Понимание, истолкование и применение

Как элементы герменевтики

Герменевтика включает в себя три элемента: понимание (subtilitas intelligendi), истолкование (subtilitas explicandi) и применение (subtilitas applicandi). Эти элементы трактуются не столько как методы, которыми мы пользуемся, сколько как некий навык, требующий особенной духовной утонченности[55]. Иными словами, герменевтика состоит из трех умений – понимать, истолковывать и применять смысл произведения (применительно к юридической герменевтике – смысл юридического текста).

Сущность понимания волновала исследователей еще во времена Сократа, Платона и других философов. Создание и развитие теории понимания явились воплощением опыта западной истории философии. Данную теорию обычно ассоциируют с именами Ф.Э. Шлейермахера, П. Рикера, В. Дильтея, М. Хайдеггера, Х. Гадамера и др.

В философии под «пониманием» подразумевается специфическое состояние сознания, вызванное внешними или внутренними воздействиями, которое фиксируется субъектом «как уверенность в адекватности воссозданных представлений и содержания воздействия. В процессе понимания интерпретируется смысл исследуемого текста и далее происходит осмысление того, что уже имеет некоторый смысл. Объяснение же является функцией научного познания и состоит в раскрытии сущности изучаемого объекта. В процессе объяснения устанавливаются причины, цели, задачи и закономерности происходящего»[56].

Ввел в философскую терминологию термин «понимание» Ф. Шлейермахер, он же создал предпосылки для его изучения, хотя впервые понимание было противопоставлено объяснению Ф. Астом. По его мнению, герменевтика по сути представляет собой понимание, на котором основаны истолкование и объяснение. Задача герменевтики – достичь в понимании содержательного согласия[57].

Понимание с герменевтической точки зрения рассматривается как процесс сопереживания в сознании интерпретатора мыслей, чувств, мотиваций автора, так как они нашли отражение в его поведении и действиях, а также в результатах интеллектуальной деятельности автора, осмысления опыта.

П. Рикер подразумевает под пониманием искусство постижения значения знаков через жесты, речь, позы и тому подобное. Интерпретация, по его мнению, – это периферия понимания. Цель понимания – перейти «от этого выражения к тому, что является основной интенцией знака, и выйти вовне через выражение»[58]. Достоинством понимания, а также сутью интерпретации П. Рикер признает множественность интерпретаций и даже их конфликт. Понимание образует же суть интерпретации[59].

Толковый словарь русского языка определяет понимание как «способность осмыслять, постигать содержание, смысл, значение чего-нибудь. То или иное толкование чего-нибудь»[60].

В аспекте нашего исследования это определение представляется неточным, так как оно ограничивается характеристикой качества интеллектуальной деятельности, свойства, присущего определенной форме высшей нервной деятельности. С точки зрения герменевтической науки понимание определяется не как способность интеллекта, а как умения, навыки интеллектуальной деятельности. Подобная трактовка основана на определении задач герменевтики как науки, предназначенной для формирования навыков восприятия текста (произведения).

По мнению Г.И. Рузавина, главным недостатком герменевтического подхода к пониманию является рассмотрение данного процесса с психологической и субъективной точек зрения[61]. Особенность юридической герменевтики состоит в том, что ей этот недостаток свойственен менее всего, так как для ее содержания существенным является социальный этап понимания текста.

Формирование указанных навыков проходит три этапа (стадии).

1. Физиологический этаппонимания (сравнимый со свойством мышления как формы высшей нервной деятельности) – это осознание, то есть отражение в мозгу связей, отношений между предметами и явлениями реального мира, одна из сторон мышления, познания объективной действительности.

В зависимости от того, какие связи раскрываются в процессе познания, существуют различные уровни понимания. Тот или иной предмет, действуя на наши органы чувств, отражается в мозгу в виде целостного образа восприятия. Физиологической основой этих образов является появление временных нервных связей в коре головного мозга и актуализация уже образованных ранее связей. Поэтому образ каждого вновь воздействующего предмета или явления неизбежно включается в систему уже имеющихся у данного человека связей образов, понятий.

В результате аналитико-синтетической деятельности коры мозга устанавливается связь между воспринятым в данный момент предметом и ранее воспринятыми предметами и явлениями, раскрывается то объективно общее, что имеется между ними, и то, что их различает. Это дает возможность мысленно отнести воспринимаемый в данный момент предмет или явление к определенной категории предметов или явлений. Отнесение воспринимаемого предмета к соответствующей категории предметов и есть определенная ступень его понимания. Но надо иметь в виду, что понимание не ограничивается этой ступенью.

2. В процессе познания раскрываются более сложные отношения между предметами и явлениями, устанавливаются причинно-следственные связи и другие закономерности. Осознание этих внутренних, недоступных непосредственному восприятию связей предметов и явлений реального мира есть понимание наиболее глубокое – раскрытие сущности предметов и явлений действительности[62]. Этот этап понимания можно условно определить как ментальный.

3. Понимание любого юридического текста (в том числе текста уголовного закона) связано с раскрытием его смысла, значения. Для того чтобы раскрыть смысл и тем самым понять содержание закона, необходимо его соответствующим образом интерпретировать. Для этого субъекту необходимо привлечь свой социальный опыт, соразмерить свой личностный и социальный статусы, идентифицировать себя в социальных связях. Данный этап понимания можно определить как социальный.

Он не является исключительной принадлежностью юридической герменевтики. Можно сказать, что понимание любого произведения имеет указанные стадии[63]. Правда, каждое произведение в отдельности (в зависимости от целей его автора) рассчитано на определенную стадию воздействия, может быть предназначено для определенного круга читателей, зрителей или слушателей, для которых социальный этап понимания может быть менее значим (или более значим).

Таким образом, социальное понимание текста (произведения) прежде всего определяется его содержанием. Так, Е.В. Горбачева справедливо отмечает: «Понимание источника правовой информации – юридического текста – напрямую зависит от его качества, как в плане содержания, так и в плане выражения»[64].

Связь содержательной, грамматической и стилистической сторон текста (в том числе юридического) в генезисе понимания относится к постулатам герменевтики.

Согласно теории Ф. Шлейермахера понимание состоит из двух компонентов: понимание речи как изъятой из языка и понимание ее как факта в мыслящем. Философ указывает на неразрывную связь этих аспектов, поскольку первый момент является объектом грамматической интерпретации, а второй анализируется психологической интерпретацией[65].

При исследовании произведения он выделял два уровня: предметно-содержательный (факт языка) и индивидуально-личностный (факт мышления). Здесь грамматическая интерпретация дополняет психологическую и наоборот, то есть они полностью равнозначны[66].

В юридической герменевтике социальный этап понимания играет основную роль, так как он формирует правосознание индивида.

Исключительное значение социального этапа понимания в юридической герменевтике вытекает из природы права (в том числе уголовного). Так, еще А.Н. Радищев объяснял происхождение права из добровольного согласия людей. «Воззванные в общежитие всесильным гласом немощей и недостатков, человеки скоро познали, что для обуздания наглости и дерзновения нужна была сократительная сила, которая носяся поверх всего общего союза, служила бы защитою, подпорою слабому, угнетенному, была бы против необузданности оплотом и преградою»[67].

Познание необходимости организации общественной жизни, подчинения общим для всех правилам поведения и соблюдения запретов возможно лишь в случае, когда индивид, определив свое место в обществе, сопоставил и соразмерил свои личные интересы с общественными интересами. Все это соответствует содержанию социального этапа понимания (хотя, может быть, и не исчерпывает его).

Функции указанных этапов понимания условно можно разграничить следующим образом: физиологический определяет способность к пониманию; ментальный определяет осознание личностного смысла; социальный этап понимания формирует осознание значения текста.

В отличие от смысла уяснение значения предполагает оценку информации с точки зрения социального опыта. При этом даже индивидуальный опыт в такой оценке значим, но лишь постольку, поскольку он сопоставляется с общественным опытом.

Об этом свидетельствует и эволюция права как знаковой системы (текста). Развитие текстуальной формы права связывается не с личным, а именно с социальным опытом, социальным сознанием и проходит несколько стадий: 1) уровень реального поведения, когда право еще не осознается как таковое (это происходит из личного опыта общения в примитивных человеческих коллективах); 2) уровень предправа, когда право, еще не став самостоятельным явлением, понимается как часть обычаев, морали, мифов, религий; 3) уровень письменной фиксации права, когда право становится знаковой системой, специфическим социальным регулятором. Перечисленные стадии показывают развитие юридического мышления от казуистики к нормам[68].

По мнению Т.В. Губаевой, «этапы эволюции языковых средств, специализировавшихся для выражения поведенческих нормативов, в целом соответствуют трем фазам в развитии права: 1) зарождение; 2) оформление в систему социальных правил; 3) письменная кодификация»[69].

Можно сказать, что интерпретация (социальный этап понимания) является основой понимания закона.

Юридическое понимание подразумевает не только понимание отдельных текстов, но и знание того, что законодательство является системой, поэтому только представление о совокупности нормативных актов определенной тематики может дать точную информацию о предмете. Связь регулируемых отношений порождает взаимную логическую связь норм права, которую необходимо учитывать в процессе интерпретации. Указанная связь в процессе понимания текста обеспечивается посредством такого герменевтического метода, как герменевтический круг.

Герменевтический круг– диалектическая операция взаимодействия частей и целого в процессе понимания: от частного к общему и обратно – от общего к частному. Например, ст. 299 УК РФ предусмотрена ответственность за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности. В уголовно-правовой науке и правоприменительной практике существует проблема с пониманием термина «привлечение к уголовной ответственности», так как обозначенное этим термином понятие не имеет конкретного уголовно-правового и процессуального содержания[70].

Для уяснения признаков деяния в объективной стороне состава указанного преступления (частного) необходимо обратиться к общему, а именно: 1) уяснить родовую, видовую и групповую принадлежность нормы, закрепленной в указанной статье УК РФ; 2) определить социальное назначение и уголовно-правовую функцию этой нормы.

В результате подобного анализа (восхождения к общему) К.Л. Чайка пришел к выводу о том, что социальная функция нормы состоит в ограждении личности от злоупотреблений лиц, уполномоченных репрессивной властью. Уголовно-правовая функция ее заключается в запрете действий уполномоченных властью лиц по необоснованному вовлечению человека (непричастного к преступлению) в уголовный процесс посредством придания ему такого статуса

 

процессуального лица, в силу которого допускается (и фактически осуществляется) ограничение его прав, свобод и законных интересов.

После решения названных выше общих вопросов (определения функции судебной власти, системы их уголовно-правового обеспечения и определения места рассматриваемого состава в системе преступлений против правосудия) автор перешел к другой операции – «от общего к частному». В этой части герменевтического круга осталось лишь конкретизировать указанные процессуальные действия и, следовательно, сделать вывод о содержании термина «привлечение к уголовной ответственности»[71].

По мнению А.Ф. Черданцева, каждый этап понимания определяется специфическим характером взаимодействия частей текста, речи или компонентов научного рассуждения, доказательства, теории[72]. Разрозненные факты, отдельные фрагменты текста можно понять лишь тогда, когда они благодаря синтезу предстанут частями некоторой системы.

Как мы уже отмечали, в основе любого процесса понимания лежит принцип взаимодействия частей и целого, который составляет предпосылку для применения системного метода к каждой конкретной области исследования.

Понятие «герменевтический круг» имеет довольно давнюю историю. Он применялся при истолковании текстов, особенно в середине XIX в., получил теоретическое осмысление в связи с попыткой дать определенную схему процесса понимания. Данный аспект широко рассматривается в работах Ф.Э. Шлейермахера, однако он фигурирует уже и в работах Ф. Аста. Основой принципа, по Ф. Асту, является духовное единство между автором и интерпретатором, а герменевтика трактуется как теория извлечения духовного смысла из текста. «Части понимаются благодаря целому, а целое – из внутренней гармонии его частей»[73].

Ф.Э. Шлейермахер конкретизирует понятие «герменевтического круга», связывая понимание с живым диалогом людей и интерпретацией текста. Полное понимание наступает благодаря интуиции и субъективному анализу. Определяющую роль в этом играет предпонимание.«Полное понимание произведения состоит из диалектического синтеза предварительных пониманий, из знания внутренних и внешних условий жизни автора и из осмысления их влияния на замысел произведения, его сюжет, содержание и на индивидуальный стиль автора; оно также должно учитывать условие, которое постулирует конгениальность личности истолкователя и автора текста, соразмерность их творческих потенциалов»[74].

Такая трактовка весьма значима для философской герменевтики, но ее нельзя назвать универсальной, так как она плохо применима к юридической герменевтике. Особенность последней, как уже отмечалось, заключается в том, что понимание юридического текста реализуется на социальном этапе (уровне). Физиологический и ментальный этапы понимания свойственны для личного уровня восприятия, востребованного в большей степени при восприятии произведений искусства.

По мнению Г. Гадамера, герменевтический круг имеет не формальную природу, он не субъективен и не объективен, – он описывает понимание как взаимодействие двух движений[75]. Его значение состоит в том, что он является научным (герменевтическим) методом понимания текста.

Анализ процесса понимания внутри «герменевтического круга» был продолжен В. Дильтеем. Философ заостряет внимание на проблеме значения, поскольку значение целого составляет «смысл», выводимый из значения индивидуальных частей[76]. Понимание по В. Дильтею – вид познания, совокупность познавательного содержания и дорефлексивного опыта, которая проливает свет на искомый и подлежащий экспликации смысл[77]. Понимание как базис для всякого исследования осуществляется именно методом герменевтики. Значе-

 

ние многообразно, каждый раз конкретизируется интерпретатором, то есть «является имманентным в «ткани жизни», в живом опыте субъекта-интерпретатора, в то время как текст – лишь условием и источником сопереживания»[78]. Получается так, что «герменевтический круг» устанавливается каждый раз заново между текстом и интерпретатором.

Герменевтический круг является важным аспектом методологии исторического понимания, так как процедура восхождения от частного к общему, как уже отмечалось, связана с обращением к социальному опыту.

По мнению ученых, понимание имеет три возможные формы: историческое понимание, грамматическое и духовное.

В исторической форме понимания задача герменевтики заключается в выяснении условий, при которых совершается понимание.

Каждая эпоха понимает по-разному дошедший до нее текст, есть различные временные рамки. Позднее понимание является более глубоким, осознанным. Смысл текста всегда превышает авторское понимание. «…Понимание является не только репродуктивным, но всегда также и продуктивным отношением»[79]. Это не означает, что мы лучше понимаем, чем автор текста; это означает, что мы понимаем иначе, чем автор.

Временные рамки между созданием текста и его пониманием позволяют проявиться подлинному смыслу. Он, в свою очередь, никогда не может быть исчерпан полностью, приближение к нему является бесконечным процессом. Исключается возможность каких-либо ошибок в процессе понимания именно тогда, когда совокупность исторических явлений вызывает лишь теоретический интерес.

Понимание по Г. Гадамеру – действенно-историческое свершение, так как герменевтика призвана выявить действительность истории в самом понимании.

 

Как уже отмечалось, круговое движение понимания начинается в пределах текста. Оно заканчивается в этих же пределах, но уже с новым (обогащенным социальным уровнем) пониманием. Таким образом, можно сказать, что текст произведения (закона) составляет необходимый элемент понимания на любом его этапе. Система знаков, воспринятая на физиологическом уровне, приобретает очертания смысла благодаря сочетанию грамматических форм, пунктуации, стилистических приемов. Указанная форма понимания необходима для ментального этапа данного процесса. Может быть, именно по этой причине весьма распространенным авторским приемом в юридической литературе является обращение к словарям русского языка. Правда, выводы о содержательной стороне термина как вербального объекта формулируются лишь на социальном уровне понимания.

Дильтей считал метод понимания методом непосредственного постижения духовной целостности. Предметом понимания могут выступать как внутренний мир человека, внешний мир, так и культура прошлого. Для познания внутреннего мира требуется использование интроспекции, то есть процесса наблюдения за действиями собственной психики с целью выявления законов, ею управляющих[80]. В то же время духовная форма понимания приемлема и для постижения внешнего мира.

Выделяются три вида понимания:

1) теоретическое понимание, присуще научным и логическим суждениям (в том числе и законам), оценивающееся с точки зрения истинности или ложности;

2) понимание, связанное с действиями, оценивающееся в соответствии с критерием успеха или неуспеха по отношению к достижению установленных целей;

3) «живой опыт» – так называемое выражение внутренней духовной жизни человека. Последний вид понимания, по мнению В. Дильтея, может сообщить о человеке больше, чем какие-то другие формы объяснений. Именно изучению данного смысла он уделяет наибольшее внимание в своих работах[81].

Для того чтобы получить более точное и четкое представление о процессе понимания, следует разумно сочетать различные методы.

Понимание – это комплексная, методологическая проблема. С различных сторон она исследуется герменевтикой, семиотикой, логикой, теориями систем и принятия решений, психологией, социологией, методологией и гносеологией.

Истолкование – «письменное или устное изложение в оправдание чего-нибудь, признание в чем-нибудь. То, что разъясняет, помогает понять что-нибудь»[82].

Истолкование и понимание – взаимосвязанные элементы герменевтики. Понимание всегда является истолкованием (по мнению Гадамера[83]). Их задача – установление смысла, содержания формы выражения правового предписания, выяснение исторической обстановки принятия, выявление пробелов, коллизий, ошибок, противоречий, других недостатков как в правовом предписании, так и в юридической практике, правосознании; уточнение, конкретизация, детализация предписания, устранение неточностей и неясностей и др.[84] Понимание – это дедуктивное умозаключение, в котором одной посылкой выступает утверждение о том, что должно быть, а другой посылкой – начальное условие (событие, действие). Понимание – это приписывание смысла тому явлению, которое мы осваиваем. Любое понимание предпосылочно.

Истолкование – дедуктивное умозаключение, в котором одной посылкой является общее утверждение в виде универсальной связи вещей (например, закон природы), а другой – утверждение о начальных условиях существования того или иного явления. Объяснение исходит из причинности социальных явлений. Научное объяснение в широком смысле является казуальным. «Объяс-

нением научного факта признается указание его причины, то есть установление того закона или тех законов причинной связи, частным случаем которого или которых является этот факт»[85].

По мнению В.Г. Кузнецова, никакого противопоставления между объяснением и пониманием не существует. На уровне обыденного сознания эти термины не различаются. «Всякое объяснение способствует пониманию, и, наоборот»[86]. Понимание отличается от объяснения тем, что в термине «понимание» содержится психологический оттенок, которого нет в «объяснении», а также тем, что понимание связано с семантикой, что в значительной мере повлияло на современные методологические дискуссии. Методологически используется прием объяснения, поэтому некоторыми философами применяется понятие «психологическая интерпретация», то есть идут в ход объясняющие методы в герменевтическом исследовании.

Истолкование (объяснение), можно подразделить на следующие типы: когнитивное, нормативное и репродуктивное.

По справедливому мнению Г.И. Рузавина, вся наша познавательная и коммуникативная деятельность связана с интерпретацией тех или иных знаков, жестов, слов, произведений искусства и так далее. Нам практически постоянно приходится истолковывать жесты, слова, события, факты, с которыми, так или иначе, сталкиваемся. Из этого можно сделать вывод, что интерпретация не ограничивается областью языка, а охватывает и иные сферы деятельности человека[87]. Но поскольку (говоря о понимании) прежде всего имеют ввиду понимание устной или письменной речи, текстов и знаковых систем, то соответственно язык служит универсальным средством общения и выражения мысли, а значит, и теснее связан с процессами интерпретации.

Термин «интерпретация» в правовой науке употребляется как синоним термину «толкование», «нахождение того смысла, который его авторы имели в виду, употребляя именно те слова, которые они включили в текст»[88].

Интерпретация как таковая является центральным звеном в процессе понимания текста. Чтобы раскрыть смысл текста, необходимо его интерпретировать соответствующим образом. Когда мы слышим речь или видим какой-либо текст, то звуки, буквы, сочетания символов сами по себе несущественны для понимания, это так называемые сигналы. Для нас главное – мысль, которую они содержат. Сами символы или буквы лишены значения. Они приобретают смысл только в результате соответствующей интерпретации. Но поскольку символам можно придать бесчисленное множество значений, то соответственно мы вправе интерпретировать их самыми различными способами. Из этого следует, что любая интерпретация дает своеобразное понимание семиотических систем. Семантический подход к проблеме понимания опирается на идеи об интерпретации в частности юридических текстов.

Проблемами интерпретации (понимания и объяснения) различных юридических документов и так далее занимается юридическая герменевтика, которая выработала множество специальных правил, приемов и методов истолкования юридических текстов. В итоге они сводятся к логико-грамматическому анализу текста либо к психологическому обсуждению мотиваций, целей и стремлений автора, который порой использует воображение, перевоплощение и субъективный опыт. Такое истолкование часто характеризуется как психологическое, субъективное и интуитивное[89].

 

Ход интерпретации можно изобразить следующим образом (см. схему 1).

Схема 1.

 

 

Однако следует иметь в виду, что в ходе интерпретации могут быть обнаружены новые данные и факты, что соответственно вынуждает интерпретатора уточнять и исправлять гипотезы, искать новые обстоятельства для сопоставления с полученными данными. Кроме того, факты и данные вполне возможно объяснить при помощи различных гипотез, соответственно возможны различные их интерпретации.

П. Рикер рассматривает герменевтику как «теорию операций понимания в их соотношении с интерпретацией текстов; слово «герменевтика» означает не что иное, как последовательное осуществление интерпретации»[90].

Интерпретация по существу – это толкование текста, а понимание, в свою очередь, – постижение знаков[91]. Отношение между этими понятиями устанавливает связь между техническими проблемами истолкования текста с более общими проблемами их значения и языка.

Особое внимание уделяется герменевтике текста, поскольку считается, что как автономный объект текст располагается на стыке понимания и объяснения, а не на линии их разграничения (как считают некоторые философы)[92]. Понимание предваряет объяснение посредством сближения с замыслом автора текста. Оно завершается объяснением, которое преодолевает географическое, историческое или культурное расстояние, отделяющее текст от его интерпретатора[93]. Основной девиз философа: больше объяснять, чтобы лучше понять.

Т.В. Кондрашова к таким связям относит связь толкуемой нормы с нормами, раскрывающими смысл термина, содержащегося в интерпретируемой статье; связь интерпретируемой нормы с оперативными нормами; связь интерпретируемой нормы с актами, дополняющими, изменяющими или уточняющими данную норму; связь норм, регулирующих сходные отношения; связь коллизионных норм с коллизирующими; связь бланкетных норм; связь общих и специальных норм. По ее справедливому мнению, высшая судебная инстанция очень часто не учитывает данных связей в своих толкованиях[94].

В ходе интерпретации углубляется наше понимание, поскольку различные значения постоянно приходится сопоставлять с фактами и данными, обращаться к интуиции, которая дает нам гипотезы, догадки, предположения. При помощи логики мы делаем выводы. Процесс понятийного понимания можно сопоставить с методом восхождения от абстрактного к конкретному знанию.

«Суметь за буквой почувствовать дух, владеющий автором, за знаком – его не только непосредственное значение, но и глубинный потаенный смысл, а под ним и смысл, явно не осознававшийся самим автором, – вот цель и задача герменевтически мыслящего интерпретатора»[95].

Сами по себе буквы и символы лишены какого-либо значения. Они и основанные на них формализованные системы приобретают смысл лишь в результате соответствующей интерпретации[96]. Причем следует сказать, что допускается множество различных интерпретаций, соответственно каждая из них дает своеобразное понимание формальной системы. Такой подход к проблеме понимания называется семантическим.

Семантика представляет собой «учение о значении, об отношениях между знаками, то есть между словами и предложениями и тем, что они означают»[97].

Любой текст обладает определенным значением, имеет смысл, который может быть раскрыт посредством соответствующей интерпретации. В этом случае интерпретация представляется более сложной и трудной задачей, чем если бы мы рассматривали язык современной математики.

Текст в классическом юридическом понимании является частью понятийной общности, в центре которой находится знак. Понятие текста закона подразумевает, что письменное сообщение функционирует как знак. С одной стороны, оно проявляется вовне буквами и их соединениями в словах, предложениях, параграфах, главах законодательного акта. С другой стороны, оно выражает смысл, изначальный и определенный, обусловленный правильностью знаков, которые являются его проводниками.

Для того чтобы выяснить смысл юридического текста, юристы прибегают к двум типам операций: к правовой герменевтике и к толкованию права. Цель первой операции – «проявить по канонам толкования феномен права, цель второй – распознание воли законодателя»[98].

Семиотический анализ текста подразумевает несколько направлений. Синтактика представляет собой анализ языка как знаковой системы, выявление правил образования и преобразования выражений. Синтаксический анализ текста уже проводился в рамках герменевтики в средние века и в Новое время.

При создании любого закона предполагается использование правил грамматики и синтаксиса, так как закон представляет собой целостную систему, части которой взаимодействуют между собой, все положения связаны между собой либо вытекают друг из друга.

Так, Е.В.Васьковский определяет синтаксический анализ как способ сочетания слов, относящийся ко второму элементу речи (первым же элементом

он выделяет лексический – совокупность слов, из которых строится речь человека). Каждое слово предполагает какое-либо значение, понятие. Слова объединяются в предложения ради выражения определенной мысли. Но во всяком предложении помимо синтаксического элемента имеется и логический элемент (третий элемент речи), согласно которому одни слова обусловливают другие. Четвертый элемент – стилистический. Он представляет собой способ выражения мысли, речи[99]. Эти элементы находятся между собой в тесной связи и влияют друг на друга, создавая в своей совокупности словесный смысл каждого предложения.

Синтаксическое строение текста не всегда ясно, даже если оно написано на родном языке. Синтаксическая форма обусловливает как значение отдельных слов, так и общий смысл предложений. Смысл слов определяется, во-первых, исходя из того, в какой синтаксической связи они находятся с другими словами; во-вторых, исходя из синтаксической формы, которая была придана им.

Семантика является учением о (графических) знаках и о рядах знаковых форм. Всякий знак – сигнификат, то есть он означает нечто, но не обязательно должен употребляться как денотат, то есть не обязательно ему должно соответствовать какое-либо значение[100]. При данном анализе каждому выражению языка приписывается определенный денотат (предмет, который оно обозначает) и смысл, ему присущий. Этот смысл как раз и играет решающую роль в процессе понимания.

Для того чтобы понять норму, необходимо выяснить смысл отдельных слов, из которых она состоит (то есть установить денотаты). Смысл слов определяется словоупотреблением, которое представляет собой способ обозначения словами понятий и представлений. Словоупотребление – употребление слов в речи[101] путем исследования значения, которое связывается со словами. Важ-

ную роль в данном случае играет изучение этимологического происхождения слов. Этимология представляет собой раздел языкознания, изучающий происхождение слов и выражений[102]. Соответственно, можно получить точное понятие о сфере применения того или иного слова, установив, от какого корня происходит данное слово, чем отличается от сходных по значению слов, каким синонимам соответствует. Результаты таких исследований заносятся в словари, которые как раз и являются источниками познания словоупотребления.

Словоупотребление не является понятием стабильным, оно меняется с течением времени, это связано, естественно, с изменением слов, с их развитием, отмиранием. По мнению Е.В.Васьковского, словоупотребление может «изменяться не только во времени, но и в пространстве: одно и то же слово может иметь разное значение у разных народов или племен одного народа и в разных местностях»[103].

Так, значение слова может быть различным: основным, переносным, обычным, исключительным, обширным, узким, обыденным и специальным. Любому слову могут быть присущи различные значения из выше перечисленных. Однако есть слова, имеющие только одно значение. К ним относятся собственные имена, название материальных предметов, технические термины, да и то не всегда. К тому же автором может быть создано свое собственное индивидуальное словоупотребление.

Юридический термин может быть многозначным, хотя одним из требований к нему является именно однозначность. Трудность состоит в том, что не существует одного значения слова. С точки зрения семантики, у слов всегда много значений, нет ни одного значения, которое бы всегда было определенным и стабильным. В любом случае суду необходимо решить, в каком значении: общеупотребительном, терминологическом или контекстно-определенном – употреблено слово, соответственно аргументировать свой выбор[104].

К тому же в текстах встречаются различные слова, значение которых вообще никому не ясно. В данном случае филологическая герменевтика предлагает применять некоторые приемы определения смысла. Во-первых, необходимо использовать параллелизмы[105], которые представляют собой обращение к определенным местам текста, где встречается данное слово и подвергнуть его индуктивному[106] исследованию[107]. Вместе с тем не следует также забывать о дедуктивном методе[108].

Если же все вышеперечисленные методы не привели к результату, то следует уже обращаться к другим произведениям данного автора, а в случае отсутствия таковых – к другим произведениям, язык которых схож с языком данного произведения.

В настоящее время нет исследований в области терминологии права, которые бы позволили отличать использование слова в нормативном правовом акте в общеупотребительном значении от использования его в терминологическом значении. Трудность состоит еще и в том, что следует отличать юридические термины от правовых понятий. Одни и те же слова могут являться как терминами, так и понятиями («право», «обязанность», «правонарушение» и пр.).

Наличие нескольких дефиниций у термина может привести к нечеткости правового регулирования, к ошибкам, поэтому наличие понятия обязательно для закона во избежание неправильной трактовки той или иной ситуации[109].

Дефиниция – краткое определение какого-либо понятия, отражающее существенные, качественные признаки предмета или явления. Это точное определение юридического термина, которое служит условием повышения пра-

вовой культуры законотворчества, укреплению законности. Она должна раскрывать содержание того или иного понятия, называть его родовые и (или) видовые признаки, включать характеристики в сжатой и обобщающей форме. Наличие или отсутствие дефиниций в нормативном правовом акте зависит от воли законодателя.

Так, в Уголовно-процессуальном кодексе приводится 60 терминов, которые многократно встречаются в тексте данного закона. Это так называемые нормативные дефиниции – нормы особого рода. Чем больше в законе терминов, тем он более точен, четок, лаконичен.

Нормативное определение терминов необходимо, если термин: является недостаточно ясным без дополнительного пояснения; имеет два или более значений; является специально-юридическим или техническим термином; применяется в более узком смысле или ином значении; если в отношении него существуют различные мнения и позиции; определения этому термину нет в другом законе, или дефиниция, данная другим законом, не соответствует Уголовному кодексу[110].

Однако не следует злоупотреблять специальной терминологией, поскольку некоторые термины, используемые з