничестве — наиболее влиятель-ом и мощном направлении русской мысли и духовной язни XIX— начала XX в. Основателем народничества [ Александр Иванович Герцен (1812-1870). В 1826 г., когда на трон вступил палач декабристов пай I, юный Герцен дал клятву, которой остался ве-ен всю свою жизнь. Он «клялся отомстить за казненных и обрекал себя на борьбу с этим троном, с этим алтарем, с этими пушками». Казнь декабристов, писал Герцен, «окончательно разбудила ребяческий сон моей души... Мало понимая или очень смутно, в чем дело, я чувствовал, что я не с той стороны, с которой картечь и победы, тюрьмы и цепи». Не удивительно, что жизнь Герцена сложилась трагически: ссылки, эмиграция, разлука с Россией, смерть горячо любимой жены и троих детей, разочарование в западной цивилизации... (Герцен оказался за границей, во Франции, в то самое время, когда буржуазия, пришедшая к власти под лозунгами свободы, равенства и братства, потопила в крови восстание парижских рабочих в июне 1848 года). Выдающийся писатель, замечательный мыслитель, публицист и общественный деятель, пронзительно тонкий психолог, А. И. Герцен был знаком со многими выдающимися представителями европейского общества, став крупной фигурой в мировой культуре. В России он примыкал к западникам. На формирование его взглядов повлияли немецкие романтики Ф. Шиллер и И. Гёте, французские социалистические авторы, а также Г. Гегель и Л. Фейербах. Однако он создал собственное оригинальное философское учение, в центре которого стоит проблема личности и ее взаимосвязи с обществом., Герцен не верил ни в Бога, ни в бессмертие души, ни в неизбежность исторического прогресса; мировоззрение его во многом было трагично. И тем важнее для него было опереться на личность, противопоставить человеческую свободу и творчество бессмыслице окружающего мира. Личность возвышается над слепым потоком природного бытия и над слепым потоком истории. Выступая против фаталистической «железной необходимости», будто бы неумолимо господствующей в истории (эту идею проповедовали последователи Гегеля и Маркса), Герцен подчеркивает категорию возможности, в которой, по его мнению, выражается свобода личности и альтернативность исторического процес-
а: «Пути вовсе не неизменимы. Напротив, они-то и изменяются с обстоятельствами, с пониманием, с личной энергией. Личность создается средой и событиями, но и события осуществляются личностями и носят на себе их печать...» Для Герцена человеческая личность, — неповторимая, авая и конкретная, — высшая ценность. Она не может гь принесена в жертву чему бы то ни было, будь то куми-||>Ь1 «религии», «морали», «государства», «разума», «проса» или «экономического и научного развития». По ейию мыслителя, «подчинение личности обществу, 1{вароду, человечеству, идее есть продолжение человеческих ркертвоприношений». Личность— не средство, но цель I всякого исторического прогресса. Величайшим разочарованием в жизни западника |Герцена было его разочарование в Европе, когда он прие-[ туда из России. Герцен писал: «Тяжко, душно жить в [ — это правда... и тем тяжелее было для нас, что мы вали, что в других странах легко и хорошо жить. Теперь [ знаем, что и там тяжело. Оттого, что и там не разрешен опрос, около которого сосредоточилась теперь вся челове-деятельность, вопрос об отношении лица к обще- ' и общества к лицу». Что же ужаснуло Герцена в европейской жизни? иоз, поставленный мыслителем современной европей-ой культуре, таков: «Мещанство — окончательная фор-западной цивилизации, ее совершеннолетие». Что же оит за понятием мещанства? По Герцену, это политиче- > и экономическое господство буржуазии, подмена ду-вных ценностей коммерческими, стирание и обмельча-ае личности, наступление «внутреннего варвара», торже-»пошлости, заурядности, развитие капиталистической цустрии, разрушающей как отдельную личность, так и арность между людьми и порождающей конкурен-повсеместное лицемерие и мелочный эгоизм. До рцена слово «мещанство» понималось как сословная, а после него — как духовная характеристика. «Под влиянием мещанства, — говорит он, — всё переменилось в Европе. Рыцарская честь заменилась бухгалтерской честностью,, гуманные нравы — нравами чинными, вежливость — чопорностью, гордость — обидчивостью, парки — огородами, дворцы — гостиницами, открытыми для всех, т.е. для всех, имеющих деньги». Сравнивая средневекового рыцаря с современным торгашом, оказавшимся наследником европейской цивилизации, Герцен горько замечает: «Как рыцарь был первообраз мира феодального, так купец стал первообразом нового мира; господа заменились хозяевами. Купец сам по себе лицо стертое, промежуточное, посредник между одним, который производит, и другим, который потребляет, он представляет нечто вроде дороги, повозки, средства. Рыцарь был больше он сам, больше лицо, и берёг, как понимал, свое достоинство, оттого-то он, в сущности, и не зависел ни от богатства, ни от места; его личность была главное; в мещанине личность прячется или не выступает, потому что не она главное: главное — товар, дело, вещь, главное^ — собственность».
Итак) в России — самодержавие и крепостничество, на Западе — господство буржуазности и мещанства, констатирует Герцен. Где же выход? Он, по мнению мыслителя, в синтезе того лучшего, что выработали западная и россий' екая цивилизации: европейской культуры, просвещения, идеи свободы личности и — российской общинности, солидарности, коллективизма. Эта идея стала краеугольным камнем русского народничества. «В современной Европе нет юности и юношей», — отмечает Герцен, тогда как русские люди еще способны к юношескому энтузиазму, идеальным порывам, живой, страстной вере и жертве (вспомним, к примеру, перекликающиеся с этой мыслью слова Достоевского о «русских мальчиках», безоглядно и бескомпромиссно ищущих истину). На смену вере Герцена в Запад приходит вера в Россию, в русскую крестьянскую общину. На чем она основывается? Во-первых, русский на- род, мало затронутый буржуазностью, учтя опыт Запада, может не повторить ошибок Европы («хорошие ученики часто переводятся через класс»). И, самое главное, давно погибшая на Западе, но сохранившаяся в России община ■ представляет собой зародыш того самого общества, о кото- ; ром говорят, к которому стремятся теоретики западного социализма. Общивное самоуправление, коллективист- ; екая психология, общинное землепользование, убеждение j крестьян в том, что земля, подобно воздуху, «ничья и I Божья» и обрабатывать ее могут все, а владеть ею никто, — вот предпосылки «русского социализма» А» И. Герцена. Западное мещанство основано на «безусловном самодержавии собственности». В России, крестьянской стране tc общинным землевладением, этого «самодержавия соб-; ственности» еще нет, и, следовательно, есть возможность | избежать буржуазного пути развития и связанных с ним «страданий народа, распада коллективизма и торжества ме-Цщанства. Итак, сочетать западный идеал свободы личности российское начало общинного коллективизма, разру-ршить самодержавно-крепостническое государство — в этом |Герцен видел надежду и спасение России, могущей пройти ' Сциллой буржуазного мещанства и Харибдой цар-ряеого деспотизма (Сцилла и Харибда — в греческой мифо-I Логии два морских чудовища, подстерегавших мореплава-Йрелей с двух сторон: кому удавалось избежать Сциллы, тот |попадал к Харибде, и наоборот). «Прошлое русского наро-i темно, его настоящее ужасно, но у него есть право на бу-цее» — эта позиция Герцена, как нетрудно заметить, от-иась и от взглядов Чаадаева, и тем более от теории |«официальной народности», синтезируя лучшие идеи за-аиков и славянофилов.
Будущее общество— это грядущий социализм, кото-[ Герцен сравнивает с ранним христианством, пропове-овавшим всеобщее равенство и братство и одновременно эхоронившим античный мир и создавшим новое, средне-ковое общество. Социализм для Герцена призван соче-
тать личную свободу с социальной справедливостью, политическое освобождение — с экономическим равенством, уничтожить власть и эксплуатацию. Эти идеи, провозглашенные Герценом, были развиты следующими поколениями русских народников. Вопросы и задания 1. Какие идеи А. И. Герцена созвучны взглядам западников, а ка 2. Подумайте над той характеристикой, которую Герцен дал европей 3. Критика мещанства — одна из основных тем русской художе 4. В чем Герцен видел преимущества России перед Западом, способ 5. Как в философии Герцена соотносятся личность и общество? 6. Вспомните, какие еще, кроме Герцена, теоретики русского народ 8.4. Ф. М. Достоевский о невозможности счастья без свободы Один из знаменитых философов и писателей XX века Альбер Камю как-то заметил: «Хочешь философствовать — пиши романы». По своему влиянию на общество, по силе и по глубине философской мысли русская художественная литература зачастую далеко превосходила «профессиональную» философию. Не создавая грандиозных, логически завершенных и однозначных философских учений, выдающиеся русские писатели Федор Достоевский и Лев Толстой в своих романах, повестях и публицистиче- ских произведениях пронзительно остро, проникновенно и I необычайно глубоко поставили ключевые вопросы человеческого существования. ■ Жизнь Федора Михайловича Достоевского (1821-1881) i была трагичной, и, быть может, трагизм его собственной [судьбы помог ему ощутить такие глубины трагического в [мире и в человеке, которые большинство людей не может \ или не желает видеть. Трудная жизнь в бедности, каждодневный литературный труд на износ, тяжелое нервное расстройство, вынесенный в юности смертный приговор за участие в социалистическом кружке (в последнюю минуту расстрел был заменен каторгой), нелегкие годы, проведенные в Сибири, затем разочарование в былых революционных и социалистических идеалах, непрестанные сомнения [в существовании христианского Бога и жажда верить в [него — так складывался жизненный путь писателя.
Значительную часть жизни Достоевский прожил в 1етербурге — городе, где Россия и Европа соединились, переплелись и сошлись в противоборстве, и можно сказать, что он был во многом петербургским писателем. Величавые громады дворцов над реками и каналами, гранитные набережные, геометрически правильные прямые проспекты, ^ екрасные памятники, и рядом с этим величием и вели-
Колепием — чахоточный туман, грязные доходные дома, где в жалких каморках, в мрачной сырой атмосфере сгуща-*-*■—-хся сумерек страдают, мучаются, сходят с ума «уни-еняые и оскорбленные» «бедные люди» — герои, евского. Нередко этого писателя называют «жестоким таланом», а его мировоззрение характеризуют как «философию рагедии». Весь свой гений Достоевский посвятил раскры-аю тайны человека. Он так и писал: «Человек есть тайна, надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю нзнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой иной, ибо хочу быть человеком». Существование Бога и едназначение человека для героев Достоевского не про- | ■« сто «точки зрения», но вопросы жизни и смерти. В относительно спокойном, еще самодовольно верящем в прогресс, науку и разум, но уже не верящем в Бога XIX веке Достоевский (задолго до Фрейда, открывшего бессознательное) указывает на скрытую в человеке склонность к агрессии, на утрату современным человеком смысла жизни, на одиночество и трагизм человеческого существования, порождающие сильнейшую внутреннюю борьбу. «Дьявол с Богом борется, а поле битвы— сердце человека», — говорит писатель. Герои Достоевского — мятущиеся натуры, всегда пребывающие в дисгармонии, в «надрыве», одержимые «проклятыми вопросами», неспособные к мещански равнодушной жизни, жаждущие переделать мир, спасти человечество, выходящие за рамки общепринятых норм, «золотой (благодушной и безопасной) середины». Подобно другим пророкам, своим__ современникам С. Кьеркегору и Ф. Ницше, Достоевский больше созвучен катастрофизму XX века, чем своему времени. /в человеке есть много такого, о чем он сам и не подозревает и что писатель называет «подпольем». Эта тайная, подсознательная жизнь человека выступает то в виде его «Двойника» (например, Смердяков — брат и Двойник Ивана Карамазова), то в виде «подпольного человека» (повесть «Записки из подполья»). Важнейшие для человека проблемы писатель разрешает не путем рассуждения, а через поступки, через судьбу своих персонажей. Этим героям (даже порой лично ему малосимпатичным) Достоевский дает возможность высказаться в полную меру, показать всю логику их мыслей и следующих за ними действий. Поэтому-то герои — «разрушители» и «отрицатели», одержимые страстями, гордыней, неверием (Иван Карамазов, Родион Раскольников), — выглядят убедительно и по-своему привлекательно. Они зачастую правдоподобнее и глубже, чем «положительные» персонажи Достоевского — Соня Мармеладова, князь Мышкин, Алеша Карамазов или старец Зосима.
Достоевский восстает против просветительского мифа о (человеке как прежде всего рассудочном существе, в котором рассудок отождествляется с добрым началом, а биологические инстинкты— со злым. Зло в человеке (как и до-бро) таится не в одних биологических инстинктах, а в саамом Духе, в сердце человека, оно есть тоже явление духов-Цного порядка. Свобода человека заключается в возможности и необходимости для него добровольного выбора между добром и злом — выбора, от которого не может уйти никто. Достоевский подчеркивал: «Рассудок удовлетворяет только рассудочной способности человека, а хотение есть проявление всей человеческой жизни». «По своей глупой воле Пожить» — главное для человека, и, следовательно, ключ к пониманию человека лежит глубже его сознания, его рас-, судка— в его «подполье», где находится «он сам». Ядро, существо человека — в его свободе (здесь и далее речь идет "менно о свободе выбора), в его стремлении к индивидуаль-ому самоутверждению. Нет ничего глубже в человеке, рем его свобода, его воля (во всех смыслах этого слова). '' Принципиальное и основополагающее для христиан-тва представление о человеке одновременно и как образе '■"чием, и как греховном существе, способном как к паде-) и злодеянию, так и к спасению и подвигу, обретает в оманах Достоевского новый глубокий смысл. На каторге, пустившись на самое «дно» общества, писатель увидел, з в любом человеке — даже самом «маленьком», зауряд-ом, неприятном и ничтожном с виду, — есть нечто достойное уважения или, по крайней мере, сострадания, нечто -—ощее надежду на его возрождение и преображение. В кдом человеке, если смотреть на него не сверху вниз, не»злобой или презрением, а с любовью, можно увидеть об-*з Божий. «Самый забитый, последний человек есть тоже повек и называется брат твой». Каждый человек ценен 5 только тем, чем (или кем) он является сейчас, но и тем, ем он может (потенциально) быть. : Подобно Ницше, Достоевский фиксирует кризис и са-оразрушение' европейского гуманизма — ситуацию, ког- да человек, отринувший Бога и обожествивший самого себя, приходит, вместо христианского Богочеловечества, к идее Человекобожества (у Ницше это— Сверхчеловек). Один из героев Достоевского, Кириллов в романе «Бесы», так выражает эту идею: «Будет новый человек, счастливый и гордый... Кто* победит боль и страх, тот сам Бог будет... Мир закончит тот, кому имя «человекобог»... «Если нет Бога, то я Бог. Сознать, что нет-Бога, и не сознать в тот же раз, что сам Богом стал, есть нелепость». Стать Богом, стать своевольным — значит победить страх, прежде всего страх смерти, воплотить свою безграничную свободу — и Кириллов, бросая вызов небесам, желает победить страх и утвердить свою божественность посредством добровольного и беспричинного самоубийства. Другой герой Достоевского, Иван Карамазов, не может принять мир с его злом и несправедливостями и, движимый состраданием к человеку, отрицает Творца мира, возвращает ему свой «билет в рай» (вновь остро встает проблема теодицеи, о которой мы говорили в главе, посвященной средневековой философий). Наконец, третий вариант гуманизма, дошедшего до своих пределов, отрицающего Бога и переходящего в свою -противоположность, демонстрирует ■ Родион Раскольников, движимый одновременно жаждой самоутверждения, «комплексом Наполеона» и желающий облагодетельствовать и спасти людей при помощи убийства. Он позволяет себе делить людей на «обычных», «материал», и на «избранных», стоящих вне обычных рамок и норм, и совершает «убийство ради добра», «по системе». Ведь «если Бога нет, то всё дозволено». Так, по убеждению Достоевского, человечность, оторванная от Бога, перерождается в бесчеловечность— в самоотрицание человека, а это есть признак глубокого недуга, поразившего человечество. По словам Достоевского, человек, восставший против образа Божьего в себе, противопоставляющий себя другим людям, восстает тем самым и против своей собственной сти. Не случайно Раскольников признается: «Я себя бил, а не старушонку». А другой герой романа «Преступление и наказание» произносит: «Ведь это разрешение преступить через кровь по совести страшнее обыч-преступлений». Как только утрачиваются твердые енные ориентиры, как только человек решается вить себя Богом, как только он начинает отрицать аб-тную ценность другого (любого!) человека и исходить i того, что злые средства оправданы ради доброй цели, — человек неизбежно приходит к саморазрушению и ху. Поскольку человеческая свобода (свобода выбора), бузи источником всякого добра и всякого зла, отождест-яется Достоевским с сущностью человека, он выступает атегорически против принудительного «счастья», снятия {человека ответственности за свое поведение, попыток «по ауке» и чисто внешним образом «облагодетельствовать» цей. Никакое устройство общества само по себе не изме-человеческой природы — в противном случае при-иось бы признать, что люди — рабы обстоятельств, т.е. аться от той внутренней свободы, которая и делает че-ека личностью. Центральная тема всего творчества Достоевского — по-путей спасения людей: один из его героев — кольников — хочет помочь людям, «преступив через овь», но лишь губит себя; другой — князь Мышкин в ро-ае «Идиот» — всех любит, но в жестоком и несправедли-[ обществе оказывается не в силах помочь людям и гиб-г сам. Наконец, Великий Инквизитор (в романе «Братья арамазовы») хочет «облагодетельствовать» людей, ли-их свободы выбора, навязав им счастье бездушных ов или безликих младенцев. «Легенда о Великом визиторе», предельно остро ставящая вопрос о возмож-! принудительного счастья, счастья помимо свободы, праву считается вершиной творчества Достоевского, ода страшна непредсказуемостью, негарантирован- ностыо, своеволием — да и каждому ли человеку она по плечу? Свобода ведет к страданиям и ошибкам. Может быть, лучше и счастливее жить без нее? Принудительное материальное счастье в обмен на потерю свободы и личности — такова дилемма, формулируемая Достоевским. Но возможно ли счастье людей (именно людей, а не муравьев) через рабство? Великий Инквизитор, хотя и выступает от имени Христа, готов убить Христа подлинного и упрекает его в том, что тот не видит слабости людей. Он выполняет план «осуществления рая на земле без Бога», путем умерщвления в человеке инстинкта свободы. «Жалея» людей, Инквизитор жертвует свободой человеческой воли: «Будут тысячи миллионов счастливых младенцев» — царство всеобщего рабства, царство обезличенного стада. В итоге (как и в случае с Раскольниковым) противоречие между целями и средствами приводит к замене цели средством: под маской добра в мир входит зло. Достоевский подчеркивает: «Друг человечества с шаткостию нравственных оснований есть людоед человечества...» Попытка осчастливить людей, отняа у них свободу, ведет к превращению человечества в «муравейник». Выраженные с такой художественной силой мысли писателя оказались в XX веке сбывшимися пророчествами. Обращаясь к вопросу о призвании России в мировой истории, Достоевский видел свою задачу «в упразднении распри между славянофилами и западниками». Правда, в решении этого вопроса писатель нередко впадал в националистическое мессианство («Христа может проповедовать одна лишь Россия. Богоносный народ — один только русский»). И вместе с тем он подчеркивал универсальную восприимчивость и отзывчивость русского человека («У нас, русских, две родины — Европа и наша Русь»), писал о необходимости всечеловеческого взгляда на мировые вопросы: «Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только стать братом всех людей, всече-ловеком, если хотите». Творческий мир Достоевского трагичен, бездонен и гиворечив, так же как и его мировоззрение. Писатель рил в добрую природу человека и показывал могущество Иого, «подпольного» начала в нем, жаждал обрести Бога t — отчаивался, сомневался в Боге, проповедовал нацио-ьное мессианство и — идею «всечеловечества», отрица-> узкие рамки национальности, с надеждой воскли-I, что «красота спасет мир», — и с тревогой констатиро-" что «красота— это страшная и ужасная вещь». Ёостоевский как никто прочувствовал нарастающий кри-ас вашей эпохи — одиночество личности и утрату веры в "солют, всеразвращающую власть денег, искушение ринудительного рая» — и противопоставил этим опасно-гям живую любовь, сострадание к людям, осознание абсо- ~ ной ценности каждой человеческой личности, всеоб-солидарность и всеобщую ответственность. «Все за ех виноваты», — говорил писатель. Вспомним, эта идея _рко выражена в одном из направлений современной фило-рфии — экзистенциализме. Человек ответствен не только 7 всё, что он думает и делает, но и (как это ни удивительно г первый взгляд) за всё творящееся вокруг него, так как ияется скрытым или явным, равнодушным или актив-I, злорадным или сострадающим, но — в любом случае бровольным и свободным — свидетелем и участником» происходящего. Чувство вины за всё и за всех — это |ел свободного человека, утверждают экзистенциалисты, 'в случайно поэтому философские идеи Ф. М. Достоевского [человеческой свободе, ответственности д мучительном рекращающемся поиске самого себя являются одним»источников и провозвестников экзистенциальной фило-фии., просы и задания: 1. В чем Ф. М. Достоевский видел внутренний кризис и разложение i в современную эпоху? , 2. Согласны ли вы с мнением Достоевского о том, что нет ни оконча 3. Вспомните каких-нибудь героев романов Достоевского, например 4. Как вы понимаете идею Достоевского о невозможности человече
5. Согласны ли вы с утверждением Достоевского о том, что «если 6. Однажды родители талантливого мальчика — в будущем извест 7. Нередко сравнивают личности и взгляды Ф. М. Достоевского и
8. Великий Инквизиторе романе Достоевского «Братья Карамазовы» 9. Достоевский говорит о двойственной, несовершенной природе че
|
||||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2017-02-17; просмотров: 514; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 44.223.31.148 (0.099 с.) |