Часть IV. Повествование о том, как тристан нашел белорукую изольду, и о том, как любовь соединилась со смертью

Мы возвращаемся к повествованию о Тристане и находим его там, где с ним расстались, – в скитаниях по далекой чужбине. Покинув Изольду и королевство Корнуэльс, «Тристан бежал от своего горя через моря, острова и многие страны». Без Изольды его жизнь совсем опустела, утратила смысл и фактически превратилась в живую смерть, поэтому Тристан страстно желал наступления смерти, которая избавила бы его от тоски. Вместе с тем юноша цеплялся за воспоминания, как утопающий за соломинку, вскармливая свою печаль, словно она составляла всю его жизнь. Ни одна другая женщина не привлекала его внимания. Он воевал, подвергая свою жизнь опасности в рискованных походах, и скитался, никогда не имея крыши над головой.
«Я истомлен и устал, приключения мне надоели. Госпожа моя далеко, и я уже никогда ее не увижу. Почему же за два года она не подала мне знака, не послала меня найти, где бы я ни странствовал? В Тинтажеле король Марк ее почитает и служит ей, а она дарит ему наслаждение... А что же я? Неужели я никогда не забуду той, которая забыла меня? Неужели я не найду никого, кто излечил бы мое горе?»
Тристан пока не знает, что пройдет немного времени и на этот вопрос ему ответит небо.
Он отправился в Бретань. Там перед ним открылась грустная картина: опустошенные земли, разоренные города, сожженные села. Рыцарь спросил у первого встречного, что здесь произошло, и в ответ услышал: «Славный рыцарь, наш король Гоэль осажден в замке Карэ своим вассалом, графом Риолем из Нанта. Этот предатель Риоль и опустошил страну». Услышав это, Тристан приблизился к стенам замка и, увидев короля, сказал ему: «Я Тристан, король Лоонуа, а Марк Корнуэльский – мой дядя. Твой вассал совершил преступление и великий грех, поэтому я пришел сюда предложить тебе свою помощь».
Король даже не смог пригласить Тристана войти в замок, ибо там кончились запасы пищи. Это лишало осажденных последней надежды, и следовало ожидать, что очень скоро им придется испить всю горечь поражения. Тогда Каэрдин, юный сын короля, обратился к отцу: «Послушай меня, отец, это славный рыцарь. Позволь ему войти, его доблесть не вызывает сомнений, ибо он готов разделить с нами и победу, и поражение».
Каэрдин встретил Тристана с почестями, принял его как друга и брата. Они обошли весь замок и осмотрели его укрепления и подземелья. После этого они вошли, держась за руки, в комнату, где находились мать и сестра Каэрдина. Они сидели вместе и вышивали золотом по английской ткани, тихо напевая грустную песню. Тристан вошел и поклонился дамам. Каэрдин сказал, обратившись к другу: «Тристан, взгляни, как быстро и ловко руки сестры продевают в ткань золотую нить. По праву, сестра, тебя зовут Белорукой Изольдой».
Услышав имя девушки, Тристан изумился. Улыбка тронула его уста, и взгляд юноши стал нежнее.
Предатель граф Риоль во главе огромной армии встал лагерем в трех милях от Карэ. Ночью из замка были видны огни костров в его стане. Он осадил замок, угрожая его жителям голодной смертью. Как только Тристан появился в замке короля, он и Каэрдин во главе небольшой группы верных рыцарей ежедневно стали совершать вылазки. Скрываясь в засаде, рискуя жизнью, они внезапно нападали на вражеские отряды и никогда не возвращались с пустыми руками, всякий раз захватывая богатые трофеи – повозки, полные оружия и провианта. В Карэ вернулась надежда, а у воинов короля Гоэля появился боевой дух. В войсках графа Риоля поползли слухи о двух непобедимых рыцарях, которые сражались рядом. Эти вести очень обеспокоили предателя.
На поле сражения Каэрдин всегда ехал бок о бок с Тристаном, да и сражались они всегда вместе. Один из них никогда не упускал из вида другого и при необходимости тут же приходил на помощь другу. После сражений они возвращались счастливые, толкуя о рыцарских подвигах, благородных делах, любви и приключениях. Между ними установилась такая прочная взаимная привязанность, какой не бывает даже между родными братьями. Они были верны друг другу и нежны друг с другом, – по крайней мере, так говорит предание. Каждый раз, когда Каэрдин ехал рядом с Тристаном, он восхвалял достоинства своей сестры Изольды, ее красоту, доброту и простодушие.
Наступил день, когда граф Риоль, собрав всю свою огромную армию и подтянув осадные машины, пошел на штурм Карэ. Тогда Тристан и Каэрдин вывели свое войско за ворота замка, чтобы встретиться с врагом в открытую. Тристан пустил своего коня прямо навстречу графу Риолю. Они схватились один на один, их мечи скрестились. Бой продолжался до тех пор, пока меч Тристана не рассек шлем Риоля; предатель стал умолять рыцаря его пощадить. Риоль сдался на милость победителя и отвел от стен замка свою армию. Затем он приехал в Карэ просить у короля Гоэля прощения и поклялся ему в вечной преданности.
Теперь, когда все беды остались позади, Каэрдин пришел к отцу и сказал ему:
«Сеньор, вам следует удержать Тристана. Позвольте ему жениться на моей сестре и стать вам сыном, а мне братом». Король внял его совету и объявил Тристану свою волю: «Друг мой, ты заслужил мою любовь. Возьми в жены мою дочь, Белорукую Изольду, которая происходит из рода герцогов, королей и королев. Бери ее, благородный рыцарь, она твоя».
И Тристан ответил: «Я принимаю ее, сеньор». Тристан на какое-то время забыл о своей печали и снова ожил. Он полюбил Белорукую Изольду за ее доброту и красоту. Он полюбил своего брата Каэрдина. Впереди его ждали славные подвиги, и теперь у него был король, которому он хотел служить. Поэтому он ответил: «Я принимаю ее, сеньор».
Рыцарь Тристан женился на Белорукой Изольде, британской принцессе, перед алтарем по закону святой церкви. Изольда была счастлива. Сердце Каэрдина было переполнено радостью. Все население Карэ ликовало.
Ночью, когда слуга помог ему раздеться, перстень из зеленой яшмы соскочил с пальца Тристана и, зазвенев, ударился о каменные плиты. Для Тристана этот звон превратился в колокольный звон судьбы. Он посмотрел на кольцо и словно очнулся. Ему вспомнилась Прекрасная Изольда в далеком Корнуэльсе. В один момент все обратилось вспять, им снова овладела тоска.
«Да, сердце мне говорит, что я поступил дурно. В лесу ты дала мне этот перстень, когда страшно страдала из-за меня. Как же я посмел обвинить тебя в предательстве! Прекрасная Изольда, только что я предал тебя! Я взял в жены другую женщину. И теперь мне очень жаль жену, ибо она доверчива и простодушна. Видно, не в добрый час повстречались мне две Изольды. И у обеих я лишился доверия!»
В супружеской постели Тристан был равнодушен и холоден, как камень; он так и не смог заставить себя прикоснуться к жене. Наконец она спросила его: «Мой господин, чем я разгневала вас? Может быть, я сделала что-нибудь не так, не заслужив у своего мужа даже поцелуя?»
Тогда Тристан рассказал ей следующее. Он поведал ей, как однажды, погибая от нанесенных драконом ран, он поклялся Пресвятой Деве Марии священной клятвой: если он останется жить, то, женившись, ни разу не прикоснется к жене и будет воздерживаться от объятий с ней весь первый год брака. Он закончил свой рассказ словами: «Я должен сдержать свою клятву, иначе я навлеку на себя гнев Божий». Изольда с ним согласилась, и на следующий день, когда слуги надели ей на голову чепец, который носят замужние женщины, она с грустью вздохнула и про себя подумала, как мало она сделала, чтобы по праву его носить. Что касается Тристана, он стал даже более спокойным и скорбным, тоскуя о Прекрасной Изольде, и не сводил глаз со своей руки, на которой носил перстень из зеленой яшмы. Прошло какое-то время. Белорукой Изольде не удалось скрыть от брата эту тайну. Каэрдин узнал правду: Тристан ни разу не прикоснулся к своей жене. И тогда он очень удивился и даже разгневался. Он встретил Тристана с упреком: «Хотя ты мой любимый друг и брат, я не могу позволить, чтобы ты продолжал оскорблять мою сестру. Ты либо должен стать ей настоящим мужем, либо выйти со мной на поединок, чтобы я с оружием в руках избавил сестру от бесчестья». В ответ Тристан поведал Каэрдину все, что не рассказывал никому, за исключением отшельника Огрина. Он рассказал ему о том, как искал Прекрасную Изольду, как они выпили в море любовное зелье, о боли и страсти, которые терзали его тело и душу долгие дни и ночи, пока он находился в лесу Моруа. Он рассказал ему о прокаженных и о костре, о взаимных клятвах и перстне из зеленой яшмы. «Теперь я знаю, что без Прекрасной Изольды я не могу ни жить, ни умереть, и жизнь, которую я веду, – всего лишь живая смерть».
Пока Каэрдин слушал Тристана, у него пропал весь гнев. Переполненный жалостью к другу, он наконец сказал: «Тристан, друг мой, да избавит Бог всякого от той печали, которая тебя гложет! Я подумаю три дня, а потом выскажу свое суждение». Когда прошло три дня, Каэрдин пришел к Тристану и сказал: «Друг, у меня в сердце созрело решение. Да, ты сказал мне правду, и жизнь твоя в этой стране – лишь сумасбродство и безумие, и никакого добра от нее не будет ни тебе, ни моей сестре, Белорукой Изольде. Послушай, что я придумал. Мы вместе отправимся в Тинтажель, ты увидишь королеву и узнаешь, тоскует ли она по тебе и осталась ли она тебе верна. Если она забыла тебя, тогда ты, может быть, сильнее полюбишь мою простодушную и добросердечную сестру Изольду. Я последую за тобой всюду, разве я тебе не друг и не товарищ?!»
«Брат, – ответил ему Тристан, – кто-то верно сказал: сердце человека стоит золота целой страны».
Переодевшись странниками, Каэрдин и Тристан отправились по морю в Корнуэльс. Тристан послал Изольде перстень из зеленой яшмы с известием, чтобы она его встречала. Но Прекрасная Изольда оказалась в затруднительном положении: она уже узнала о браке Тристана с Белорукой Изольдой и поверила в то, что Тристан ее предал, предпочтя ей другую женщину. Но ведь она дала обещание! Что же делать? Она уже решила встретить Тристана, но потом появилось еще больше слухов о его предательстве. Наконец, когда Тристан оказался перед ней в нищенских лохмотьях, она приказала слугам избить его и вышвырнуть вон. В тоске и печали Тристан вместе с Каэрдином вернулся в Бретань. Но Изольда, узнав, что Тристан в отчаянии ее покинул, поняла, как несправедливо поступила с ним. Горько рыдая все ночи напролет, она раскаивалась и терзалась угрызениями совести.
В Карэ Тристана одолевала смертная тоска. Ни жена, ни рискованные приключения, ни охота, ни сама жизнь ничуть его не увлекали, потеряв для него всякую прелесть. Наконец он решил: «Я должен вернуться еще раз и увидеть ее. Пусть лучше я встречу смерть, увидев ее снова, чем умру здесь, тоскуя по ней. Живущий в тоске похож на мертвеца. Я знаю, что могу умереть, но пусть это случится так, чтобы королева поняла, что это произошло из-за любви к ней. Если бы только я мог быть уверен в том, что она тоскует по мне так, как я тоскую по ней».
Переодевшись в лохмотья отшельника и не сказав ни слова Каэрдину, Тристан снова отправился в Тинтажель. Он испачкал лицо грязью, изображая шута, дурака или юродивого скитальца. Представ перед королем Марком, он закричал: «Отдай мне королеву Изольду, а ее я возьму и буду тебе служить в обмен на ее любовь».
Король от всей души захохотал и поинтересовался: «Ну и куда же ты возьмешь ее, дурак?»
На это Тристан ему ответил: «О, мой прекрасный хрустальный дворец находится очень высоко, между небом и облаками. Солнце пронизывает его своими лучами, и ветры не могут причинить ему никакого вреда. Туда понесу я королеву, в мой хрустальный покой, цветущий розами и сверкающий утром».
Изображая из себя юродивого, Тристан пробрался в покои королевы и показал ей перстень из зеленой яшмы. Отбросив прочь все подозрения, она наконец узнала его и упала ему в объятия. Обезумев от желания, Тристан три дня снова и снова возвращался к ней. Это продолжалось до тех пор, пока стражники не заподозрили неладное, и тогда юноша понял, что наступило время расставания, иначе обман откроется и его схватят.
«Дорогая, мне нужно бежать, ибо скоро меня узнают. Я должен исчезнуть, и теперь уже никогда тебя не увижу. Близка моя смерть, вдали от тебя я умру от тоски».
«Мой милый, – ответила она, – обними меня крепко и прижми так сильно, чтобы наши сердца разорвались, а души улетели. Возьми меня в ту счастливую страну, о которой ты мне когда-то рассказывал. В ту страну, откуда никто не возвращается, где прекрасные певцы поют чудесные песни. Умоляю тебя, возьми меня!»
«Я увезу тебя в счастливую страну живых, королева! Срок близится. Когда он настанет, я позову тебя, но придешь ли ты, любимая моя?»
«Любимый, – сказала она, – позови, и ты знаешь, что я приду».
Предчувствуя смерть, Тристан бросился прочь, и это был последний раз, когда Изольда видела его живым.
Тристан вернулся в Карэ и по-прежнему не прикасался к жене, а его глаза никогда не светились человеческим счастьем, и на его лице никто не видел ни малейших признаков радости. Какое-то время спустя, он поспешил на помощь Каэрдину, который сражался с мятежным бароном. Они попали в засаду. Каэрдин и Тристан убили всех нападавших на них семерых рыцарей, но Тристан был ранен отравленным копьем. Последний раз в жизни Тристан упал, зараженный смертельным ядом, и ни один доктор и ни один знахарь не могли его вылечить. Тристан подозвал к себе Каэрдина и сказал ему: «Брат, мне уже ничто не поможет. Возьми этот перстень из зеленой яшмы и отправляйся к Прекрасной Изольде. Покажи его королеве и скажи, что, если она не приедет, я умру. Скажи ей, что она должна прийти, ибо мы вместе выпили нашу смерть. Пусть она вспомнит мою клятву никого не любить, кроме нее. Я сдержал свое слово».
Они договорились об условном сигнале. Если Каэрдин будет возвращаться с Прекрасной Изольдой, он натянет белый парус, а если она откажется, парус будет черным.
«Не плачь, дорогой друг, – молвил Каэрдин, – я исполню твою просьбу».
Белорукая Изольда стояла за дверью и слышала весь разговор. От горя у нее подкосились ноги, и она едва удержалась, чтобы не упасть. В первый раз она поняла, почему муж постоянно пренебрегал ею. С этого момента она, полная горечи, тайно мечтала о мести Прекрасной Изольде, которая ее ограбила, отняв у нее и мужа, и земное счастье. Каэрдин снарядил корабль и при первом попутном ветре отправился в Тинтажель. Он явился в королевский замок под видом купца и, демонстрируя королеве товары, положил перед ней перстень из зеленой яшмы. И когда он прошептал послание Тристана, та немедленно покинула замок и тайно поднялась на корабль. Парусник понесся стрелой по полноводному проливу. Изольда стояла на палубе и смотрела, как нос корабля разрезает пену морских волн, а ее взгляд был направлен в сторону, где должен был показаться Карэ.
Тристан настолько ослаб, что более не мог смотреть на морские утесы Карэ. Но каждый день, лежа в постели, он спрашивал жену, не появился ли на горизонте возвращающийся корабль. Наступил день, когда она посмотрела на море и увидела корабль под белым парусом, мчавшийся к гавани. С переполненным горечью сердцем она решилась на месть. Подойдя к мужу, она промолвила:
«Мой господин, на горизонте корабль».
«А парус, – спросил Тристан, – какого цвета у него парус?»
«Не знаю почему, – ответила она, – но он черный».
Тристан отвернулся к стене.
«Я не в силах больше удерживать в себе жизнь...» – прошептал он.
Затем он медленно произнес: «Изольда, дорогая», повторив эти слова четыре раза. Произнеся их в четвертый раз, Тристан испустил дух.
На море поднялся ветер, сильно надул паруса, и корабль стремглав понесся к берегу. Прекрасная Изольда сошла на берег. Она услышала на улицах громкие рыдания и звон колоколов в церквах и часовнях. Тогда она спросила у горожан, по ком этот заупокойный звон и плач.
Один старик ответил ей:
«Госпожа, у нас великое горе, скончался благородный и доблестный рыцарь Тристан. Это худшее из несчастий, когда-либо постигавших нашу страну».
Пройдя по улицам в растрепавшемся чепце, она поднялась по лестнице, ведущей к замку. Бретонцы дивились, глядя на нее; они никогда не видели женщины такой красоты. Они спрашивали друг у друга:
«Кто она такая? Откуда она?»
Около Тристана, обезумев от зла, которое совершила, плакала Белорукая Изольда. Рыдая, она причитала над бездыханным телом. К ней подошла другая Изольда и молвила: «Поднимись на ноги и дай мне к нему подойти. Поверь мне, у меня больше прав оплакивать его, чем у тебя».
Произнеся эти слова, она обратила лицо к востоку и помолилась Богу. Потом, немного приоткрыв и слегка подвинув тело, она легла рядом со своим милым Тристаном. Поцеловав его в уста и лоб, она крепко прижалась к нему. Вскоре ее душа отлетела, она умерла от горя рядом со своим любимым.
Узнав о том, что произошло, король Марк переправился через море, привез их тела домой, в Корнуэльс, и похоронил в роскошных могилах слева и справа от часовни. Ночью из могилы Тристана вырос терновник с сильными, гибкими ветками, свежими зелеными листьями и душистыми цветами. Он быстро взобрался на часовню и, перекинувшись через нее, спустился к могиле Изольды. Проходят годы и целые столетия, а он продолжает жить – сильный, красивый, цветущий.

Загадки и парадоксы

Вместе с Тристаном и Изольдой мы совершили целое путешествие. Находясь рядом с ними, мы видели их радости, страдания и, наконец, их смерть. Однако наше путешествие пока не закончено, ибо мы должны пройти весь путь дважды: сначала сопереживая, а потом – осознавая и осмысливая происходящее. Сейчас нам предстоит сделать шаг назад и спросить себя: «Что же все это значит? И какой урок я могу из этого извлечь?»
В последней, самой драматической части легенды существует несколько загадок, вопросов и парадоксов. Наступило время обратить на них внимание, чтобы окончательно прояснить их для себя. Затем, в процессе продвижения, расшифровывая новый для нас символизм, мы осмыслим его, чтобы впоследствии иметь возможность к нему возвращаться.
Первый парадокс, который сразу бросается в глаза, – отвержение Тристаном Белорукой Изольды. В самом начале этой части повествования мы видим Тристана пребывающим в глубокой тоске и одиночестве. Мы слышим его вопрос, полный безысходности и отчаяния: «Неужели я не найду никого, кто излечил бы мое горе?»
Вскоре на его вопрос находится ответ. Он встречает Белорукую Изольду, Каэрдина, находит короля, которому хочет служить, то есть вполне приемлемые условия жизни. Но проходит какое-то время, и он от всего этого отказывается. Почему? Потому что для него в этом нет никакого смысла. Он не смог жить с Прекрасной Изольдой, как живут все люди, поэтому вернул ее королю Марку, а теперь Прекрасная Изольда живет своей жизнью. Но в таком случае почему же он не хочет земных, человеческих отношений с Белорукой Изольдой?
На какую причудливую мораль и какие странные представления об «истинном» и «ложном», «верности» и «предательстве» опирается Тристан, когда «делает заключение», что должен приговорить себя к вечным страданиям и одиночеству? Почему он считает своим долгом отвергнуть женщину, с которой живет, и умереть от неутоленной страсти к идеалу, богине, занимающей все его мысли, которой он не может обладать в реальной жизни?
С точки зрения обычного человека абсолютно неважно иметь полное представление о том, как именно такая установка приводит к разрушению нормальной жизни: фактически она низводит жизнь Тристана до «живой смерти». Вместе с тем для романтической части нашей личности установка Тристана имеет огромный смысл. Внутренний голос любого мужчины нетерпеливо и настойчиво повторяет, что постоянный поиск совершенной, идеальной фемининности является достойным и прекрасным делом, которое не ограничивается выбором земной женщины из плоти и крови, служащей надежной опорой в реальной жизни.
Как правило, у любого психолога есть пациенты, повторяющие вопрос Тристана: «Неужели я не найду никого, кто излечил бы мое горе?» Это самый актуальный вопрос в нашем обществе. Большинство мужчин ведут себя, подобно Тристану. Когда в жизни мужчины появляется реальная женщина, преданная и испытывающая к нему любовь, он в конце концов отвергает ее, ибо она по своим критериям не соответствует идеальному образу – Прекрасной Изольде, которая может существовать лишь в его воображении.
Вторая серьезная загадка, всплывающая в последней части легенды, такова: что же представляет собой любовь между Тристаном и Прекрасной Изольдой? Находясь рядом с ними в течение всего повествования, мы, западные романтики, слишком доверяем происходящему. Но в конце концов и мы начинаем поражаться вопиющему эгоцентризму и капризам, которые наши герои демонстрируют друг другу, называя их «любовью».
Тристан обижен на Изольду, так как «Марк ее почитает и служит ей, а она дарит ему наслаждение». Но если Тристан так ее любит, почему он не хочет, чтобы она была счастлива с мужем? Этот вопрос может показаться наивным, но, так как Тристан считает, что им движет «любовь», мы имеем право на такой вопрос. Позже он скажет: «Я знаю, что могу умереть, но пусть это случится так, чтобы королева поняла, что это произошло из-за любви к ней. Если бы только я мог быть уверен в том, что она тоскует по мне так, как я тоскую по ней!»
Что же это за «любовь», если Тристан желает несчастья и страданий возлюбленной? Если он поверил, что Изольда перечеркнула прошлое и обрела счастье с королем Марком, зачем ему возвращаться, понимая, что его появление лишь подольет масло в огонь ее страсти? Зачем он стремится оживить и усугубить страдание, отравив ей жизнь с королем Марком?
Теперь об Изольде. Что это за «любовь», которая заставляет ее презирать Тристана за то, что он женился на другой? Изольда замужем за королем Марком и живет с ним. Что за странные правила, по которым Тристан не может жениться на другой женщине, не может ее любить и, более того, не может быть счастлив? Совершив нормальный человеческий поступок, он предаст Прекрасную Изольду! Что это за любовь, которая заставляет Прекрасную Изольду желать одиночества Тристана и делать все для того, чтобы у него не было ни жены, ни дома, ни детей?
Это не любовь. Любовь – это чувство, направленное на другого человека, а вовсе не собственная страсть. Любящий желает добра и счастья тому, кого любит. Даже несколько странно, что Тристан и Изольда называют «любовью» происходящее между ними.
По человеческим меркам все должно быть иначе. Тристан и Изольда «любят» друг друга, а при этом один заставляет другого страдать и делает его несчастным. Они говорят о «предательстве», но их путь к взаимной «верности» проходит через предательство Изольдой мужа, а Тристаном – жены. Они отказались от своего дома и земной, человеческой жизни, и при этом один не позволяет другому наладить нормальную жизнь с кем-то еще.
В этом для нас нет ничего нового. Мы часто бывали свидетелями подобного поведения «влюбленных». Многие из нас сами пережили сходные противоречивые порывы. Иногда мы пытаемся контролировать их, но этот парадокс выражен в мифе очень явно, так как возникает из бессознательного в своем первозданном виде.
Научившись разбираться в символах, мы начинаем понимать, что сама по себе романтическая любовь оказывается величайшим парадоксом. Представляя собой систему установок, она порождает множество курьезных противоречий. Романтическая любовь – это греховная смесь двух воплощений святой любви. Одна из них – «божественная» любовь, о которой шла речь раньше: это естественное желание человека к постижению внутреннего мира, страстное устремление души к Богу или богам. Другая – «земная» любовь, которая свойственна людям – обычным человеческим созданиям из плоти и крови. Обе эти любви истинны, обе необходимы. Но в процессе эволюции человеческой психики культура сыграла над нами злую шутку, смешав две любви и превратив их в романтическое зелье, что привело к едва ли не полной потере каждой из них в отдельности.
В лучшем случае романтизм и романтическую любовь можно рассматривать как реальную попытку восстановить утерянное западное сознание. Романтизм стремится восстановить неземное, божественное ощущение жизни, ощущение внутреннего мира, силы воображения, мифа, сна, видения. Трагедия последней части повествования свидетельствует о том, что мы погубили идеал романтизма, не найдя места божественной любви и разрушив земные отношения. Мы называем «любовью» то, что любовью не является. Мы перевернули понятие «верность» и устремились в погоню за эфемерным, идеальным образом анимы, вместо того чтобы любить реального человека из плоти и крови.
Мы обязаны услышать это предостережение. Уяснив ужасный смысл трагедии, которой стала легенда «Тристан и Изольда», не следует забывать, что романтическая любовь – необходимый шаг в эволюции психики. Несмотря на все возражения и попытки прояснить свое отношение к ней, это был и остается наш, западный путь – путь развития двух видов любви, смешанных в любовное зелье. Романтическая любовь подобна «любовному тупику»: чтобы не заблудиться в темноте, чтобы разрешить парадокс, нам следует подойти к нему с другой стороны. Но житель Запада не видит другого пути, кроме прямого входа в туннель. Единственный доступный нам путь к живому чувству, путь, который ведет нас к двум видам великой любви, предполагает «распятие» «влюбленности» на парадоксе и ее познание.
В процессе нашего продвижения вперед, когда раскрываются иллюзии и проявляются противоречия, имеет смысл вспомнить, что главный вопрос заключается совсем не в том, чтобы восхвалять или осуждать романтическую любовь, сохранить ее или от нее отказаться. Наша задача в том, чтобы найти путь, ведущий к созиданию, честно отнестись к парадоксам, научиться принимать оба мира, сливающихся в романтической любви: божественный мир Прекрасной Изольды, в который стремится Тристан, и земной мир Белорукой Изольды, который он отвергает.

Изольда земная

Тристан никогда не хотел обычных человеческих отношений с Прекрасной Изольдой. Он совсем не стремился к упорядоченной, стабильной, предсказуемой жизни, сохраняющей человеческое тепло и ощущение близости, в котором они так нуждались. Осознавая это, мы удивляемся и вспоминаем многочисленные драмы и приключения, которые они испытали. Влюбленные устраивают тайные свидания, подвергая себя огромному риску; их ведут на костер, они спасаются бегством; затем драма продолжается в лесу Моруа: они сражаются с природой и многочисленными противниками. И эта напряженная жизнь не способствует развитию простых человеческих отношений.
Один из величайших парадоксов романтической любви заключается в том, что она никак не связана с земными отношениями, – она сохраняет романтический экстаз. Она порождает драмы, рискованные приключения, мистерии, страстную любовь, ревность и предательство. Таким образом, человеку не удается войти в реальные отношения с обычными людьми из плоти и крови до тех пор, пока не закончится экстаз романтической любви, то есть пока не пройдет «влюбленность» и не наступит любовь.
Теперь нам становится более понятно, почему происходит именно так. Прекрасная Изольда – это анима. Она – та божественная любовь, которую ищет Тристан; бессознательно он стремится найти путь в свой внутренний мир. Тристан не может относиться к Прекрасной Изольде по-человечески, ибо она является анимой, которую следует переживать внутри, как символ. Когда, покидая Корнуэльс и оставляя Изольду с королем Марком, Тристан впадает в отчаяние, он считает, что покидает аниму, воплощенную в смертной женщине; так же поступают все «влюбленные». С их точки зрения, жизнь потеряет всякий смысл, ибо смысл жизни, как им кажется, можно найти только в Прекрасной Изольде.

Друг без друга влюбленные не могли ни жить, ни умереть, ибо жизнь смешалась со смертью. Тристан бежал от своего горя через моря, острова и многие страны.

Снова и снова напоминает о себе жизненно важный для Тристана вопрос: «Неужели я не найду никого, кто излечил бы мое горе?»
Эго героя видит близкую смерть, а судьба поворачивает его лицом к воплощению жизни! К спокойной, безмятежной женщине, которая ждет его в замке Карэ и олицетворяет собой земную человеческую жизнь. Эта женщина – Белорукая Изольда, Изольда Земная.
Подобно Тристану, мы встречаемся с этой Изольдой, обремененные всевозможными предрассудками и прошлыми романами. Нам не нравится все «простое». «Простой» для нас значит «пустой», «убогий» или «грубый». Мы забыли, что простота – первая потребность человеческой жизни. Искусство жизни заключается в том, чтобы найти смысл и радость в маленьких, естественных и не слишком драматичных событиях. Высочайшая степень такого искусства – обладать сознанием, способным распознать сквозь изобретенные нами хитросплетения простую реальность жизни. Но сегодня мы находимся под властью коллективного предрассудка, направленного против Белорукой Изольды. Если прямые, бесхитростные, простые отношения обещают нам счастье, мы его отвергаем. Для нас это «слишком просто», «слишком глупо». Мы научились уважать лишь пустое, подавляющее, большое и сложное внутреннее напряжение.
Истинная трагедия Тристана и Изольды скрыта в тихом укромном месте, где, по всей вероятности, мы ее не искали. Это не смерть Тристана, ибо умирают все. Трагедия Тристана в том, что он отказывался жить, пока был жив, поэтому у него не было земной жизни и земной любви. Именно поэтому его жизнь превратилась в «живую смерть». Реальная трагедия происходит в тот момент, когда Тристан отвергает Белорукую Изольду. Поступая так, он отказывается от всей земной жизни и того, что с ней связано: любви, преданности, любых земных радостей.
Для нас, жителей Запада, впитавших вместе с молоком матери романтический ликер, Белорукая Изольда кажется второстепенной фигурой. Мы запрограммированы на другую драму: с тайными свиданиями и расставаниями, интригами, неземной страстью, подобной той, которая бушует между Тристаном и Прекрасной Изольдой. Но, сделав шаг назад и оглянувшись на Белорукую Изольду, мы можем убедиться в справедливости слов Каэрдина: «Тогда ты, может быть, сильнее полюбишь мою простодушную и добросердечную сестру Изольду».
Эта Изольда воплощает другую сторону внутренней фемининности, которая до сих пор нам не встречалась. Ее «белые руки» вызывают множество символических коннотаций. Они нежные и прекрасные, искусные и умудренные реальным жизненным опытом. Эта Изольда наслаждается обыденной, земной жизнью. Впервые мы встречаем ее в женской комнате замка, где она вышивает золотом по английской ткани. В ее жилах течет королевская кровь, но мы можем вообразить ее вынашивающей и нянчащей детей, готовящей, живущей простыми повседневными заботами, в которых проходит человеческая жизнь.
Мы будем называть эту сторону фемининности «земной», ибо именно она связывает мужчину с земной природой, человеческим бытием, повседневной жизнью, с тем, что является неотъемлемой частью жизни, – воплощением необходимости, преданности, долга, времени и пространства в отношениях между людьми. Земная фемининность – это внутренняя часть личности, стимулирующая ее к любви на земном уровне, к развитию простых человеческих отношений.
Она воплощает способность любого мужчины ощущать красоту, ценность и святость физического мира, реальной жизни и обычной человечности. Именно она определяет его отношения с людьми во внешнем мире. Анима же, наоборот, определяет его отношение к личностям внутреннего мира. Земная фемининность воплощает такую любовь, которой не знают ни романтический идеализм, ни проекции внутренних богов на простых смертных. Ее любовь содержит земное начало, которое связывает нас с реальными мужчинами и женщинами, возвращает нам ощущение человечности и приземленности.
Все, что ни делает Белорукая Изольда, свидетельствует о том, что ее больше всего заботят отношения между людьми. В этом состоит ее принцип, на это в основном направлена ее энергия. Тристан говорит о Прекрасной Изольде: «Мы вместе выпили нашу смерть». Но другую Изольду смерть совсем не интересует. Ее интересует жизнь, обычная человеческая жизнь на грешной земле с человеком, который будет любить ее такой, какая она есть, заботиться о ней, с человеком, которого она будет кормить. Земная Изольда не стремится в «сад наслаждений», существующий только в стране смерти. Вместо этого она просит Тристана любить ее и жить с ней в Карэ, пока они живы, здесь-и-теперь.
Сопоставляя характерные черты Прекрасной и Белорукой Изольды, мы сможем получить более детальное представление о земной фемининности. Невозможно представить себе Прекрасную Изольду домашней хозяйкой, воспитывающей детей, моющей посуду, штопающей одеяла, стареющей вместе с мужем у домашнего очага. У нас возникает желание вообразить ее участницей великой драмы, опасных свиданий, страстных встреч, душераздирающих прощаний или королевой, восседающей на троне в прекрасном замке. Она – волшебница, дочь королевы-колдуньи, родившаяся неизвестно где, на мистическом острове. Она полубогиня-полуженщина. Она воплощает ту сторону фемининности, которая всегда неуловима, недостижима; она – «недосягаемая принцесса», которую можно ощущать только в символах или образах. Анима способна жить внутри или найти свое внешнее воплощение в драме: на костре, у прокаженных, в лесу Моруа. Но она не может существовать в простых отношениях между людьми при наличии обязательств и вполне определенных ограничений.
Что же в этом отношении можно сказать о Белорукой Изольде? Она не родилась волшебницей и полубогиней на границе «внешнего мира». Она появилась на свет в хорошо известном нам мире от смертных родителей, воспитывалась в окружении обычных людей, готовилась к нормальной жизни, к тому, чтобы иметь личную жизнь. Она воплощает ту сторону фемининности, которая свойственна повседневной жизни и личному благополучию.
Анима постоянно стремится увлечь нас во внутренний мир, в безграничные и бесконечные просторы бессознательного, где нет никаких пределов, обязанностей и отсутствует необходимость сдерживать себя во имя исполнения долга и принятых обязательств. Земная фемининность, напротив, открывает нам ограниченный мир личных отношений, где существуют правила, долг, обязанности, симпатия и преданность по отношению к конкретному человеку.