А. И. Герцен о личности и обществе 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

А. И. Герцен о личности и обществе



Многие идеи славянофилов и западников были творче-[ соединены внародничестве — наиболее влиятель-ом и мощном направлении русской мысли и духовной язни XIX— начала XX в. Основателем народничества [ Александр Иванович Герцен (1812-1870). В 1826 г., когда на трон вступил палач декабристов пай I, юный Герцен дал клятву, которой остался ве-ен всю свою жизнь. Он «клялся отомстить за казненных и


обрекал себя на борьбу с этим троном, с этим алтарем, с этими пушками». Казнь декабристов, писал Герцен, «окон­чательно разбудила ребяческий сон моей души... Мало по­нимая или очень смутно, в чем дело, я чувствовал, что я не с той стороны, с которой картечь и победы, тюрьмы и цепи». Не удивительно, что жизнь Герцена сложилась тра­гически: ссылки, эмиграция, разлука с Россией, смерть го­рячо любимой жены и троих детей, разочарование в запад­ной цивилизации... (Герцен оказался за границей, во Франции, в то самое время, когда буржуазия, пришедшая к власти под лозунгами свободы, равенства и братства, по­топила в крови восстание парижских рабочих в июне 1848 года).

Выдающийся писатель, замечательный мыслитель, пу­блицист и общественный деятель, пронзительно тонкий психолог, А. И. Герцен был знаком со многими выдающи­мися представителями европейского общества, став круп­ной фигурой в мировой культуре. В России он примыкал к западникам. На формирование его взглядов повлияли не­мецкие романтики Ф. Шиллер и И. Гёте, французские со­циалистические авторы, а также Г. Гегель и Л. Фейербах. Однако он создал собственное оригинальное философское учение, в центре которого стоит проблема личности и ее взаимосвязи с обществом.,

Герцен не верил ни в Бога, ни в бессмертие души, ни в неизбежность исторического прогресса; мировоззрение его во многом было трагично. И тем важнее для него было опе­реться на личность, противопоставить человеческую свобо­ду и творчество бессмыслице окружающего мира. Личность возвышается над слепым потоком природного бытия и над слепым потоком истории. Выступая против фаталистиче­ской «железной необходимости», будто бы неумолимо го­сподствующей в истории (эту идею проповедовали последо­ватели Гегеля и Маркса), Герцен подчеркивает категорию возможности, в которой, по его мнению, выражается сво­бода личности и альтернативность исторического процес-


а: «Пути вовсе не неизменимы. Напротив, они-то и изме­няются с обстоятельствами, с пониманием, с личной энер­гией. Личность создается средой и событиями, но и собы­тия осуществляются личностями и носят на себе их пе­чать...»

Для Герцена человеческая личность, — неповторимая, авая и конкретная, — высшая ценность. Она не может гь принесена в жертву чему бы то ни было, будь то куми-||>Ь1 «религии», «морали», «государства», «разума», «про­са» или «экономического и научного развития». По ейию мыслителя, «подчинение личности обществу, 1{вароду, человечеству, идее есть продолжение человеческих ркертвоприношений». Личность— не средство, но цель I всякого исторического прогресса.

Величайшим разочарованием в жизни западника |Герцена было его разочарование в Европе, когда он прие-[ туда из России. Герцен писал: «Тяжко, душно жить в [ — это правда... и тем тяжелее было для нас, что мы вали, что в других странах легко и хорошо жить. Теперь [ знаем, что и там тяжело. Оттого, что и там не разрешен опрос, около которого сосредоточилась теперь вся челове-деятельность, вопрос об отношении лица к обще- ' и общества к лицу».

Что же ужаснуло Герцена в европейской жизни? иоз, поставленный мыслителем современной европей-ой культуре, таков: «Мещанство — окончательная фор-западной цивилизации, ее совершеннолетие». Что же оит за понятием мещанства? По Герцену, это политиче- > и экономическое господство буржуазии, подмена ду-вных ценностей коммерческими, стирание и обмельча-ае личности, наступление «внутреннего варвара», торже-»пошлости, заурядности, развитие капиталистической цустрии, разрушающей как отдельную личность, так и арность между людьми и порождающей конкурен-повсеместное лицемерие и мелочный эгоизм. До рцена слово «мещанство» понималось как сословная, а


после него — как духовная характеристика. «Под влияни­ем мещанства, — говорит он, — всё переменилось в Европе. Рыцарская честь заменилась бухгалтерской честностью,, гуманные нравы — нравами чинными, вежливость — чо­порностью, гордость — обидчивостью, парки — огородами, дворцы — гостиницами, открытыми для всех, т.е. для всех, имеющих деньги». Сравнивая средневекового рыцаря с со­временным торгашом, оказавшимся наследником европей­ской цивилизации, Герцен горько замечает: «Как рыцарь был первообраз мира феодального, так купец стал первооб­разом нового мира; господа заменились хозяевами. Купец сам по себе лицо стертое, промежуточное, посредник меж­ду одним, который производит, и другим, который потре­бляет, он представляет нечто вроде дороги, повозки, сред­ства. Рыцарь был больше он сам, больше лицо, и берёг, как понимал, свое достоинство, оттого-то он, в сущности, и не зависел ни от богатства, ни от места; его личность была главное; в мещанине личность прячется или не выступает, потому что не она главное: главное — товар, дело, вещь, главное^ — собственность».

Итак) в России — самодержавие и крепостничество, на Западе — господство буржуазности и мещанства, конста­тирует Герцен. Где же выход? Он, по мнению мыслителя, в синтезе того лучшего, что выработали западная и россий' екая цивилизации: европейской культуры, просвещения, идеи свободы личности и — российской общинности, соли­дарности, коллективизма. Эта идея стала краеугольным камнем русского народничества. «В современной Европе нет юности и юношей», — отмечает Герцен, тогда как рус­ские люди еще способны к юношескому энтузиазму, иде­альным порывам, живой, страстной вере и жертве (вспом­ним, к примеру, перекликающиеся с этой мыслью слова Достоевского о «русских мальчиках», безоглядно и бес­компромиссно ищущих истину). На смену вере Герцена в Запад приходит вера в Россию, в русскую крестьянскую об­щину. На чем она основывается? Во-первых, русский на-


род, мало затронутый буржуазностью, учтя опыт Запада,

может не повторить ошибок Европы («хорошие ученики

часто переводятся через класс»). И, самое главное, давно

погибшая на Западе, но сохранившаяся в России община

■ представляет собой зародыш того самого общества, о кото-

; ром говорят, к которому стремятся теоретики западного

социализма. Общивное самоуправление, коллективист-

; екая психология, общинное землепользование, убеждение

j крестьян в том, что земля, подобно воздуху, «ничья и

I Божья» и обрабатывать ее могут все, а владеть ею никто, —

вот предпосылки «русского социализма» А» И. Герцена.

Западное мещанство основано на «безусловном само­державии собственности». В России, крестьянской стране tc общинным землевладением, этого «самодержавия соб-; ственности» еще нет, и, следовательно, есть возможность | избежать буржуазного пути развития и связанных с ним «страданий народа, распада коллективизма и торжества ме-Цщанства. Итак, сочетать западный идеал свободы личности российское начало общинного коллективизма, разру-ршить самодержавно-крепостническое государство — в этом |Герцен видел надежду и спасение России, могущей пройти ' Сциллой буржуазного мещанства и Харибдой цар-ряеого деспотизма (Сцилла и Харибда — в греческой мифо-I Логии два морских чудовища, подстерегавших мореплава-Йрелей с двух сторон: кому удавалось избежать Сциллы, тот |попадал к Харибде, и наоборот). «Прошлое русского наро-i темно, его настоящее ужасно, но у него есть право на бу-цее» — эта позиция Герцена, как нетрудно заметить, от-иась и от взглядов Чаадаева, и тем более от теории |«официальной народности», синтезируя лучшие идеи за-аиков и славянофилов.

Будущее общество— это грядущий социализм, кото-[ Герцен сравнивает с ранним христианством, пропове-овавшим всеобщее равенство и братство и одновременно эхоронившим античный мир и создавшим новое, средне-ковое общество. Социализм для Герцена призван соче-


 


тать личную свободу с социальной справедливостью, поли­тическое освобождение — с экономическим равенством, уничтожить власть и эксплуатацию. Эти идеи, провозгла­шенные Герценом, были развиты следующими поколения­ми русских народников.

Вопросы и задания

1. Какие идеи А. И. Герцена созвучны взглядам западников, а ка­
кие — взглядам славянофилов?

2. Подумайте над той характеристикой, которую Герцен дал европей­
скому мещанству в середине XIX в. Насколько эта характеристика акту­
альна сегодня? А как вы понимаете смысл слова «мещанство»?

3. Критика мещанства — одна из основных тем русской художе­
ственной литературы. Приведите какие-нибудь примеры подобной крити­
ки.

4. В чем Герцен видел преимущества России перед Западом, способ­
ные ей помочь перейти к социализму, минуя буржуазно-индустриальный
этап? '

5. Как в философии Герцена соотносятся личность и общество?

6. Вспомните, какие еще, кроме Герцена, теоретики русского народ­
ничества вам известны. Попробуйте сформулировать основные отличи­
тельные черты философии народничества.

8.4. Ф. М. Достоевский о невозможно­сти счастья без свободы

Один из знаменитых философов и писателей XX века Альбер Камю как-то заметил: «Хочешь философство­вать — пиши романы». По своему влиянию на общество, по силе и по глубине философской мысли русская художе­ственная литература зачастую далеко превосходила «про­фессиональную» философию. Не создавая грандиозных, логически завершенных и однозначных философских уче­ний, выдающиеся русские писатели Федор Достоевский и Лев Толстой в своих романах, повестях и публицистиче-


ских произведениях пронзительно остро, проникновенно и I необычайно глубоко поставили ключевые вопросы челове­ческого существования.

■ Жизнь Федора Михайловича Достоевского (1821-1881) i была трагичной, и, быть может, трагизм его собственной [судьбы помог ему ощутить такие глубины трагического в [мире и в человеке, которые большинство людей не может \ или не желает видеть. Трудная жизнь в бедности, каждод­невный литературный труд на износ, тяжелое нервное рас­стройство, вынесенный в юности смертный приговор за участие в социалистическом кружке (в последнюю минуту расстрел был заменен каторгой), нелегкие годы, проведен­ные в Сибири, затем разочарование в былых революцион­ных и социалистических идеалах, непрестанные сомнения [в существовании христианского Бога и жажда верить в [него — так складывался жизненный путь писателя.

Значительную часть жизни Достоевский прожил в 1етербурге — городе, где Россия и Европа соединились, переплелись и сошлись в противоборстве, и можно сказать, что он был во многом петербургским писателем. Величавые громады дворцов над реками и каналами, гранитные набе­режные, геометрически правильные прямые проспекты, ^ екрасные памятники, и рядом с этим величием и вели-

(

Колепием — чахоточный туман, грязные доходные дома, где в жалких каморках, в мрачной сырой атмосфере сгуща-*-*■—-хся сумерек страдают, мучаются, сходят с ума «уни-еняые и оскорбленные» «бедные люди» — герои, евского.

Нередко этого писателя называют «жестоким талан­ом», а его мировоззрение характеризуют как «философию рагедии». Весь свой гений Достоевский посвятил раскры-аю тайны человека. Он так и писал: «Человек есть тайна, надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю нзнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой иной, ибо хочу быть человеком». Существование Бога и едназначение человека для героев Достоевского не про-


| ■«


сто «точки зрения», но вопросы жизни и смерти. В относи­тельно спокойном, еще самодовольно верящем в прогресс, науку и разум, но уже не верящем в Бога XIX веке Достоевский (задолго до Фрейда, открывшего бессозна­тельное) указывает на скрытую в человеке склонность к агрессии, на утрату современным человеком смысла жиз­ни, на одиночество и трагизм человеческого существова­ния, порождающие сильнейшую внутреннюю борьбу. «Дьявол с Богом борется, а поле битвы— сердце челове­ка», — говорит писатель.

Герои Достоевского — мятущиеся натуры, всегда пре­бывающие в дисгармонии, в «надрыве», одержимые «про­клятыми вопросами», неспособные к мещански равнодуш­ной жизни, жаждущие переделать мир, спасти человече­ство, выходящие за рамки общепринятых норм, «золотой (благодушной и безопасной) середины». Подобно другим пророкам, своим__ современникам С. Кьеркегору и Ф. Ницше, Достоевский больше созвучен катастрофизму XX века, чем своему времени.

/в человеке есть много такого, о чем он сам и не подозре­вает и что писатель называет «подпольем». Эта тайная, подсознательная жизнь человека выступает то в виде его «Двойника» (например, Смердяков — брат и Двойник Ивана Карамазова), то в виде «подпольного человека» (по­весть «Записки из подполья»). Важнейшие для человека проблемы писатель разрешает не путем рассуждения, а че­рез поступки, через судьбу своих персонажей. Этим героям (даже порой лично ему малосимпатичным) Достоевский дает возможность высказаться в полную меру, показать всю логику их мыслей и следующих за ними действий. Поэтому-то герои — «разрушители» и «отрицатели», одер­жимые страстями, гордыней, неверием (Иван Карамазов, Родион Раскольников), — выглядят убедительно и по-сво­ему привлекательно. Они зачастую правдоподобнее и глуб­же, чем «положительные» персонажи Достоевского — Соня Мармеладова, князь Мышкин, Алеша Карамазов или старец Зосима.


Достоевский восстает против просветительского мифа о (человеке как прежде всего рассудочном существе, в кото­ром рассудок отождествляется с добрым началом, а биоло­гические инстинкты— со злым. Зло в человеке (как и до-бро) таится не в одних биологических инстинктах, а в са­амом Духе, в сердце человека, оно есть тоже явление духов-Цного порядка. Свобода человека заключается в возможно­сти и необходимости для него добровольного выбора между добром и злом — выбора, от которого не может уйти никто. Достоевский подчеркивал: «Рассудок удовлетворяет толь­ко рассудочной способности человека, а хотение есть про­явление всей человеческой жизни». «По своей глупой воле Пожить» — главное для человека, и, следовательно, ключ к пониманию человека лежит глубже его сознания, его рас-, судка— в его «подполье», где находится «он сам». Ядро, существо человека — в его свободе (здесь и далее речь идет "менно о свободе выбора), в его стремлении к индивидуаль-ому самоутверждению. Нет ничего глубже в человеке, рем его свобода, его воля (во всех смыслах этого слова). '' Принципиальное и основополагающее для христиан-тва представление о человеке одновременно и как образе '■"чием, и как греховном существе, способном как к паде-) и злодеянию, так и к спасению и подвигу, обретает в оманах Достоевского новый глубокий смысл. На каторге, пустившись на самое «дно» общества, писатель увидел, з в любом человеке — даже самом «маленьком», зауряд-ом, неприятном и ничтожном с виду, — есть нечто достой­ное уважения или, по крайней мере, сострадания, нечто -—ощее надежду на его возрождение и преображение. В кдом человеке, если смотреть на него не сверху вниз, не»злобой или презрением, а с любовью, можно увидеть об-*з Божий. «Самый забитый, последний человек есть тоже повек и называется брат твой». Каждый человек ценен 5 только тем, чем (или кем) он является сейчас, но и тем, ем он может (потенциально) быть.

: Подобно Ницше, Достоевский фиксирует кризис и са-оразрушение' европейского гуманизма — ситуацию, ког-


да человек, отринувший Бога и обожествивший самого себя, приходит, вместо христианского Богочеловечества, к идее Человекобожества (у Ницше это— Сверхчеловек). Один из героев Достоевского, Кириллов в романе «Бесы», так выражает эту идею: «Будет новый человек, счастливый и гордый... Кто* победит боль и страх, тот сам Бог будет... Мир закончит тот, кому имя «человекобог»... «Если нет Бога, то я Бог. Сознать, что нет-Бога, и не сознать в тот же раз, что сам Богом стал, есть нелепость». Стать Богом, стать своевольным — значит победить страх, прежде всего страх смерти, воплотить свою безграничную свободу — и Кириллов, бросая вызов небесам, желает победить страх и утвердить свою божественность посредством добровольно­го и беспричинного самоубийства. Другой герой Достоевского, Иван Карамазов, не может принять мир с его злом и несправедливостями и, движимый состраданием к человеку, отрицает Творца мира, возвращает ему свой «би­лет в рай» (вновь остро встает проблема теодицеи, о кото­рой мы говорили в главе, посвященной средневековой фи­лософий). Наконец, третий вариант гуманизма, дошедше­го до своих пределов, отрицающего Бога и переходящего в свою -противоположность, демонстрирует ■ Родион Раскольников, движимый одновременно жаждой самоут­верждения, «комплексом Наполеона» и желающий обла­годетельствовать и спасти людей при помощи убийства. Он позволяет себе делить людей на «обычных», «материал», и на «избранных», стоящих вне обычных рамок и норм, и со­вершает «убийство ради добра», «по системе». Ведь «если Бога нет, то всё дозволено». Так, по убеждению Достоевского, человечность, оторванная от Бога, перерож­дается в бесчеловечность— в самоотрицание человека, а это есть признак глубокого недуга, поразившего человече­ство.

По словам Достоевского, человек, восставший против образа Божьего в себе, противопоставляющий себя другим людям, восстает тем самым и против своей собственной


сти. Не случайно Раскольников признается: «Я себя бил, а не старушонку». А другой герой романа «Преступление и наказание» произносит: «Ведь это разре­шение преступить через кровь по совести страшнее обыч-преступлений». Как только утрачиваются твердые енные ориентиры, как только человек решается вить себя Богом, как только он начинает отрицать аб-тную ценность другого (любого!) человека и исходить i того, что злые средства оправданы ради доброй цели, — человек неизбежно приходит к саморазрушению и ху.

Поскольку человеческая свобода (свобода выбора), бу­зи источником всякого добра и всякого зла, отождест-яется Достоевским с сущностью человека, он выступает атегорически против принудительного «счастья», снятия {человека ответственности за свое поведение, попыток «по ауке» и чисто внешним образом «облагодетельствовать» цей. Никакое устройство общества само по себе не изме-человеческой природы — в противном случае при-иось бы признать, что люди — рабы обстоятельств, т.е. аться от той внутренней свободы, которая и делает че-ека личностью.

Центральная тема всего творчества Достоевского — по-путей спасения людей: один из его героев — кольников — хочет помочь людям, «преступив через овь», но лишь губит себя; другой — князь Мышкин в ро-ае «Идиот» — всех любит, но в жестоком и несправедли-[ обществе оказывается не в силах помочь людям и гиб-г сам. Наконец, Великий Инквизитор (в романе «Братья арамазовы») хочет «облагодетельствовать» людей, ли-их свободы выбора, навязав им счастье бездушных ов или безликих младенцев. «Легенда о Великом визиторе», предельно остро ставящая вопрос о возмож-! принудительного счастья, счастья помимо свободы, праву считается вершиной творчества Достоевского, ода страшна непредсказуемостью, негарантирован-


ностыо, своеволием — да и каждому ли человеку она по плечу? Свобода ведет к страданиям и ошибкам. Может быть, лучше и счастливее жить без нее? Принудительное материальное счастье в обмен на потерю свободы и лично­сти — такова дилемма, формулируемая Достоевским. Но возможно ли счастье людей (именно людей, а не муравьев) через рабство?

Великий Инквизитор, хотя и выступает от имени Христа, готов убить Христа подлинного и упрекает его в том, что тот не видит слабости людей. Он выполняет план «осуществления рая на земле без Бога», путем умерщвле­ния в человеке инстинкта свободы. «Жалея» людей, Инквизитор жертвует свободой человеческой воли: «Будут тысячи миллионов счастливых младенцев» — царство все­общего рабства, царство обезличенного стада. В итоге (как и в случае с Раскольниковым) противоречие между целями и средствами приводит к замене цели средством: под ма­ской добра в мир входит зло. Достоевский подчеркивает: «Друг человечества с шаткостию нравственных оснований есть людоед человечества...» Попытка осчастливить людей, отняа у них свободу, ведет к превращению человечества в «муравейник». Выраженные с такой художественной си­лой мысли писателя оказались в XX веке сбывшимися про­рочествами.

Обращаясь к вопросу о призвании России в мировой истории, Достоевский видел свою задачу «в упразднении распри между славянофилами и западниками». Правда, в решении этого вопроса писатель нередко впадал в национа­листическое мессианство («Христа может проповедовать одна лишь Россия. Богоносный народ — один только рус­ский»). И вместе с тем он подчеркивал универсальную вос­приимчивость и отзывчивость русского человека («У нас, русских, две родины — Европа и наша Русь»), писал о не­обходимости всечеловеческого взгляда на мировые вопро­сы: «Стать настоящим русским, стать вполне русским, мо­жет быть, и значит только стать братом всех людей, всече-ловеком, если хотите».


Творческий мир Достоевского трагичен, бездонен и гиворечив, так же как и его мировоззрение. Писатель рил в добрую природу человека и показывал могущество Иого, «подпольного» начала в нем, жаждал обрести Бога t — отчаивался, сомневался в Боге, проповедовал нацио-ьное мессианство и — идею «всечеловечества», отрица-> узкие рамки национальности, с надеждой воскли-I, что «красота спасет мир», — и с тревогой констатиро-" что «красота— это страшная и ужасная вещь». Ёостоевский как никто прочувствовал нарастающий кри-ас вашей эпохи — одиночество личности и утрату веры в "солют, всеразвращающую власть денег, искушение ринудительного рая» — и противопоставил этим опасно-гям живую любовь, сострадание к людям, осознание абсо- ~ ной ценности каждой человеческой личности, всеоб-солидарность и всеобщую ответственность. «Все за ех виноваты», — говорил писатель. Вспомним, эта идея _рко выражена в одном из направлений современной фило-рфии — экзистенциализме. Человек ответствен не только 7 всё, что он думает и делает, но и (как это ни удивительно г первый взгляд) за всё творящееся вокруг него, так как ияется скрытым или явным, равнодушным или актив-I, злорадным или сострадающим, но — в любом случае бровольным и свободным — свидетелем и участником» происходящего. Чувство вины за всё и за всех — это |ел свободного человека, утверждают экзистенциалисты, 'в случайно поэтому философские идеи Ф. М. Достоевского [человеческой свободе, ответственности д мучительном рекращающемся поиске самого себя являются одним»источников и провозвестников экзистенциальной фило-фии.,

просы и задания:

1. В чем Ф. М. Достоевский видел внутренний кризис и разложение i в современную эпоху?


,


2. Согласны ли вы с мнением Достоевского о том, что нет ни оконча­
тельно «плохих», ни окончательно «хороших» людей и что любой злодей
может преобразиться, изменившись в лучшую сторону, а любой прекрас­
ный человек может стать злодеем?

3. Вспомните каких-нибудь героев романов Достоевского, например
Родиона Раскольникова или Ивана Карамазова. Можно ли их назвать
полностью «положительными» или полностью «отрицательными» персо­
нажами? И встречаются ли в реальной жизни, по вашему мнению, полнос­
тью и до конца «положительные» или полностью и до конца «отрицатель­
ные» персонажи?

4. Как вы понимаете идею Достоевского о невозможности человече­
ского счастья без свободы? Согласны ли вы с ней? Обоснуйте свой ответ.

 

5. Согласны ли вы с утверждением Достоевского о том, что «если
Бога нет, то всё дозволено»?

6. Однажды родители талантливого мальчика — в будущем извест­
ного мыслителя и поэта Дмитрия Мережковского — привели его к
Достоевскому, чтобы тот Оценил его стихи. Послушав, Федор Михайлович
поморщился и сказал: «Плохо, слабо. Страдать вам надо, молодой чело­
век, страдать!» «Пусть не пишет, — лишь.бы не страдал», — воскликнул
отец ребенка. Как вы понимаете приведенные слова Достоевского?
Согласны ли вы с ними?

7. Нередко сравнивают личности и взгляды Ф. М. Достоевского и
Ф. Ницше. Ницше говорил, что важнейший, мало кем еще осознанный
факт нашей эпохи заключается в том, что «Бог умер, и это мы убили Его».
Сравните размышления Достоевского и Ницше по этому поводу. Чья по­
зиция ближе лично вам?

 

8. Великий Инквизиторе романе Достоевского «Братья Карамазовы»
убежден в том, что человек — раб, хотя и создан бунтовщиком. «Нет за­
боты беспрерывнее и мучительнее для' человека, как, оставшись свобод­
ным, сыскать поскорее того, перед кем преклониться. Но ищет человек
преклониться пред тем, что уже бесспорно». Согласны ли вы с таким
взглядом на человека?

9. Достоевский говорит о двойственной, несовершенной природе че­
ловека; о его промежуточности. Как вы думаете, такая природа челове­
ка — вечный и незыблемый факт или же это лишь преходящее, историче­
ски преодолимое состояние?



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2017-02-17; просмотров: 514; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 44.223.31.148 (0.099 с.)